Глава шестая. Сон, насланный прошлым. (1/1)

Распахнутая дверь освещенной комнаты, где я была не одна, являлась единственной надеждой на то, что я пока что нахожусь в безопасности. Может быть, сейчас и не сижу на иголках в общении с Беном, но осознание того, каким огромным спектром способностей мог обладать новый знакомый ужасало. Мне казалось, что встань я со стула с намерением выйти из комнаты - он тут же что-то выкинет. И это могло быть обычное рядовое сообщение на телефон, а мог быть стоящий у меня в подставке среди карандашей и ручек канцелярский нож, впивающийся в следующий момент в мою ладонь. Я понимала, что пока в игре и действую так, как мне велит Бен, то со мной все будет в порядке. Но как долго это будет продолжаться? Джостик был отложен в сторону, когда я намеревалась выйти из комнаты в ванну, чтобы умыться и хоть немного прийти в себя. И как только, хромая, я пересекла середину спальни, как дверь, несмотря на наличие достаточно тяжелой преграды, начала медленно закрываться. - О нет, нет-нет-нет, давай без этого. Я ведь уже отгадала твою чертову загадку, на сегодня хватило. - С толикой усталости и мольбы в голосе говорила я, стараясь быстрее передвигаться к выходу. И вот, когда порог комнаты уже оказался рядом, невидимые силы с диким грохотом захлопнули дверь прямо перед моим носом, чуть не прищемив руку, которую я уже тянула к железной ручке. Сгусток холодного воздуха, по которому я и могла определить местонахождение Лаумана, снова чувствовался справа от меня, и если уж у меня были мысли об иных попытках побега, то сейчас они мигом улетучились, уступая место знакомому, скользкому страху. Желая как будто защититься и оттолкнуть находящегося рядом недруга, я махнула рукой в сторону средоточия холода, но, ожидаемо, никуда не попала; лишь из-за своих неаккуратных действий вкупе с больной ногой равновесие тут же потерялось, а я с характерным шумом упала на пол. Боль со спины моментально разлилась по всему телу, но ужас перед возможными выходками парня был куда сильнее. Дыхание участилось вместе с биением сердца, а бесконтрольная паника заставила мое тело с помощью здоровой ноги отталкиваться дальше от дверей, где все чувствовался холод. Со стороны рабочего стола, за которым сидела пару минут назад, послышалось непонятное скрежетание, как если бы проводить острым предметом по дереву. Последний раз оттолкнувшись ногой, я кинула панический взгляд в сторону шума: маникюрные ножницы, что лежали на нижней полке стола, медленно, будто показательно царапали поверхность лакированной деревянной мебели, а затем встали вертикально, медленно крутясь вокруг оси. Последнее мое неловкое болезненное движение и попытка встать - ножницы тут же повисли в воздухе, поворачиваясь ко мне острием. Буквально секунда, за которую я не успела что-либо осознать или как-то двинуться с места, как острый предмет уже врезался в стену рядом с моим ухом, оставляя в обоях и бетонной поверхности небольшое углубление. - Кирс, что за шум? Одетая по-зимнему мама оказалась на пороге комнаты, к моему удивлению, легко отперев дверь. Ее обеспокоенный вопрос и испуг, отражавшийся в моих глазах, сопровождались звонким падением ножниц на пол. Разбросанные вещи, выпавшие из рюкзака, перевернутая коробка и куча книг, ножницы и оставшаяся в стене от них дыра - я не знала, как это все объяснить женщине, в глазах которой помимо напряжения стоял и вопрос о происходящем. Зато холод, что недавно нес ощущение опасности, наконец пропал с приходом мамы. Второе внезапное исчезновение Бена, когда кто-то оказывался в комнате, дало мне понять, что парень не стремится раскрывать подробности своего существования перед посторонними. И, наверное, это единственное, в чем схожи наши цели - эта история не должна покидать пределы моей комнаты. - Я тут решила вещи разобрать вот. - Натянутая улыбка явно не могла обмануть женщину, которая меня, черт дери, родила и растила, но я хотя бы постаралась скрыть боль и страх. - С больной ногой, да? - Упрек в голосе матери, сопровождаемый сложением ее рук на груди, заставил меня немного склонить голову, вызывая чувство стыда за вранье. - А дырку в стене зачем сделала? - Это просто случайность.Она тихо вздохнула, мягким движением руки убирая волосы с лица, а затем перевела взгляд с меня на то место, где ночью лежала куча осколков от лампочки. Ситуация с беспорядком сейчас, разбитый телевизор и стекло, мое отстраненной поведение в последние несколько дней явно не давали матери покоя. Одним из моих стремлений было не ввязывать в этот кошмар семью, и это стремление я уже очень даже успешно свожу на ?нет?. - Я поговорю с тобой позже об этом. Сейчас мы заехали спросить, поедешь ли ты на кладбище к папе. Смотри сама по состоянию ноги и... - Еду. - И она протянула мне руку, чтобы помочь встать. При упоминании отца страх вкупе со стыдом перед мамой забылись, уступая место необъятной грусти и чувству потери, о которого я старалась мысленно спрятаться. Как бы уверенно я не говорила, что смерть близких людей нормальное явление, и как бы громко и с притворной надеждой не убеждала себя в том, что все рано или поздно наладится, все равно я не могла отделаться от этой мучительной и глупой иллюзии того, что папа жив, просто где-то далеко. Такие мысли убивают и наносят моральные раны куда сильнее, чем упомянутый ранее стыд и страх. Это было похоже на множество голосов в толпе, где люди орут абсолютно разные вещи, которые по итогу превращаются в какофонию, вызывающую головные боли, звон в ушах и приступы злости. Так и сейчас - я говорю себе в реальности одно, а думаю совсем другое. И эта неопределенность, путаница в себе, мыслях, реальности, словах и голосах перерастает в физическую боль и неконтролируемый всплеск эмоций, который ради своей же матери сейчас я обязана была сдерживать всеми оставшимися силами. Но дается это с трудом - я просто не справляюсь, не могу, только не с такой потерей, нет. Тихо щелкнув железной ручкой, дверь аккуратно закрылась, наверняка оставляя меня наедине с моим кошмарным гостем. Медленно я прошла к завешанному пододеяльником шкафу, облокачиваясь рукой о стену. Задерживать маму не было желание, как и оставаться в комнате одной, поэтому я старалась собираться побыстрее, несмотря на боль в ноге. У меня не было в планах приводить свою внешность в порядок, потому что, если честно, было плевать на вид; основной задачей было просто одеться потеплее, взять телефон и уйти, что я после сборов уже и намеревалась сделать, оказываясь подле закрытых дверей. Бен может фокусничать с чужим сознанием - это я уже прекрасно поняла по его выходкам, давящих именно морально. И сейчас чуть ли не молилась о том, чтобы он мысленно смог понять мое стремление поехать к отцу. Лауман кажется сейчас мне жестоким, эгоистичным, хитрым и просто мразью, но пусть хотя бы в такой важный момент он побудет снисходительным. Я дернула дверную ручку вниз, искренне надеясь, что она поддастся под моим слабым напором. И усмешка, что проскользнула на моем лице после неудачной попытки, была наполнена смирением - вновь осталась запертая, как и ночью. ?Когда умер твой отец?? - Телефон завибрировал с пришедшим оповещением от сайта Cleverbot. Это казалось сплошным бредом, потому как зачем Лауману знать о том, кого уже нет в живых? Прощупывает меня, хочет найти еще один способ надавить? Оглядываясь на прошлые успешные попытки Бена причинить мне любую боль, могу сказать, что мое предположение вполне может оказаться правдой. - На кой черт тебе это знать? - На сей раз комнату не оглядывала, понимая, что искать парня бесполезно. Хотя, признаться, соблазн был. ?Не выйдешь, пока не ответишь.? - Его наглость просто сводила меня с ума, в самом ужасном смысле. Мне казалось, что с каждым прочитанным словом я сжимаю телефон все сильнее и сильнее, и сжимала бы до того момента, пока он не треснул к чертовой матери. - За два дня до того, как я купила этот твой картридж. Доволен? - С раздражением негромко высказалась я, все-таки не удержавшись от беглого осмотра комнаты. Ни-че-го, все такая же пустота. Чувствую, еще одна такая неудачная попытка в поисках его силуэта, и чаша моей злости будет переполнена, проливаясь в виде бесконтрольного потока необдуманных слов, о которых я впоследствии очень-очень сильно пожалею. Выводила неслабо не только его внешнее отсутствие, но и дальнейшая тишина в чате. Молчание - знак согласия, верно?Не приняв во внимание силу своих же отрицательных эмоций, я вновь надавила на ручку. Дверь на этот раз открылась, но рука соскользнула из-за резкости движения и я ударилась об железную ручку мизинцем. Благо, было не так больно, как ожидалось. - Спасибо. - Это было последним, что я ненамеренно кинула пустующей комнате, после надеясь лишь на то, что гость этого не услышал.*** Я ни разу не бывала на кладбище нашего города, и именно поэтому путь на машине туда был мне незнаком. Время, что я сидела на заднем сидении автомобиля, тянулось крайне долго, и это не потому, что мне хотелось поскорее оказаться напротив могилы отца - сказать откровенно, я бы вообще предпочла ее не видеть, так как такое доказательство его смерти уже действительно бы выбило сознание из состояния глупой иллюзии, благодаря которой я еще держалась - минуты тянулись мучительно, потому что проводила их в раздумьях о том, что сказать по приезду к отцу. Болезненно понимаю и принимаю то, что он меня не услышит, но мне бы попытаться высказать ему всё. Может быть, после такого жалкого подобия на исповедь я бы наконец смогла принять его смерть и легче перенести ее. Семья, что утром покидала дом, оставляя меня там одну, ездила за саженцем ели, как бы это странно не звучало. В промежутках между размышлениями мама озвучивала свои мысли, и благодаря этому я узнала, что она только вчера вечером вспомнила о том, что любимый праздник папы - Рождество, и именно поэтому женщина решила посадить ель рядом с могилой отца, заручившись моей помощью. И я не знала, как отвечать на ее вопросы, заданные притворным счастливым голосом. Мне оставалось лишь держать на коленях закутанный в ткань горшок с саженцем и тупо смотреть в окно. - Как думаешь, ему бы это понравилось? - Спросила она последнее перед тем, как остановиться на обочине, за границей которой уже было видно засыпанное снегом кладбище. - Думаю, да. - Спокойно ответила я, выходя из машины первой. Давящая, мрачная атмосфера кладбища накрыла меня с головой, когда я взглянула на ряды памятников, находящихся за каменным, серым и низкий забором территории. Ровно так же как она притворялась спокойной, я притворялась равнодушной. На деле же каждый скрипучий от снега шаг давался тяжело из-за переживаний и болезненно из-за раны. Сейчас, находясь так близко к правде, к отцу, к реальности, сердце неумолимо быстро забилось, а холодный воздух все чаще и чаще наполнял легкие, грозясь вызвать кашель. Ледяные руки, держащие горшок с елью, тряслись, а пальцы то и дело сжимали его все сильнее, и я не знала, сжимала я его в попытках удержать или же от сильных отрицательных эмоций. Мысленно принималась себя утешать, но не получалось - не было даже и намека на успокоение; с каждой минутой пешего пути к могиле отца сознание все сильнее металось от желания все-таки увидеть захоронение близкого человека к желанию бросить все и продолжать жить в ореоле наивности и неведения. - Пришли. - Тихо сказала мама, уже не пытаясь делать вид, будто все в порядке. Гранитный белый памятник с именем ?Дэвид Итан Уиллис?, обрамленный цветами и уже покрытый снегом, стоял перед небольшим земляным бугром недавнего захоронения - эта картина теперь закрепилась в моих мыслях до конца этой гребанной жизни. В голове только и билось отрицание происходящего, заставляющее пробудиться желание уйти отсюда и больше никогда не смотреть на эту могилу. Я несколько раз перечитывала имя на граните, но верить не могла. Просто не получается.Эмоции взяли контроль над моим сознанием полностью, и поэтому я не понимала как действую в реальности. Отвлеклась лишь тогда, когда мама аккуратно забрала из моих рук саженец и подошла к краю памятника. Женщина и не пыталась меня успокоить, потому что понимала, что я никогда не любила утешения и вызывающие гнев слова ?Все будет хорошо?. - Ты ведь понимаешь, что я привезла тебя сюда не ради саженца? - Спросила мама, наклоняясь над уже выкопанной ямкой. - Я не настаивала на твоем присутствии на похоронах, потому что видела, насколько тебе было плохо. Сейчас же надо попрощаться, иначе так и продолжишь мучить себя, испуская при этом на других свою унылую ауру. - Она на время прекратила посадку ели и посмотрела на меня с беспокойством и сочувствием. И это состояние задумчивости, того самого уныния, о котором говорила мама, не до конца давало мне принимать ее слова: я как будто бы и слышала их, но не могла осознать. Въелось лишь её одно ?попрощаться?, которое вызвало новую волну негодования и резкого отказа. Попрощаться? Легко сказать и ужасно сложно сделать. Но я же должна попытаться. - Я доделаю. - Тихо говорю, медленно подойдя к женщине, когда она вновь отвлеклась от работы.- Пожалуйста, постарайся. - Грязные, покрытые холодной землей перчатки, были аккуратно переданы мне в руки. Мама нежным движением родных пальцев заботливо убрала выбившуюся из хвоста светло-рыжую прядь волос мне за ухо, кинула последний, полный горечи взгляд голубых глаз и развернулась, медленно уходя, оставляя после себя следы и уже далекий звук скрипучего снега. А я осталась одна, садясь на снег, подгибая под себя ноги, перед саженцем, и пыталась подобрать слова для прощания. - Я никогда никого не теряла в своей жизни, и ты это прекрасно знал, потому что всегда находился рядом и понимал все, что происходило в моей жизни. - Каждое произнесенное слово выбивало дыхание, потому что они правда давались очень тяжело. - А теперь единственного человека, который мог действительно помочь, рядом со мной нет. Я знаю, что мама права, что стоит отпустить, да и ты бы сам сказал, что надо уметь проходить через трудности и жить дальше, но сколько бы люди мне это не твердили, я все равно не смогу это сделать. И знаешь, я эгоистка, раз смею лишь на секунду задумываться о том, что ты виноват, что ты оставил меня.- Каждую горсть земли, которой засыпала корни саженца, пыталась ассоциировать со своеобразной каплей смирения и принятия. Но попытки были тщетны, лишь контроль над внешними проявлениями моральной боли ломался, из-за чего на глазах выступили горячие слезы. - И все же, пап, ты не так часто слышал от меня эти слова, но я скажу их хотя бы сейчас. Я люблю тебя и буду любить. - И на этих словах слезы уже сдержать не могла. Засыпав саженец землей последний раз, я почувствовала, как горячие капли стекают по щекам, оставляя после себя мокрую дорожку и падая прямо на только что уплотненную руками почву. - Не могу дать обещания, что отпущу и смирюсь с твоей смертью. Но могу пообещать, что смотря на другие жизненные преграды постараюсь быть сильной. - В жалкий знак искренности своих слов, я прижалась лбом к холодному белому граниту. Я ведь постараюсь быть сильной?***Наверное, единственное, чего мне всем сердцем хотелось после посещения кладбища - побыть одной, хотя бы какой-то жалкий час. И комната, которая ранее была убежищем от всего мира и в которой раньше я могла почувствовать полноценный уют, сейчас мне вовсе не принадлежала. Я была уверена, что как только переступлю порог своей спальни и вновь окажусь наедине с невидимым парнем, как он вновь что-то да сделает. Поэтому оставался единственный вариант, где я могу отдохнуть - ванная комната. В душ сходить не помешает, тем более после кладбища. И сейчас, намереваясь быстро взять из своего одежного шкафа все необходимое для душа, я поднималась на второй этаж. Когда же уже встала перед дверью в комнату, то ожидала увидеть за ней кого угодно, даже Лаумана в его настоящей внешности, но никак не подругу Роуз, которая сидела за моим работающим компьютером, оставив в стороне отключенную от монитора приставку. Я буквально почувствовала, как сердце пропустило удар от осознания того, что она могла сделать с картриджем, Маджорой или Беном. Я боялась, что за время моего отсутствия парень мог втянуть моего друга в эту игру из-за меня. Злость, которая обуяла тело и сознание из-за подозрений, моментально выплеснулась на присутствующую тут девушку. - Роуз, мать твою, я ведь говорила, чтобы ты спрашивала у меня разрешения, если хочешь воспользоваться техникой. - Рявкнула я, быстро для своих возможностей подходя к ней. Громкий стук от удара моей ладонью по столу раздался по всей комнате. Фраза о технике была прикрытием, я лишь с помощью следующих оправданий и ненароком сказанных слов Роуз хотела проверить, пользовалась ли она приставкой. - Чего ты кипятишься? Я всего лишь смотрела сериал и ждала, когда ты придешь. - От внезапного испуга, причиной которому был мой приступ злости, она откатилась на игровом стуле от меня чуть дальше.- Приставкой пользовалась? - Страх за нее вкупе со злостью вызывали нетерпение, из-за которого прямой вопрос слетел с языка. Буквально сразу после этого я пожалела о том, что не сдержалась - теперь-то она точно начнет подозревать неладное. - Н-нет, ты же знаешь, что я не умею с джостиками управляться. Да и ты сама говорила, что с играми на этих старых картриджах что-то не так. - Говорила она тихо, что для ее задорного характера непривычно. Сейчас я понимаю, что палку с гневом я перегнула, хотя даже лучше сказать сломала к чертям. - Прости и... просто в следующий раз все-таки спрашивай, хотя бы предупреждай. - Пальцами я сжала переносицу и зажмурила глаза от напряжения, стараясь говорить более спокойно. - Ты чего пришла? Я села на кровать, ожидая от подруги ответа. И отлично помнила, что мы можем быть не одни, поэтому иногда с Роуз перекидывала взгляд на каждый угол спальни. Пусть я и надеялась, что непривычная для подруги глупость проявит себя хоть сейчас и она не примет во внимание странную обстановку в комнате и ровно такое же странное мое поведение. Но по ее внимательным и уже спокойным глазам было понятно, что подозрения одолевают ее по полной программе.- Пришла выведать обстановку изнутри, так сказать. И знаешь, не зря. - Как бы намеком, чуть повернувшись на стуле, она сначала посмотрела через свое плечо на завешанное зеркало и разбитый телевизор, а затем вернулась ко мне, приподнимая бровь, намекая уже на то, что я выгляжу отвратительно и вымученно.- Жива и ладно. - Я устало усмехнулась, залезая на кровать и облокачиваясь спиной на стенку. - Все твои шутки отсталые. Бесишь. Я хотела уже искренне и довольно усмехнуться на типичную между нами фразу ?Бесишь?, но все мое внимание привлек темный экран телевизора, который медленно, посреди этого черного фона начал проявлять отпечаток руки, отдающий паром, как если бы на стекле столкнулись тепло и холод. Не со страхом, но все же настороженностью я не отрываясь смотрела на это, прекрасно понимая, что это очередные шутки Бена. - Да на что ты там уставилась? Роуз несколько секунд пыталась словесно до меня достучаться, но после неудачных попыток ее терпение к моему безразличию лопнуло, как какой-то воздушный шар, и она резко повернулась в сторону телевизора, пытаясь зацепиться взглядом за что-то, что полностью получило мое внимание. И я боялась, что этот отпечаток ладони станет для нее последним доказательством того, что в комнате и со мной происходит что-то ужасное, во что подруга сама влипнет и сбежать уже не получится. Несколько долгих секунд девушка сидела на стуле, отвернувшись от меня и явно изучая старый телевизор, я же в то время ждала ее реакции или еще каких-либо проявлений Бена, приостановив дыхание. - Ты... ничего не видишь? - Аккуратно спросила я, наблюдая за ее поведением, которое пока не выдавало и капли напряжения или страха. - Нет, но хочу сказать, что тебе явно надо отдохнуть, Кирс. - Она встала с игрового кресла, затем закидывая на плечо свой рюкзак, стоящий до этого рядом с ножкой стола. Вновь девушка повернула голову в сторону телевизора, а затем ко мне. На сей раз взгляд был обеспокоенный. - Я знаю, что лучшее утешение для тебя одиночество, и разговоры о проблемах ты не жалуешь, поэтому пришла хотя бы на пару минут с тобой повидаться, чтобы самой понять твое состояние. И просто вот знай, что ты можешь ко мне обратиться в любой момент, ладно? - Когда она шла к выходу из комнаты, то откидывала все взглядом повторно, и остановившись прямо на пороге, сказала последнее, на что она искренне надеялась, судя по голосу. - Увидимся завтра в колледже. Она неуверенно и тихо закрыла дверь и несколько секунд стояла за ней, не решаясь двинуться к лестнице на первый этаж. Но затем ее отдаляющиеся шаги я наконец смогла услышать, переключая внимание на телевизор, где показывался все еще черный экран, но уже без каких-либо других элементов. Когда же на нижнем этаже тихого дома входная дверь захлопнулась, я резво встала с кровати, попутно стягивая с себя зимнюю куртку, кидая ее на спинку игрового кресла. - Лауман, какого хрена ты творишь? - Телефон с открытым чатом мигом оказался в руках; я надеялась, что парень ответит и объяснит, что за непонятный знак рукой он мне подавал. Очередная загадка или просто намек на то, что мне надо было выпроваживать Роуз из комнаты? Что, мать его, это было? Но в сообщениях стояло молчание, равно такое же, как и в комнате. Холода, оповещающего в присутствии Бена, я не чувствовала, хотя обошла всю комнату. Но мне нужно было с ним поговорить и понять не только его знак, но и то, почему Роуз его не увидела. Проявления сущности парня видят только те, кто играл в Маджору? Или это сам Бен выбирает цели своих иллюзий? Что из двух вариантов верно? Это просто сводит меня с ума, и сейчас при возможности разговора с парнем я уже уверенно намеревалась вытащить из него хоть какую-то информацию. - Твоя подруга права... - Знакомый юношеский голос, прозвучавший впервые еще ночью, раздался прямо за моей спиной, а холод вновь ощущался рядом. Я резко развернулась в сторону источника слов, сказанных по тону с улыбкой и толикой хитрости. Но позади было пусто, а леденящий воздух снова пропал. Его прятки, как и его любовь к моей боли, начинали меня невероятно злить. Да и упоминание Роуз неслабо растрясло мое сознание. - В чем права? - Спросила я, останавливаясь рядом с компьютерным столом, все еще бегло осматривая помещение. И в тот момент, когда я повернулась лицом к кровати в попытках заметить хоть что-то, как позади снова прозвучал голос. - Тебе пора отдохнуть. Резкий поворот в сторону голоса и передо мной возникли черные, наполненные интересом, злобой и азартом глаза, зрачок которых чуть ли не пылал ярко-красным пламенем гнева. Взгляд его пугал и заставлял теряться в ужасе не меньше, чем его нахождение рядом, отдающее уже не слабым морозом, а могильным холодом, который уже был мне ранее знаком. Лицо, что я успела разглядеть благодаря близости, было бледным, худым; его впалые, темные веки начали расширяться и наполняться красной жидкостью, которая затем ручьями скатывалась по щекам парня, задевая посиневшие тонкие губы. Если ранее я не понимала, почему он не хотел показывать свой облик, то теперь прекрасно осознаю причину. Я хотела бежать куда угодно, но застывшее от ужаса тело не позволяло мне воплотить в реальность свой план. И мне казалось, что Бен не зря показался, что он вновь намерен причинить мне боль и поиграть с моим сознание, но вместо этого он поднес свои бледные, тонкие, с грязно-чёрными отросшими ногтями пальцы к моему лбу, не прикасаясь. И я ждала его следующего действия, ждала истязаний, ждала слез и его довольную моим безнадежным положением усмешку. Но вместо этого Лауман слабо согнул пальцы, почти прикасаясь ко мне, и в тот же момент меня потянуло в сон. Тяга эта была настолько сильна, что даже страх не мешал ей действовать, а мое сопротивление ей был абсолютно бесполезным. Но я продолжала стараться и не поддаваться, несколько раз зажмуривая глаза и открывая вновь, но это не помогало - через несколько секунд я свалилась на кровать, затуманенным, неясным взглядом смотря на спокойно стоящего рядом с кроватью Бена. Его уже не выражающее агрессию лицо со сведенными к переносице, скорее от напряжения, бровями было последним, что я увидела перед тем, как провалиться в сон. ***Я чувствовала, как даже с закрытыми веками свет слепил глаза, заставляя их слезиться; как боль равномерно сильно разливалась по всему телу - от внутренних органов до кончиков пальцев, изредка усиливая свой напор в области живота, будто сжигая плоть; какой ужас, страх, отчаяние и почему-то сожаление овладевали моим сознанием. Я помню, как после мыслей о прощении перед кем-то боль вновь резко ударила в живот, будто тупым ножом, прорезая путь по коже и мясу от области толстого кишечника к грудной клетке. И я не знаю, что было ужаснее - сожаление, которое накрывало меня с каждой минутой все больше, или физическая боль, причин возникновения которой не знала. Мне хотелось кричать из-за этих адских пыток, плакать от непонимания происходящего, поднять руку и накрыть ею самый искалеченный участок тела в бесполезных попытках унять режущую боль, но все мои желания обрывали чьи-то прижимающие мое тело к холодной поверхности и зажимающие рот вместе с глазами небольшие ладони, а разрывающие горло громкие мычания через чужие пальцы перебивались юными голосами, что складывались в какую-то молитву или песнь. Пусть их голоса и были громче моих попыток кричать, но понять я их не могла: виной тому было странное состояние сознания, при котором одно услышанное слово через мгновение забывалось, не позволяя сложить всё воедино. И я металась в попытках понять, как оказалось в такой ситуации, ведь помнила, что всего минут пятнадцать назад находилась в своей комнате с Роуз, а затем подруга покинула меня. После же ее ухода все казалось туманным - я понимала, что затем произошло что-то важное, но этого я уже не помнила. - Ты жертвуешь собой ради великой цели, Бен. - Юношеский, самодовольный, властный голос звучал яснее, громче остальных, от него так и веяло угрозой. Я понимала, что он обращается ко мне, пусть и называет Беном. Но... жертвую собой ради великой цели? Что это бы еще значило? Ладонь опустилась с моих глаз, представляя взору шесть темных силуэтов, стоящих вокруг моего окровавленного тела. Переводя же внимание на раны, меня поразил необъятный ужас, а боль усилилась после того, как я разобрала в красных неясных пятнах мои вспоротые живот и грудную клетку. Голые до локтей руки были изрезаны ровно так же, как и ноги, незнакомая некогда белая рубашка пропиталась кровью. Среди силуэтов, которые не так сильно бросались в глаза, как это кровавое месиво, я видела один чётче остальных. Это была высокая длинноволосая девушка, и образ её становился с каждой секундой более ясным, пока в конце концов не проявился полностью. Её треугольное аккуратно лицо, маленький нос с небольшой горбинкой, серые глаза и длинные русые волосы сложились в родной для меня образ. Роуз. Рядом со мной, в обществе этих неясных теней, она стояла прямо у моей головы со стеклянным взглядом, и такого равнодушия с её стороны я не замечала все то время, что мы общаемся.Я задыхалась от боли, смотря на неё умоляющими глазами, но эмоции с её стороны так и не проявились, руша во мне последнюю надежду на спасение. Девушка лишь достала из-за спины нож и занесла его над моим телом под усмешку того силуэта, который недавно обратился ко мне с именем "Бен".Секунда, за которую Роуз занесла надо мной клинок, и я вновь проваливаюсь во тьму не по своей воле. - Выспалась? И вновь Бен стоял напротив меня с противной улыбкой на лице, вселяя страх не только своими выходками, но теперь и образом.