Партия 20. Жестокий сценарий (1/1)

Чанель то и дело поглядывал на часы, сковавшие запястье холодным золотом. Ему казалось, что спектакль никогда не кончится. От наигранности и фальши происходящего начинало тошнить до спазмов в горле и скрежета зубов. Громогласная, басистая музыка, прерывающаяся душераздирающими звуками скрипки, сопровождалась мотающимися из стороны в сторону актерами, которые гримасничали, излишне драматизируя ситуацию, и пронзительным голоском вещали о трагической судьбе, что постигла королевство более семи лет назад. Глядя на весь этот цирк, развернувшийся перед ним, лейтенант Пак отвлекал себя отстраненными мыслями. Например, быстро ли разгорится картонный особняк?— жалкая имитация его семейного поместья?— или толстые слои краски воспрепятствуют праведному суду? Или как громко будет верещать та распущенная старуха, которая удостоилась роли ?госпожи Пак?? О, это особенно волновало сердце Чанеля! Лишь представляя то, как исказился бы этот безобразный измазанный алым рот, исторгая смертоносный вопль, все тело наливалось сладостной негой, а губы растягивались в удовольствии. —?Господин Пак,?— непривычное обращение заставило его встрепенуться и сурово воззриться на евнуха, покорно склонившегося перед ним. —?Господин Пак, вас ожидают. —?Кто? —?Я не могу сказать. Прошу, пройдемте. Зрительный зал наполнился возмущенным шипением и чересчур эмоциональными выкриками, стоило актерам сменить динамику разворачивающегося на сцене сюжета. К этому моменту Чанель, сидящий на последнем ряду партера и поодаль ото всех, быстро упустил суть происходящего, чему неимоверно радовался. Все же лицезреть дерзкое оскорбление и оставаться бесстрастным являлось чем-то непостижимым для него. Сейчас ему следовало определиться: сообщить Тэмину о своем уходе или нет. Правая ложа бенуара?— пристанище для капитана Ли?— была абсолютно пуста, за исключением, конечно же, Минхо, который оттеснял его к стенке, и капитана оперотряда, сидящего позади Тэмина и опирающегося на бархатистую спинку его кресла. Никто из них троих ни разу не обратил свой взор на сцену. Казалось странным, что посторонние, достаточно громкие шумы?— лицемерные реплики и звуки оркестра?— никоим образом не препятствовали им вести собственные разговоры. —?Веди. Худощавый слуга кротко кивнул и сделал жест рукой, приглашая следовать за собой. Так они покинули душный зал и переместились в лабиринты из дворцовых коридоров. Каждый поворот отпечатывался в памяти Чанеля и собирался в карту, с пока неизвестным пунктом назначения. За спиной уже перестали мелькать случайные гости и редкая прислуга, но путь их продолжался вплоть до тех пор, пока перед ними не предстал вход в комнату, где, как подразумевалось, лейтенанта Пак уже ожидали. —?Подождите, я Вас представлю,?— евнух скрылся и вернулся с одобрением своего господина. —?Прошу, проходите. Первым, что отметил Чанель, пересекая порог и погружаясь в полумрак, это явственный запах мяты с примесью непонятных ему трав и колеблющийся маленький огонек, слабо освещающий усеянное морщинами лицо курящего. Советник обороны поднял голову. Темные с мигающим отблеском глаза, казавшиеся бездушными и от того жестокими, остановились на вошедшем. Тонкие губы разжались, выпуская сигарету и облако густого дыма, и надломились, словно не зная, что сделать лучше: ухмыльнуться или проявить сдержанность. —?Не стой на пороге, мальчик мой. Ты проходи-проходи, присаживайся,?— между тем заговорил советник, указывая на предполагаемое место?— кресло напротив себя. —?Что думаешь о моем подарке? Пришелся ли по вкусу? Не хочу хвастаться, но потребовалось немало усилий, чтобы подобрать достойных такого масштабного события актеров. Разморенный от крепкого, судя по аромату, табака советник был слишком расслаблен и уязвимым, и потому Чанеля одолевало неистовство от собственного бездействия. Первобытная, необузданная потребность в возмездии восстала в нем против здравого разума и подталкивала на отчаянные поступки. Второй день заточенный в холодных стенах, пропитанных алчностью, кровью и обманом, лейтенант Пак ходил по лезвию ножа, вот-вот готовый сорваться. Возможно, он переоценил себя, и не следовало ступать на чужое поле, где были свои, чуждые ему, законы и правила? Однако холодный расчет помогал оставаться на плаву и не поддаваться горячим соблазнам. —?Полагаю, мои письма достигли вас,?— проигнорировав хлесткие слова, Чанель покосился на сваленные в кучу конверты и опустился на край кресла, готовый в любой момент резко подняться и обороняться. —?Твоя настойчивость достойна похвалы. Однако и она имеет свою цену. Но не помешало бы и знать, когда, действительно, пора остановиться и, подобно собаке, склонить голову, признавая поражение. —?Правильно ли я понял, вы отказываете мне? —?Видишь ли, как ты связан с кланом Ли, так и я?— полномочиями советника обороны,?— слова звучали так, словно бы он изъяснялся перед несмышленым ребенком, не разбирающим где лево, а где право. —?Бесспорно, трагическая гибель короля потрясла нас всех. Тогда гнев, бессилие и страх завладели всеобщим сознанием. А внезапное появление воронок, исторгающих демонических тварей, и вовсе готово было полностью подавить волю народа и лишить его всякой надежды. К счастью, этого не случилось. Советники объединились и сплотили горожан. Все боевые отряды признали нас и главную цель?— обезопасить жизнь каждого в королевстве. И лишь клан Ли проявил высокомерие и обошел присягу. Загадочная смерть королевской семьи произвела свое семя раздора. Пойми, мы хотели лишь убедиться в верности каждого солдата и придворных семей. Но наше благородное стремление так и не удостоилось признания со стороны разведотряда. Верно. Капитан Ли и сам рассказывал Чанелю, что старейшина его семьи выступил категорически против того, чтобы преклонить колени перед другим ?господином?, который принял обличие союза советников. ?Мифическая змея с множеством голов осела на королевском троне и источает яд, отравляющий всех нас,?— так говорил дедушка Тэмина, старейшина Ли. —?Повелитель для нас тот, кто носит благородную фамилию Ок. Мы не признаем иную кровь!? —?В дань королю, мы не стали прибегать к жестким методам их подавления, ограничившись некоторыми лишениями. Проявили снисходительность, а они объявили холодную войну. Ведут дела втайне от дворца и при этом возмущаются отношением к себе. Немыслимо!.. Так к чему же я все веду? Советник затушил сигарету, подался корпусом вперед, оперся локтями в колени и сплел в замок пальцы. Мягкий, желтоватый свет огоньков свечи на столике рассеял мрак и осветил лицо молодого, несмотря на преклонный возраст, мужчины полного сил и свежести. Сила чувствовалось в каждой клеточке его тела, спрятанного под дорогими слоями ткани, и Чанель инстинктивно напрягся, заметив в нем потенциального противника. —?Я одобряю твою инициативу. И, зачем же таить, признаю, что рад твоей компании и с удовольствием взгляну на тобою избранного претендента для Турнира. Все же, как известно, он твой первенец, с чем я тебя спешу поздравить! Однако даже с моей благосклонностью дорога во дворец для тебя остается закрытой. За годы вражды презрение упрочилось между советниками и семьей Ли. Но как, оказывается, жестока судьба! Мне горестно смотреть, что талантливый, способный солдат, как ты, губит себя под обломками чужих неразумных поступков. Ах, если обернуть время вспять! Так, чтобы дворец приютил сироту и подарил ему достойное будущее. Вообрази, какие перспективы открылись бы пред твоим взором, а каких высот достиг бы под моим началом! И оперотряд стал бы подходящей отдушиной для этого… Двойной подтекст был тоньше льда в первые заморозки. Лейтенанту Пак предлагали покровительство и заманивали блаженством иного статуса, однако делали это достаточно размыто, так чтобы право выбора оставалось за ним самим. И было неведомо, стремился ли советник заполучить Чанеля или же преследовал намерение подобным образом оскорбить клан Ли и показать их собственную никчемность. В любом случае то, что королевский чиновник, отвечающий за оборону, выступил с таким предложением, играло лейтенанту Пак на руку. —?Господин советник, семья Ли славится тем, что не прощает предателей,?— Чанель спокойно слушал его, демонстрируя маску заинтересованности, а теперь решил направить течение реки в угодное себе русло. —?Если косвенно предположить, что существует ваша заинтересованность в моих способностях, во сколько бы обошлось мне ваше покровительство? —?Разумеется, плата?— полное подчинение. Клятва верности, мой дорогой друг, и ничего более. Удивительно, ведь Чанель полагал, что от него попросят нечто другое, правильнее будет сказать, определенного человека. —?Ты напрасно поражен. Нет ничего более ценного, чем верность, заверенная клятвой для надежности. Я приверженец этой истины,?— пояснил советник и перевел внимание на вошедшего слугу, потревожившего их уединение. —?Что ж, было приятно побеседовать, лейтенант Пак! Однако долг зовет. Надеюсь, наш разговор станет плодородной почвой для взращивания чистых помыслов.*** *** *** Никоим образом Бэкхен не возникал, если бы так на него смотрел, касался его и говорил с ним наставник Пак. Но это был не он. И огонь отвратительного обмана раздувал в юношеском сердце буйство. Складывалось ощущение, будто честь авторитетного для Бена человека оказалась гадким, зверским способом задета. А то, что он, будучи его учеником, стал этому свидетелем, будило детское, искреннее желание справедливости. ?Никто не имеет право оскорблять моего наставника!??— порывистая, такая отчаянная, но твердая мысль четко отпечаталась на подкорках сознания и проецировалась на светлом личике Бекхена в виде хмурых бровей, прищуренных блестящих глаз и сжатых в тонкую побелевшую полоску губ. Пока неизвестная девица, помешавшая тайной встрече, была занята Беном, Чансон и демон беззвучно планировали способ ее обезвреживания. Как им уже известно, в честном бою им пришлось бы туго, ибо шпионка искусно оборонялась и атаковала их. Не глядя на то, что враг причислялся к слабому полу, Хван не видел ничего зазорного в том, чтобы застать ее врасплох и напасть со спины. И подобное мнение ТэкЕн полностью разделял. Заметив красноречивые переглядки, Бэкхен посчитал себя обязанным приложить руку к задержанию самозванца. Поэтому, когда тот самый парень с неестественно серой кожей, который напал на него ранее, занес ногу для короткого бега, а ?лейтенант Пак?, уловив шевеление за спиной, хотел было обернуться, Бен решительно дернул его на себя, схватившись за костлявое холодное запястье. —?Стой, нет!.. Сразу же после звенящего, надломленного крика Чансона, пришла острая, всеобъемлющая боль, словно тысячи иголочек выходили из места соприкосновения с самозванцем и разом пронзали каждую клеточку тела Бэкхена. Вопреки просьбам Хвана, демон не отрывал своих ладоней, окутанных искрящейся, шипящей энергией, ибо девица оставалась в сознании, хотя ученик Чанеля содрогался, безмолвно разинув рот и не ослабляя мертвую хватку. —?Ты его убиваешь! —?Замолчи! Если мы не избавимся от нее сейчас, неизвестно кого она приведет потом! —?с ненавистью заорал демон и отвернулся от корчащегося в судорогах ребенка. Капитан ?Чистильщиков? требовал от него жестокости по отношению к своим врагам. Но никогда прежде ТэкЕн не опускался до омерзительных пыток над детьми. Если его целью и был ребенок, смерть к нему приходила моментально. Однако сейчас уже ничего нельзя переиграть. Парализованный происходящим Чансон медленно соображал. Сквозь пелену слез, он глядел на Бэкхена и видел, как жизнь вытекает из него, просачивается, как вода из разбитого кувшина. Кочергу возле печи Хван заметил, когда ноги девицы подкосились, и она повалилась на пол, утягивая за собой уже слабо дергающегося Бена. Тогда ТэкЕн оглядел своих истерзанных жертв, чтобы убедиться в их недееспособности, и удовлетворительно кивнул. —?Теперь все… —?демон улыбался, когда медленно оборачивался, не подозревая, что в Чансон наотмашь ударит его по лицу, да с такой силой, что свернет шею.*** *** *** —?Они сказали, что видели, как он свернул в лес. Но где же нам его искать? —?одергивая некогда белоснежный, а теперь запачканный травой и пылью, халат, Дженни пробиралась сквозь густую поросль, следуя за Сехуном. —?Учитывая состояние Бэкхена, он где-то поблизости. Холодает, нужно найти его прежде, чем начнется дождь. —?И что ты предлагаешь? Собираешься его по запаху что ли искать? —?Если придется, то да. Дженни закатила глаза, не впечатленная его ответом. —?Черт! —?пискнула медсестра, когда носок кремовой туфли угодил в сплетение надземных корней. Всплеснув руками, она повисла на плечах Сехуна. —?И почему я должна через это проходить из-за какого-то мальчишки?! —?Угомонись,?— наставник О помог девушке принять более-менее устойчивое положение и склонился, чтобы помочь ей выпутать лодыжку. —?Потребуешь потом с Чанеля компенсацию, чтоб не отлынивал от своих обязанностей. —?Именно! Он мне много задолжал. Ну что, ты долго там копаться будешь? Теперь уже настала очередь Сехуна закатывать глаза и переводить дыхание. —?Эй. Кажется, я видела вспышку. Выпрямившись, Сехун задрал подбородок и воззрился на небо, прикидывая, когда именно сорвутся первые капли. —?Да нет же! —?Дженни с хлопком приложила ладошки к его щекам и против воли указала в нужное направление. —?Вон там. Гляди, разве это не хижина?