Часть 2 (1/1)

Часть 2? – Вперёд, вперёд, – кричал я.Лик свой открыл я асов сынам, близко спасенье;скоро все асы собраны будут за Эгира стол, на Эгира пир.Я кричал так, будто за мной – неисчислимая громада воинов Вальгаллы, самых лучших, самых верных.Ветер застил мне глаза, разносил звуки моего голоса во все стороны, отчего перекатывались камни и барханы меняли свои очертания. Вокруг меня кружил вьюном растревоженный бархан.Локи! Хитрый демон, готовый отречься от самого себя, забыть собственное имя, только чтобы остаться живым. И сейчас он насылает на меня этот ветер и жар, этот жар и ветер, изнуряя, истончая, путая следы.Моё призрачное войско… Я верил в него. Я ЗНАЛ, что они пойдут за мной, куда бы я ни позвал.Мои воины – сильны, бессмертны, потому что уже мертвы.– Вперёд! – я пустил своих воронов влёт, я велел своим волкам бежать без устали. Я хотел вернуться в Асгард, пока он ещё был моим, пока он ещё был. Я хотел вернуть себе этот город.– Лооооки! Ты же побратим мне, отчего ты сейчас душишь меня в этом зное?Я оглянулся – один. Где моё войско? Где мои вороны и волки? Где мой конь? Я стоял посреди пустыни, сжимая в руках копьё. Совершенно один, взывая к своему побратиму-недругу Локи?.– Макс, ты куда опять проваливаешься? - Шурф тряс меня за плечо.– А? Что? – я в недоумении мотал головой, пытаясь понять, кто я и где.Джуффин внимательно смотрел на меня своими холодными глазами, и взгляд его пронизывал насквозь.– Слушай, хватит уже, – сказал я ему, потому что терпеть этот плавящий взгляд никаких сил не было.– Где ты был, Макс? – спросил шеф, не переставая сверлить меня взглядом.– Я? – я даже удивился. Где я мог быть? – Да вроде тут, с вами… А что?– Ты на минуту закрыл глаза, – сказал Шурф, – а потом начал говорить что-то странное, про город Асгард, про волков и воронов.– Рагнарёк? – я смотрел на Шурфа во все глаза. – Да не может быть! Ты что? Бред какой-то!– Можешь объяснить подробнее? – шеф всё же смягчил свой взгляд.– Если честно, я смутно помню, – начал я, – это… что-то типа легенды в том мире, в котором якобы прошло моё детство. Всё-таки хорошо, что когда-то бабушка научила меня читать и подсовывала всякие чудесные книжки. Да, ну так вот, Рагнарёк – это гибель богов, если я ничего не путаю, в скандинавской мифологии.Шурф и Джуффин вытаращились на меня в недоумении.Гм… да. Кажется, они ничего не поняли. Ладно, попробуем зайти с другого бока.– В общем, это битва между... ну, скажем, хорошими Великими магистрами и плохими Великими магистрами. Так понятнее?Они закивали. Ну, и хвала тем самым магистрам!– А ты тут причём? – спросил шеф.– Да я бы тоже не отказался это узнать, – ответил я.– А кто такой Локи? Ты называл это имя, – поинтересовался Шурф.– Знаешь, я точно не помню, но, кажется, парень вполне могущественный. Точно помню, что он очень хитрый. И если я говорил о волках и воронах, то, скорее всего, это связано с Одином.– С кем? – переспросил шеф.Я вздохнул, собрался с духом и начал рассказывать – всё, что помнил из скандинавской мифологии. Честно говоря, получилось не очень, потому что помнил не так чтобы много. Я вспомнил про волчью пасть, пасть Фенрира, в которой Одину и суждено было погибнуть. Брррр…Джуффин и Шурф слушали меня очень внимательно. Я старался излагать доступно и понятно, вспоминая всё, что отложилось в моей подростковой памяти, когда я запоем читал всяческие мифы и легенды. Видать, не зря читал. Кто мог знать, что тут, в Ехо, пригодится?Я рассказал всё, что знал, и когда закончил, они оба продолжали на меня смотреть, не издавая ни звука.– Слушайте, ну скажите хоть что-нибудь, а то я уже не просто боюсь, а, кажется, потихоньку схожу с ума!– Так вот он и ответ, – без тени улыбки на лице сообщил Джуффин.– В каком смысле? – не понял я.– В том, что ты и сам нашёл этот Мир, Макс. Ты же Вершитель!– Я сейчас буду визжать, как семилетняя школьница, если мне кто-нибудь не объяснит всё доступным языком, как самому распоследнему дураку! – я начал терять терпение, потому что, в отличие от них, действительно не понимал ровным счётом ничего.– Да что тут объяснять-то, – вздохнул шеф, – мир, о котором ты рассказываешь, по всей видимости, и есть тот, кому понадобилась энергия нашего Стержня.– Но это не Мир, это же миф! Сказка, легенда! – я смотрел на своего начальника круглыми глазами – ну не дурак же он, в самом деле? Я даже вскочил и принялся расхаживать взад-вперёд. – Это не Мир, понимаете? Это же просто написано на бумаге, в книжке! Это выдумка!– Да? – Шурф посмотрел на меня неожиданно холодным взглядом. – Так же, как и наш Мир – для кого-то, Макс, ровно так же – выдумка, морок, то, что написано в книжке.Я поёжился от его слов. А ведь он прав: реально то, во что мы верим, и неважно, написано ли это в книжке, выдумано ли кем-то – или самим собой. Всё зависит от силы нашей веры. Я уселся на подоконник, пытаясь переварить то, что сказал Шурф.– Ну хорошо, допустим, ты прав, но что мне – или нам – с этим теперь делать? И знаете, что-то мне нехорошо, – сказал я совершенно серьёзно, – мне кажется, что кто-то из нас сходит с ума. Ну, или мы все вместе.Мне действительно было не по себе. Скандинавские мифы и Ехо? И я? Как это всё сочетается? Или не сочетается? Или Шурф с Джуффином вообще дурачат меня? Или я снова читаю какую-нибудь бредовую Книгу Огненных Страниц?– Вы тут посидите пока, – сказал я им, – а мне надо проветриться.И я оказался на какой-то улице – понятия не имею, где именно, мне просто хотелось удрать из Управления, вдохнуть тёплый предутренний воздух Ехо, увидеть светлеющее небо, понять, что всё это не выдумка, не сказка. Ехо, мой Ехо. Я любил этот город. Любил до сладкой дрожи где-то за затылком – и сады Левобережья, и мост Гребень Ехо, ощетинившийся узкими домами, и широкий мост Кулугуа Меночи. Всё в этом городе было моим, родным и близким.Я вспомнил, как тосковал по мозаичным мостовым этого города, когда плавился в горячечном бреду болезни у себя на родине, как не свихнулся за три года этого ада – только потому, что мне снился Шурф. Если бы не он, то где бы я сейчас был? И как? И был ли вообще? Да, я знал наверняка, что Шамхум примет меня с распростёртыми объятиями, но Ехо – это было что-то больше и сильнее, что-то, что являлось самой моей сутью, что подтверждало меня каждое мгновение, каждый день, моя настоящесть, моя сущность. Даже в Шамхуме я был ?сэром Максом из Ехо?.Я сел, прислонившись к какому-то дереву. Ну что, сэр Макс из Ехо, прятать голову в песок, кажется, не имеет смысла. Похоже, тебе снова придётся сражаться за свой Мир. Ну почему я один тут Вершитель, а? Мой внутренний нытик быстро занял оборону со всеми своими ?не хочу, не буду?, ?пусть обойдутся как-нибудь без меня?, к нему присоединился истеричный паникер со словами ?какой ужас, какой кошмар, всё, бегом отсюда в Шамхум, там Франк, и вкусный кофе, и кошка Триша?. ?Цыц!? – мысленно рявкнул я, вдохнул, выдохнул, стиснул зубы и, привалившись спиной к дереву, закрыл глаза, мысленно отпуская себя, давая возможность неведомому утянуть меня за собой. Добровольно.?Мы сидели у костра. Я и Локи. Ветра почти не было, только лёгкие клубки перекати-поля шелестели в ночи да шуршала мелкая живность, привлечённая всполохами нашего костра.– Ты всё равно проиграешь, Один, – шептал мой побратим, – оставь это, сдайся, зачем столько жертв?– Мёртвые всё равно мертвее не станут, – огрызался я, понимая, что в чём-то Локи прав.– Я не стал бы советовать ничего такого, что не пойдёт тебе на пользу, – он прикрыл глаза, защищаясь от песка, и в переменчивом свете костра мне вдруг показалось, что лицо его вытянулось, на мгновение блеснув хищным волчьим оскалом.Я отшатнулся, хватаясь за копьё.– Ты что? – он испуганно вскочил. – Один, что ты? Разве я враг тебе?– А разве друг? – я посмотрел на него так, что Локи не выдержал и закрыл лицо руками. – Так что? Друг?– Ты умнее и хитрее, чем кажешься, – улыбнулся он, – а с виду – простак простаком. Я не друг тебе, Один, но и не враг. Рагнарёк неизбежен. Пасть Фенрира ждёт тебя, – его улыбка снова напомнила мне звериный оскал, – и ты утащишь за собой всех, кого сможешь: всех асов, которые доверчиво пойдут за тобой, доблестных мёртвых эйнхериев, которые возродятся для того, чтобы умереть вновь. Асгард будет обращён в прах.– Нет! – закричал я, вскакивая. – Нет, Локи, нет! Слышишь меня?Я схватил его за шиворот, прижимая к себе.– Я убью тебя, ты, изворотливый хитрый змей, – во мне клокотал гнев. – Ты хочешь, чтобы я сдался, чтобы сдал всех, кто дорог мне, всех, кого люблю?– Ты никого не любишь, Один, – спокойно поведал он, ничуть не смущаясь тем, что я держу его за шкирку, как паршивого щенка, – ты не для этого создан. Так что не трать свой гнев на меня, собирай своё мёртвое войско, труби в свои трубы, держи при себе волков и воронов, и иди, иди по предначертанному. Пасть Фенрира ждёт тебя.Мне жаль тебя, Один. Великий и могучий Один, ты умеешь повелевать, но не любить. Ты воин.Я стиснул челюсти: мне не нравилась та правда, которую он говорил про меня.Я тряхнул его.– Великий Один, – смеясь, сказал Локи напоследок, обернулся птицей, махнул серым крылом, задевая моё плечо, и в руках у меня осталось лишь жалкое отрепье его одежды. Я швырнул его в костёр и увидел, как она вспыхивает белыми сполохами, сгорая, превращаясь в пепел.?Великий Один, – прошептал я. – Великий Один?.Я открыл глаза, огляделся – утро приходило в Ехо. Кажется, я сидел в небольшом дворике, недалеко от ?Света Саллари?. ?Великий Один?. Я пару раз вдохнул на десять счётов, как учил Шурф, а потом просто сидел и смотрел в совсем уже светлое небо. Как так может быть? Что нужно от меня, от нас, от этого мира древнему мифу? Локи-Локи, мой хитрый братец Локи, который никогда мне братом и не был. Благодаря тебе асы зажили лучше прежнего, благодаря тебе у меня есть мой чудесный конь, неутомимый, скачущий быстрее ветра. Локи-Локи, ты пророчишь мне волчью пасть и смерть моего Мира.Я поднялся, потянулся, разминая затёкшее от долгого сидения тело. Отчего-то мне было очень грустно. Слова Локи ?Великий Один? звучали насмешкой. А он ведь знал мою силу, он знал, на что я способен. Ну почему опять я, а? Я возвёл глаза к равнодушному небу. Что, на мне свет клином сошёлся?Я вдруг отчётливо осознал, что да, именно так – на мне и сошёлся. Вот везёт мне. Вот такая у меня удача – то вязать, то развязывать узлы. И что мне теперь делать с этим?Прекратить панику и пойти позавтракать. Это для начала. Я снова вдохнул, выдохнул и поплёлся в ?Свет Саллари? в надежде, что они в такой ранний час уже открыты. И точно – меня встретили солнечными улыбками, усадили за стол. Леди Лари легко журила меня за то, что я стал редко заходить, а пришедшая на мой голос Скрюух оглядела меня от макушки до пят, а потом положила свою синюю голову мне на колени – гладь, мол. Ну ни дать ни взять кошка! Я рассмеялся. И наконец расслабился: как же тепло и душевно у них было! Причём всегда.– Кадди там перевёртыши печёт, – пояснила мне леди Ларри, – сейчас завтракать будем.Я так понял, что перевёртыши – это блины. Я был голодный, как стадо менкалов после перехода через пустыню Хмиро. А пока готовился завтрак, леди Лари развлекала меня праздной болтовнёй и подливала камры.– Макс, ты чем-то озабочен? Я вообще заметил, что женщин труднее провести, чем мужчин, они просто чувствуют или знают. Поди их пойми!– Да вот думаю, как спасти мир, – выпалил я первое, что пришло в голову.– А-а-а, – протянула леди Ларри, – мир – это хорошо. Вам, мужчинам, или завоёвывать, или спасать.– Ну да, – согласился я, – а как иначе?– Любить, – она пожала плечами так, будто ответ был совершенно очевиден.– Любить, – эхом отозвался я. И тут же вспомнил, как Локи говорил мне, что для любви-то я и не создан.– Привет, – Кадди поставил передо мной блюдо с довольно внушительной стопкой блинчиков, – кажется, все перевернулись столько раз, сколько нужно было, ну, может, один-два недоперевёртыша попадётся. Сейчас Ларичка тебе варенья к блинам принесёт, – он улыбнулся и оттеснил Скрюух, которая, почти мурлыча, устроилась рядом с моими ногами. – Дай человеку поесть спокойно!Скрюух немедленно схватилась за его кожаный фартук, нещадно его раздирая, Кадди засмеялся, оглаживая свою любимицу.Мне вдруг стало так хорошо и спокойно, так уютно у них. Я с удовольствием поедал блины с чангайским чёрным вареньем, пил камру, потом кофе, смотрел, как Кадди играет с Скрюух, как леди Ларри болтает с Иш, который был сегодня мальчишкой, и как тот поясняет, где, как и что ему осталось докрасить и доразукрашивать, чтобы картина была полной. Иш, спевшись с Малдо Йозом, потихоньку осваивал архитекторское ремесло, успешно сочетая его с украшательством.Я, улыбаясь, смотрел на эту семью. Да, они были странноватые, разные по возрасту и по характерам, но они любили друг друга, это было совершенно очевидно. Мне всегда было уютно у них. Я их очень любил.Любил? И тут я осёкся. Любил ли? Да, они были славными людьми, мне было и правда хорошо здесь, но я как легко приходил сюда, так легко и уходил отсюда. Как, впрочем, и отовсюду. Если я сам себя спрошу, любил ли я то уютное кафе в Тихом Городе, где хозяйничала Альфа и всегда были свежие булочки с корицей? Любил, конечно. А ?Кофейную Гущу?, в которой Франк варил ?Огненный рай? по особым случаям, а Триша была рада любому гостю, только что о ноги не тёрлась? Да, я любил – и эти места, и этих людей, но… Я вполне мог обойтись и без них.Я сидел в уютном кафе и смотрел на Лари, Кадди, на только что вошедшего Ди – но смотрел мимо них.Мне стало не по себе. А вообще я умею любить? Любил ли я Меламори? А Теххи? Конечно! И в то же время они были словно отражённый свет. Теххи зеркалила меня, радовалась мне, но, только став призраком, стала по-настоящему счастливой. А Меламори? Она была счастлива на далёком Арварохе, у мудрых буривухов, счастлива не со мной. Мне всегда казалось, что я любил её, да и сейчас кажется, что люблю. И Теххи, и леди Лари, и повара Кадди…Ч-ч-чёрт! Я схватился за голову. Знаю ли я, что такое любовь? Как это – любить? Я, рассеянно улыбаясь, распрощался с гостеприимными хозяевами ?Света Саллари?, сославшись на дела, и вышел на улицу. Солнышко уже вовсю светило, начиная день лучистой чистотой новенького утра. Моё любимое время для сна. Но разнообразия ради стоит иногда прогуляться и утром.Я шёл по городу, размышляя... даже не столько размышляя, сколько пытаясь понять и почувствовать. Это были странные ощущения: одновременно мне казалось, что сердце до краёв переполнено любовью – и что в нём сквозит пустота и холод одиночества. Как так может быть? Одновременно??Шурф!? – мне было наплевать, если я оторву его от каких-нибудь государственных дел или разбужу.?Макс?? – ответил он безупречно вежливо, но с оттенком волнения.?Шурф, пожалуйста, – взмолился я, – я так с ума сойду. Мне нужно поговорить, действительно нужно?.Мне казалось – если я не разрешу сейчас этот странный внутренний конфликт, то у меня точно ум за разум зайдёт, и я просто свихнусь.?Макс, прямо сейчас я не могу уделить тебе время, – я почувствовал, как сердце неприятно ухает куда-то вниз, – но через пятнадцать минут ты можешь прийти ко мне в кабинет, или я могу прийти куда захочешь?. Сердце вернулось на место и радостно подпрыгнуло.?Я приду в твой кабинет, хорошо?? ?Отбой?, – и он тут же отключился.А через двадцать минут мы сидели в его кабинете на полу, на толстенном ковре, и рассуждали о жизни и смерти, о любви и дружбе. Обо всём на свете. И я, наконец, перестал чувствовать в себе зияющую дыру вместо чувства ?любовь?. Я смотрел на Шурфа, который заботливо подливал мне камры, спокойно выслушивал мой скоропалительный бред, принимал моё отчаяние, когда я рассказывал ему, что не знаю, как это – кого-то любить. И, наверное, не умею этого по-настоящему, именно потому, что я был задуман не для этого.– Я же Вершитель, Шурф, очень полезная в хозяйстве вещь. Я могу держать мир, сражаться, побеждать, хоть я вовсе не воин. Почему я? Ты знаешь меня как никто, я совершенно не подхожу на эту роль, я же трусливый до ужаса, я даже тараканов до сих пор боюсь, хвала магистрам, что в этом мире их нет! Но почему-то и от моей любви никому ни проку, ни толка. Теххи вон сделалась призраком, Меламори ускакала к буривухам. Шурф, что я...– Люди рядом с тобой осуществляют свои судьбы, люди рядом с тобой становятся собой. Макс, разве этого мало? – Да, наверное, ты прав, наверное, этого должно быть довольно. Я понимаю, какой я полезный во всех отношениях парень. Я полезен для других, – мне вдруг стало очень горько. Кто я такой? Функция? Оловянный солдатик, последний козырь? Джокер в рукаве? У кого? У Джуффина? У этого Мира? У самой жизни?Я стиснул зубы и проглотил непрошенный ком, подкативший к горлу. Давай, полезный болванчик, спляши. Ты только на это и годишься. Отвоюй ещё один Мир у волчьей пасти, удержи в своих руках. Кто, если не ты?Я выудил из Щели между Мирами пачку сигарет, вытряхнул одну себе, а другую Шурфу. Даже не спрашивая, автоматически прикурил обе, отдал ему. Я вдыхал сизый дым большими глотками, мне хотелось почувствовать во рту табачную горечь. Ещё, ещё… Я прикурил вторую.– Макс, остановись, – рука Шурфа легла мне на плечо.– Я не могу, Шурф, понимаешь, просто не могу, я кажусь себе мёртвым, понимаешь? Деревянной куклой, как те, что мы когда-то отлавливали. Я Буратино! – я засмеялся: аналогия и правда была почти совершенной, особенно если представить Джуффина в роли Папы Карло. Ну, а кем ещё он мог мне приходиться? Выточил себе игрушку из краешка Тёмной Стороны. Я смеялся и не мог остановиться, представляя себя нелепой деревяшкой с длинным носом, и уж, конечно, только я могу добыть золотой ключик и открыть волшебную дверь! Я хохотал так, что просто складывался пополам. Шурф смотрел на меня в недоумении и не мог понять, плохо мне или хорошо.А мне было и так, и эдак, чего уж тут непонятного. Мы, Вершители - Буратинки, вообще странно устроены.Он приобнял меня одной рукой и я, смеясь, склонился ему на плечо. А потом, отхихикав, уткнулся в него, жадно вдыхая тёплый запах. Шурф, ты один, ты один относишься ко мне как к человеку. Шурф…Я поднял на него глаза. Мы были так близко друг к другу. Я видел, как он смотрит на меня – почти испуганно, мгновенно отдёрнув руки, перестав ко мне прикасаться.– Шурф, – мне было так важно, что он скажет, – неужели только на это я и гожусь? Да? Быть полезной функцией, тем, через которого люди осуществляют свои судьбы?Я всё-таки не смог удержаться, и стыдные невозможные слёзы…а, к чёрту! Я хотел было вскочить, чтобы убраться восвояси – не хватало мне ещё тут рыдать перед ним, хотя что уж, Шурф меня видел не только рыдающим. Он мягко остановил меня, снова положив руку на плечо.Его серые глаза – сейчас, вот сейчас – что в них? Откуда? Шурф?Очень осторожно, очень медленно он приблизился ко мне – и коснулся своими губами моих. Едва-едва. Я закрыл глаза и замер, слёзы катились по щекам. Я прислушивался. К себе и к нему. Что это?Он отстранился, проведя ладонью мне по виску, по щеке…– Нет, Макс, не только. Ты – не только полезная функция.В его глазах всё ещё был испуг, он смотрел на меня настороженно, словно пытаясь догадаться.Я снова закрыл глаза и уткнулся ему в плечо, обнимая его. Тёплого, близкого. Мне так хотелось почувствовать себя сейчас человеком. Просто живым. Настоящим. Он тоже обнял меня и тихо гладил по голове, прижимая к себе. Шурф…Я понятия не имел, что между нами случилось, но точно понимал, что это важное. Самое важное для меня сейчас.Я закрыл глаза.