Глава 6. (1/1)

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Глава содержит неграфическое описание каннибализма.***Гэвин зажмурился. Умирать было страшно. Всегда страшно.Но боли отчего-то не было.Ничего не было. Мир стоял на месте.Открыв глаза, Гэвин обнаружил, что Хоббс кулем свалился на пол. Под его головой грязным ореолом расползалась кровь. Ричард сжимал в руках пистолет, который, по сравнению с ружьём, казался игрушечным.Гэвин перехватил его взгляд, и не заметил ни страха, ни вины — только твёрдую решимость. Ричард дышал тяжело, будто только что пробежал марафон.— Ты как? — спросил он, переводя взгляд на Гэвина. Тот пожал плечами, не зная как трактовать своё состояние. Ноги были ватными, а в ушах до сих пор звенело эхо выстрела.Руки Ричарда слегка дрожали, когда он привычным движением ставил пистолет на предохранитель. Гэвин неотрывно следил за ним. Всё это время у Ричарда было оружие, но говорить об этом он не собирался. Почему? Ждал удобного момента? Не доверял Гэвину? Рид готов был поставить своё ружьё против пугача, что второй вариант.Ричард стремительно приблизился к нему и протянул руки, чтобы размотать шарф, но Рид ударил его по ладоням, отступая на шаг.— Даже, блядь, не думай, — прошипел он. Ричард смотрел удивлённо и в то же время понимающе. Знал, засранец, за что будет получать. — Схуяли ты молчал про то, что у тебя есть пушка?— Я не… Я не знаю, — Ричард упрямо сделал шаг к нему навстречу, сокращая расстояние. — Я не сказал сразу, а потом подумал, что ты решишь, будто я от тебя это скрыл нарочно и…— И правильно, сука, подумал, — Гэвин вскидывает подбородок и морщится. Порез болезненно ноет и кровит, но Риду насрать. Риду вообще насрать на всё в данный момент. Он не знает, чего хочет больше — разъебать Ричарду лицо или уебаться обо что-нибудь самому.— Прости меня, — Ричард подступает ещё на шаг, и теперь он так близко, что Гэвину чудится, будто он слышит чужое неспокойное сердцебиение. Злость внутри ворочалась горячими злыми змеями, но вместе с ней было что-то ещё. Что-то похожее на усталость. От себя, ото лжи, от этого ёбаного мира.— Что ты ещё, блядь, скрываешь? Ты не пилот, у тебя есть пушка… Что дальше? Это всё симуляция? Я не в лесу, ножа у моего горла не было, а это всё матрица? Да на хую я вертел такое дов…Ричард затыкает его самым приятным из возможных способов.Его холодные ладони обхватывают лицо Гэвина и сжимают, не позволяя отстраниться. Гэвин, в общем-то, и не собирался. Они целуются мягко — на пробу, не касаясь языками, едва-едва приоткрывая губы. Гэвин каждой клеточкой своего тела чувствует Ричарда — чувствует его вкус, чувствует его тепло. И это чувство отдаётся в груди дрожью. Хотелось именно этого. Причём давно. Причём именно с ним.Кто-то из них срывается первым. Кто-то более нетерпеливый и импульсивный.И это не Гэвин.Ричард углубляет поцелуй, вталкивая язык в его рот. Гэвин, кажется, стонет, стискивая чужие запястья до боли, но не для того, чтобы оттолкнуть, а от переизбытка чувств. Губы Ричарда горячие, он сам горячий — как в лихорадке. Гэвину, блядь, хорошо и сумасшедше страшно одновременно. Они целуются долго, пока не начинают болеть губы, а количества воздуха в лёгких не доходит до критической отметки. И даже отстраняясь от Ричарда, Гэвин понимает, что всего этого ему было мало.Взгляд зацепился за его губы. Распухшие и покрасневшие. Притягательные. Не раздумывая, Гэвин целует Ричарда снова, рывком заставляя склониться ниже, не дав ни единого шанса на то, чтобы отстраниться. Он пытается вести, но тут же теряет контроль, когда Ричард проводит кончиком языка по его языку и кусает за нижнюю губу. Этот поцелуй был уже другим: жёстким, собственническим, грязным.Гэвина давно так не целовали. Гэвин давно так не целовал. Не пытался заполнить собой целиком и не ждал, что кто-то затмит для него собственное удовольствие. Ричард делал всё это на раз, пробуждая первобытную, нечеловеческую жадность. Ноги подкашиваются и дрожат, не то от усталости, не то от волнения. Ричард обнимает его за талию и прижимает к себе, не давая упасть.Это кажется правильным.Мысли в голове превратились в одно неразборчивое пятно. Гэвин прерывает поцелуй во второй раз, когда воздуха совсем перестаёт хватать. Ричард не отстраняется, напротив, прижимается лбом к его лбу. На губах его играет едва заметная улыбка.— У тебя кто-то есть?.. Кто-то остался в Детройте? — спрашивает Гэвин хрипло. Это первое связное предложение, которое приходит ему в голову.— Нет. А у тебя?— Нет.— Хорошо.Руки Ричарда прижимают его к себе крепче, словно скрепляя сказанное объятием.— Я хочу, чтобы был ты, — неуверенный шёпот заставляет всё внутри перевернуться. Гэвин резко поднимает голову и смотрит в его глаза, пытаясь найти что-то, что позволило бы ему отказаться. И не находит ничего.Вместо ответа Гэвин целует его. И это — тоже кажется правильным.— Нужно осмотреть твою рану, — сейчас Ричард отстраняется первым. Гэвин не протестует. Почти. — Даже если это просто порез, я бы наложил повязку.?Херня?, — хочет фыркнуть Рид, но внезапно совсем не чувствует желания спорить с ним. Он развязывает окровавленный шарф, откладывает его в сторону и запрокидывает голову. Прикосновения Ричарда аккуратные, а пальцы прохладные и слегка шершавые. Порез не был глубоким и уже успел затянуться, но это не останавливает Ричарда от того, чтобы обработать его антисептиком.Гэвин пытается сосредоточиться на швах в обшивке потолка и не слишком часто облизывать губы. И то, и другое удаётся ему откровенно хуёво.— Это был твой последний секрет? — спрашивает он, глядя вверх. Пальцы Ричарда на мгновение замирают. Гэвин перестаёт дышать, дожидаясь ответа.Некоторое время Ричард молчит, рассеянно поглаживая кончиками чувствительную кожу на шее. Гэвину хочется выругаться. Попросить больше. Толкнуть его к столу и оседлать. Сдохнуть прямо здесь от распирающих изнутри чувств. Непонятно чего сильнее.— Нет, не последний.Ответ Ричарда ощущается глухим и тяжелым ударом по затылку. С одной стороны, Гэвин ценит такую честность, а с другой… С другой он просто не знает, как именно нужно вести себя в подобной ситуации. У каждого человека есть секреты, что-то сокровенное, что он никогда и никому не расскажет. По многим причинам. Почему Ричард должен быть исключением?— Это что-то из разряда курения травки после школы? — Гэвин улыбается уголком губ, замечая, как несмело смотрит на него Ричард, ожидая реакции.— Почти. Я расскажу тебе, просто дай мне… Время.— Когда захочешь, — Гэвин опускает голову и смотрит в его глаза. — Твои секреты — только твои, Ричард. Не знаю, как бы я сам поступил на твоём месте. Возможно, точно также. Я должен извиниться за свой срыв.— Нет, не должен.Они снова целуются. Медленно, неторопливо, будто впереди у них целая вечность. Гэвин почти мурлычет, когда длинные пальцы Ричарда касаются чувствительной точки за ухом. В ответ он запускает пальцы в волосы на его затылке и слегка сжимает, выбивая несдержанный вздох.Это может продлиться долго. И это и длится долго. Масляный фонарь за спиной тревожно мигает, грозя погрузить их в темноту. За окном поднимается злая ледяная буря, но надёжные каменные стены не пропускают ни холода, ни звуков.Гэвин прерывает поцелуй и жмурится, когда Ричард мажет губами по колючей щеке. По телу быстро-быстро распространяется тепло, легким покалыванием отзываясь в кончиках пальцев.Ворох несвязанных желаний — смеяться, целоваться, сжимать чужую ладонь бесконечно. Эти желания пугают, и Гэвин заталкивает их поглубже, отступая назад и облизывая — уже машинально — губы. Взгляд Ричарда говорит о многом и многое ему обещает.Не сейчас, позже.Не сговариваясь, они идут к трупу Хоббса. Гэвин шарит по карманам и находит там ключ. И не нужно было быть провидцем, чтобы знать, какую дверь им можно открыть.— Он нас наебал, — мрачно констатировал Гэвин и поднялся, взъерошив отросшие волосы.— Определённо. Впрочем, ему это не помогло.— Угу.С отвращением Гэвин отталкивает мыском ботинка его руку и забирает ружьё.— Сколько у тебя патронов?— Семь.— Больше не брал?— Запасной магазин ухнул в ущелье вместе с вещами.Гэвин пожал плечами, мол, ?я тебе верю?, но Ричард видел отразившееся на его лице сомнение. Доверие — ценная, но очень хрупкая материя. Требовалось время, чтобы восстановить его.— Ты можешь проверить мой рюкзак.— Не собираюсь. Я верю тебе, сказал же, — Гэвин дёрнул плечом. Эйфория мешалась с остатками глухой обиды. Рид дал ему последний шанс, потому что не мог не дать. И почти ненавидел себя за эту слабость. — Пойдём, осмотрим ГЭС. Не зря же мы сюда сегодня пёрлись.Ричард молча кивнул и подхватил фонарь, слив в него остатки топлива. На несколько часов должно хватить, а большего им и не надо. По крайней мере, пока.Ключ проворачивается в двери. Гэвин толкает её вперёд и осторожно проходит внутрь. Во втором помещении полный завал — тут и там валяются куски железа, огромные бобины, сломанные, перекорёженные полки. Ричард освещает дорогу, держа фонарь высоко над головой.— Ебать хуйня! — Гэвин зажимает рот рукой, едва сдерживая рвотный позыв. На трупы он в своё время насмотрелся, но сейчас, оказавшись один на один с дикой природой, привык, что она забирает только то, что ей нужно, не творя лишних зверств.За кучей тряпья не сразу распознавались человеческие останки. Голова и выпотрошенное туловище — брюшная полость была выскоблена под ноль. Если бы не лютый мороз, вонь бы здесь стояла неимоверная.— Смею предположить, что его… части употреблялись в пищу, — произнёс Ричард. Гэвин бросил на него короткий взгляд и коротко сжал предплечье в знак поддержки. — Меня сейчас стошнит, прости.— Отвернись, — Гэвин толкает его в сторону. — Не стоит тебе смотреть на это дерьмо. Давай я… разберусь с этим, а ты поищи что-нибудь полезное.Ричард несколько мгновений смотрит в его лицо, а потом с благодарностью кивает, оставляя на одной из металлических полок фонарь, чтобы осветить большую часть комнаты.В том же тряпье обнаружилась и ярко-оранжевая форма с выбитой фамилией и номером.?Хоббс. 00594.?Гэвин ругает себя за потерю бдительности, за то, что расслабился и позволил себе думать, что какая-то катастрофа сотрёт с лица земли всех отбросов, оставив только хороших людей, готовых в любой момент прийти на помощь.На верстаке он находит свёрнутую брезентовую ткань. Это то, что нужно. Расстелив её на полу, Гэвин с трудом оттаскивает труп и укладывает сверху. Сладковатый запах начавшей разлагаться плоти пробирался в легкие, оседая на языке липкой плёнкой. Снова захотелось блевануть. Рид, задержав дыхание, быстро заматывает останки в брезент.— У нас есть ещё керосин? — Гэвин сплевывает в сторону и отходит подальше. Ричард отрицательно качает головой. — Херово. Я бы сжёг его на улице, а так… так мы только волков к ГЭС привлечем. Или кого покрупнее.— Можем поискать керосин здесь, а пока перенести его к Хоббсу. Там намного прохладнее, так что… — Ричард неопределённо взмахивает рукой и подходит ближе.— Ты уверен, что…— Уверен, хватайся за другой край.Они переносят завернутые в брезент останки в первую комнату и плотно закрывают за собой двери.Не стоит бояться мёртвых, стоит бояться живых. Но Гэвину всё равно не по себе от того, что им придётся провести в компании двух трупов. Полутора трупов… Одного трупа и его четвертинки. От этих неуместных мыслей Рид нервно смеётся. Ричард удивлённо смотрит на внезапный взрыв веселья, а потом, не говоря ни слова, обнимает его, тесно прижимая к себе.— Это дерьмо.— Полное.Минуту — а может и больше — они просто стоят в объятиях, хватаясь друг за друга, как утопающие во время шторма. Все прошлые проблемы вдруг теряют свою значимость, когда приходит мысль: если бы кто-то из них помешкал, место этого бедолаги могли занять они оба.— Как ты справлялся с таким во время работы?— Пил. По большей части. До беспамятства, и чтобы потом на алкоголь не смотреть до следующего такого трупа. Помогало не всегда.— Я бы сейчас тоже не отказался от чего-то покрепче, — признается Ричард, и Гэвин тихо смеётся, на мгновение утыкаясь лбом в его куртку. Ткань слегка пахла дымом костра, синтетикой и самим Ричардом. Его запахом, его кожей. Это, как ни странно, успокаивало.— Сейчас бы сюда текилу, соль и половинку лайма, — мечтательно тянет Гэвин. После увиденного напиться хотелось в хлам.— Только если дашь мне слизать соль с ложбинки на пояснице, — невозмутимо говорит Ричард, и Гэвин от неожиданности громко и смешливо фыркает. Напряжение, сжимающее горло ледяными пальцами, отпускает. У Ричарда получается успокаивать его так, как не получалось ни у кого.— Если ты найдешь в этой дыре текилу, соль и лайм, я дам слизать не только оттуда, — запальчиво обещает Гэвин. Ричард ухмыляется. От былой бледности не осталось и следа. Рида это безмерно радует. Больше, чем он мог бы себе представить.— Я ловлю тебя на слове, Гэвин, — мурлыкает он, и Гэвину хочется поцеловать этого невозможного человека вновь. Или пихнуть, чтобы не слишком много выёбывался. — Думаю, что стоит обыскать цех, переждать ночь, а потом свалить отсюда. Не хочу оставаться здесь дольше необходимого.Гэвин согласно кивает и отстраняется, подхватывая с полки масляную лампу.Ричард негромко рассказывает историю ГЭС, пока они обходят комнаты в поисках чего-то, что может им пригодиться. После случившегося на острове землетрясения, компания, вкладывавшаяся в её развитие, несла только убытки. Предприятие оказалось абсолютно неликвидным. Людей массово уволили, а ГЭС закрыли.Обстановка в цехе действительно выглядела практически нетронутой: всюду валялся строительный мусор, брошенные при побеге вещи, а проход на нижнюю плотину и вовсе оказался завален под обломками бетона.Сейчас они никогда не узнают историю Хоббса и его жертвы, но Гэвин подозревал, что неизвестный жил здесь какое-то время, пока не нашёл свою смерть. В противоположном углу Ричард обнаружил оборудованное спальное место и самодельную жаровню из старой бочки. Стены местами почернели от дыма — здесь часто разводили костёр.Полезного в вещах оказалось немного. Ещё один целый точильный камень, пара коробков спичек, консервный нож. Еды не было вообще, только старые консервные банки, обёртки и смятые банки из-под газировки.В найденной канистре топлива оказалось немного. Ричард слил остатки в бутылку поменьше и убрал в рюкзак.Судя по всему, ГЭС хорошенько обчистили ещё до их прихода. Электронику, правда, не тронули. Только один стационарный телефон оказался разъёбан, видимо, был брошен в порыве злости. Гэвин разобрал пару молчащих радио и несколько телефонов в поисках нужных плат и компонентов. Военный передатчик Джереми ?сходился? не со всеми элементами новых электроприборов, поэтому для верности пришлось распотрошить всё, что могло бы содержать подходящие детали.— Смотри-ка, здесь ещё одна дверь, — Ричард ткнул пальцем на заваленный шкафами и досками проход. Судя по всему, ни живший здесь отшельник, ни Хоббс остальными помещениями не интересовались.Вдвоём они быстро разгребают завал. Дверь оказывается запертой, но Гэвин снова достаёт из рюкзака отмычки. Замок не сразу, но поддаётся. Рид поднимается, торжественно открывает перед Ричардом дверь и дурашливо раскланивается, когда тот ему аплодирует.За завалом оказывается лестница, ведущая куда-то наверх. Ричард снова идёт вперёд, держа фонарь высоко над головой, чтобы осветить дорогу. Второй этаж оказался занят офисными помещениями. Здесь было значительно теплее, чем внизу, и они, не сговариваясь, расстегнули куртки.— Ты по часовой, я — против. Встречаемся у той двери.Меньше чем через час на одном из столов скопилась гора всяких полезностей, среди которых было шило, маленький набор инструментов, какие-то лекарства, средства гигиены, ножницы, несколько банок различного кофе и чая, а ещё куча сладостей — в основном шоколад и газировка из торгового автомата, который они разбили.— Что ж, если нас не сожрут волки, то мы сдохнем от сахарного диабета. Чудненько, — фыркает Гэвин, срывая обёртку с одной из шоколадок, пока Ричард рылся в ящиках стола. — Ты не захватил нож Хоббса? Лезвие хорошее, нам ещё пригодится.— Нет, заберём на обратном пути. Я думаю, что здесь не стоит разжигать костёр. Дыму некуда уходить, — Ричард задумчиво осматривает комнату на предмет вытяжек. — У нас ведь один спальник. Как ты собирался ночевать тут, если бы мы не?..— Торжественно уступил бы место тому, кто только недавно оправился от ранения, — хмыкнул Гэвин, вгрызаясь в шоколад. — А сам бы поспал на одежде. Не впервой.— Но теперь это необязательно.— Необязательно, — соглашается Рид, усмехнувшись. — Так что давай совьём гнездышко, пожрём и ляжем спать. Я блядски устал за сегодня, хочу, чтобы этот ебаный день, наконец, закончился.Из оставленных вещей и парочки забытых пледов получается отличная лежанка, на которой Гэвин устраивает спальный мешок. Здесь действительно было теплее, чем в остальном здании. Верхняя одежда вместе с обувью отправляется на ближайший стол.После неплотного ужина, состоящего из холодного томатного супа из банок, шоколада и газировки, Гэвин ещё раз обходит комнату, вскрывая рандомные ящики, пока Ричард возится со своим рюкзаком в углу.— Ты идёшь? — Гэвин падает в офисное кресло и прокручивается на месте, глядя в потолок. Топлива они так и не нашли. Пришлось слить последнее, чтобы не сидеть в кромешной темноте.— У меня для тебя кое-что есть, — Ричард подходит к нему, демонстративно пряча руки за спиной, и Гэвин удивлённо вскидывает бровь. Ему казалось, что они обшарили здесь каждый закоулок и вынесли всё, что только можно было вынести.Жестом фокусника, Ричарда извлекает из-за спины крошечную дьютифришную бутылку с текилой. Гэвин давится вздохом, глядя на его находку. Это невозможно…— Это ещё не всё, — Ричард выглядит донельзя довольным. Поставив текилу на стол, он достаёт из кармана белую непрозрачную банку с надписью ?соль? и демонстративно трясёт её. Губы Гэвина сами с собой растягиваются в ухмылке.— Лайм ты тоже нашёл?— Ага, — невозмутимо откликается Ричард.— Да не пизди. Если он сгнивший, это не считается.Ричард ухмыляется в ответ и ставит рядом с текилой тёмно-зелёную банку газировки.— Это что, прелюдия?— Читай, что написано.— Лайм.?Лайм?.Внизу живота полыхнуло жаром. Гэвин сжал пальцы в кулак, чтобы унять внезапную дрожь в руке.— Не-не-не, — с наигранным возмущением говорит он. — Это — ни хера не считается! Я просил лайм. Фрукт. Не газировку.— Ты не уточнял, Гэвин, — мягко отвечает Ричард, и в этой мягкости слышится двойное дно. — Ты сказал, цитирую: ?если ты найдешь в этой дыре текилу, соль и лайм?. Текила, — он касается кончиками пальцев бутылки. — Соль, — оглаживает крышку банки. — Лайм. — обводит пальцами ободок по кругу. — Три условия выполнены, Гэвин. Так что там насчёт ?не только оттуда??..Он подходит опасно близко, и Гэвин медленно запрокидывает голову вверх, также медленно, запоздало скользя взглядом по его телу. Воздуха снова перестаёт хватать, и хочется нервно облизать губы.Ричард высокий. Когда он стоит рядом, Гэвин может уткнуться взглядом в его живот. Или не в живот, если смотреть чуть ниже.— Ты разве не держишь своё слово? — спрашивает Ричард, по-птичьи склоняя голову набок. Гэвин задирает подбородок и многозначительно улыбается, а потом резко хватает его за пояс штанов, притягивая к себе.Ричард сдавленно выдыхает, чувствуя прикосновение губ к ширинке. Гэвин сжимает его бёдра, не для того чтобы не позволить отступить, но для того, чтобы скрыть нервную дрожь в пальцах.— Мы не так договаривались, но…— Заткнись.Гэвин проводит напряженным кончиком языка по ткани, вырисовывая очертания полувозбуждённого члена. Дыхание Ричарда становится рваным. Одну руку он укладывает на затылок Гэвина, а другой дёргает на штанах ширинку. Звук расстегивающейся молнии оглушает в полной тишине.Возбуждение перехватывает его горячим крюком под животом, выдергивая из реальности в покрытую истомой негу. Гэвину хочется больше и сразу, не играя и не растягивая удовольствие. Он прихватывает зубами ткань белья и тянет вниз, помогая себе пальцами. Ричард выдыхает тихое ?блядь? и сжимает волосы на затылке, оттягивая его голову назад, чтобы заглянуть в глаза.Гэвин шально улыбается ему. В подрагивающем свете фонаря Ричард похож на демона. Оранжевые отблески огня оставляют мазки светотени на его лице, и это выглядит завораживающе красиво. Ричард отпускает волосы и тянет Гэвина подняться. Гэвин хочет поспорить и подчиниться одновременно.Сейчас он выбирает второй вариант, вставая со стула. Ричард притягивает его к себе за талию и впивается — вгрызается — в губы жадным, голодным поцелуем, упираясь возбуждённым членом ему в бедро. Гэвин обвивает руками шею, касаясь пальцами кромки волос на затылке, и подаётся навстречу, притираясь бёдрами к бёдрам почти болезненно.Ричард стонет в его губы и спускает ладони ниже, без приглашения сминая ягодицы. Гэвину нравится то, что он делает. Гэвину хочется большего. Не разрывая поцелуя, он торопливо расстегивает свои штаны и стаскивает их до бёдер, укладывая ладони Ричарда на свои ягодицы вновь. Предлагая.Ричард разрывает поцелуй и впивается губами в его шею, оставляя болезненный засос поверх начавшего затягиваться пореза. Гэвину чудится, что он рычит от переизбытка чувств. На этот рык хочется ответить своим, отбросив всё человеческое.И Гэвин рычит. Рычит, когда чувствует влажное прикосновение языка за ухом. Рычит, когда пальцы Ричарда забираются под резинку белья, стягивая его вниз, и разводя ягодицы. Широко. Так, как ему бы хотелось.Гэвин рычит, когда чувствует упершиеся в анус влажные пальцы, совершенно забыв о том, что несколько секунд назад сам вылизывал их для Ричарда.Ричард не пытается втолкнуть их, и Гэвин благодарен ему за это. Он только кружит вокруг входа, потирая чувствительные мышцы и вызывая дрожь за дрожью. Ноги подгибались, хотелось упасть и раствориться в ощущениях. Хотелось медленно и нежно. Грубо и грязно. Хотелось Ричарда. Всего. Целиком.Эти чувства пугали, но сознание Гэвина, подёрнутое пеленой возбуждения, гнало от себя тревожные мысли, цепляясь за удовольствие, как за спасательный круг.Они опускаются на колени друг перед другом, но Гэвин теряет этот момент в памяти. Ричард вылизывает ложбинку за ухом, покусывает мочку, обводя напряженным кончиком языка контур уха, пока его пальцы имитируют толчки между разведённых ягодиц. Гэвин удерживает их в таком положении сам, но не сразу осознаёт это.Ричард толкает его в сторону спальника, но не даёт лечь на спину, рывком переворачивая на живот. Гэвин не против — он подбирается поудобнее и встаёт на колени, путаясь в полуспущенных штанах. Сейчас ему нравится быть беззащитным. Сейчас ему хочется таким быть.Тело Ричарда сверху ощущается правильно — приятной горячей тяжестью, заставляющей судорожно сминать края спальника под собой. Ричард трётся носом о его волосы на затылке — крест-накрест, шумно выдыхая. Гэвин приподнимает бёдра и совершенно недвусмысленно притирается в ответ.Но Ричард не спешит пользоваться приглашением. Гэвин ненавидит и обожает его за это. Он выгибается навстречу чужим рукам, задирающим края свитера и рубашки. Одежды много — непозволительно много, но избавляться от неё некогда. Ричард скользит ладонями по лопаткам, ребрам и пояснице. Проводит языком по ложбинке, оставляет жалящий укус на ягодице, целует найденные вслепую шрамы, превращая Гэвина в сплошной клубок оголённых нервов.Ему хочется намного больше, но пока они пользуются тем, что доступно.— Сожми бёдра, — говорит ему Ричард прямо на ухо, и Гэвина прошибает до самого копчика. Он послушно сводит бёдра, чувствуя, как болезненно пульсирует возбуждение, требуя разрядки. Выгнувшись, Гэвин утыкает лицом в спальник, дыша по-звериному через приоткрытые губы.Ричард удобнее пристраивается сзади и нависает, опаляя дыханием шею. Влажно толкнувшись между бёдер, он приглушенно стонет, и у Гэвина от этого стона по позвоночнику проходят разряды электрического тока. Ричард сжимает его бедро до синяков и толкается снова, рвано и хаотично. Слюны недостаточно для скольжения, но он не хочет останавливаться. Гэвин тоже не хочет, чтобы он останавливался.Пальцы Ричарда дразняще поглаживают лобок, едва касаясь кончиками налитого кровью члена, истекающего смазкой. Гэвин матерится и стонет сквозь стиснутые зубы, чувствуя почти физически болезненное возбуждение от этой игры.На мгновение Ричард отстраняется, чтобы смазать член слюной и вновь протолкнуться между бёдер. Горячая влажная головка скользит по промежности, упираясь в яйца, и Гэвин отчаянно скулит, выпрашивая хоть какую-нибудь ласку.Ричард кусает его за шею, сжимая пальцы на стволе члена. Гэвин вскрикивает и дёргает бёдрами навстречу, но Ричард успевает убрать руку, не дав ему притереться.Гэвин воет не своим голосом и кусает ладонь, чувствуя как по щекам катятся непрошенные слёзы. Ему почти больно и пиздец как хорошо одновременно. Ричард слишком мало касался его, слишком горячо постанывал на ухо, слишком сильно вталкивался между бёдер. Ричард был слишком. Весь.Толчки всё резче и чаще, а стоны — громче. Ричард стискивает его бёдра обеими руками и с силой тянет на себя. Гэвин чувствует дрожь в его руках и голосе и замирает в предвкушении, только Ричард внезапно меняет траекторию движения, выскальзывая, толкается между ягодиц, но не входит, и одновременно с силой ведёт ладонью по его возбуждённому члену.Мир взрывается удовольствием через боль. Гэвин падает в спасительную темноту на несколько мгновений, а когда приходит в себя, то почти не чувствует своего тела. В голове звенит пустота. Хочется сдохнуть, рассмеяться и снова сдохнуть. Ричард лежит рядом с ним на боку и рассеянно гладит его ягодицы, вычерчивая подрагивающими пальцами замысловатые узоры.Его тоже потряхивает. Гэвин чувствует спиной бешеное сердцебиение и смеётся. Не видя, он чувствует улыбку Ричарда, когда тот касается губами его уха. Нежно. Словно извиняясь.Гэвин разворачивается и лезет к нему целоваться, просто потому, что может себе это позволить.Потому, что это кажется правильным.