Глава 1. Роман: Натка (1/1)

Она была похожа на Натку. Не лицом, не фигурой, не прической или стилем одежды, нет. Даже не жестами, а чем-то совсем другим. Ромка думал об этом уже битых минут пять, но никак не мог понять, что же его зацепило настолько, что он не мог ни отвести взгляд, ни встать и подойти к ней. Непривычное состояние, неприятное и будоражащее одновременно.Он познакомился с Наткой на первом курсе. Она сидела на первой парте и сосредоточенно чертила поля в толстой тетрадке. Первой его мыслью было ?какое глупое занятие?, а потом она подняла глаза, и он понял, что должен сесть рядом, хотя первые парты ненавидел с начальной школы. Натка притягивала его, как мощный магнит, хотя не было в ней ничего особенного, если попытаться судить объективно. Метр с кепкой, рыжеватые волосы по плечи, нос картошкой и множество веснушек-конопушек. Грудь, правда, была третьего размера, но как раз это он как раз заметил далеко не сразу – ее джинсовая куртка успешно справлялась с задачей маскировки. Он думал, что созреет сделать предложение на последнем курсе, ближе к защите. И работа приличная подвернулась, причём не где-нибудь, а в Зималетто, Андрюха, друг закадычный помог. И денег удалось накопить, чтобы можно было хоть на следующий день после защиты свадьбу сыграть. Но... что-то случилось, причём он до сих пор не знал, что именно. Натка стала отдаляться от него, стала какой-то чужой. Вроде бы увлеклась гаданиями. Они по-прежнему были вместе, но Ромку не покидало ощущение, что он ей мешает. Атавизм. Хвост, который никак не отвалится в процессе эволюции.Он все же попытался сделать ей предложение, на что получил лишь внимательный взгляд ее карих глаз:– Ром, ну зачем? Для очистки совести? Отработка обязательной программы?.. Глупо, ты ведь и сам это понимаешь. Ты же чувствуешь, что я уже не с тобой... Ром, Ромочка, ты необыкновенный, я до сих пор не понимаю, кто ты. Я знаю, что на нам с тобой не по пути, а но мне очень страшно оставлять тебя одного. Я тебя очень, очень любила, но у меня впереди своя вечность, а у тебя будет своя жизнь. Ты есть, ты живой, а меня уже скоро совсем не будет в нормальном смысле. Сил тогда хватило только на то, чтобы выдавить бравурное:– Нат, да ты что, Пьерро - совершенно не мое амплуа, я если не Буратино, то шут гороховый. Не бойся, и иди вперед. Нет худшего наказания, чем знать, что оказался препятствием к чьей-то прекрасной вечности.– Ром, пообещай мне одну вещь? – попросила она страстно, и он с лёгкостью согласился, уверенный, что речь пойдёт о чём-то избитом вроде просьбы не обижаться или не кончаться жизнь самоубийством. Но Натка была Наткой, она удивила его даже в этом:– Ром, пообещай мне, что никогда в жизни ты не будешь жаловаться на судьбу или просто жалеть себя прилюдно. В гордом одиночестве и за семью замками – это как карты лягут, но если есть где-то поблизости хоть одна живая душа – задави в себе это чувство на корню. Не выказывай даже мысленно. Даже нет, не так – особенно мысленно такого не выказывай. Изничтожь. Ты слишком живой и солнечный, чтобы все оборвалось вот так... Обещаешь? Клянешься?И он поклялся, скорее ошалев от просьбы, чем до конца ее поняв. Но, тем не менее, въелось это крепко. Если настроение было ниже нуля, он рефлекторно бросал все ресурсы на то, чтобы выглядеть беспечно-счастливым и гори оно огнём, любого цвета пламени. И тут же старался уехать домой под любым предлогом. Дома можно расслабиться. Было ещё одно, что сказала Натка в их последний вечер, и это повлияло на него не меньше. Впрочем, и об этом он не был готов сознаться даже Андрею. Это – только его. – Ромка, малиновка ты моя ясноглазая, – шептала Натка в их последнюю ночь, когда они только-только отпраздновали защиту с однокурсниками, – это очень важно – найти свой собственный путь к вечности и не дать ни одной сволочи вроде меня его спереть. Я тебя люблю и на твою вечность никогда не посягну, но ты будь, пожалуйста, осторожен. Если от тебя останется лишь умная, думающая оболочка, не воспринимающая эмоции в их полном объёме – это во сто крат хуже смерти. А ты живой. Живи, ищи свою вечность. Человеческие жизни такие разные, их должно быть много, и когда-нибудь количество перейдёт в качество. Я верю, что ты найдёшь. И будет у тебя много-много жизней. Когда-нибудь, так или иначе. Но не со мной. Не смогу я жить по-настоящему, у меня уже все вверх тормашками и лечу я по кроличьей норе, замирая от восторга и предчувствия чуда. И нельзя мне с тобой уже – буду только одну ложь на другую нанизывать, нас обоих мучать. Лучше сразу уйти. Ромка вслушивался в ее малосвязную речь, но понимал лишь одно – его почему-то бросают. Проиграл, не справился. Кто-то оказался лучше. Он даже знал кто – ослепительно красивый юноша-азиат, такому только в рекламе и сниматься или азиатских принцев играть. Чингизид, ?с раскосыми и жадными очами?. Белая тойота с номером 007. Пижон.При этом не отпускало чувство, что там, с другим, все будет из-за какой-то выгоды, задурили Натку чем-то, а любит она его, Ромку Малиновского, и желает ему только хорошего. Обидно, нечестно, но... но разве честно было бы стать на пути ее ?вечности?? Все равно ведь не удержит. Значит, придётся отпустить. А Наткины сбивчивые просьбы почему-то въелись в память, и забыть, перешагнуть свои обещания не получалось даже много лет спустя. Даже когда он – благодаря Андрюхе – имел очень неплохую работу, собственную квартиру в хорошем комплексе, эффектную иномарку классом повыше чем чингизидовская тойота и далее по списку.Поиск пресловутой ?вечности? и ?бега от постоянства? свёлся к регулярной смене любовниц. Благо, проблем у вице-президента Зималетто с этим не было. Постоянство? Какое постоянство? В движении жизнь! Как можно быть с одной единственной женщиной, застыв, как жук в янтаре? Не то что бы он ждал, будто количество перейдёт в качество – да и о каком качестве речь? Как любовник он очень даже хорош, девочки у него как на подбор. Что ещё можно желать? Если только вечной молодости. ?Широкий тракт, да друга, да коня? он ведь уже получил. И вот сейчас он сидел в пражской кофейне и собирался порадовать себя ароматным кофе и шоколадным тортом. Запланированные на эту командировку дела они закончили ещё вчера, так что теперь он был совершенно свободен до самого рейса на Москву, завтра с утра пораньше. Кира собиралась подобрать себе ткань для свадебного платья, а его план был более детальный: сначала посидеть в кофейне, потом прогуляться по городу и запастись сувенирами, а вечером пойти в какой-нибудь бар и познакомиться там с очередной рыбкой. Но за соседним столиком пила кофе эта не-Натка с короткими светлыми волосами, а слова для знакомства с ней все не находились. Зато Натка вспомнилась так, словно несколько минут назад с ней расстался, не более. Ну что за напасть!