Special. Кьюби но кицунэ (2/2)

— Старый извращенец! Тебе лишь бы меня полапать. Мамы тебе мало? — проворчал старший сын, но ничего не сказал, когда отец принялся гладить его по телу, довольно урча в пушистое ушко. Кангэн дотянулся до мыла раньше сына и довольно усмехнулся.— Но ведь принимать ванну вместе так весело! Как вы сейчас говорите, классно, — лизнул сына против шерстки на ушке лис. Мальчик вздрогнул, но лишь сплел свои хвосты с хвостами отца. — У тебя еще один хвост озолотиться должен. Вот, смотри, тут самый кончик золотой, — Кангэн взял хвост за кончик и встряхнул его, отчего Кайто заурчал громче. — О, тебе нравится, когда так делают?

— Нравится, — с улыбкой ответил Кайто. Принимать душ вместе действительно оказалось очень весело: касаться друг друга в самых эрогенных местах, видеть чужую реакцию, прислоняться друг к другу, вылизывать друг другу уши. Кангэн бы никогда не решился на большее с сыном. Но ходить по грани, по самому лезвию ножа было завораживающе.— Он уже такой большой! — воскликнул лис, когда они после душа лежали в горячей воде бассейна. Кайто стыдливо прикрылся хвостами, чтобы отец больше не вздумал делать каких-либо пошлых замечаний в его адрес.— Какого тебя это вообще волнует?! Я твой сын, конечно, но тебя это не должно касаться!— Когда ты был в возрасте Каору, то был гораздо милее, — разочарованно вздохнул Кангэн. — Хочешь посмотреть на мой?

— Может, хватит?! — покраснел Кайто, а лис придвинулся к нему ближе и обнял за плечи.

— Поговори с папкой! К тебе уже, наверное, пристают и девушки и юноши. Кайто, кого ты предпочитаешь?

— Я предпочитаю девушек! Хотя от юношей тоже не отказываюсь, — ворчливо сказал старший сын, а Кангэн улыбнулся. — Чего ты так смотришь на меня?— Ты уже совсем взрослый, Кайто, — лишь вздохнул отец. Оставшееся время они проговорили о розыгрышах, которые Кайто устраивал в школе: совсем незначительные в глазах лис, в глазах людей они обретали масштабы катастрофы. Ну, еще Кангэн дал пару дельных советов в плане обольщения, ведь старший сын уже успел побывать в постели. С кем — не признался. Кайто спать со всеми вместе отказался, да и отец не стал его упрашивать. Лишь еще раз погладил пока единственный золотистый хвост старшего сына. В спальне его ждала прелестная картинка: спящий младший сыночек в окружении нескольких синих огоньков и любующаяся им жена в одном нижнем кимоно. А оно так красиво открывало ее большую грудь, что хвосты Кангэна взметнулись сами собой.

— Он такой маленький, а уже управляет огоньками, — прошептала Ёидзокуми, с довольной улыбкой посмотрев на мужа. — Полапал Кайто? Теперь твоя душенька довольна? — Кангэн на ее колкость ничего не ответил, лишь протянул руку.

— Наши дети очень способные, и это не может не радовать, — улыбнулся глава семейства, поднимая с татами жену. — Пойдем, прогуляемся в дом онмедзи? Мы давно с ними не шутили.— Я так обожаю в тебе эту тягу к розыгрышам! — тихонько усмехнулась лисица и поцеловала мужа в губы. Кангэн с удовольствием ей ответил. Маленького Каору они оставили на попечение старшего братца, а сами, прихватив с собой тэссен — боевой веер, пошли на ?прогулку?. Почему-то именно в этот раз Кайто счел нужным разрешить матери и отцу поцеловать себя. Нет, на душе у него было все спокойно, просто они выглядели уж слишком счастливыми, чтобы отказываться от их ласк. Ёидзокуми весело пообещала, что ее веер — светло-желтый, с пейзажем природы, десятью стальными спицами и потаенными иглами — перейдет к нему на совершеннолетие. Веер Кангэна же был просто со стальными спицами, синий и с гербом семьи, зато как лис им владел!Лисы ушли в ночь. Они недолго блуждали по городу, где шли веселые гуляния. Кангэн уговорил жену посетить стриптиз-бар, причем мужской, и создал великолепную иллюзию себя, танцующего на шесте для похотливых мужиков. Супруги долго смеялись над так ничего и не понявшими людьми. Потом они посетили отель любви, но вместо того, чтобы поблагодарить хозяина за предоставленное им ложе, лисы засыпали его бобами, которые тот посчитал за деньги. На этом супруги не остановились: сходив в банк, они превратились в директора банка и его жену и сказали выдать им наличными довольно крупную сумму. У работников это удивление почему-то не вызвало, а уже через пятнадцать минут лисы во всю хохотали. Не забыли они заглянуть в храм Инари, раздать деньги более нуждающимся своим собратьям. Главы Киото были любимы всеми лисами за свою доброту и бескорыстную щедрость. Даже суровую Ёидзокуми здесь встречали с распростертыми объятиями. После Кангэн создал по городу своих двойников и отправил их во все торговые центры, чтобы прийти к их директорам в виде полиции и просить их закрыть заведение на пару дней, чтобы осмотреть место, где возможно сидел преступник. Какой преступник — не уточнялось.

— Нет, это же просто нечто! — смеялся Кангэн, когда они все-таки решили заглянуть к онмедзи. У парочки среди них был один знакомый, который очень нравился обоим кицунэ. А, как известно, если лисам кто-то понравился, то их переубедить в обратном нельзя.

— Вот завтра потеха будет! Выходные же ведь! — поддерживала мужа женщина. Кангэн вдруг притянул жену к себе и страстно поцеловал. Ничего не может быть прекраснее, чем любить того, кто всецело разделяет твои чувства и увлечения.

— Я тебя люблю, Ёи-тян, — прошептал в приоткрытые губы жены лис, а потом снова провел по ним язычком. И ничто не остановило бы их от очередного раза жаркой любви, если бы из ворот не вышел мужчина лет тридцати — тот самый онмедзи, Хироси Цугияма.

— О, Хиро-тян! — радостно замахала всеми девятью хвостами женщина. — А мы за тобой! Пошли прогуляемся?— Пойдемте. Вы от меня все равно не отстанете, — тяжко вздохнул онмедзи, который уже был в куртке. Лисы довольно улыбнулись, взяли его под руки, наперебой разговаривая с мужчиной, и повели в лес. Как так получилось, что он связался с главными аякаши Киото, для самого Хироси было загадкой. То ли над Кангэном в лисьей форме дети издевались, то ли к Ёидзокуми пристал какой-то извращенец, а то и все вместе было. Так или иначе, иногда лисы к нему спокойно заходили. Они уже успели ему объяснить, что для них, девятихвостых, их печати — просто бумажки, и нет уже тех онмедзи, что смогли бы запечатать подобных лис, а то и больше — убить! Лисы довели онмедзи в свете синих огоньков до одной укромной полянки. Там протекал ручей, и по всему его берегу росли прекрасные ночные цветы. Сейчас там стоял прелестный аромат. Хироси был восхищен этим местом.

— А вы не могли бы превратиться в лис? — попросил онмедзи. — Я так люблю вас гладить, — признался он. Супруги, переглянувшись, с радостью обратились в лис и подставились под ласку рук. Хотя в этой форме они были предельно уязвимы, но доставить удовольствие любимчику ах как хотелось! Тем более, что сможет сделать один онмедзи против них, девятихвостых лисиц? Но они не знали, что все это время за ними следовал целый клан онмедзи…— Кайто-кун! Каору-кун! — Кайто недовольно заворочался, слыша надоедливое тявканье и стук в дверь. Судя по голосу, это один лис из храма — единственный генко*. Очень осторожно, чтобы не разбудить брата, Кайто вылез из теплого одеяла и поплелся к двери.— Если ты пришел сюда из-за пустяка, я тебе хвост отрежу! — мигом зарычал еще сонный мальчик. Но судя по тому, как неловко топтался на пороге лис, пришел он вовсе не из-за пустяка. — Не тяни, Куро-кун!

— В общем, вот… — низко опустив черную голову, поклонившись даже, генко передал Кайто веера. Материнский — светло-желтый, с пейзажем природы… И отцовский — синий, с гербом семьи… Сердце мальчика дрогнуло.— Что это значит?.. Где родители?! Отвечай!!! — зарычал Кайто, хватая лиса за грудки, хотя он был значительно выше него. Но генко самому сейчас было нелегко это сказать, и мальчик все понял по увлажнившимся глазам, опущенным ушкам и хвосту. — Мне… стоит взять Каору? — севшим голосом спросил мальчик. Генко, всхлипнув, кивнул и крепко обнял Кайто. ?Доигрались, шутники?, — с грустью подумал старший сын, чувствуя, как слезы жгут глаза. Сложнее всего оказалось сказать эти слова маленькому любимцу родителей, Каору. Никогда еще Кайто не видел, чтобы дети с таким достоинством принимали смерть родителей, и это помогало старшему брату взять и себя в руки.Прощальная церемония, скрытая от людей, в храме Инари проводилась самой богиней. Дети великих шутников получили ее благословение. Все лисы пообещали, что эти онмедзи больше не смогут жить спокойно. Ни одно поколение этих онмедзи не сможет жить в счастливом мире, если один из них предал доверившихся им созданий. Кайто никогда не думал, что ему будет не хватать приставаний отца — его своеобразной ласки. И материнского ворчания и упреков — ее своеобразной поддержки. Думать о том, каково маленькому братишке без родительского тепла, Кайто панически боялся. Особенно, если учесть, как он сильно сжимал его руку и испуганно жался к нему все время церемонии. Белое кимоно почти сливалось с бледной кожей отца, а на матери выделялось, совсем не делая ее мертвой. Лисятам казалось, что это очень хорошая родительская иллюзия, но даже они не смогли бы передать в иллюзии мертвенную холодность своих рук. Рук, что так часто ласкали сыновей.

— Нии-сама… — всхлипнул Каору, когда они уже подходили к дому. — А мы… поедем в Токио?.. К Нурарихену-сама?

— Да, поедем, — кивнул с трудом Кайто. — Инари-ками-сама сказала, что она тоже нам поможет…

Им обоим было очень сложно находиться в этом доме, ставшим таким пустым без ругани матери и тихого пения отца. За ним водилась такая привычка, когда ему было очень хорошо. Только на постели родителей маленький Каору заплакал. Так, как и положено маленьким детям: с надрывом, безутешно и горько-горько. И Кайто тоже не смог себя сдержать. Скорбный лисий вой разносился по всему Киото…