#5. Оранжевый: навигация сердцем (1/1)
***У всякого человека в закромах памяти имеется такой особенный сундучок, в который он, словно домовитая птичка, старательно складывает самые ценные моменты своей жизни. Не ?хорошие-плохие?, а просто?— ценные. Когда особенно нужно или просто хочется, можно приоткрыть резную крышку, любовно перебрать яркие картинки, поворачивая их так и эдак, внимательно приглядеться к каждой детали. Зарядиться эмоциями, в некотором смысле, атмосферой, энергией и спрятать все обратно. У накхов тоже есть такой ларец сокровищ. Только содержимое его, разумеется, не ограничивается воспоминаниями одного отдельно взятого организма.—?Хочу сделать подарок. В честь твоего дня рождения,?— улыбаюсь ей, неожиданно так искренне и тепло, что ответная улыбка наползает на миловидное лицо сама собой. Только смотрит еще с недоверием, совсем чуть-чуть, но покорно позволяет подойти ближе и аккуратно приобнять за плечи. Не то чтобы это прям так уж обязательно, но в таком деле лучше не нарушать установленные когда-то ритуалы. Закрываю глаза, помедлив с пару секунд, и легко касаюсь губами виска, чуть прикрытого огненно-рыжей прядью. Сосредотачиваюсь и…Поехали.Жара постепенно начинает спадать, дышать становится легче. Кошусь на сидящего рядом Сашку?— даже он, несчастный астматик, выглядит пободрее. Очень хорошо. Просто отлично! Значит, можем продолжить концерт. Делаю еще один небольшой глоток воды и спешно прячу бутылку в потрепанный рюкзак, снова кладя на колени гитару. Напарник подтягивает к себе излюбленный барабан. Вполголоса считаю до трех и ударяю по упругим струнам расслабленными пальцами.Очередная импровизация очередного дня очередного туристического сезона. Разве что настроение сегодня у нас особенно хорошее и публика благодатная?— футляр, вон, с укрытым дном весь практически… Там даже купюры какие-то есть! Красота. Незаметно для себя самого, отключаюсь. Есть только моя гитара, я и, почему-то, стрекозы. Очень-очень много стрекоз. Разрезают радужными крыльями воздух вокруг, тихо шурша. Глухой, ритмичный стук звучит донельзя гармоничным фоном.Музыка вьется игривым ручейком; чувствую, как вхожу в раж, и в этот момент замечаю внимательный, восхищенный взгляд. В паре метров от нас замирает, отделяясь от постоянно движущейся куда-то толпы, девчонка?— короткие шорты, яркая майка, красноватый загар?— неместная, туристка, не иначе; глаза горят, а пальцы судорожно извлекают из сумки камеру. Та тихо пиликает в ее руках и устремляется на нас черным объективом. Но меня, как магнитом, приковывает лицо?— улыбка шальная, восторженная; аккуратный ноготь стучит по пластиковому корпусу в такт нашей с Сашкой мелодии. И это так… Вдохновляет, черт подери!Сосредотачиваюсь на этом ощущении, как в последний раз. Дружно ныряем в музыку с головой. Почти забываясь. Смеясь чем-то живым, звенящим внутри. Пальцы летают по гулкому дереву, ладам и грифу, струнам; гитара на коленях?— как маленькая персональная линия горизонта. А девчонка все хлопает в ладоши, сияет. Бесшумно подбирается ближе, бросая в шляпу горсть монет, улыбается шире, поймав мой почти влюбленный взгляд, и отходит. Продолжает смотреть, как, почуяв особо благодарного зрителя, наш любительский дуэт выворачивается любовью к миру, одуряющим нас самих восторгом и чем-то еще, лежащим за пределами слов.Немного инди, немного хиппи. Наверное. Густая борода, бесконечно много ниток, бусин, искр, мира и фенечек…Чудесно. Дальше.—?Ты,?— говорит,?— вместо того, чтобы причитать, что одежда промокла, что, в общем-то, вполне естественное явление, а не великое событие всех времен и народов, посмотри лучше вокруг.—?И что я должен увидеть?—?Как что? Дождь!—?Сейчас осень, он идет почти каждый день, разве что с перерывом на обед или ужин…—?Ты как-то неправильно смотришь что ли.Мы как раз выходим на оживленный перекресток и останавливаемся у светофора на красном. Какой-то лихой водитель, решив проскочить, с середины пути резко дернулся вперед, чем изрядно подпортил одежду и жизнь всем стоящим у обочины. Незадолго до этого меня предусмотрительно оттащили за рукав на пару шагов назад вместе с зонтом.—?Ты видишь не дождь,?— между тем невозмутимо продолжает мой рыжий спутник,?— ты видишь проблемы, которые испытывают люди: мокрая одежда, грязная машина, нет возможности куда-то идти и так далее?— но не видишь само явление. То есть ты как бы подменяешь понятия. Это, конечно, не делает тебя плохим и ничуть не умаляет других твоих достоинств, но… Друг мой, мир все же не настолько плох, чтобы видеть только одну его сторону! Тем более, смотря на нее глазами других.Торопливо моргнув желтым, светофор переключается, и мы, подхваченные движущимся потоком людей, продолжаем путь. Ступив на еще не особо исчерченный лужами соседний тротуар, я удобнее перехватываю зонт и, наконец, с усмешкой уточняю:—?Ну, а ты у нас, стало быть, знаток всего сущего. Что же видишь ты, о великий?Он от моего сарказма отмахивается, как от надоедливой мухи.—?Я никогда себя никаким знатоком не называл и уж тем более не считал. Наоборот всем и вся твержу, что я?— дурак, каких свет не видывал, верил бы еще кто… Штука-то всего лишь в том, что я люблю наблюдать и сравнивать. Чистая аналитика и никакой магии, между прочим! —?этот ходячий сгусток энергии, глядя на мое лицо и, очевидно, не находя там чего-то для себя важного, демонстративно вздыхает и резко тормозит. Уводит меня в сторону небольшой площади с фонтаном, кучкой лавочек и невнятным памятником с птицами, аккурат под дерево. —?То, что я пытаюсь тебе донести и показать?— не есть великая истина, сокрытая за семью печатями. А всего лишь изученный вопрос приоритетов. Как один человек видит стакан наполовину пустым, а другой?— наполовину полным. А теперь, прежде чем возмущаться и спорить со мной почем зря, лучше поверни голову и посмотри на фонтан. Внимательно посмотри. Я знаю, ты сможешь. Ты все можешь, когда действительно захочешь.Негромко выдыхаю и покорно перевожу взгляд в сторону?— иногда с ним лучше не спорить. Не отвяжется. И даже иногда оказывается прав. Сколько раз уже убеждался…Сначала искренне не понимаю, чего должен высматривать, и уже собираюсь было уведомить о крахе всех возложенных на меня надежд и продолжении теоретической дискуссии, как вдруг замираю. Собственно, ничего обычного не произошло. Люди продолжали спешить по своим делам, прикрываясь всем подряд; с неба продолжало лить. А я стоял и зачарованно смотрел, как миллионы капель, разбиваясь о сырой асфальт, темный мрамор фонтана и влажно блестящее дерево парковых скамеек, поднимали в воздух едва заметное облако брызг. По лужам, словно живые, курсировали мелкие пузыри, отливая маленькой радугой, в сопровождении коричнево-рыжих листьев. Все это я видел каждый день уже на протяжении, по меньшей мере, недели. Но. Я. Впервые. Это. Заметил.Оборачиваюсь к своему притихшему и такому же очарованному спутнику и говорю:—?Ты, черт тебя дери, жестокий человек. Еще пять минут назад я был готов продать душу за возможность оказаться дома. А теперь, вместе с этим, желаю схватить тебя за шиворот и хорошенько выгулять. После этого увлекательного приключения мы, вероятно, дружно сляжем с температурой, и я не менее искренне захочу тебя придушить за сегодняшнее подстрекательство, но это уже будет совсем другая история…Он мгновенно расплывается в поистине лисьей ухмылке, деловито забирает зонт и, бросив еще один взгляд в сторону фонтана, безапелляционно заявляет:—?Пешком до проспекта Мира и обратно, домой. А потом горячий чай с лимоном и имбирем, две пары теплых носков, плед и я варю кофе, пока ты ищешь годный фильм.—?Идет.Иногда со мной просто невероятно легко договориться…Вообще хорошо. И еще немного, на закуску.Разноцветные огоньки гирлянд, опутывающие неровными лианами зеркало, парочку фоторамок и самодельную сетку, прибитую к стене гвоздями, окрашивали комнату в голубовато-зеленый цвет с легкими оранжевыми бликами, а аромалампа на столе наполняла ненавязчивым запахами ?Вишневого сада? и воском горящей свечи в гильзе. Пол устелен листами?— смятыми, сложенными пополам, расчерченными, пустыми, исписанными… Одним клише?— полет фантазии. На кровать вместо покрывала был небрежно накинут полосатый плед, почти в центре подушки гордо возлежала временно отложенная калимба. На прикроватной тумбочке ожидали забытые еще днем чашка зеленого чая с мелиссой и мятой и тарелка нарезанных кружочками, уже заметно подсохших апельсинов.В который раз оглядываю все это свое нежно любимое, уютное безобразие и нервно хихикаю, уложив голову на столешницу под клавиатуру и свесив руки. Хорошо бы завтра сообразить уборку, наверное… На ближайших полочках дремало семейство разношерстных блокнотов, подпирая боками высокую металлическую этажерку, забитую постепенно разрастающейся коллекцией книг Макса Фрая и еще кое-чем другим, по мелочи. Сафон, Вишневский, Харрис, Пратчетт, Фаулз, Брэдбери. Когда-нибудь я обзаведусь нормальным книжным шкафом. Да. Когда-нибудь.Телефон внезапно вибрирует, мигая, а на экране монитора мелькает череда уведомлений: лайки, комментарии, развернутые отзывы, знакомые и незнакомые лица… Выпрямившись, жадно вчитываюсь-всматриваюсь в каждое. Минута, две, три. Чувствую, как начинает мелко потряхивать изнутри, горят щеки, и губы против воли растягиваются какой-то неприлично счастливой, довольной улыбкой. Она расцветает будто бы сама собой и заливает пространство невидимым, искристо-мерцающим светом.О, боже. Я могу? Неужели я действительно так могу?! Разжигать чьи-то сердца, задевать душу? Писать так, чтобы трогало. Хоть кого-то. Хоть чем-то. А не просто в пустоту. Могу?..Вместо судьбоносного и жизненно-необходимого ответа приходит в VK сообщение от друга: ?Слушай, солнце, это чудесно. Я словно прочувствовал на себе все эти цвета. Ты планируешь писать продолжение? Пожалуйста, скажи, что да!?Обнимаю себя руками и крепко-крепко жмурюсь, стараясь удержать в груди закрутившийся от восторга волчок.—?Конечно, друже. Это и много чего еще. Напишу. Обязательно напишу…Вот, пожалуй, и все.Отстраняюсь от растерянно моргающей девушки, выпуская ее из кольца рук. Все еще улыбаюсь?— это сильней меня. Дарить я всегда любил чуть больше, чем что-то получать. Секундная стрелка настенных часов едва успела пройти пару делений.—?Пусть твоя личная коллекция чужих воспоминаний станет немного больше. С днем рождения, незабвенная! Теперь ты имеешь полное право не следовать каким-то там правилам других взрослых и жить, как пожелаешь сама. Все будет хорошо. Рано или поздно, так или иначе. Мы же оба это знаем, да?За окном густыми хлопьями повалил первый снег. А в комнате немного безумным смехом разгоралось у кого-то внутри новое солнце.