Не через меня (1/1)
Жан Вальжан повернулся, чтобы возвратиться на баррикаду, и встретился взглядом с холодными синими глазами Анжольраса."Сейчас он меня шлепнет, - подумал он с отрешенным спокойствием. - Какая ирония судьбы - умереть во имя спасения злейшего врага". Мысль о Козетте мелькнула и погасла: с ней все будет хорошо. Всемилостивый Господь не попустит никакой беды с его девочкой. Не после того, как ее отец заплатит жизнью за исполнение Божьей заповеди.- Вы видели, - спокойно сказал он вслух.- Видел, - так же спокойно кивнул Анжольрас. – Мне стало любопытно, почему человек, столь явно не желавший убивать в бою, напросился быть палачом?Настала очередь Вальжана кивнуть. В бытность фабрикантом и мэром ему приходилось нести ответственность и принимать решения за множество людей, оценивать их сильные и слабые стороны, и он приобрел привычку размышлять о человеческих характерах, о скрытых причинах поступков. Если бы Анжольрас не имел такой же привычки, люди бы за ним не пошли.- Благодарю, что не помешали.- Я же сказал: ?Этот человек – ваш?. – Юноша вздохнул. – Все мы в той или иной степени заложники своего воспитания. Я дворянин, сударь, да не из этих, ново-благословенных, - он сделал пренебрежительный жест, - мой пращур был сподвижником Орлеанской Девы. Для меня невозможно нарушить слово.- Благодарю, - повторил Вальжан.- Часть моей натуры, не свободная от сословных предрассудков, говорит, что убить безоружного - значит запятнать свою честь, - продолжал молодой человек. - Я сделал бы это, но рад, что мне не пришлось.Жан Вальжан молчал.- Я для вас не более чем мальчишка, - проницательно заметил его собеседник, - тем не менее я - командир, здесь все исполняют мои приказы. Вам придется объясниться.- Если смогу, - кратко ответил Вальжан, сомневаясь в душе, что сумеет внятно изложить суть произошедшего. Что сам до конца понимает это.Анжольрас отворил дверь в одно из подсобных помещений таверны и жестом пригласил Вальжана войти.- Присядьте, поговорим. Время есть, новой атаки до утра не будет.- Итак, кто вам этот человек? Вы пришли сюда за ним? - Анжольрас приступил к допросу, как заправский следователь."А в самом деле. кто он мне? И кто я ему? Как странно связаны наши судьбы!"- Да как бы объяснить... Ваш предок меня, наверное, понял бы. Это мой давний противник.Анжольрас моргнул, на миг утратив сходство с мраморным Аполлоном, но тут же овладел собой.- Так ли я услышал?- Совершенно верно. - Но зачем?..- Не радуйся, когда упадет враг твой, и да не веселится сердце твое, когда он споткнется. Иначе увидит Господь, и неугодно будет это в очах Его*. Не "зачем", а "во имя чего". Во имя Божьей заповеди о любви к врагам. Во имя совести, которая возбраняет оставаться в стороне, когда кому-то нужна помощь. Во имя чести, исключающей причинение вреда тому, кто не может за себя постоять.Анжольрас довольно долго молчал.- Зачем вы здесь? - спросил он наконец.- По личному делу, никак не связанному ни с Жавером - я не предполагал, что мы встретимся, - ни с политикой. Честно говоря, я не слишком верю в насильственное переустройство общества. - Поэтому вы сбили с того солдата на крыше каску, но не убили?- Да. Если бы я сегодня получил повестку явиться на сборный пункт как национальный гвардеец и участвовал в штурме баррикад, я бы точно так же не убил никого из ваших.- Странно, - после паузы проговорил Анжольрас; взгляд его ледяных аквамариновых глаз был сосредоточенным, но не враждебным. - Что странно?- Видите ли, я так устроен, что люблю преимущественно абстрактные вещи. Я жил бы чистой мыслью, если бы несправедливость, которую я вижу повсюду, не взывала к немедленным действиям. Мне следовало бы презирать вашу позицию, как соглашательскую и свидетельствующую об отсутствии твердых убеждений...- Это не так. Мои убеждения не касаются политики, но до сих пор их никому не удалось поколебать.- Я не договорил. Итак, мне следовало бы презирать вас как аполитичного обывателя, но я... бесконечно уважаю вас. Вы не одобряете наше дело?- Кто дал мне право одобрять или осуждать, что я за судья?.. Я считаю безусловным, абсолютным злом то, что дети одной матери стреляют друг в друга. Братоубийственная война - безбожное, дьявольское дело. Не в моих силах победить дьявола, но пусть он действует в этом мире не через меня.- Что ж... - Анжольрас медленно поднялся, тотчас встал и Вальжан. - У вас есть дети, сударь?- Да.- Ради ваших детей желаю вам выжить в том аду, который здесь скоро настанет. Большое несчастье - потерять такого отца.- Сложите оружие, - тихо сказал Жан Вальжан, глядя на юношу с бесконечной печалью. - Правительство не осмелится казнить сдавшихся, а с каторги возвращаются.- Вы шутите? - грустно улыбнулся молодой человек. - Поднять людей на борьбу, потребовать от них жертв - а когда жертвы принесены, думать о спасении моей жизни и жизней моих друзей?.. Мои предки перевернутся в гробах от стыда за столь жалкого потомка. Да и к тому же, как я уже говорил, сословные предрассудки имеют надо мной власть: пощадить врага - благородно, просить о пощаде - стыдно.Двое мужчин - пожилой и юный - вернулись на баррикаду вместе. Это никого не удивило: все решили, что Анжольрас, убедившийся в снайперских талантах волонтера, дал ему какое-то тайное поручение в преддверии будущей атаки.*Притч. 24, 17–18.