Часть 3 (1/1)

Эггси пообещал самому себе постараться не забивать голову мыслями о том, что произошло накануне поездки в Марокко — как и остальными невесёлыми мыслями. Он решил, что подумает обо всём этом позже — когда через дне недели вернётся в Лондон, оставив детей с любимыми бабушкой и дедушкой, с мамой, и с кучкой двоюродных братьев и сестёр. Он совсем редко теперь бывает в месте, где он вырос, чтобы тратить время на тяжелые думы.

Выполнить данное самому себе обещание оказывается не так уж сложно. Он проводит дни за разговорами с Адель — о её работе, новых статьях и исследованиях, о её последней поездке в пустыню. Проводит достаточное количество времени, помогая Амиру в лавке — просто потому, что это успокаивает его, как успокаивало всегда. В одиночестве ходит по узким улицам старого города — гладит всех встречающихся ему кошек и то и дело останавливается поговорить с людьми, которые видели, как он маленьким бегал с братьями по этим улицам, и как он водил по ним своих детей - и которые до сих пор помнят его. Водит детей к океану вместе с Тамилой — они сидят на берегу и наблюдают за тем, как детвора скачет по волнам и возится в песке.В его последний день в Танжере они всё так же сидят на одеяле, расстеленном на песке — едва касаясь плечами. Солнце медленно клонится к воде, дети с хохотом гоняются друг за дружкой — за две недели они обратились в маленьких загорелых дикарей. От болезни Дейзи не осталось и следа — здешний горячий сухой воздух и морская вода исключительно хорошо влияют на её здоровье, а особое внимание домашних к её рациону наконец сделало так, что всё её косточки уже не выпирали так пугающе через кожу. Габриэль, кажется, и не вспоминал о своём драгоценном компьютере, заимев рядом с собой аж двух двоюродных братьев. Муни… что ж, Муни особенно не изменилась. Она всегда обладала вкусом к этой жизни.- Как твои дела, Габи? - Спрашивает у него Тамми. Эггси смотрит на неё немного удивленно — за две недели они успели довольно подробно обсудить, как дела у каждого из них.Тамила вздыхает.- Я была за тобой замужем достаточно, чтобы понимать, когда тебя что-то тревожит. Последние пару дней ты явно борешься с чем-то в своей голове. Я знаю эту морщинку между бровей.Эггси улыбается этой волшебной женщине и сжимает её пальцы в своих. У волшебной женщины в Лионе закрутился роман — с кем-то, чью личность она отказалась раскрывать. Она выглядела счастливой. И Эггси тоже был счастлив из-за её счастья.- Я борюсь с мыслями. Чтобы они не приходили. Я обещал себе не думать их до возвращения в Лондон.- Успешно?- До сегодняшнего дня, - кивает Эггси.- Я могу чем-то помочь?Эггси пожимает плечами и задумывается ненадолго.- Я никогда не спрашивал тебя о том, что ты почувствовала, когда я рассказал тебе про Джима. Сколько раз ты хотела от меня уйти? Сколько боли принесло это в итоге?- Ты спрашивал у него? - Взглянув на Эггси, интересуется Тамила.- Он оставил мне письмо. Написанное, судя по дате, когда его детям был год с небольшим. Он писал, что больше всего его разозлило то, что у меня появились дети. Что я смог собрать себя в что-то целое вдали от него и завел семью. Он всегда предпочитал иметь монополию на меня. Ещё он писал, что когда Алиса забеременела и решила оставить детей, он со злорадством думал о них как о мести мне. Он не планировал участвовать в их жизни и Алиса не настаивала. А потом он обнаружил себя в панике прикатившим в больницу, когда узнал, что у Алисы начались роды. А потом ему дали подержать их — сначала Кори, потом Остина.Эггси улыбается, смаргивая слёзы. Когда он наконец набрался смелости, открыл это письмо ипрочитал его, оно сломало его часа на два — что в целом было ожидаемо.Джим написал, что должен был с самого начала сказать Анвину держаться от него подальше — потому что Эггси каким-то образом всегда удавалось побуждать Джима к поступкам достойного человека, каким он никогда не был и не собирался, вообще-то, становиться. Что Эггси каким-то образом вытаскивал на белый свет всё хорошее, что было в Джиме, о наличии чего внутри себя он сам не знал. Что даже с детьми получилось так же — Джим хотел сделать это Эггси назло, а в итоге оказался счастливым отцом двойни.Джим писал и просил, чтобы Эггси не вздумал даже меняться — что бы ни произошло.- То есть он злился?- Зная Джима — да, скорее всего, всё было так. Он заменял злостью любые неудобные эмоции.- Ты знаешь его лучше, чем меня, ты же понимаешь? - С иронией интересуется Тамми.Эггси улыбается чуть виновато и кивает.- Я не обижаюсь, - легонько толкнув его локтём в бок, говорит Тамила.- Это потому что он мертв, - фыркает Эггси.- Отчасти, - соглашается она. - Я не хотела от тебя уходить. То есть… сперва я просто не знала, что делать — все эти новости никак не умещались в мою тогдашнюю картину мира. Это было настолько ненормально для меня, что казалось ненастоящим. Я была немного не в себе некоторое время, если ты помнишь, - Эггси кивает. Он до сих пор испытывает отголоски того чувства вины порой. - Но я справилась. Адель помогла мне разобраться с чудесным миром разных сексуальных ориентаций, и заверила, что это норма для современного мира, реалии которого просто не добрались до окружающего нас общества, состоящего в основном из мусульман и едва ли когда-то доберутся. Ещё она сказала, что ты, скорее всего, всегда был таким. И в итоге я решила понаблюдать. И ты по-прежнему оставался замечательным мужем, который вставал к Муни по ночам и просыпался рано утром в выходные, чтобы занять её чем-нибудь и дать мне поспать подольше, да ещё и умудрялся приготовить на всех завтрак, который забирал её из сада, и героически купал её, хоть она это и жутко не любила. Ты всё так же помогал мне с учебой, терпеливо и не жалея времени. Относился ко мне с тем же теплом и заботой. В тебе ничегошеньки не изменилось. Ты был тем же Габи, просто теперь я знала, что твоё сердце ещё больше — учитывая, что оно умещало в себе немалую любовь к нам — и к кому-то ещё. В итоге я нашла покой в этой мысли. И примерно тогда поняла, что хочу, чтобы у нас были ещё дети. Я не говорю, что боли не было. Она была — но это цена некоторых знаний и опыта. Она не исходила от тебя.Эггси задумчиво хмурится, смотря куда-то за линию горизонта.- Что-то мне подсказывает, что ты взвалил на себя бремя вины большее, чем стоило, милый мой, - с улыбкой тянет Тамила.- Просто ты — очень мудрая женщина, - отвечает Эггси, поворачиваясь к ней. - А я не самый сообразительный мальчишка.- У меня был хороший учитель, - отвечает Тамми. - В тебе много добра и любви. Но и немало сомнений и боязни того, чего бояться вовсе не стоит. - Она поднимает руку и гладит его по щеке. - Ты не делаешь людям больно. Ты просто так не работаешь.Эггси улыбается и пожимает плечами. Он хочет, чтобы эти слова были правдой, но поверить в подобное не так уж просто.В следующую секунду на покрывало между ними с размаху плюхается Дейзи — светлые волосы встрёпаны, панамка сползла набок, одна щека в песке, руки в песке, в серых глазах искрами плещется веселье — так, что кажется, что они мерцают. Эггси просто не может не улыбаться.- Па, можно мне персик?- Можно, после того, как отряхнёшь руки от песка. Ты же не хочешь скрипящий на зубах персик?Дейзи хихикает и мотает головой и ответственно отряхивает руки о свои шорты. Она получает свой персик, улыбается Тамиле и уносится обратно к остальным.- Я ослышалась?- Нет, - качает головой Эггси. Последнее время Дейзи иногда называла его папой, сама того не замечая. - Периодически проскальзывает, я не нахожу в себе сил её исправлять.- Этот маленький веселый человек — ещё одно доказательство того, что те, кто оказываются рядом с тобой, едва ли могут пожаловаться на увеличение количества страданий в своей жизни. Я помню эту мисс образца полугодичной давности. Это два разных ребёнка.- Ей всего лишь нужно было немного любви и внимания. Муни и Габриэль тоже внесли свою лепту.- Я даже не сомневаюсь. Муни обожает её, - Тамми улыбается, но потом тяжело вздыхает. - Что слышно о её матери?Эггси пожимает плечами. Её мать — а точнее, её отсутствие, сейчас была одной из самых больших проблем Эггси.- Ничего. С конца апреля. Я ещё не разговаривал с Дейзи, но она понимает, что что-то не так. Я хочу начать оформлять документы на постоянную опеку, пока дети здесь. Потом поговорю с Дейзи.Эггси тяжело вздыхает. Тамми гладит его по волосам — знакомый, ставший привычным за годы их брака жест, по которому Эггси иногда скучает.- Ты хороший человек, Габи. Странно, что у тебя хватает глупости думать иначе.- Я никогда не отличался уверенностью в себе, - пожимая плечами, признаёт Эггси, укладывая свою голову на плечо девушки.***Вечером следующего дня он входит в тихий и пустой дом в Лондоне.

Как он и подозревал с самого начала, большая часть злости и обиды на Гарри испарилась. Это осознание оставляет его с довольно противоречивыми эмоциями — он раздражен собственной неспособностью злиться на Гарри долго, но он и испытывает облегчение от того, что это так. Он ненавидит злиться на тех, кого любит. Кроме того, он ужасно соскучился. И не только по Гарри, на самом деле.Тем не менее, он решает повременить и не звонить никому, а разобраться с куда более неприятным вопросом — со своей биологической матерью. Точнее, с её отсутствием.Сперва всё шло хорошо. Мишель посещала группу поддержки, ходила на работу, Эггси приводил к ней Дейзи каждые выходные. А потом в конце марта её анализы на наркотики пришли положительными — она сдавала их чтобы ей позволили общаться с Дейзи без обязательного присутствия Эггси или представитель социальных служб.Эггси узнает об этом от миссис Оук. Когда он, не сдержавшись, спрашивает у Мишель, чем она вообще думала, та с абсолютно искренним недоумением отвечает, что и не подозревала, что травка — это тоже наркотик.И вскоре она просто… исчезает. Она не появляется на работе, не появляется на собраниях и не ночует в кризисном центре, где ей выделили комнату. Эггси ни минуты не думает, что произошло что-то плохое — скорее всего, Мишель просто вернулась к прошлой жизни, в которой всё было куда проще. Спустя примерно месяц Эггси звонит миссис Оук — с подтверждением его догадок. Мишель позвонила и сказала, что решила, что будет лучше, если Дейзи останется с Эггси — или с новой приёмной семьёй, если он не сможет оставить её навсегда. Это делало всё проще и сложнее одновременно. А ещё — очень злило Анвина, потому что эта женщина говорила о Дейзи так, будто она какой-то предмет, в то время как Дейзи была ребёнком, о котором можно было только мечтать.Осознание факта, что Эггси всё же способен всё же на постоянную, непроходящую злость по отношению к человеку, который очевидно этого заслуживает, очень успокаивает. Даже несмотря на то, что этот человек — его биологическая мать.А его мысли, вращавшиеся несколько последних дней вокруг разрешения всей этой ситуации, которая должна закончиться непростым разговором с Дейзи и оформлением постоянной опеки над ней, сейчас наконец возвращаются к Гарри.На которого он перестал злиться совершенно. Он всё ещё возмущен и обижен, но не зол. Он понимает, что все мысли о том, что Гарри придумал всё это, чтобы отвязаться от Эггси — глупости. Если бы он хотел разойтись с Эггси, или несколько сократить количество времени, которое они проводят вместе, он бы просто сказал ему прямо. А в случае с Мерлином он, следовательно, имел в виду именно то, что он и так повторял раз за разом. Что он не видит проблемы в том, что у Эггси будет кто-то ещё. Загвоздка только в том, что Эггси видит в этом проблему. Но он готов позволить Гарри переубедить себя. Харт — убедительный сукин сын, и Эггси не сомневается в том, что он справится.Эггси вздыхает, тянется к телефону и, убрав телефонный номер Гарри из черного списка, откладывает телефон обратно на стол и, подперев щёку рукой, возвращается взглядом к монитору ноутбука. Спустя пять минут он с раздражением смотрит на телефон, который и не думает звонить. Потом ворчит себе под нос что-то о собственных умственных способностях — едва ли Гарри три недели только и занимался тем, что пытался дозвониться до Эггси, чтобы позвонить ему в первые же пять минут после удаления его номера из черного списка.Но звонить сам Эггси не хочет принципиально. В конце концов, не он тот, кто облажался. Поэтому он занимает себя переводом книги, заказ на который очень удачно пришел ему за пару дней перед отъездом из Марокко, то и дело сердито поглядывая на телефон.

К исходу третьего часа телефон всё-таки звонит. Эггси даже немного удивляется, когда видит на дисплее фотографию Гарри. Тот, конечно, не знает, что когда он звонит Эггси, на его телефоне появляется фотография Габриэля и Гарри, сидящих на полу за сборкой какой-то хитрой электрической цепи. Он бы наверняка не оценил жест.Эггси делает глубокий вдох, касается иконки приёма вызова и подносит телефон к уху, и молчит, продолжая действовать очень ?по-взрослому? и ожидая, что Гарри заговорит первым.Гарри, несколько секунд послушав это упрямое молчание, со смешком интересуется:- Ты всё ещё не настроен со мной разговаривать?- Я ещё не решил. Но я готов тебя выслушать.- Вот как. У тебя, у меня, на нейтральной территории?- Приезжай. Но ни на что не рассчитывай. К ночи я тебя выставлю.- Я тебя понял. До скорого.- Ага, - бормочет Эггси, безуспешно пытаясь побороть улыбку.

Гарри же, сбросив вызов, обнаруживает себя в куда более хорошем настроении, чем он был весь день до этого, да и, пожалуй, все прошедшие три недели. Он хмурится. Осознания того, что отсутствие или наличие Эггси в его повседневной жизни оказывает такое влияние на его настроение, не приносит ему положительных эмоций - только тревогу. Он слишком давно не испытывал искренней привязанности к новым в его жизни людям и это не то чувство, которое он может назвать комфортным для себя. Совсем наоборот.

Вопреки наличию у него несколько неоконченных дел, Гарри обнаруживает себя сидящим в кэбе, на пути к дому Эггси. Он успокаивает себя мыслью, что он просто хочет чтобы этот разговор наконец случился.Мерлин был дорог Харту. Он был единственным человеком, в отношении к которому Гарри прямо признавал это — и единственным другом, который появился у него за всё время после смерти Микеля. Мерлин был единственным человеком, которому Харт доверял своей жизнью, единственным, который точно знал, насколько на самом деле Гарри плох, потому что он-то видел самые худшие проявления его характера — потому что период, в который начиналась их дружба, был не самым легким для Харта. Он отвратительно себя вёл по отношению к Мерлину. Тот только изгибал бровь красноречиво и ждал, когда Гарри закончит. Он даже не обижался. Не пытался дать Гарри в челюсть. Это было почти оскорбительно, если честно. Однажды Гарри дал ему в челюсть, потому что ему надоело это всепрощение. Тогда всё закончилось кровью. И сексом.Первые несколько лет у них были сложные отношения. И то, что они то и дело оказывались в одной постели, всё усложняло. В какой-то момент Мерлин сказал, что им надо остановить это — или разойтись и забыть о существовании друг друга, потому что добром это не кончится. К удивлению Гарри, ему не нравилась мысль о том, чтобы отпускать Мерлина куда-то. Так что он согласился на первый вариант. И никогда не жалел о принятом решении, хотя секс был отличным. Но отличный секс, всё же, найти куда проще, чем человека, который, зная как ты плох, всё равно будет называть себя твоим другом.Мерлин был, без преувеличений, гениален. Он был исключительным солдатом – потому что если бы это было не так, он бы едва ли дослужился до звания подполковника за шестнадцать лет службы, которые закончились, когда он и его люди попали в засаду где-то на Ближнем Востоке, из которой все выбрались живыми, но не целыми. Мерлин не любил об этом говорить и Харт никогда не настаивал — но судя по тому, что Харт знал о Мерлине — он постарался взять на себя столько ущерба, сколько только можно было. Он бы умер там, если бы его сослуживцы не были такими же упрямыми, верными и отбитыми типами.У Мерлина была очень хорошая голова — быстрый, цепкий ум, твёрдая логика, страсть к знаниям и целеустремлённость. Мерлин был отличным учителем — что было во многом армейским наследием. Он был хорошим другом и располагал к себе людей — это выходило у него совершенно само собой, очевидно, сочетание этой его устрашающей наружности и какой-то совершенно неуклюжей, по мнению Харта, манеры общения, почему-то подкупало окружающих. Особенным успехом Мерлин пользовался у пожилых леди и женщин средних лет родом из стран Ближнего Востока, которые в избытке были представлены в том районе Лондона, где он жил, а так же у детей.Это не значило, однако, что Мерлин был мил со всеми. У него были какие-то свои, личные критерии по которым он разделял людей на тех, кто достоин хорошего отношения, и тех, с которыми предпочитал просто не связываться, включая своё вежливое равнодушие. А учитывая вид Мерлина, даже вежливое равнодушие смотрелось достаточно пугающе.Но с чем Мерлину никогда не везло — так это с отношениями. Гарри не понимал, в чем было дело. Может быть, в том, что стоило Мерлину начать испытывать к кому-то симпатию, у него отключался мозг и он терял способность воспринимать человека объективно. Этот факт, в сочетании с тем, что те люди, на которого была направлена симпатия Мерлина, оказывались один другого хуже, создавал некоторые проблемы. Большие проблемы, на самом деле.

Рано или поздно каждый из них терял бдительность, конечно — и тогда становилось очевидно, что они откровенно используют ресурсы мужчины в своих целях. Некоторым, конечно, надоедало быстрее, и они исчезали без объяснения причин.Поэтому когда Гарри увидел, как Эггси и Мерлин друг на друга смотрят — идея свести их вместе пришла ему в голову как идеальное решение проблемы. И в претворении плана Гарри в жизнь не было бы столько проблем, если бы Мерлин не решил приехать к Эггси и заговорить с ним на эту тему, в то время как Гарри не успел обсудить это с мальчишкой.Гарри не был так плох, как о нём наверняка думал Эггси.Он был в долгосрочных отношениях и знал, что, по существу, как и любые отношения между двумя людьми, по механике они не слишком отличаются от заключения деловых партнёрств. Для наилучшего результата где-то придётся уступить. Где-то надавить посильнее, чтобы получить желаемое. Надо уметь манипулировать и понимать, когда пытаются манипулировать тобой.В отношениях с Эггси Гарри уступал чаще, чем когда бы то ни было, и охотно поддавался на манипуляции мальчишки, большая часть из которых даже не были осознанными. Сначала его это беспокоило, но со временем он даже начал видеть в этом некоторое удовольствие. То, что сейчас ему с большой долей вероятности придётся применять свои способности к манипуляции в полную силу, оставляло его с несколько неуютным чувством.Он не чувствовал так раньше. Он манипулировал людьми без малейшего укола вины. Мальчишка явно превращал его в лучшего человека и Гарри считал, что это просто отвратительно.Но не пытался ничего с этим сделать, что означало, что на самом деле он не так уж и против.Входная дверь в дом, оказывается, конечно, не заперта — а Эггси находится на чердаке.- Ты снова не закрыл дверь на замок, - говорит Гарри вместо приветствия.Эггси пожимает плечами, продолжая быстро что-то печатать и не отрывая взгляда от экрана ноутбука. Гарри проходит в угол помещения и садиться в стоящее там кресло, давая Эггси время закончить с тем, чем он занимался. Через пять минут тот закрывает ноутбук и поворачивается на стуле к Гарри.

Эггси старается не улыбаться — изо всех сил старается, но он уверен, что получается у него из рук вон плохо.- Ну что? - Спрашивает он у Гарри.- Что? - Со смешком интересуется тот в ответ.- Хочешь сказать что-нибудь в своё оправдание?- Едва ли. Я не собирался оправдываться.- Вот как. Окей. Посвятишь меня в своё видение ситуации? Почему ты считаешь подобное приемлемым?- То, что это произошло так, как произошло, действительно не слишком приемлемо. Ошибка планирования с моей стороны. Я собирался обсудить с тобой всё до того, как вы снова увидитесь с Мерлином, потому что предполагал, что это произойдет после твоего возвращения.- Что заставляет тебя думать, что я вообще согласился бы это обсуждать? И что ты сказал Мерлину?- Потому что я попросил бы тебя дослушать меня до конца. И ты бы дослушал. И сейчас мы обсуждаем не мой разговор с ним.- Ты отказываешься отвечать на мои вопросы.- Точно, - согласно кивает Гарри. Эггси сердито фыркает и замолкает. - Мы можем попробовать поговорить так, будто этого эпизода с Мерлином не произошло?- Ты многого просишь.- Я не вижу другого способа. Иначе ты продолжишь уходить в отрицание из вредности.- Это не вредность, Гарри. Ты предложил меня другому человеку.Гарри вздыхает, прикрывает глаза и заставляет себя проглотить все неудачные реплики, которые так и просятся на язык.- Мне жаль, что ты воспринял это так, - в конце концов, справившись с собой, говорит он.- То есть на самом деле всё совсем не то, чем кажется? - С изрядной долей сарказма интересуется Анвин.- Я уверен, что нет. Именно поэтому я прошу тебя о том, о чем прошу.Эггси вздыхает.

- Окей. Давай попробуем предположить, что я в счастливом неведении о твоих планах, а не о твоих мотивах, - со вздохом соглашается Анвин. Потому что он не умеет долго отказывать Гарри, когда тот включает свою убедительность на полную. А уж когда он, вместе с этим, старается быть аккуратным в выражениях — и подавно.Гарри кивает и замолкает ненадолго, прежде чем заговорить снова.- Я, как ты прекрасно знаешь, совсем не слепой. Я пару месяцев наблюдал за тем, как вы с Мерлином друг на друга смотрите при каждой встрече.Эггси открывает рот — но Гарри не даёт ему начать свои возражения.- Эггси, даже Роксана, которая предпочитает не замечать романтические интересы людей друг к другу, когда её это не касается, уточнила у меня, уверен ли я, что вы с Мерлином не завели интрижку.- Она спросила у тебя? - Забыв о попытках всё отрицать, обиженно и возмущенно спрашивает Гэри. Харт находит эту реакцию мальчишки совершенно очаровательной — излом бровей этот, жалобный взгляд, закушенная нижняя губа… Харту хочется просто взять и увести мальчишку в постель. Но он понимает, что с этим своим желанием придётся повременить. И он готов на это. Что тоже довольно необычно для него.- Она не была уверена в своих выводах и поэтому не хотела беспокоить тебя подобными вопросами.- Поэтому беспокоила тебя, - хмыкает Эггси.- Да. На мои чувства ей совершенно плевать, так что это вполне разумный подход, - без тени обиды в голосе пожимает плечами Гарри.

- Вы все носитесь со мной и моими чертовыми чувствами так, будто я кисейная барышня, а не взрослый мужчина, - нахмурившись, бормочет Эггси за что получает от Гарри выразительный взгляд. Гарри получает за этот взгляд поднятый вверх средний палец — не слишком изящно, но вполне в духе Эггси. - Иди в ад.- Как только я закончу, - кивает Гарри, как всегда — само спокойствие.- Иногда ты страшно бесишь.- Я знаю. Я могу продолжить?- Валяй.- Мне глубоко небезразличны вы оба, - Эггси на этом моменте удивлённо приподнимает брови — Гарри редко изъясняется так прямо по поводу своих светлых чувств — но не перебивает его. Но Гарри замолкает сам, неуверенный в том, как следует продолжить. Боже, он ненавидел эти серьёзные разговоры об отношениях. И был очень благодарен Анвину за то, что он не требует подобных диалогов после каждой их ссоры. Харт бы вряд ли это выдержал. - В общем, основная мысль в том, что я не хотел бы быть тем препятствием, которое стоит между вами. Я спокойно отношусь к мысли о том, что у тебя будет ещё кто-то — я всегда был серьёзен по поводу этого. Если этим кем-то будет Мерлин, я, пожалуй, буду даже… рад.Гарри морщится непроизвольно — не из-за того, что на самом деле мысль ему неприятна, а из-за того, что ему пришлось вслух честно говорить о своих чувствах. Он не фанат подобного — и он надеется, что Эггси вспомнит об этом и не примет это за реакцию на сказанное.- Не похоже, что это так, - со смешком замечает Эггси. Гарри бросает на него хмурый взгляд. - Ладно, ладно. Я просто донимаю тебя. Я помню, как ты не любишь говорить о своих светлых чувствах и благих намерениях.Примерно то же самое ты сказал Мерлину?- Мне не пришлось быть излишне откровенным. Но в целом да.- Ты не учел того, что я могу быть не согласен на это.- Именно поэтому я собирался поговорить с тобой первым.- Окей, это та часть, гдё всё пошло не по плану. Мы говорим сейчас. И… мне это не нужно, Гарри. Каждый раз, когда я говорил, что мне хватает тебя, я тоже был серьёзен.Гарри улыбается уголком губ. Мальчишка или пытается обмануть его — или обманывает самого себя.- Эггси. Попробуй меня услышать. Тебе не хватает меня. Ты — очень смышлённый и понятливый человек, в тебе есть чуткость, которую я ценю в каком-то смысле больше, чем остальное. Когда ты понимаешь, что тебя становится слишком много в моей жизни — ты оставляешь меня в покое и переключаешься на своих друзей, детей и работу.- Да. И это не проблема, - продолжает гнуть свою линию Эггси.Гарри вздыхает.- Это проблема. Потому что если бы я мог позволить тебе это — ты бы заполнил собой всё моё свободное время. Потому что, что бы ты там не говорил в самом начале — но ты не можешь любить на половину. И я временами чувствую себя паршиво из-за того, что я могу позволить тебе только это. И это едва ли когда-нибудь изменится.- То есть, это проблема для тебя. Потому что ты чувствуешь себя виноватым.- Можешь думать так, - соглашается Гарри. Он не видит проблемы в том, чтобы исполнять роль отрицательного персонажа в этой истории. Он привык к подобным ролям.- Ты слишком легко соглашаешься быть плохим, - обвинительно говорит Эггси.- Мне легче быть плохим, чем хорошим. И мы сейчас не об этом. Скажи мне честно, Эггси. Ты действительно чувствуешь себя так, будто тебе достаточно того, что я могу тебе дать?Эггси вздыхает и отводит взгляд в сторону. Гарри не неправ. Порой Эггси приходится сознательно сдерживать себя, чтобы не становиться для Гарри неудобством. Сначала он предполагал, что нежелание Гарри делать их отношения слишком близкими не станет проблемой — он даже думал, что у него самого аналогичный взгляд на ситуацию, потому что у него есть, чем заняться помимо отношений. И он начал понимать, что ошибся, после Рождества — после того момента, когда Гарри обнаружился на пороге дома его родителей в Танжере. В каком-то смысле Гарри сам виноват в том, что Эггси начал любить его в полную силу, так, что Харту порой сложно это переносить даже при условии того, что Эггси старался держать себя в руках.Ему, если честно, немного надоело держать себя в руках. Но Гарри сидит перед ним прямо сейчас с решением его проблемы. Гарри всегда легко решал его проблемы, даже не спросив, должен ли он. Иногда это страшно раздражало просто потому, что от этого Эггси любил его ещё сильнее.- Это нелегко, Гарри, - наконец говорит Эггси со вздохом. Он не собирается отвечать на последний вопрос Гарри напрямую — он не хочет говорить это вслух. Но то, что он собирается сказать, также является ответом. - Это может выглядеть как что-то удобное и даже веселое, но иногда это хорошо, а иногда — совсем нет.- Как и всё в жизни, Эггси. К нашим нынешним взаимоотношениям это так же применимо.- Да, ты прав. Но это новый уровень сложности, - со смешком отвечает Эггси.- Ты справишься.- А ты? - Наконец снова посмотрев на Гарри, спрашивает Эггси. Харт кивает без промедления. Он не из тех людей, кому свойственна пустая бравада и не из тех, кто отвечает на вопросы о своих способностях, хорошенько не подумав — и Эггси сейчас благодарен за то, что он именно такой. Это даёт ему возможность не сомневаться в Гарри.

Таким образом у него остаётся только одна проблема — сомнения в себе самом.- Я не уверен в себе так, как ты уверен в нас обоих.Эггси понимает, что его сомнение — это уже знак принятия. Гарри понимает это тоже, судя по тому, что уголки его губ чуть приподнимаются в небольшой довольной улыбке. Он сидит перед Эггси в этом кресле — прямая спина, нога закинута на ногу, пальцы скрещены на коленях — воплощение уверенности и спокойствия. Анвину одинаково сильно хочется ударить и поцеловать его.- Не закипай, - со смешком просит Гарри. - Мы взрослые люди. Мы знаем возможные риски и принимаем их во внимание.- Наверное, ты прав, - вздыхает Эггси.- Если ты решишь, что ты не готов — ты не обязан делать вообще ничего. Я просто говорю тебе то же, что я сказал Мерлину — у меня нет проблем с концепцией, в которой наши отношения перестают быть моногамными с твоей стороны. Остальное полностью зависит от вас двоих и по сути не является моим делом.- А если я захочу, чтобы это было и твоим делом?- Это обсуждаемо.- И если ты захочешь сделать отношения не моногамными со своей стороны?- Ты узнаешь об этом сразу после меня.Эггси задумчиво угукает и кивает. Гарри изгибает на него бровь.- Что это значит?- Ты донёc до меня своё видение ситуации. Я принял его к сведению. Я подумаю над этим.- Хорошо, - удовлетворённо кивает Гарри, поднимаясь на ноги и поправляя манжеты рубашки.Не интересуется даже, злится на него Эггси или уже нет. Хотя, наверное, для Гарри совершенно очевидно, что нет. Он прекрасно знает, что Эггси никогда не мог злиться на него слишком долго.- Мне предложить тебе кофе или выставить сразу? - Спрашивает Эггси.Гарри задумчиво смотрит на него, не спешащего вставать со своего места.- Я собираюсь пойти и заглянуть в твой холодильник. После этого, вероятно, мы поедем и поужинаем куда-нибудь. И потом я отпущу тебя восвояси.У Эггси не возникает порыва поспорить. То, что Гарри заботиться о нёмтак — прямо и неприкрыто, пусть даже и наверняка считая, что он делает это для своего собственного спокойствия, всё равно приятно.- В холодильнике пусто. Дай мне десять минут. И мы поедем на BMW. Ты же купил мне её не для того, чтобы она стояла на подъездной дорожке.Гарри просто улыбается и согласно кивает.Они ужинают в месте одновременно весьма претенциозном и уютном. Гарри явно имел талант к поиску таких мест. И, как подозревал Эггси, искал их специально для того, чтобы водить туда Эггси, который просил Гарри избавить его от всех заведений, где предполагается, что он должен быть хотя бы в рубашке, чтобы не получить презрительных взглядов.- Как тебе удаётся их находить? - Спрашивает Эггси, водя пальцем по ножке винного бокала.- У меня намётанный глаз. Я вижу хорошо обученный персонал.- О, то есть дело в персонале?- Естественно. Если ты заставляешь человека чувствовать себя некомфортно — своим подобострастием или высокомерием - неважно, когда он пришёл за тем, чтобы расслабиться, ты отвратительный работник.- Я не думал об этом, - задумчиво признаёт Эггси.После ужина Эггси подбрасывает Гарри до дома. Он останавливается недалеко от ворот во двор дома Гарри и опускает взгляд на ладонь Гарри, которая в процессе поездки оказалась лежащей на его коленке.- Нет, я не поднимусь.- Уверен? - Уточняет Гарри.Эггси смотрит на то, как от уголков глаз мужчины расходятся морщинки — эти морщинки появляются там всегда, когда улыбка Гарри не достигает его губ, оставаясь лишь в глазах. Эггси любит их.- Абсолютно.- Ты всегда был таким вредным?- Да. Иначе бы ты уже заскучал, не правда ли? - Улыбается Эггси и дотягивается через коробку передач, чтобы поцеловать Гарри в уголок губ. - Проваливай. Позвони мне, когда у тебя начнутся выходные.Эггси использует именно такую формулировку, потому что выходные у Гарри могут начаться в пятницу, или в воскресенье, или в понедельник — в общем, когда угодно.- Как скажешь, - кивает Гарри, открывая дверь. - Спокойной ночи, милый.Эггси фыркает. Он более чем уверен — заснуть ему сегодня не удастся.***Эггси думает. Скрупулёзно пытается разглядеть ситуацию со всех сторон. Взвешивает все ?за? и ?против?. И тихо удивляется тому, что всё было куда проще, когда ему было двадцать. Он просто согласился завести ребёнка, кажется, вообще не принимая во внимание тот факт, что он по уши влюблён в парня, который остался в Лондоне. И чем он вообще думал?Хотя, справедливости ради, нужно заметить, что в итоге хорошее перевесило плохое. Отказался бы он от своего тогдашнего решения, зная, что тогда бы у него не было Муни и Габриэля? Да никогда.Похоже, мирозданию надоедает ждать, пока Эггси решиться хоть на что-то и оно само толкает Эггси в руки Мерлину. В прямом смысле этого слова.Эггси заходил к Гарри в середине рабочего дня — они наскоро пообедали у него в кабинете, Гарри начал готовиться к своей следующей встрече, а Эггси отправился обратно на работу. С момента того их разбора полетов выходные у Гарри так и не настали — и эти обеденные перерывы были единственным временем, когда они могли увидеться. Что ж, Эггси знал, на что он шел. Так он хотя бы уверен, что Гарри обедает. Этот человек уличал Эггси в том, что он совсем не заботиться о самом себе — но и сам грешил тем же, способный пару дней прожить на одном только кофеине да рабочем азарте.Эггси быстро сбегает по ступенькам, прощается с девушкой на рецепшене, толкает входную дверь и выходит наружу, уже выуживая из кармана телефон и опуская взгляд к его дисплею. Спустя пару шагов он, конечно, в кого-то врезается.- Ох черт, прошу прощения, - чертыхается он в то время как чужие руки ловят его, мягкой хваткой сжимаясь на локтях на пару секунд, и потом исчезают. Эггси поднимает взгляд и широко раскрывает глаза, видя перед собой Мерлина, который делает полшага назад, смотря на Эггси с любопытством и некоторой неуверенностью.- Ничего страшного.- Привет, - Эггси не может сдержать улыбки — да и почему он вообще должен? - Ты к Гарри?Анвин в курсе, что глупее вопроса и не придумать, потому что ну а к кому ещё в этом здании может направляться Мерлин?Тот, ожидаемо, кивает и задаёт свой вопрос.- Выходит, ты уже вернулся?Что ж, не только Эггси сегодня исключительно плох в своих вопросах.- Похоже на то. Три недели назад.- Вот как. Как Марокко?- Как и всегда летом. Жарко, как в аду.- В Танжере? - Недоверчиво изгибает бровь Мерлин.- Возможно, я драматизирую. Но не слишком. Пара дней выше тридцати пять мне досталась. Я, конечно, был в местах, где куда жарче… - пожимает плечами Эггси. Вообще-то, ему нужно на работу. Он уже опаздывает.Мерлин смотрит на Гэри — на его выцветшие от яркого африканского солнца волосы, легкий загар и зелено-голубые глаза цвета океанских волн, кажущиеся теперь, на фоне посветлевших волос и потемневший кожи, ещё ярче. Мерлин глубоко вдыхает, понимая, что он должен быть тем, кому придётся прервать этот разговор — но ему не приходится. У Эггси звонит телефон. Тот улыбается.- Я должен ответить, - извиняющимся тоном говорит он.- Конечно, - кивает Мерлин. - Мне тоже пора.- Ну… тогда пока?Мерлин кивает. Эггси улыбается ему ещё раз и поворачивается, поднося в уху телефон. Мерлин улавливает первую фразу на арабском, успевает сделать пару шагов по направлению ко входу к офис и останавливается, потому что его окликает Эггси.- Мерлин!- Да?- Что, если я попрошу тебя позвонить мне вечером?- Будет сделано.Эггси широко улыбается, подмигивает ему, и махнув рукой, снова отворачивается, прижимая телефон к уху и быстрыми шагами направляясь дальше по улице.Мерлин оказывается неожиданно награждён знанием о том, что в середине его пятого десятка он всё ещё способен ощущать этих пресловутых бабочек в животе.

***Эггси проклял себя за то, что поддался порыву, не один десяток раз — но он так чертовски устал думать обо всём этом, что просто не мог уже что-нибудь не сделать. Пусть даже всё его действие ограничивалось простой просьбой позвонить.Но сама просьба была ошибкой. Нужно было спросить, может ли он позвонить Мерлину вечером. Тогда бы сейчас ему не пришлось нервно кусать заусенец на большом пальце, оценивая шансы того, что Мерлин вообще позвонит.

Но Анвин понимает, почему он сформулировал свои желания именно так, как он это сделал. Потому что ему нравилось, когда к нему проявляют интерес. И в этом был виноват Гарри. До Харта Эггси даже не думал о том, что он вообще представляет собой нечто способное вызвать интерес. Гарри опроверг это его заблуждение — каждый раз, стоило Харт заметить, что кто-то с откровенным интересом рассматривает Эггси — он сообщал ему об этом. И пару раз намеренно оставлял заинтересованным шанс подойти и познакомится. Эггси пришлось признать, что он прав, просто чтобы Гарри перестал это делать. Потому что это невероятно смущало.

Но на самом деле, это было приятно. Эггси мог бы искренне наслаждаться вниманием к себе, если бы ему не было так стыдно за то, что ему приятно чужое внимание.Мерлин всё-таки звонит ему, когда время переваливает за одиннадцать вечера.- Привет, - улыбаясь в полумрак сада, тускло освещенного светом из окон кухни, отвечает на звонок Эггси.- Привет. Не слишком поздно?- Смотря что ты имеешь в виду. Я не ложусь так рано, если ты об этом.- Что ещё я могу иметь в виду?- Количество нервных клеток, потраченных на размышления о том, позвонишь ли ты?- Я не думал, что ты станешь переживать об этом, - Мерлин звучит так, будто онискренне удивлен — и Эггси улыбается.- Ну, теперь всё в порядке.- Рад слышать. Ты хочешь обсудить что-то конкретное?- Похоже на то, - Эггси хмурится, не зная, как следует продолжить.- Эггси?..- Мм. Я здесь. Я чертовски плох в этом.Эггси слышит мягкий смешок Мерлина.- Харт плохо на тебя влияет.- Нет, он не виноват. Я всегда был плох в этом. Мне как-то не приходилось… - Эггси снова теряется в словах, раздраженно фыркает и бросает фразу на полпути, начиная другую:- Я подумал, что мы можем... встретится, если ты всё ещё хочешь этого.Мерлин отвечает после небольшой паузы.- Я довольно постоянен в своих желаниях.- Это хорошая новость, - Эггси улыбается так, что у него начинают болеть щёки.- У тебя есть какие-то определённые пожелания?- Да. Пусть это не выглядит, как свидание, ладно? Ну или хотя бы наполовину не как оно. Я плох и в этом тоже.- Что ж, хорошо, - с улыбкой, которую Эггси натурально может слышать, отвечает Мерлин. - В таком случае, думаю, у меня есть абсурдное предложение, которое может идеально подойти.- Я слушаю, - тут же отзывается Эггси, заинтригованный.- В субботу мы с компанией бывших коллег собираемся на футбольном. Они играют, собственно, в футбол. Я не слишком эффективен в плане бега по полю, так что меня время от времени используют за судью.- Будет идеально, если ты сможешь объяснить мне правила.Пауза.- Ты не знаешь правил футбола?- Боюсь, мои дети знают их гораздо лучше меня, да. Это отлично, мне нравится.Мерлин на это качает головой.

- Я только что предложил тебе встретится и два часа вместе наблюдать за компанией мужчин за сорок, пинающих мяч, и ты в восторге.- Именно так, - подтверждает Эггси с энтузиазмом.- Ты удивительный человек, Гэри Анвин.- Эггси.- Эггси. Это как-то связано с завтраком?..- Я не знаю. Человека, у которого можно было бы поинтересоваться, уже нет в живых.

Мерлин понимающе хмыкает. Эггси рад, что Мерлин оказывается из тех, кто не видит смысла в выражении вежливых сожалений в сторону кончины абстрактных незнакомцев.

- Значит, суббота?- Если ты свободен.- По удачному стечению обстоятельств суббота — мой единственный свободный день на этой неделе. Скажи мне время и адрес.Мерлин говорит. Оказывается, что поле, на котором играют коллеги Мерлина, находится не так уж далеко от дома Эггси. Они говорят ещё немного, прежде чем попрощаться.Ночью Эггси не может заснуть, потому что не может остановить свой мозг. В конце концов он сдаётся и звонит Гарри — он часто звонит ему в такие ночи. Это всегда помогает.- Эггси.- Привет. Не спишь?- Этот вопрос не имеет смысла и ты это знаешь.Эггси улыбается. Одно только это занудство уже немного его успокаивает.- Кажется, в субботу я встречаюсь с Мерлином.- Насколько я помню, ты не собирался обсуждать динамику ваших отношений со мной.- Я знаю. Но что, если это будет катастрофа?- Почему это должно стать катастрофой?- Не знаю. Просто так.- Ты не привык начинать отношения так, как их начинают обычные люди в обычных обстоятельствах и этот момент настал. Это источник твоих нервов?Эггси отвечает на это невнятным ?угу?.- Не переживай, Эггси. Мерлин хорошо в этом разбирается. Ты в надежных руках.- И я ничего не испорчу?- Конечно нет. Ты замечательный и очень способный мальчик, - сообщает ему Гарри этим своим особенным голосом.Эггси выдыхает и жмурится. Похвала от Гарри всегда действует на него совершенно обезоруживающе.- Не переживай. И засыпай. До завтра, милый.- До завтра, Гарри. Спасибо. Не понимаю, почему в одни моменты ты такой душка, а в другие — просто исключительная задница.Ответом на это служит коротким смешок и мягкое:- Спокойной ночи, Эггси.С этим Гарри отключается. Эггси улыбается, кидает телефон на пустую половину кровати и закрывает глаза, засыпая почти моментально.