Глава 9 (1/1)
Слушать, как ни на секунду не останавливаясь, дождь барабанит по крыше – занятие не самое приятное. Сначала он рассыпается по жестяным пластинам мелкой трещоткой, а затем падает вниз свинцовыми шариками, и в такие секунды кажется, что он пробьёт крышу насквозь.Этот непрекращающийся стук преследовал меня уже третий день. На второй этаж я и заходить боялась. Воистину, это лето самое дождливое за всю мою жизнь. Поживешь так ещё недельку, и всерьез начнешь верить, что ты на туманном Альбионе.Зато дождь помешал представителям опеки и попечительства наведаться к нам с Себастьяном в гости. Не то, чтобы я боялась. Нет, с таким опекуном, как Себастьян опасаться было нечего, особенно такой мелочи, как банальная проверка. Но мне было неприятно видеть, как кто-то незнакомый пытается вторгнуться в мой маленький мир. Поднялся бы шум, гам, кто-то начал бы отпускать шутки… Смех, веселье… Всё напоминало мне о тех днях, когда моя семья была в полном сборе. Тогда я была поистине счастлива. Теперь я уже вряд ли когда-нибудь испытаю подобные чувства.Себастьян, как бы прекрасен и идеален он ни был, не мог заменить мне родителей и не мог поделиться со мной душевным теплом.Черные дыры не умеют давать, они могут лишь брать.Любую работу, за которую он брался, он делал идеально. Он полностью освободил меня от каких-либо обязанностей по дому. И всё же порой я грустила. Потому что мама улыбалась, когда мыла окна, а папа рассеянно теребил усы, перед тем, как починить сломавшуюся духовку. Потому что мы все совершали ошибки и со всеми нами происходили какие-то забавные курьезы, над которыми можно было вдоволь посмеяться.А у Себастьяна очень специфическое чувство юмора.Зато я теперь не жалею о том, на что пошла. Потому что даже если мои родители будут скорбеть о моей смерти так же, как скорблю я об их потере сейчас, то это всё равно будет несравненно лучше, чем провести остаток жизни вдали от всего, что было дорого. Они смогут продолжить свою жизнь, ну а я…Может быть, Себастьян устроит меня на сковороду попрохладнее и добьется того, что пытать меня будут только пять дней в неделю?Хотя, что такое боль? Всего лишь неприятное сенсорное переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани.Папа когда-то сказал, что нет на свете мук страшнее нравственных.Папа сказал, а я убедилась.***Чтобы хоть как-то отвлечься от невесёлых мыслей, я пошла в музыкальную комнату перебирать тумбочку с нотами. Я хотела пересмотреть их и выкинуть старое, уже никому не нужное: детские песенки, учебники сольфеджио 1954 года издания — они рассыпаются, стоит только к ним притронуться.Сидя на холодном полу и рассортировывая крошащиеся тетради по двум стопкам, я почувствовала теплое дуновение воспоминаний. Первый день в музыкальной школе, новогодний концерт с оркестром, нотная тетрадка, которую я облила папиным любимым кофе… Стоит лишь прикоснуться к пожелтевшим страницам, и перед тобой снова открываются двери в старый, уютный мир.Всё было так легко и просто.Выпавший из рук сборник романсов раскрылся на середине, и оттуда вылетела засохшая фиалка. Когда-то ярко-фиолетовая, а теперь бледно-сиреневая, утратившая свой цвет за долгие годы. Это папа подарил маме, когда они только поженились. Я бережно вложила цветок туда, где он был, и продолжила монотонную работу.В последнее время мне всё в тягость. И этот нескончаемый дождь, и пустой дом, и даже собственные движения. Может, Себастьян всё-таки прав, и моё сердце покрылось слоем льда? И сама я медленно, но верно превращаюсь в ледяную скульптуру? И когда лёд дойдет до кончиков волос, то я просто закрою глаза и навеки застыну безмолвной статуей?Я передернулась от таких мыслей. Затем достала собрание весёлых пьесок, и уселась за рояль. Ничто не может поднять мне настроение лучше музыки.Яркие, круглые звуки запрыгали из-под моих пальцев, быстро перебегающих слева направо. Забавно, но ненавистный дождь тоже внес свою лепту. Его бодрое стуканье прекрасно гармонировало с живой мелодией, дополняло и обогащало её. Перед внутренним взором пронеслась яркая картинка – просторный зал, обвитый плющом, яркий свет сотен свечей, и кружащиеся в танце пары. Мужчины – в изящных костюмах, женщины – в кокетливых платьях, богато усыпанных бисером. И я – за старомодным клавесином, исполняющая популярный танец.Меня так развеселило это мимолетное видение, что я, ни на секунду не останавливаясь, проиграла этот вальс три раза подряд. И сыграла бы ещё и в четвертый, если бы сзади не донесся шорох.Я обернулась, едва не сломав себе шею.Себастьян сидел на корточках, и старательно подчищал за мной беспорядок. Ненужные книги уже успели куда-то исчезнуть, мусор на полу — тоже.- И давно ты здесь? – спросила я, недовольная тем, что никак не научусь узнавать о его приходе.- За это время я успел прослушать два вальса, — мило улыбнулся демон. Я заметила, что по волосам у него стекает вода. Значит, был на улице. То-то я удивилась, что на кухне никто не гремит!- Ты куда-то ходил? – спросила я.- Да, нужно было кое-что уладить, — уклончиво ответил демон.- И зонт с собой не взял? – подозрительно поинтересовалась я.- Я встретил Маргу Фреймане с детьми. Они забыли зонт в машине, думали, дождь пройдет. Мне ничего не оставалось, как отдать им свой, — мягко пояснил Себастьян.Я почувствовала нечто вроде досады. Он был так идеален, что даже придраться не к чему.- Чисто рыцарский поступок. Она его хотя бы вернет? – недовольно пробурчала я.- Разумеется, — улыбнулся Себастьян, одним точным движением забрасывая книги в шуфлятку. Насколько мне удалось рассмотреть, они легли страница к странице. Как каменные блоки в пирамиде Хеопса.- И куда ты ходил? – спросила я, перелистывая страницы сборника.- Ах, госпожа, только посмотрите, какие прекрасные стихи! – внезапно воскликнул Себастьян. Я нехотя обернулась. В обтянутых перчатками руках он держал ещё довольно новый лист бумаги, на котором было что-то написано зелёными чернилами.- Отлично, так куда… — продолжила я, решив не поддаваться на его уловки. Что он там от меня скрывает?- И даже ноты к ним есть! – восторженно улыбнулся демон, — Может, споёте?Я удивленно моргнула. Спеть? Мне?- А разве вы не умеете? – заметил моё замешательство Себастьян. В глазах у него засверкали насмешливые алые огоньки. Решение не поддаваться на уловки растаяло в этих зловещих огнях.- Умею. Давай сюда свои ноты, — довольно грубо сказала я.Однако Себастьян покачал головой, отчего капельки с его волос полетели на пол:- Нет, так не годится. Вам нужно полное сосредоточение, чтобы хорошо спеть. Я сам сыграю, — сказал он, и, не теряя ни секунды, занял моё место у рояля.Да, он красив, внезапно поняла я. Спина идеально прямая, мокрые волосы зачесаны назад одним небрежным движением руки. Пальцы длинные, гибкие, спокойно ожидают начала игры. И глаза, самое страшное его оружие – ненасытно горящие.Я вздрогнула под этим тяжелым взглядом, в который раз ощутив, как в животе что-то судорожно сжалось. Глубоко вздохнув, я взяла лист со стихами, и… остолбенела.Не может быть, чтобы среди всех стихотворений он выбрал именно это! Руки дрогнули. И как он только нашел, как среди десятков рукописей выбрал именно эту?Я вскинула голову и впилась в его лицо глазами, тщетно пытаясь отыскать хоть что-нибудь. Бесполезная затея. Он непроницаемо улыбался, занося руки над клавиатурой:- Готовы? – склонил он ко мне голову.Я мысленно встряхнулась. Что ж, если он так этого хочет – я спою.- Готова, — подтвердила я, набирая воздуха в грудь.Себастьян нежно склонился над роялем, извлекая из него страстно-громкие звуки. Я вцепилась пальцами в листок:- Ты загнала горе волейВ сердце наглухо давно,И боишься снова боли,И тебе не всё равно, — пела я. Сначала давно не тренированный голос звучал довольно хрипло, но чем дальше, тем легче мне становилось. Песня сливалась с мелодией в одну целую, непрерывную гармонию, и я почувствовала, как внутри просыпается то чувство, что всегда сопутствовало мне в пении – страсть. Я нашла в пространстве плечо Себастьяна и сжала его.
- Как найти то пониманье,Память боли объяснить,Как забыть души терзанье,Как скорее отпустить,— доносилось у меня словно из глубины души. Перепевая стук дождя по крыше, перепевая даже рояль, я почувствовала, что внутри что-то рвется.
- И лететь бы белой птицей,К небу крылья распрямив,И хотеть быть в счастье первой,Двери прошлого закрыв, — затихая, вытянула я. Себастьян грациозно поднял руки, оставив тоскливый звук дрожать в воздухе.Я тяжело переводила дыхание.- У вас в глазах слёзы, госпожа, — сказал демон, — Надо же, как близко к сердцу вы восприняли эту песню. Будто про себя пели.Я вспыхнула:- Только не говори, что ты не знал, как я отреагирую! Специально ведь мне дал спеть именно её, не так ли?!Демон расплылся в улыбке:- Но ведь всё совершенно верно, разве нет? Вы и вправду загнали горе в сердце, пытаетесь перестать страдать, начать всё заново…
- И хочу быть ?в счастье первой, двери прошлого закрыв?… — повторила я с тоской.Себастьян достал откуда-то белоснежный платок и протянул руку, чтобы вытереть мне слёзы. Я сердито отмахнулась.- Не надо, не маленькая. Сама справлюсь.Он только усмехнулся.- Ты жуткий провокатор, Себастьян, — сказала я, когда, наконец, сумела совладать с собой и непрошенными слезами, — А ещё хочешь, чтобы я перестала тебя сторониться.- Госпожа, цель всей моей жизни – это угодить вам, — возразил демон.Я раздраженно мотнула головой:- Слезай со стула и пусти меня. Я больше никогда не буду петь с тобой.Себастьян беспрекословно повиновался и встал чуть в отдалении. Стараясь проигнорировать его взгляд, направленный мне в спину, я демонстративно проиграла мазурку и гавот.Он ждал. Потому что иначе ушел бы.К концу гавота я начала нервничать и смущаться. Пальцы соскальзывали с гладких клавиш, и мелодия изменяла своему нежному звучанию. Последний аккорд превратился в ужасную какофонию.Я раздраженно сняла ноты с пюпитра и захлопнула деревянную крышку.- Ты что-то хочешь? – спросила я, не поворачиваясь.Послышался тихий смешок:- Вы позволите преподнести вам подарок? Дабы загладить свою вину.- Подарок? Мне? Зачем? – удивилась я, и начала поворачиваться. Любопытство снова пересилило обиду.Однако Себастьян молниеносно выкинул руку вперёд, и я едва не царапнулась носом обо что-то темное. Тело рефлекторно откинулось назад. А затем я поняла, что все страхи напрасны.В руке Себастьян держал гребень. Сделанный из почти черного дерева, гладко отполированный, он неярко отсвечивал в тусклой комнате. Верхняя его часть была увенчана тяжелыми резными изображениями виноградных листьев и гроздей. Часто перекручиваясь и переплетаясь, они создавали подобие короны. Ряд длинных зубьев скользил вниз, и я так и не могла понять, где они заканчиваются.- Какая прелесть, — восхищенно вымолвила я, едва касаясь гребня пальцами, — Где ты нашел его, Себастьян?- В антикварном магазине, — немного лениво ответил он, — Думаю, продавец и не догадывался о его истинной стоимости.Меня пронзила догадка:- Ты поэтому уходил из дома?- Да, — улыбнулся демон.- Я даже не знаю, как мне отблагодарить тебя, — покачала я головой, не в силах отвести от подарка взгляд.- Для меня лучшей наградой будет видеть этот гребень у вас в волосах, — сказал Себастьян.Я радостно улыбнулась. Это было выполнимо, хотя я ещё ни разу не закалывала волосы подобными заколками. Перекинув косу на плечо, я начала привычный ритуал расплетения.Внезапно Себастьян удержал меня за кисть. Вверх по руке пробежала дрожь, какая бывает иногда на воде.- Госпожа, позвольте мне, — прошептал он, едва ли не касаясь губами моего уха.Я медленно повернула окостеневшую шею и встретилась с ним глазами. На какой-то миг в них появилась тень. Отражение какой-то эмоции, запрятанной за множественными слоями скрытности и наигранности. Ах, знать бы, что это за эмоция!- Хорошо, — только и сумела выговорить я под его взглядом.Себастьян отпустил мою кисть и бережно перенес косу обратно за спину. Я чуть укусила себя за губу и непроизвольно сжала руки на коленях. Я не видела, но ощущала, как под ловкими пальцами Себастьяна коса расплетается, и длинные черные пряди беспорядочно падают на спину, подобно водопаду. Я почувствовала, как он провел по всей длине волос рукой, а затем увидела, как мелькнул гребень.- Госпожа, расслабьтесь, — шепнул мне на ухо демон, — Вы похожи на статую имени себя.Я вздрогнула и попыталась последовать его совету, однако та струна, что была натянута у меня в животе, никак не желала расслабляться.Себастьян аккуратно отделил прядь волос и медленно провел по ней гребнем. Затем взял другую и повторил. Я не чувствовала даже тени боли, а ведь это почти всегда бывает, когда причесываешься. Гребень скользил по волосам, словно корабль по морским волнам. Вверх и вниз, вверх и вниз…Струна внутри меня не ослабляла своего напряжения, но всё же я ощутила какое-то блаженство. Никто в мире, даже мама в далеком детстве, не причесывал меня так нежно.Я бы даже сказала, с любовью, если бы это слово можно было отнести к демонам.Затем Себастьян сделал два резких движения – я увидела, как взметнулись его локти за моей спиной, и волосы скользнули наверх, увлекаемые острыми зубьями. Кажется, он несколько раз повернул гребень вокруг своей оси, а потом резко вонзил его вниз, закрепляя прическу.- Готово, — сообщил он очень довольным тоном.Я медленно протянула руку назад. Пальцы скользнули по выпуклой поверхности гребня, затем по волосам. Не нужно быть парикмахером, чтобы понять – такую прическу невозможно выполнить двумя взмахами.Я встала со стула и пошла к зеркалу в прихожей. То, что оно там отразило, удивило и обрадовало меня.Я была красива.Каким-то загадочным образом Себастьян замаскировал все мои недостатки, и открыл достоинства. Длинное лицо не казалось таким уж длинным, а подбородок словно и вовсе не выдавался вперёд. Идеально симметричные волны волос лежали на голове, чуть прикрывая уши, а закреплённый наверху гребень напоминал диадему.Себастьян поднес сзади маленькое зеркало, и в его отраженной поверхности я увидела хитрое переплетение прядей. Чем-то моя прическа напоминала одну из тех, что когда-то делали японские красавицы.- Себастьян, это… — задохнулась я от восторга, не в силах найти нужные слова. Сказать что либо – только осквернить такую красоту.- Я рад видеть, что вам понравилось, — поклонился демон.- Но с такой прической просто грех сидеть дома, — покачала я головой, — Жаль, что из-за дождя не получится выйти на улицу и показать её всему миру.Себастьян улыбнулся и приложил палец к губам. Мы прислушались.- И что? Ничего не слышу, – спустя несколько секунд сказала я.- В том-то и дело, госпожа. Ничего не слышно. Дождь прекратился, — заметил демон.Внезапно я почувствовала, что жизнь ещё очень хороша. Что лето ещё не закончилось, и что солнце обязательно выглянет из-за туч. Глупо сидеть в четырех стенах и жаловаться на судьбу. Улыбка расцвела у меня на губах подобно позднему цветку.Поразительно, что всё это изменилось из-за того, что Себастьян сделал мне прическу.- Составишь мне компанию? – спросила я у Себастьяна, охваченная восторженным оживлением. Бежать, на улицу, быстрее, колотилась у меня в голове одна и та же мысль. Мысленно я была уже там.- Конечно, госпожа, — ответил он.В комнату ворвался сноп солнечных лучей, и сотни неосязаемых пылинок вспыхнули, отразив этот свет.В жизни всё быстро меняется.Что ж… Буду радоваться, пока могу.