Глава девятая. Утопленник. (1/1)

Условия парня в очередной раз казались бредовыми, непонятными, такими, будто он и не пытался донести до меня что-то определенное. То, что Бен говорит, понимает только он сам. Каждое слово, предложение, его чертова речь, уже даже голос - все вызывало во мне отрицание, сопровождающееся бесконечным потоком вопросов и желанием нервно засмеяться прямо ему в лицо. Усталость же усиливает все те условно плохие эмоции, заставляющие на почве паники тихо усмехнуться, прикрыв лицо ладонью поврежденной руки. - Ты совсем умом тронулся? Какие к черту воспоминания? - Я медленно опустила голову, на сей раз уже окончательно пряча лицо за холодными пальцами и спадающими вниз длинными волосами. Теперь перед взглядом находился только темный ковер, на котором я держала замерзшие ноги, одна из которых была перебинтована. В глазах из-за недосыпа начинало немного плыть, и вся эта чернота будто бы медленно, но верно превращалась в грязный сгусток, вызывая головокружение. Я была слишком вымотана. - Ну-ну, ничего же такого не происходит, а тебя уже истерика пробивает. Сейчас ты слаба. - Ему интересно, ему весело, он доволен от вида, открывающегося перед ним. Лауман насмехается, показывая это и властным взглядом красных глаз, и улыбкой - это можно узнать, даже не посмотрев на него, понять чисто по голосу. Самодовольный сукин сын с садистскими наклонностями. Даже для сверхъестественного существа он слишком отвратителен. А я даже и не представляла, насколько сильно на меня могли накатить гнев и обида после, вроде бы, обычной фразы парня. Как же злит. Ненавижу, ненавижу, как же я тебя ненавижу. Раз уж ты можешь слышать мои самые громкие мысли, то услышь и это - оглохни от моей необъятной злобы. Просто прочувствуй её всеми фибрами своей душонки, чертов кусок дерьма. Как же я хочу, чтобы она обжигала тебя куда сильнее, чем сейчас горит моя рука. - Слышу, отлично слышу. - Фраза прозвучала совсем рядом, прямо передо мной. Я резко вскинула голову, рвано выдохнув и схватившись со всей силы пальцами за край компьютерного кресла, распахнутыми от ужаса глазами глядела вперед - парень присел на пол, так, чтобы лица наши были на одном уровне. Бен снова близко, снова манипулирует сознанием и специально погружает меня в тот алый свет в его глазах. Холод пронизывает до костей, становится все страшнее, дыхание прерывается, а сердце бьется как сумасшедшее - все прямо как несколько часов назад, когда парень пытался погрузить меня в кошмарный сон. И сопротивляться что тогда, что сейчас крайне трудно. Более убивающая уверенность мысль приходит в голову - Лауман прав, в данный момент я потеряла хватку, ослабла. Чувствую, как перед глазами все начинает затмеваться сильнее, краснота зрачков парня предо мной расплывается. Проходит пару долгих, мучительных секунд, прежде чем я собираю остатки сил и в импульсе слабо отталкиваюсь от пола одной ногой, отъезжая на кресле дальше от Лаумана. Парень в тот же момент теряет полный контроль над моим сознанием, благодаря чему я могу отдышаться. Бен же поднимается с пола, со вздохом прикрывая глаза. - Ты ничего сейчас не сможешь сделать. Так и быть - я дам тебе передышку. - И ничего за это не потребуешь? - Со смешком спросила я, мутным взглядом окидывая Бена. И не знаю, было ли причиной тому головокружение или же все происходило в действительности, но парень медленно стал растворяться в воздухе, будто еще несколько секунд и он исчезнет. - На это раз не потребую. - Лауман отошел к середине комнаты, закрыл глаза и растворился окончательно, оставляя после себя только серую дымку и недолгое ощущение холода. - Еще и фокусничать вздумал. - Последнее, что я сказала перед медленным подъемом с кресла. Облегчение, которое я почувствовала после исчезновения Бена, было долгожданным, любимым, перебивающим мороз, вызывающим расслабленный вздох и небольшой прилив энергии, которого хватило только на то, чтобы снять с себя джинсы, лечь в кровать в той же длинной фиолетовой толстовке и укутаться в одеяле. Из-за изнеможения в данный момент было плевать на умывания перед сном и на то, что в уличной одежде спать не совсем уютно. Было даже без разницы, что в надетой толстовке, в которой и собираюсь спать, я посещала кладбище несколько часов назад. Просто хотелось как будто сдохнуть на пару суток. ***- Кирс!Я слышала свое имя, прозвучавшее родным женским обеспокоенным голосом, близко - это вызвало во мне моментальный эмоциональный отклик. Оглядывалась по потемкам, оборачиваясь из стороны в сторону, пытаясь высмотреть в мрачном окружении источник голоса, который время от времени терялся из-за всплесков черной воды под ногами. Но когда я сделала шаг в предположительно правильную сторону, как выкрики поменялись, стали ближе к мужским, становились более паническими, затем блекнули, казались все более далекими, исчезали в темноте. Я часто дышала, и один шаг вмиг превратился в быстрый бег. Хотела найти источник, не имея дельной мотивации, просто чувствовала, что это важно. Один выкрик повторился, но сейчас голоса было два, где женский был более громким, отчетливым. Я путалась, терялась во мраке, потому как в какой-то момент звонкий голос прозвучал оглушающе, прямо под ухом, он перебивал все на свете, даже мысли. - Кирс. Женские выкрики в один момент затихли, уступая место мужскому голосу, уже более четкому, родному, такому, которого уже давно не слышала, но мечтала это сделать. И я, находясь в глубоком шоке от догадки того, кому принадлежал голос, рывком повернулась в сторону, откуда прозвучало мое имя. ?Пап?? - Свой же голос не слышала, ведь он и не звучал вовсе, я лишь чувствовала, как губы слабо шевелились в попытке сказать хоть что-то. Может, я бы и могла подойти к мужчине, получить долгожданные объятия, вновь услышать свое имя от него, но облик, в котором находился отец, заставил меня резко отшатнуться, прижать ладонь раненой руки ко рту, прерывая громкий шокированный вдох. Другой же рукой я сжала толстовку в области груди и распахнула глаза от ужаса, ощущая, как на веках скапливаются горячие слезы. Папа был очень бледен, сгорблен, с чуть опущенной вниз головой, склоненной немного вбок - благодаря этому я могла видеть на его шее огромное темно-фиолетовое, в некоторых местах почерневшее трупное пятно, что распространялось и уходило вниз, за черную футболку, в которой я в последний раз видела мужчину живым. Расположение этих пятен говорило о том, что тело долго лежало на спине, но сейчас мужчина еле как стоял передо мной - просто восставший труп. Его некогда яркие, зеленые глаза сейчас побледнели, зрачок стал тусклым, заплывшим, почти серым, а белок покрывали желто-коричневые мелкие пятна. Он смотрел на меня исподлобья, злобно, с обвинением в мертвых глазах. И я не знаю, что было хуже: вид папы или же его слабо проявляющаяся эмоция, с которой он никогда ранее при жизни на меня не смотрел. Вся та огромная любовь, которую я прежде чувствовала даже на расстоянии со стороны самого важного мне человека, бесследно пропала. - Ввв-в-виновата.Голос поменялся: если ранее он казался нормальным, знакомым, привлекающим мое внимание, то сейчас папа говорил с ужасной хрипотцой и заиканием. И последний его слог завершился рваным выдохом и стекающей с фиолетовых губ бордовой жидкостью. Я сильнее сжала свою лежащую на лице ладонь, сдавливая челюсть до боли, отошла чуть назад, когда отец медленно двинулся в мою сторону, сильно ковыляя. Ладони его при этом судорожно сжимались, разжимались, выворачивались в разные стороны. И я не отрицала слова обвинения своего отца, что удивительно. Неужели я могу принимать его смерть на свою совесть, логически прекрасно понимая, что я не являюсь причиной его гибели? Или это чувство вины присуще всем тем людям, кто недавно потерял близких? Этот момент действительно казался важным, переломным, указывающим на те мои чувства, которые я умудрилась спрятать так глубоко, что даже умудрилась о них не вспоминать ежечасно. Я сама себе открыла свою же правду, и лучше бы этого не делала. Я хотела найти источник голоса и понять, что он хочет мне сказать - о желании этом уже сильно пожалела. Неуверенно разворачиваясь в противоположную сторону от отца, я намеревалась убежать обратно во тьму, спрятаться и больше никогда не видеть такого облика и взгляда папы, но сделать этого не могла, так как ноги моментально что-то обхватило, сжало до боли и потянуло вниз. Черная толща ледяной воды обволакивала ноги, захватывала мое тело все больше - опоры никакой у меня не было, я не знала, как сопротивляться тому, что тянет меня на самое дно. А отец подходил все ближе, вытягивая дергающиеся в судороге руки в мою сторону. - Кирс!Мужчина оказался рядом, склоняясь ко мне. Его согнутые бледные пальцы с запачканными землей ногтями приблизились к моему лицу, явно намереваясь схватить. - Нет!В панике и страхе я хотела оттолкнуть руки отца от себя, давая волю слезам, как вдруг сила, охватившая мои ноги, исчезла так же внезапно, как и тяга, что вела меня вниз. На сей раз мое тело само провалилось через эту невидимую грань между тьмой и водой, заставляя в последний момент судорожно вдохнуть побольше воздуха и избежать хватки мужчины. Находясь под толщей воды, я долго не решалась открывать глаза - боялась, что и тут появится мой отец, который в следующий миг настигнет меня, и тогда убежать от него возможности не предоставится. Я не умела плавать и объем легких всегда был мал - еще два фактора, которые сейчас некстати усиливали панику. Так что же лучше? Попытаться собрать остатки сил, всплыть и, возможно, попасть в руки озлобленного трупа или же к черту сдаться, болезненно наполняя легкие ледяной водой? Но время на раздумья у меня отняли, когда нечто схватило меня за шнурок капюшона от толстовки и сильным движением притянуло ближе. Первой мыслью, доводящей меня почти до истерики, было предположение о том, что мои догадки касательно появления отца были верны, и по этой причине я в ужасе распахнула глаза, пытаясь неумелыми движениями рук отплыть дальше от того, кто сейчас находился на опасном, слишком близком расстоянии.Неясным взглядом наконец смогла рассмотреть схватившего меня. Бледное, худое лицо, черно-красные впалые глаза, хитрая, самодовольная улыбка на синих губах и светлые волосы - передо мной находился Бен. Я не успела среагировать даже просто на его появление, как парень в следующий момент схватил меня за шею и сдавил, заставляя ощутить желание прокашляться и вдохнуть. И даже если мое тело полностью находилось под водой и я прекрасно понимала, что нельзя выдыхать - все равно это сделала из-за рефлекса. Пузыри воздуха тут же заволокли мне обзор, и я не могла прервать попытку вдохнуть новую порцию кислорода, в следующее мгновение позволяя потоку воды проникнуть в дыхательные пути. Грудную клетку будто разрывало, внутри все горело, в глазах моментально начало плыть. Образ Бена растворялся, но чувство сдавленности вокруг шеи не исчезало. - Кирс, проснись!Очередной, но сейчас абсолютно четкий вскрик имени заставил меня вскочить на мягкой поверхности и в тот же момент сильно склониться, хватаясь дрожащими пальцами за горло и панически бегая распахнутыми от ужаса глазами по пледу на моих коленях. Я слышала, насколько рваным, резким было мое дыхание, и все из-за попыток вдохнуть больше воздуха - все еще была бредовая, громкая мысль того, что в следующий момент меня снова могут отрезать от кислорода. Учащенные, неаккуратные вдохи вызывали временами хрип и дикий дискомфорт, а паника все еще оставалась со мной. Я не понимала, что в данный момент нахожусь дома; что рядом сидит обеспокоенная мама, которая несколько секунд назад заставила меня проснуться; что я уже могу успокоиться и привести дыхание в норму. Но из-за большого количества кислорода, поступаемого в организм, голова пошла кругом, и я никак не могла остановиться, чувствуя, что уже даже ребра начинают отдавать болью. - Все уже хорошо, все уже закончилось. Посмотри на меня, Кирс. Мама видит мое состояние, знает, что еще немного, и начнется паническая атака. Женщина перехватывает мои ладони, что мгновение назад покоились на горле, аккуратно сжимает холодные, дрожащие руки в своих теплых и нежных, затем пальцами поглаживает наружную сторону моих ладоней и слабо улыбается, когда слышит, как мое дыхание медленно, но верно приходит в норму. Я же закрываю глаза, стараясь адаптироваться к нынешней обстановке и наконец понять, что пока все в порядке, а все происходящее до было лишь сном. Слишком реальным сном, над которым мне потом еще предстоит немало раздумывать. - Думаю, нам предстоит серьезный разговор насчет всего этого. Я поднимаю на нее непонимающий, но все еще немного испуганный взгляд, наблюдая за тем, как мама сначала внимательно осматривает помещение, затем переводит голубые глаза на меня. В комнате стоит просто ужасный бардак, коего за мной в обычной жизни ранее не наблюдалось, сама я - более чем уверена - выгляжу точно как мертвец. И тогда уже доходит причина, по которой женщина сказала о предстоящем разговоре. Мне становится жутко неуютно из-за того, что приношу так много хлопот и беспокойств. Стоило, наверное, порадоваться только тому, что длинные рукава толстовки могли закрыть забинтованную руку - по этой причине мама все еще не заметила ожог и не устроила мне феерическую истерику. - Мам, говорить не о чем. Я просто слишком утрирую свое состояние, ладно? - Мой притворный, короткий смех разнесся по комнате, и в наступившей тишине я могла лишь надеяться на то, что мама поверит и спишет полностью спишет мое состояние на смерть папы. - Хватит врать. Мне по горло хватило твоего притворства. Так долго продолжаться не может - ты просто на себя посмотри в зеркало, а затем скажи мне прямо в глаза, что с тобой все порядке. - Нетерпение прослеживалось в выражении лица мамы и злость в голосе. И я долго смотрела на нее, пытаясь придумать, каким образом можно выкрутиться из этой ситуации и избежать того самого серьезного разговора. - Да, я выгляжу так же, как себя и чувствую - ужасно. Но это маленький период времени, который мне нужен, чтобы прийти в себя и смириться со смертью отца. Просто подождите, все вы, и я буду в порядке. Всегда так было - ты и сама знаешь. Просто дайте время и не долбите мне голову. Стыдно за грубость и прямолинейность, которые я проявляла ранее только к друзьям и знакомым? Всецело да. Но именно из-за такого тона голоса, притворно-решительного взгляда, устремляющегося прямо в голубые глаза мамы, и небольшой агрессии она мне поверит. - Я буду в порядке, просто... - Глубоко вздыхаю, отводя взгляд в сторону, на пол - туда, где стоит треклятая приставка. - Черт, я обещаю, что все будет хорошо.Обещания давала за свои семнадцать лет крайне редко, хотя бы потому, что трезво оценивала способности и понимала, что могу эти обещания не сдержать. Сколько раз за всю жизнь родители слышали от меня слова обещания? Раза три-четыре, не более. И сейчас, боже, если после такой речи мама мне не поверит, то уже не знаю, какой обман надо будет применять. Знала только одно - если лживые слова смогут защитить моих близких, то я произнесу их без колебаний. - Может, хотя бы психолога найд...- Нет. Я справлюсь, правда. Ложь. Женщина все еще с недоверием на меня смотрит, но улыбается, пусть и натянуто. Затем переключает взгляд на наши соприкасающиеся руки, молча кивает и вновь поднимает глаза на меня. И это был жест смирения и принятия - мучительного для нее, спасительного для меня. По крайней мере, стоит на это надеяться. - Я что-то не видела, чтобы ты ела в последние дни... - О боже, мам, нет. Я говорила, что если захочу поесть - поем. Постоянно одно и то же. - Я громко выдохнула, запрокидывая голову к потолку из-за того, насколько навязчива эта женщина. Найдет, к чему прицепиться. Но ведь на то она и мама, верно? - Ладно-ладно, все, ухожу. - С тихим смешком она встала с кровати, потрепала меня по волосам и направилась к выходу из комнаты. - И кстати, завтра в колледж, без вопросов. Я понимаю, что плохо, но пропускать учебу нельзя так много - отчислят ведь. Надеюсь, ты это понимаешь. - Последний раз мама обвела взглядом помещение и покинула меня, тихо закрывая дверь. - Да, надейся. - Шепотом произнесла я. Освобожденная от притворства и оставленная в одиночестве, смогла наконец с облегченным вздохом откинуться на подушку. Проблема с мамой была успешно решена, а вот проблема с головой - нет. Я надеялась на то, что после долгого сна смогу и морально, и физически восстановиться, но что-то явно пошло не так. В очередной раз мне приснилось то, что смогло уже без остатка вытащить из меня желание бороться. Меня не волновал Бен, появившийся во сне; не так сильно беспокоил папа, о смерти которого я без перерыва думаю; меня из колеи к черту выбила фраза, услышанная от подобия моего отца - ?виновата?. Понимаю, что этот сон - не работа чьих-то рук или шутка, тут уже постаралась моя собственная голова. И если это намек на то, что где-то в глубине души я ощущаю вину перед папой за его смерть, то намек этот прекрасно был понят. Понят так хорошо, что чувствую себя растоптанной морально напрочь. - Выглядишь хуже, чем утром. - Юношеский голос послышался сбоку, не так далеко. Бен сидел на столе, слабо покачивал ногой и искоса смотрел на меня черно-красными глазами с абсолютным равнодушием. А я сейчас только и могла, что повернуть свою лежащую на подушке голову в его сторону и тяжко выдохнуть, слабо сжав пальцами одеяло от накатившего напряжения. - Что-то я не готова твои ребусы разгадывать. - Устало прикрываю глаза, потому что сонливость снова накатывает. И это даже после того, как я умудрилась проспать около тринадцати часов. - Мне плевать - я не виноват в том, что ты даже отдохнуть нормально не можешь. - Полная угрозы фраза звучит в тишине комнаты. Затем я слышу, как Бен тихо ступает на пол и подходит к кровати; ощущаю окружающий его холод и каким раздраженным взглядом он на меня смотрит; а также отлично знаю, что за свое непослушание могу поплатиться. Но я так, черт дери, устала. Ладонями, коими сжимала мягкое одеяло, чувствовала изначально слабое тепло, что убаюкивало меня еще быстрее, а затем в одним момент приятный теплый источник превратился в болезненный жар, из-за которого мне пришлось буквально подскочить на кровати и прижать руки к груди, смотря на слабо улыбающегося Бена распахнутыми от шока глазами. Он держал свою раскрытую ладонь недалеко от меня и расфокусированным взглядом я успела заметить, как в ней погас маленький огонек. Дымок, что возник после исчезновения огня, Лауман развеял сжатием руки. - Ты действительно сумасшедший. - С испугом стала осматривать свои ладони, искать наличие новых ожогов, пока Бен продолжал стоять подле кровати. Благо, ран не было, только кожа покраснела и слегка зачесалась. - Почему же? Всего лишь попытался тебя взбодрить. По-моему, огонь лучше будильника или вылитого на голову стакана воды. - Лауман усмехнулся и отошел к приставке, что была оставлена возле телевизора Роуз. Он остановился рядом с ней и стал терпеливо ждать, когда же я начну действовать. Если парень встал именно рядом с консолью, значит, упущенная мною ранее загадка была в игре. Я бы могла начать подключать все для игры, но возможности встать у меня не было, по крайне мере тогда, когда на меня так пристально смотрит Лауман, который, вроде бы, парень по виду. Я вздохнула и отвела взгляд в сторону, нахмуриваясь из-за непонимания своих же ощущений. Ситуация из списка ?нелепость?. - Отвернись. Можно предположить, что взгляд я отвела в сторону из-за дикого смущения, но это не так - просто вот смотрела на свои лежащие на краю кровати черные джинсы, с раздражением вспоминая, что сейчас нахожусь в одних трусах и толстовке. И пусть даже толстовка была длинная, способная скрыть даже малую верхнюю часть ног, все равно представать в нижнем белье перед чужими людьми или другими существами - как бы глупо это не звучало - было отвратительно и непривычно. Именно поэтому я попросила Лаумана отвернуться - чтобы просто надеть чертовы штаны и почувствовать себя хоть немного защищенной. - Зачем? - Он реально не понимает или это очередная попытка вывести меня на отрицательные эмоции? Я без слов взяла в руку скомканные джинсы и поводила ими в воздухе, намекая парню на то, что мне надо одеться. - Так бы сразу и сказала. - Он с раздраженным вздохом закатил глаза и без лишних вопросов отвернулся к стенке, что была за телевизором. Я же быстро встала, шикнув от резкой боли в ноге, и надела штаны, стараясь не беспокоить перебинтованную руку неловкими движениями. После тихо подошла к Бену, намереваясь взять приставку, что стояла рядом с ним. - Так что для начала: воспоминания или - как ты это называешь - ребус? - Парень повернулся обратно в тот момент, когда я выпрямилась перед ним, держа в руках консоль и неаккуратно сложенные провода.- Ты можешь меня в любой момент обмануть без последствий, а я, если попытаюсь избежать договоренности и откажусь отдавать воспоминания, мигом получу еще несколько ран и желание сдохнуть. Так что, очевидно, сначала игра и подсказка. - Я отвернулась от него с намерением подойти к столу и начать подключение, как он резко возник прямо предо мной с хитрой улыбкой, которая во мне вызвала резкий приступ отвращение. В момент недовольно скривила лицо, когда парень немного наклонился ко мне. - Может, лучше воспоминания? Подумай сама, это процедура более легкая, для тебя - вообще ничто. Тем более, о тебе же и забочусь, ты ведь у нас такая уставшая, бедная-несчастная...- Да мне насрать. Дай спокойно за загадку отстреляться, ну и в душ сходить, а после лазай в моей голове сколько влезет. - Обхожу его, кидая последний пристальный взгляд на парня, встречаясь с его уже недовольными глазами, а затем ставлю консоль на деревянную поверхность, начиная распутывать провода. - Сколько влезет говоришь? - Слышу голос парня за спиной, а затем он сам перемещается к столу, стоя уже сбоку чуть поодаль. - Ты так и будешь цепляться к каждому слову и переигрывать ситуацию в свою сторону? - Не отрываясь от работы, спрашиваю у Лаумана. - Да. По-моему, это нормально в нынешней ситуации. - Не задумываясь, слабо кивнула головой, принимая его слова за бесспорный факт - тут он был прав.Когда же приставка вновь была подключена к монитору, а в руках был зажат джойстик, тогда-то волнение вкупе со страхом меня и накрыло. Неудивительно, что после успешных попыток Лаумана нанести мне вред, я боялась и этих испытаний, и еще сильнее его самого. Я молча сидела на компьютерном кресле, изредка кидая взгляд на стоящего рядом Бена и обдумывая свои дальнейшие действия. Хотя больше мои мысли были заполнены тем, как парень собирается вытаскивать воспоминания из моей головы. Будет крайне ?весело?, если после их получения парень снова внезапно сорвется и сожжет мне волосы или лицо. Кто его знает?- По этому поводу не беспокойся - постараюсь на этот раз ничего не сжечь. - Он довольно усмехнулся, смотря на то, как на экране появляется заставка Nintendo 64. - Хватит копаться в моих мыслях. - Раздраженно говорю я, с большой силой сжимая пальцами джойстик. - Их не так уж и много, чтобы я постоянно в них лазал. - Под его издевательскую улыбку я глубоко вздохнула в попытках успокоиться. Только все они были тщетны. Твою мать, не знаю, что перед парнем сейчас испытываю больше всего: страх или злость. Зато с каждой минутой ощущаю четче то, насколько сильно хочу избавиться от него. - На этот раз делай все, что я тебе говорю или на что намекаю. Другой попытки пройти эту загадку я тебе не дам. - Задор юношеского голоса сменился на более серьезный тон, что только усилило мои переживания.Лауман исчез как только в игре высветилось меню со списком сохранений. Файл ?БЕН? все еще оставался в прежнем виде, мой же сменился с кучи квадратов на изначальное имя сохранения ?Кирс?. А вот был ли это знак, ведущий к чему-то хорошему или плохому - уже не знала. Волнение перед предстоящей игрой было, но интерес сыграл свое - мне действительно стало любопытно, где Бен мог спрятать загадку в очередной раз и каким образом я умудрилась напрочь упустить ее из виду. Поглубже вдохнула носом и громко выдохнула уже через рот, когда перед моими глазами показалась модель Линка, стоящая перед входом в часовую башню. Последний раз, когда играла в Маджору, то была на кладбище, где фоном служил разрушенный по какой-то причине город. Сейчас Клоктаун был цел, погружен в вечер, но все так же нелюдим. Как будто игра вернулась в прошлое. Но в открывающемся мне виде игры было кое-что новое - глаза главного героя стали более насыщенного зеленого оттенка, а одна прядь волос казалась темнее, чем его солнечно-блондинистые волосы. И назрел из-за сего замечания вопрос: это что за твою мать? Стоило позже спросить это у Лаумана. И кстати о парне - понимать намеки Бена уже не было такой трудной задачей, поэтому и без его указаний с сообщениями я могла даже будучи уставшей осознать, что перед дверью башни оказалась не зря. Одним нажатием кнопки взаимодействую с дверью и перехожу в знакомую обстановку. Глубокая ночь, жуткая склоняющаяся над Линком луна, разрушенная часовая башня, все такой же улыбающийся Продавец Масок и затопленный черной водой город - я четко помню свою первую ночь в игре, когда еще ни капли не понимала. Когда не знала Бенджамина Лаумана. Тогда еще думала, что все происходящее в Маджоре - ошибки игры или поломки картриджа, а на самом деле все обернулось куда большей катастрофой, где исходом могла стать даже моя смерть. Осознание этого факта вызвало нервный смешок. И затем меня накрыло негодование: еще с первой ночи на меня могли тонной сыпаться загадки, а я в свою очередь могла их упустить, что уже успешно сделала; будь я более внимательной, то не пришлось бы идти на сомнительную сделку с Беном. Что было странно - в отличие от прошлого раза, сейчас я не испытывала такого всепоглощающего страха как в первую ночь. Лауман говорил, что в тот момент он усиливал эмоции, и поэтому мне было так плохо. Если сейчас он не управляет моей головой, то слабость страха неудивительна. А в игре все повторялось: невозможность двинуться с места самостоятельно, приближающийся Продавец масок и край башни, где стоило сделать один шаг - и ты в воде. Я долго смотрела на черную гладь через экран, так невовремя вспоминая свой ужасный сон.?Прыгай.? - Даже форма и вид указания оставались прежними, только сопровождающей ранее паники не вызывали. Я лишь постаралась окончательно избавиться от волнения и акцентировать внимание на мельчайших деталях игры. Снова одно нажатие клавиши серого джойстика - Линк оказался в мутной и тёмной воде, где обзор был крайне слаб. Указание Бена было выполнено, но что делать надо было делать дальше? Парень продолжал молчать.Загадка не должна же была состоять в том, чтобы просто спрыгнуть и наворачивать круги в воде, осматривая обычные крыши затопленных домов? Не думаю. И именно после таких мыслей я решила искать хоть что-то, что в этом мраке сможет привлечь моё внимание, что по возможности даст ответ.Управляться с Линком в поисках неизвестного пришлось долго, настолько, что тёмная толща воды начала постепенно вызывать настороженность и усиливать усталость. Не знаю, сколько раз за это время терла веки и пыталась вернуть прежнее сосредоточение. А Бен все молчал, на глаза не показывался, и тут уж я не знала, хорошо это или плохо. С одной стороны наконец могу посидеть в своей комнате без страха, с другой же - будь Лауман тут, он бы мог указать мне направление, цель, а так зря трачу время и нервы. Но, черт, даже при таком раскладе просить у него помощи не намеревалась - позиция гордости, которая временами была вообще не к месту.?Интересно, могу ли я второй раз умереть, только уже от скуки?? - Сообщение пришло в чат на телефоне, вызывая у меня чувство безнадежности и вместе с тем раздражение. Гад.- Ты можешь хоть на пару час... Так, стой-стой-стой. - Фраза была прервана мной же, когда я опустила Линка чуть ближе ко дну, где из-под мокрой земли виднелся красный огонек. Подплыв за главного героя ближе к источнику алого света, я удивленно распахнула глаза, двигаясь к экрану на компьютерном кресле, а затем вовсе вставая с него и убирая джойстик в сторону, опираясь руками на деревянную поверхность стола. Разгадка была найдена: то ли статуя, то ли обычная игровая модель Бена была наполовину закопана в земле, а источником красного огня были его привычные, знакомые мне алые зрачки черных глаз. Я с рваным выдохом откинулась обратно на кресло, закусывая губу от накатившего напряжения и нового потока мыслей; продолжала смотреть на экран и на фигуру Бена, пытаясь состыковать насланный им сон и сегодняшнюю игру до того момента, пока Маджора резко не закрылась, оставляя на мониторе надпись "Нет сигнала". - Так ты у нас еще и утопленник, значит. - С натянутой улыбкой спросила я у появившегося предо мной парня.