1. Преддверие грозы (1/1)

Пару дней назад дворфы принесли странную весть: будто явился новый изгой, поднятый из адского пекла самим Черным Королем. Нобунага, узнав об этих слухах, лишь рассмеялся в голос:—?Что ж, нам же будет веселей! —?заявил он, и в глазах этого жуткого человека зажглись огоньки безумия. Но дворфы не унимались. Они говорили, что на передовой творится какая-то чертовщина, будто один-единственный воин косит ряды тяжеловооруженных латников. Не конница, не драконы. И будто бы этот неведомый убийца… женщина.—?Снять с нее голову?— бесчестие для любого истинного воина,?— фыркнул Тоёхиса, когда его попросили расправиться с ней.—?Она?— не женщина. И даже не человек,?— мрачно заметил знакомый дворф, который взялся делать Нобунаге ружья. Симадзу никак не мог запомнить его имя, хотя чувствовал, что вполне подружился с этим бравым стариком.—?Поглядим, так ли это,?— недоверчиво протянул самурай, чуть вынимая и возвращая в ножны меч с негромким щелчком. Тоёхисе уже приходилось драться с женщиной из изгоев. Баба, нацепившая латы, полыхала гневом и огнем, и ему бы тяжко пришлось, если бы не магия земли Ольминии. Впрочем, в колодце та дурная женщина быстро остыла и была не сильнее прочих. Драться с такой?— лишь портить свой меч.—?Тоё, не загордись. Я знаю, о чем говорю,?— предупредил старик-дворф, а затем вернулся к своим. В кузнях кипела работа. После нападения Черного Короля на столицу империи Орте город так пожгли и разрушили, уничтожив запасы продовольствия и склады с оружием, что армия скитальцев была практически полностью парализована. Идти голыми и голодными на врага?— самоубийство, как и ждать его за каменными стенами. Вот Нобунага и старался поскорей заключить новые союзы, завести новые знакомства и собрать в своих жилистых руках побольше ресурсов. Генералам нужны новые завоевания, а солдатам?— довольствие, и великий безумец хотел удовлетворить желания и тех, и других. И все бы шло по плану, если бы изгои не задумали несколько диверсий. Сначала слуги Черного Короля перехватили десяток обозов с провизией, которую везли с земель эльфов. Всю охрану вырезали. Все ценное?— растащили и пожгли. Нобунага так бушевал, что чуть не прикончил послов длинноухих, когда они пришли к нему с этой новостью. Тоёхиса и Ёичи скрутили его, поливая отборной бранью, пока гнев полководца не утих. Он обещал, что спалит все к чертовой матери, если что-то подобное повторится, что он бросит все и никого не поведет вперед, но… Но враг забрался к ним в тыл и вырезал полдеревеньки под столицей, где Нобунага организовал производство пороха. Такого удара старик не стерпел.—?Ёичи! Бери эльфов и отправляйся туда! Я хочу, чтобы вы выкопали ямы, побросали туда трупы этих идиотов и щедро посыпали дерьмом и серой! И когда вы закончите, я хочу, чтобы вы охраняли эту чертову яму и ночью, и днем! Чтобы мышь рядом не пробежала! Иначе я собственноручно вас сожгу, как предателей в монастыре Энряку-дзи! Никто не осмелился спорить со вздорным полководцем, скорым на расправу. И вот Ёичи, взяв тридцать лучников, двинулся в путь, обещая утыкать стрелами каждого, кто близко подойдет к деревне. Пару недель все шло хорошо, Насу присылал регулярные отчеты с птицами, а Нобунага довольно поглаживал черную бороду, читая их. Кажется, Ёичи радовал старика шутками о том, как ладно дует ветер с востока и как хорошо печет солнце, отчего мертвецы неплохо разлагаются и кипят, становясь порохом.—?Славно, славно… —?любил тогда приговаривать Ода, опрокидывая в себя чашу вина?— красного саке из фруктов. Ничего подобного старик раньше не пробовал, и все же питье пришлось ему по вкусу. Но спустя две недели связь с Ёичи оборвалась. Сначала Нобунага подумал, что мальчишка увлекся стрельбой из лука или перепил эльфийского пойла, ведь ему хватит и чарки, но… Но птицы не было ни на следующий день, ни днем после.—?Тоёхиса, возьми сотню дворфов и отправляйся за Ёичи,?— мрачно приказал полководец на утро третьего дня.—?Что такое, Демон-повелитель? Прикажешь мне сжечь его, а? —?дерзко осклабился достойный сын клана Симадзу.—?Дело дрянь, скажу тебе прямо. Что-то подсказывает мне, что мы не найдем их живыми. А если найдем?— нас ждет несказанная удача. Так мы узнаем, кто нападает на нас.—?Смеешься, старик? Думаешь, что это та женщина? Что там за слухи ходили? Красные, как огонь, волосы, облаченная в волчью шкуру. Быстрая, как стрела. Это очень плохая шутка. С чего бы в этом мире быть кому-то подобному?—?Дурак ты, Тоёхиса, круглый дурак. Первое, что я понял, увидев дворфов?— они не лгут. У них нет времени для лжи и интриг, они ведь работяги. Второе: они не боятся. Ни драконов, ни пришествия Черного Короля. Страх смерти неведом им, как и тебе, Тоёхиса. И если в этом мире есть хоть что-то, способное их напугать, так это бессилие. Бессилие?— хуже оков для этого народа. Оно выпивает их душу. И если среди изгоев появился некто, способный пробуждать в них чувство бессилия, то это, определенно, достойный противник. Не любопытно взглянуть, а, ярость Симадзу?—?Ладно, уговорил. Если я найду ее, то успокою парочкой ударов. Бить женщин?— постыдно, но, если того требует случай, выбора у меня нет. Но только не проси убивать: не буду пачкать меч в ее крови.—?Как пожелаешь. Просто приведи сюда, а я изобрету для нее достойную казнь в назидание… Хотя… я слышал, будто у нее на шее шрам. Будто ее вешали, и веревка туго впилась в горло, но женщина не погибла. Как тебе это? Может, опробовать на ней новые пули, отлитые в наших мастерских?—?Делай, что хочешь. Мое дело?— вернуть Ёичи домой,?— слегка кивнул Тоёхиса и, повернувшись, пошел прочь. За пару часов он собрал сотню латников-дворфов и вышел за ворота города.*** Деревушку заволокло черным дымом, так что небеса сливались с землей. Трупы эльфов клевали вороны. У некоторых было вырвано горло. Пороховая яма выгорела полностью, как и большинство домишек. Пламя ело жилища несколько дней. У стены одного из них Тоёхиса нашел горку серебряной соли, а в ней?— синюю одежду и синюю ленту. Неподалеку в земле гнил превосходный лук с порванной тетивой. Заметив его, воин Симадзу досадливо цыкнул, подобрал плечи лука и пошел прочь. Он распорядился встать лагерем в деревушке и ждать указаний. А сам достал из походной сумки круглый магический шар и связался с Нобунагой.—?Так что? Какие вести? —?встрепенулся старик. Он был в приподнятом настроение, бог весть, почему.—?Все мертвы. И Ёичи тоже,?— тихо сказал Тоёхиса.—?Что? Ты разыгрываешь меня? —?не поверил своим ушам полководец.—?Плохие времена для шуток. От нашего лучника осталась одна соль. Что прикажешь делать? Магический шар погас, будто разрядился. Самурай потряс его, но тот не издал ни звука. От злости Тоёхисе захотелось разбить его, но ничего подходящего под рукой не оказалось. Можно было, конечно, подбросить и разрубить мечом… И тут шар ожил, Нобунага заговорил:—?Стойте здесь и ждите врага. Он никуда не ушел. Твоя задача?— убить диверсионную группу. А что будет дальше? Узнаешь, когда расправишься с ними. Не умирай, Тоёхиса. Наша революция?— в твоих руках.—?Да знаю, знаю,?— зло отмахнулся самурай и запихал шар в сумку. Тоёхиса полыхал таким гневом, что ему хотелось есть. Голод всегда сопровождал злость, и порой сыну Симадзу казалось, что он утолит его, если только сожрет тело поверженного врага.—?Кто бы ты ни был, но не шути так со мной,?— прорычал Тоёхиса, привычным жестом вынимая и опуская меч в ножны. Его руки дрожали, так ему не терпелось.*** И враг явился к ним на рассвете. Просто лязгнул чей-то топор, взревело пламя, пожирая трупы, где-то захрипел раненый дворф. Тоёхису растолкал один из латников, окровавленный и совершенно бледный. Окладистая борода, могучий стан, глаза, вылезшие из орбит.—?Генерал, изгои пришли! Диверсия! —?пробасил он и, оставив командира в покое, рванул будить остальных. Что-то подбросило Симадзу с места: не успел подумать?— а уже крепил ножны к поясу, оглядываясь по сторонам. Один из постовых костров разросся, став целой дорогой пламени, захватив часть обозов. В тусклых предрассветных сумерках клубы черного дыма были особенно густыми, и Тоёхисе показалось, что где-то курит трубку невидимый великан, желая утопить всю землю в черноте, не дав солнцу взойти над этой грешной землей. Самурай заспешил к центру пожарища, то и дело наступая на трупы. Туши дворфов совсем сливались с темными комьями взрыхленной постоянными битвами почвы, но воин Симадзу и не думал смотреть под ноги. Он искал глазами виновника этих смертей, желая остановить карающую руку. Деревья, обозы, горы трупов, черная земля и розовеющее небо над головой?— вот и все, что видел Тоёхиса. И это доводило его до бешенства.—?ГДЕ ТЫ?! —?рявкнул он, нарушая жуткое безмолвием. Он не слышал голосов дворфов, лишь треск пламени и порывы ветра. Дым ел глаза и щекотал ноздри, отчего Тоёхисе нестерпимо хотелось чихнуть. Вдруг кто-то схватил его за ногу. Рука самурая мгновенно легла на ножны и за четверть секунды не просто извлекла клинок, но и опустила лезвие на врага. Это был всего лишь умирающий дворф. Тоёхиса успел отвести удар и воткнуть катану рядом с ним, не проткнув тела, но тот все равно умер. Пальцы на лодыжке Симадзу разомкнулись.—?Черт тебя дери… —?выругался сквозь зубы скиталец и двинулся дальше, небрежно переступая через трупы.—?Где же… где же эта дрянь… —?настойчивый голос твердил, что враг здесь, что нужно ждать нападения, что где-то здесь?— ловушка, что его не атакуют в лоб…Небо светлело, теряя розовые краски и насыщаясь темно-серыми и голубыми тонами. Над головой сгущались тучи, пока еще похожие на белые облака у самого горизонта. Но влажность и запах озона, разлитые в воздухе, говорили, что вот-вот пойдет дождь. Наконец Тоёхиса увидел ее у самого колодца, забитого грязью и камнями. Окровавленная, встрепанная, облаченная в волчью шкуру, она казалась сама зверем. Алые волосы покрывали ее плечи и лицо, будто языки пламени. Бледные пальцы сжимали странное оружие, похожее на кирку горняка. В другой блестел длинный изогнутый кинжал, каких Тоёхиса никогда не видел.—?Это ты? Это ты?— изгой? —?крикнул он, приближаясь. Она не ответила. Не вздрогнула, не повернулась к нему. Скиталец видел, как ветер перебирал ее волосы, но сама убийца не шевелилась.—?Мертва? Тогда почему стоит? —?мелькнуло в голове самурая, пока он выбирал подходящую боевую стойку, чтобы одним ударом прикончить красноволосую женщину. Если все эти мертвецы?— ее рук дело, то сыну клана Симадзу придется пересмотреть свои принципы и сделать для нее исключение. Такой противник опасен. Тоёхиса чуял, что перед ним?— опытный и безжалостный воин, почти такой же, как и он сам. И все же он не был готов к этой битве. Она двинулась к нему мгновенно, и это напряжение ее мускул, сила, заключенная в ее ногах, ускользнули от его взора. Тоёхиса лишь заметил, что кирка, нацеленная в голову, почти опустилась ему на плечо, в то время как кинжал устремился к его шее. Он принял щитком наручей удар кирки, блокируя катаной атаку кинжала. Женщина отступила на шаг, но тут же обрушила на него шквал ударов, не останавливаясь ни на секунду, одинаково умело орудуя и киркой, и кинжалом. Ловкая, быстрая, дьявольски сильная… она давила на него, не позволяя Симадзу перейти из обороны в атаку. Алые волосы рвал ветер, огненные пряди хлестали Тоёхису по лицу и рукам, не позволяя разглядеть за ними лицо изгоя. И в то же время самурай не мог ухватить врага за косы и одним движением снести женщине голову: ее пряди текли сквозь пальцы, словно вода. Словно кровь из раны. Тоёхиса усмехнулся, ширя рот в безумном оскале. И хоть противница продолжала осыпать его ударами, не позволяя самураю разглядеть ее лицо, он успел заметить, как кривятся ее губы в лукавой улыбке.В лукавой…Лукавая.Вот что говорили дворфы! Ее прозвище?— Лукавая. А имя?— Шат Хелл. Запертый ад. Безумный изгой, пришедший, чтобы собрать дань крови. Об этом бормотал пойманный гоблин, это же проревел замученный до смерти монстр, выродок, похожий на очеловеченную свинью. Она?— дух мести, не знающий покоя. Бессмертное создание, чья судьба?— крушить врагов, пока человечество не падет, не исчезнет. Сама человек, но презирающий весь людской род. Тоёхисе нравилась ее ярость. Неугасимое пламя внутри этого изгоя. Подобное чувство согревало и его грудь, поэтому он шел только вперед, ведомый этим пламенем, не оглядываясь, не сожалея.Так что битва с Шат Хелл мгновенно опьянила его.