Глава восьмидесятая (1/1)

I'm not afraid of anything,I just let it go.EmigrateTotgesagte leben l?ngerDenn sie k?mpfen bis zum Schluss.Oomph! — "Lazarus"Город Женева, столица швейцарского кантона Женева, парк Ариана, Дворец Наций, тайное крыло здания, принадлежащее штаб-квартире Международной конфедерации магов и в соответствии со Статутом о секретности скрытое от глаз маглов, а также от непосвященных волшебников, четверг, 1 мая 1997 года, без четверти три пополудни.Всем известно, что первый и третий этажи во Дворце позволяют пройти по всей длине комплекса, но лишь немногие знают, что через неприметную дверь, открывающуюся, если постучать волшебной палочкой по стене возле самого светлого из гвоздевых экспонатов Гюнтера Юккера из серии ?От тени к свету? [1], можно попасть к магам Конфедерации. Правда, посетителю должно быть назначено либо он является сотрудником организации. Да, да, местные волшебники никогда не ограничивают себя в удовольствии спуститься по эскалатору в бар ?Серпан? [2] и выпить там чашку магловского кофе. Просто они умеют одеваться так, чтобы и безо всякого посредства магии не обращать на себя внимание посторонних. Здесь этому условию вынуждена подчиняться даже британская делегация – наиболее консервативные волшебники Западной Европы, конкурировать с которыми по части традиций не могут ни турецкие факиры, ни израильские волхвы.Именно из этой самой двери вышли двое – преклонных лет высокая женщина в сером платье с отложным воротником, похожая на строгую учительницу, а за нею – очень смуглый и грузный мужчина помоложе, на котором вполне уместно смотрелся современный деловой костюм. Негромко беседуя по-французски о чем-то своем, они направились в сторону стеклянной галереи, что вела в зал Потерянных шагов. Женщина больше слушала собеседника и, соглашаясь, кивала, а ее спутник, жестикулируя, объяснял свою мысль. Но оба они прервали разговор, когда их окликнули, а эхо отразилось от стен огромного зала так же резко и громко, как звук шагов дамы, которая носила высокие тонкие каблуки с металлическими набойками. К ним торопился еще один мужчина – молодой блондин, тоже одетый на магловский манер, однако именно в таких костюмах щеголяли все сотрудники службы безопасности Дворца, и он ничем не отличался от них. Разве что был волшебником.– О нем я говорил вам на днях, мадам, – подсказал грузный. – Это и есть Лоуренс Валлин, новый сотрудник Отдела тюрем, специализируется по делам мигрантов…– Вы обо всех этих случаях ?странных прозрений?? – кивая догнавшему их блондину Лоуренсу, сказала дама. – Что ж, я рада нашему знакомству, мсье Валлин.– Взаимно, госпожа президент, – Валлин то ли слегка поклонился ей, то ли просто так изящно кивнул. – Простите, что отвлекаю, я помню, что мне было назначено позже, но…– Ничего, не извиняйтесь, мсье, а просто составьте нам компанию. Мы спускаемся в бар Прессы.Блондин кивнул и зашагал рядом с ними. Никто из маглов, встретившихся с троицей или обогнавших ее, не обращал никакого особого внимания ни на кого из них. Изредка приветственно кивали и устремлялись по своим делам – три мага внешне ничем не отличались от основной массы людей.– Мадам Дюран, только вчера вечером мракоборцы нашего ведомства прислали нам новый доклад. Детали почти неотличимы от предыдущих эпизодов, – Лоуренс выставил ладонь, провел над нею кистью другой руки, и в ладони остался стеклянный шар размером с яблоко.– Снова Британия? – спросила президент, беря у него шар и бросая короткий взгляд на мерцающие струны информации, скрученные для компактности в плотные пружинки и уложенные в прозрачную сферу.– Похоже, что так. Правда, по происхождению миссис Стреттон француженка, фамилия у нее по мужу. Она принадлежит к волшебному французскому роду Сеера, в девичестве, как удалось установить, ее звали Моникой Сеера. Выпускница Шармбатона, она была сосватана британским семейством сразу по окончании семи лет учебы и с тех пор жила в поместье родни мужа в местечке Аппер-Фледжи. В браке у Стреттонов родился сын Джереми, мальчик учился в Хогвартсе, но покинул школу еще до сдачи СОВ после пятого курса. Они эмигрировали всей семьей в начале февраля этого года.– По той же причине, что и все остальные?– Да, мадам: они тоже ссылались на политические преследования со стороны радикалистов.– Опять эта странная история с возродившимся (или не возродившимся?) террористом! – в голосе Наннели Дюран прозвучала неприкрытая досада. – Когда уже наконец мы получим исчерпывающий ответ о том, что творится в этой стране?! Более туманной истории я не встречала…Мужчины промолчали. Это была больная тема. Из-за всех этих недомолвок и полуправды-полулжи в 1995 году общим голосованием участников было принято единодушное решение сместить с поста Альбуса Дамблдора, который на тот момент – и уже на протяжении без малого сорока лет – являлся главой делегации магов Великобритании, а также президентом Конфедерации. Его поведение настораживало с начала восьмидесятых: примерно с тех пор он стал появляться на всех собраниях исключительно в сопровождении своей бессменной ассистентки Минервы МакГонагалл, которая выполняла при нем роль молчаливой тени. После отстранения британца на его должность был временно избран Бабайди Экинбад, выпускник Уагаду, затем его сменила коренная швейцарка из Невшателя Наннели Дюран. Когда же стало известно о смерти магистра Дамблдора, случившейся при невыясненных обстоятельствах (как обычно, британцы мудрили и пытались строго засекретить всё, что касалось их внутренней политики), шокированные волшебники провели саммит, где попытались добиться от английских коллег, что же, в самом деле, там у них происходит. В итоге британская делегация была в полном составе отозвана новым, свежесформированным правительством их страны – и с тех пор практически все связи с МагБританией у Конфедерации оборвались. Похоже, они там расплевались уже фактически со всем миром. Островное государство закукливалось с поспешностью гусеницы, не желающей стать ингредиентом для Уменьшающего зелья, но, в отличие от насекомого, с ним так и оставалось неясным – что же выползет из того кокона в итоге. Была опасность, что повторится ситуация 30-40-х, когда обработанные идеологией Гринделльвальда личинки обратились в настоящую саранчу, и Смута – слишком мягкое и миролюбивое название для происходившего в те годы в магическом обществе, а ведь всё это совпало с широкомасштабной войной у маглов. Человеческая цивилизация в прямом смысле слова находилась тогда на грани коллапса. Неужели зреет повторение прежнего кошмара?Они уселись за столик в ?Салоне делегатов? неподалеку от картины со Святым Георгием, разящим змея. Барный зал был залит теплым светом, и от этого здесь царил почти домашний уют, несмотря на драматические полотна на обитых светлым дубом стенах.– Три месяца они прожили в съемной квартире близ парка Бертран, ничем о себе не заявляя, – продолжал Лоуренс и бросил короткий взгляд на прозрачное ?яблоко? в руках президента, на что мадам Дюран ответила едва заметным кивком, мол, ознакомлюсь, но позже и без спешки. – Мы уже хотели ослабить наблюдение в соответствии с правилами программы мигрантов, обратившихся за политической защитой, но тут мистер и миссис Стреттон сами вышли на нас. Там, – блондин указал на шар с информацией, – все подробности, мадам.Им принесли заказ, и грузный спутник госпожи Дюран позволил себе обменяться парой шуток и комплиментов со знакомой официанткой ?Салона?. Когда девушка ушла, они с президентом снова повернулись к Валлину.– И тут их как будто прорвало. Правда. Они просто говорили и не могли остановиться, как если бы их напоили веритасерумом, – тихо признался Лоуренс. – Я в жизни никогда еще не видел такого. Называли имена, фамилии, называли даты операций, которые уже провели или планировали провести экстремисты в их стране… Признались, что работали на организацию, именующую себя Пожирателями Смерти и добровольно выполняли приказания их лидера, но впоследствии раскаялись и бежали, едва появилась такая возможность…Наннели Дюран медленно кивала: ей было не в новинку слышать это в последний год. В отличие от новичка Валлина она успела перечитать уже с десяток таких отчетов, различавшихся между собой лишь небольшими деталями. В целом же симптомы совпадали: все эти переселенцы из Магической Британии напоминали своим поведением муравьев, зараженных спорами кордицепса.– Постойте, мсье Валлин, я попробую догадаться. Всё, конечно же, завершилось, как всегда, настоящим веритасерумом, и тут они…– Да, мадам, вы абсолютно правы! И тут они начали сбиваться в показаниях, путаться, противоречить самим себе. С одной стороны, их что-то заставляло разоблачать себя каждой фразой. С другой – веритасерум вынуждал их говорить, будто они всего лишь запрограммированы на свои действия, и спусковым крючком явилась колдография, которую им прислали с того берега Ла-Манша. На просьбу предъявить улику мистер Стреттон ответил, что она самоуничтожилась сразу после того, как ее увидели он и его супруга…– Получается, как все те, другие, Стреттоны никогда не были допущены к верхушке власти британских экстремистов? – Дюран поднесла чашку к кораллово-алым губам и сделала неспешный глоток. – Как же это расценивать? Дезинформация?– Возможно…– Ибн Джабир, а что скажете вы, мсье? – Дюран и Валлин одновременно повернули головы к молчаливо им внимавшему темнокожему спутнику.Здоровяк кашлянул в кулак и устроился поудобнее, по-сибаритски раскинувшись на своем месте и совсем расстегнув для удобства пиджак.– Чего можно добиться такой дезинформацией? – заговорил он. – И для чего им призывать Конфедерацию вмешаться в сложившееся в их стране положение? Если же подойти с другой стороны – принять как допущение, что информация, которую нам навязывают через них, правдива? Во всяком случае, большинство названных ими имен в предыдущих эпизодах при сравнительном анализе совпадали, совпадали также даты и цели назначенных или уже осуществленных террористами операций… Получается, что мы имеем дело с чем-то другим. Возможно, кто-то успевает перехватить засланных сюда шпионов черного мага Волдеморта и перевербовать их уже здесь…– Но трехэтапная проверка в нашем мракоборческом центре выявила, что их не подвергали Империо, – возразил блондин.Ибн Джабир и бровью не повел:– Воистину так! Это не может быть грубое Империо. Империо снимается слишком легко, Валлин, а здесь наверняка поработали профессиональные менталисты. Ту’лит ’иль-ба’ль тихи’дд ’иль-гиба’ль. [3] Это воздействие более изящного психотронного характера. Практически нельзя обнаружить следы диффузного вмешательства, если не знать, что именно и на каких глубинах искать… А также – подо что оно может маскироваться...Наннели прищурила светло-голубые, словно выцветшие на солнце глаза и сделала еще один глоток из фарфоровой чашечки:– Боюсь сглазить, господа, – задумчиво проговорила она, затем, как бы опомнившись, встрепенулась и выдала улыбку – смущенную, как у студентки, а не у президента Конфедерации; но ее собеседникам и в голову не пришло шутить на эту тему: даже новички знали истинную причину столь необычного цвета ее зрачков. Причину, из-за которой мадам Дюран почти никогда и никого не хвалила, а если была вынуждена делать это, то всегда сопровождала похвалу целым ритуалом,очищающим ее визави от сглаза. – Нет, в самом деле – боюсь сглазить… Но что-то мне подсказывает, что в ряды Пожирателей Смерти Волдеморта затесался шпион… который пытается связаться с нами.– Тогда этот шпион знает необычайно много, госпожа президент, – Лоуренс опять покосился на шар возле ее руки. – В материалах дела изложены все этапы дознания, шаг за шагом. Там, в воспоминаниях, есть одна вероятная кандидатура на эту роль… Этот смельчак должен быть очень приближен к лидеру, а значит, он смертельно рискует, сливая информацию через третьих лиц.– Именно поэтому нам, чтобы не потерять его по неосторожности, надо тщательно выверять каждый свой шаг, – сказала Наннели. – Не беспокойтесь, мсье Валлин, я сегодня же изучу все обстоятельства дела этих Стреттонов и непременно свяжусь с вами. Благодарю за сотрудничество.Тем же вечером, выйдя на террасу своего дома и усевшись в плетеное кресло-качалку, мадам Дюран распечатала папку Валлина. Информация и впрямь была противоречива, иногда у нее создавалось впечатление, что перед следователями сидят совершенно разные Стреттоны – до и после веритасерума.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .– Мистер Стреттон, отвечайте на поставленный вопрос ?да? либо ?нет?. Вы служили магу, именующему себя Волдемортом?Взъерошенный, сердитый мужчина лет пятидесяти сверкнул покрасневшими глазами на дознавателей:– Нет.– В таком случае, откуда у вас и у вашей жены столько последовательных и подробных данных о составе и деятельности его организации?Англичанин и хотел бы смолчать, да не мог:– Я разделяю его взгляды и был готов служить ему. Он согласился принять нашу семью под свое покровительство. Но нам ничего не поручали, и вплоть до отбытия из Британии мы не знали о его армии ничего.– Как же вы узнали всё это потом?– Не имею представления. Нам прислали обещанный знак. Мы должны были прийти к вам и доложить всё, что появилось у нас в памяти, и мы не стали испытывать судьбу, раздумывая, что и почему…– А до этого вы не помнили ничего?– Да, нам подчистили и подменили воспоминания, чтобы мы не вызвали ни у кого подозрений.– Это было сделано помимо вашей воли?– Нет, это было сделано с нашего согласия. Нас с Моникой предупредили об этом.– С кем из указанных в вашем списке людей вы имели контакты перед отправкой сюда?– Ни с кем, кроме самого Темного Лорда и его помощника, Питера Петтигрю…– Валлин, – дознаватель поднял голову. – Что там с параметрами? Веритасерум еще действует?– Да, мсье, – донесся откуда-то из-да спины Стреттона знакомый голос Лоуренса Валлина, с которым еще сегодня днем Наннели разговаривала во Дворце Наций. – Приборы показывают, что он не отклоняется от правды: индекс остается неизменен.– Значит, Питера Петтигрю? – следователь снова принялся за англичанина. – Могли бы вы воссоздать в памяти его внешность? Благодарю вас.Вскоре в пространстве над столом между следователем и сосредоточившимся мистером Стреттоном повисла пропорционально уменьшенная призрачная фигурка ледащего человечка со шныряющими бусинами глазок и какой-то грызуноподобной внешностью.– Что скажете, Валлин?Слепок с проявленного образа удалось перенести в картотеку Отдела и подключить отслеживающие чары. Воспоминание затемнилось для экономии времени, чтобы вновь проясниться, когда Лоуренс обратился к дознавателю:– У нас на него нет ничего. По крайней мере, официально этот Петтигрю никогда не пользовался порт-ключами, и я не нахожу сведений о том, чтобы человек с такими данными вообще покидал Британию…. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Дюран задумалась. Это была первая удача: в предыдущих случаях выйти на следы конкретных людей из окружения лидера Пожирателей Смерти не удавалось ни разу. Если этот маленький, похожий на крысу субъект может оказаться шпионом Сопротивления в стане врага, нужно попытаться выйти на него…* * *Теперь не уйдешь, продажная шкура, висельник, убийца, некуда тебе здесь деваться! Точно завзятый ястреб, выследивший добычу с горних высот, Мертвяк на всех парах гнался за крысой по запутанным коридорам Хогвартса. Как, невзирая на многослойную защиту, Хвост смог бы проникнуть в школу, мимир задуматьсяне успел. Сейчас предатель был для него тем же, чем снитч для ловца-чемпиона, и поймать этот мешок чумного дерьма было для ворона просто делом чести. Соображать что-то сверх того маленький мозг птицы отказывался. А крыса, почуявшая преследование, неслась во весь опор в надежде хоть на какое-нибудь укрытие. Но тщетно: за прошедшие четыре года администрация школы изрядно ликвидировала все возможные лазейки. Разве только мерзавец обнаружил что-то новое, чего не было в те времена, когда всё тайное и явное наносилось на Карту?..Перебирая в мыслях самые кровожадные способы расправы, Мертвяк едва не врезался в резко распахнувшуюся от сквозняка дверь учительской. Крыса шмыгнула в помещение, ворон тоже не стал медлить. И вовремя, поскольку стоявшая у окна старушка-трансфигураторша одним взмахом палочки, не глядя, снова эту дверь захлопнула. Крысу и птицу ни она, ни Снейп, что-то перебиравший на этажерке у стены с многочисленными часами, кажется, при этом не заметили. Разговор шел на повышенных тонах – отчасти из-за невыносимого стрекота часовых механизмов, отчасти… они что, ругаются? Хм, это было бы не слишком в духе ослепительной мадам Фьюри, если бы не Снейп: клювоносая образина и святого доведет до бешенства.– Да мне плевать, что именно он несет! – бросил зельевар через плечо, а Мертвяк тихонечко замаскировался третьим между чучелами болтрушайки и фвупера, сидящими на раскидистых лосиных рогах высоко над камином. – Но я не для того унижался перед этим самодовольным пузырем, чтобы ты в одночасье похерила все мои результаты. Второй раз он не станет слушать ни меня, ни даже Минерву, а допускать в школу посторон…– За кого ты меня принимаешь?! Мне тоже плевать, что он несет! – перебила профессор Фьюри внезапно звонким и молодым, как у девушки, голосом, и от неожиданности Мертвяк чуть не загремел с рогов. – Зато ты не видишь того, что гораздо ближе!Снейп прихватил повисшую правую руку левой и чуть покачнулся. Потом, привалившись плечом к этажерке, скривился.– Что ты имеешь в виду? – глухо спросил он и, морщась, потер безвольную кисть.– Я имею в виду, что Гэбриел не решится признаться тебе в этом, пока ты сам его не спросишь. А ты сам его не спросишь. Вы удивительно черствое племя – вас надо ткнуть носом, чтобы вы начали что-нибудь видеть!– Да о чем, черт возьми, ты говоришь?! – вызверился зельевар и как будто от злости даже взбодрился. Тогда, когда нормальный человек выходит из себя, этот страхоидол в себя, наоборот, возвращается. Он отпустил руку и резко повернулся к Патрине. Побрякушки ее сверкали под солнцем, лучи которого врывались в окно словно для тоголишь, чтобы посредством этой мадам оставить без зрения всех, кто на нее взглянет.– Прошлым летом он находил равновесие, когда говорил со мной о том, как можно мириться с потерей магии. Он мог выговориться, потому что никто больше не понял бы его так, как понимает другой сквиб. Я была для него неким поводом для надежд: если магия пришла даже ко мне, от рождения лишенной способностей, то у него не меньше шансов ждать чуда и для себя. Но с осени из-за всей этой вашей конспирации нам с ним редко удавалось побеседовать у братьев в Оазисе. А здесь он про меня ничего не знал. Однажды я поднялась на верхние этажи и увидела дверь в эту самую секретную… то есть Выручайную… комнату. Раньше этой двери я никогда не видела, а тут она оказалась даже не запертой. Я тихо вошла – и увидела Гэбриела. Комната воссоздала убранство точь-в-точь как на веранде в Оазисе, где мы всегда с ним говорим, даже кресло, где он всегда сидит, точно такое же, как там, с вязаным пледом. Ему тогда было нужно, чтобы кто-то пришел. Кто-то, кто его поймет… И вот я пришла, и мы побеседовали.Снейп продолжал сверлить старушку полным отвращения взглядом, даже почти не щурился от солнечных бликов. Но ее это, вероятно, не волновало. Когда во время паузы он медленно и устало моргнул, Мертвяку впервые за всё время, сколько он знал это сальноволосое пугало, подумалось, что, может, взгляд здесь ни при чем, а Снейп смотрит обыкновенно, без всяких задних мыслей, но благодаря его потрясающе фотогеничной внешности окружающим кажется, будто он готов всех поубивать…Кто же она такая, эта Патрина Фьюри? Уж точно не та, за кого себя выдает – а кто? И еще где-то тут притаилась подлая крыса и подслушивает их во все уши. Вот два спорящих остолопа, глаза протрите! Кар! Эй! Ка-а-ар! Ладно, позже каркну, самому охота дослушать.– Его прорвало после долгого молчания, он говорил и говорил, – продолжала ?профессор?. – Он получил небезосновательную надежду зимой, когда магия проступила в нем после обморока его подруги из Гриффиндора. Но чуда не случилось. И всё же он еще держался. А недавно был второй похожий случай. Магия снова подразнила его – и снова исчезла без остатка. И… Гэбриел больше не смог сдерживаться, он расплакался тогда передо мной в Выручайной комнате. Ему было очень плохо. Я знаю, ему не хотелось бы, чтобы я рассказывала об этом тебе…– С чего ты это решила? – сквозь зубы бросил Снейп.– Хотелось бы – рассказал бы сам. Но ты применяешь к нему какие-то завышенные мерки, требуешь гораздо больше, чем он способен вытянуть. И всё время считаешь легкомысленным недорослем, который…– Мисс Шафиг, я уж чуть было не начал думать, что вы немного поумнели в преподавательском коллективе, – ядовито прошипела клювоносая образина, теперь уже на самом деле приходя в ярость и маскируя злобу под свои типичные ослоумные колкости – ничуть не изменился со студенческих лет тощий уродец! ?Мисс Шафиг? сказал он… Похоже, это ее настоящая фамилия. – Но вынужден признать, что считать так было бы ошибкой.– Давай, давай, Северус, злись. Может, хоть теперь поймешь, что кто-то должен был прийти на выручку твоему сыну…– Теперь ты надеешься убедить меня в своей незаменимости? – он неловко потер правый локоть и снова поморщился, как от досады.– Нисколько. Но от Слагхорна я такой прыти не ожидала. Ревновать меня к студенту! Пф! Тем более кого меня – Патрину Фьюри?! – она рассмеялась. – Это какой-то нонсенс!– Тем не менее Гораций оскорбился и намерен идти к МакГонагалл, чтобы потребовать у нее своей отставки после экзаменов. ?Меня здесь не уважают?, – заявил он мне и был непреклонен. Тебе известно: расшаркиваться и уговаривать я… не очень. А его присутствие необходимо нам и в следующем году. В противном случае Министерство непременно запихнет сюда какую-нибудь свою крысу… тогда пиши пропало. Слишком много народа в Хогвартсе уже в курсе…– Я уговорю его. Насчет этого можешь не сомневаться. Но вот крыса…– Да, именно. Акцио крыса, – вдруг выкинув левую руку в сторону, сказал Снейп. В углу зашуршало, громыхнуло – и прямо из-под тумбочки, кувыркаясь в воздухе, вылетела тушка грызуна, которого только что безуспешно преследовал Мертвяк. Ухваченная за шиворот, визжа и извиваясь, упитанная крыса повисла в крепких пальцах зельевара, а он нацелил на нее палочку: – Спекули верто!Только тут мимир разглядел на шее зверька тонкий серебристый ошейник. И шерсть на ярком свету была совсем не как у анимаформы Хвоста – просто аккуратный бурый цвет и белые грудка с пузом. А в довершение всего грызун оказался самкой. После вспышки заклинания ничего не произошло. Крыса качнулась в воздухе, подумала и с удвоенным отчаянием принялась освобождаться. В этот момент дверь в учительскую открылась, пропуская Аврору Синистру.– Чем это вы тут занимаетесь? – покосившись на Снейпова пленника, спросила астроном и поставила на этажерку журнал семикурсников Слизерина. – Добрый день, Патри, сегоднямы еще, по-моему, с тобой не виделись.– Добрый день, Аврора, – Фьюри снова заговорила обычным своим надтреснутым голосом. – Северус, я, кажется, вспомнила, чей это фамильяр – одного второкурсника из Пуффендуя. У меня как раз сейчас у них урок, давай отнесу. Ведь наверняка он уже с ног сбился, ищет тебя, глупое ты создание! – в ее руках глупое создание мигом утешилось и захрустело подсунутой совиной печенькой. – Аврора, я нашла тебе те карты. Нам по пути.Выходит, босс хорохорится и скрывает ото всех, даже от собственного ворона, что творится у него на душе? Ну, хорош, нечего сказать! Тяжелая наследственность. Отроки и юнцы – это что-то с чем-то… и так лет до сорока. А дальше медленно и неотвратимо надвигается старческое слабоумие. Спасибо и на том, что хоть не поплелся прыгать с Астрономической башни.Когда дамы покинули комнату, Снейп размял шею и, сложив руки за спиной, не оглядываясь, обратился прямиком к лосиным рогам над камином:– Если хоть что-то из сказанного здесь уйдет дальше этой комнаты, чучел станет три.Мертвяк прокашлялся:– Совершенно лишние угрозы, Снейп. Мог бы лишний раз и не демонстрировать свою паранойю…– Проваливай.* * *В пятницу с утра во время завтрака Гермионе прилетело письмо из дома, в котором родители написали о скоропостижно скончавшемся накануне вечером дедушке – папином отце, о предстоящих похоронах на выходных и о том, что они уже известили руководство школы, поэтому Минерва МакГонагалл не возражает против отсутствия студентки в интернате до полуночи воскресенья.– Соболезную, – сказали ей Гарри и Луна, покидая общий зал перед тем, как разбежаться по своим занятиям.– Спасибо. Я почти не знала его, – вздохнула Ге, и по ней было заметно, что особенной скорби она действительно не испытывает, а больше сосредоточена на том, чтобы ничего не забыть при отправке домой. Как и всегда перед экзаменами, она сильно заморачивалась учебой, а тут еще одна неучтенная проблема, как снег на голову. Для нее это сродни катастрофе: аж минус два дня от зубрежки!– Ну, всё равно, – сказал Гарри, задевая пальцем кончик ее носа. – Держись. Экзамены никуда не убегут.– Я волнуюсь за Трансгрессию. Мне даже снится, как я переношусь, а ассистента расщепило, и меня сажают за это в Азкабан, – девушка нервно засмеялась. – Да-да, я знаю, мне пора лечиться.– Так это же ты! – засмеялись они с Луной и обняли ее с двух сторон. – Тебя лечить – только портить!– Эй! Гарри! Ну-ка подожди! – Гермиона полезла в свою бездонную сумку, закопошилась там среди книг и вытащила исторические хроники, которые они позавчера сперли почитать из Запретной секции. Сперли они в ту ночь и ?Доппельгёнгера?, но ничего полезного, по крайней мере для нынешнего уровня своих знаний, из текста не вынесли. Наверно, не доросли, предположила Ге, и Гарри тоже так подумал. – Проштудируешь это, пока меня не будет, понятно? Слагги завалит тебя на экзамене по ЗОТИ, и для компенсации ты должен блеснуть, по крайней мере, на Истории магии, чтобы общий балл всё равно остался в пределах допустимого. Ясно?– Откуда ты знаешь? – удивился Гарри.– Знаю – что?– Что старина Слагги собирается завалить меня на своем экзамене.– Э-э-э… – она отвела взгляд. – Ну, у меня есть предчувствие. Короче, не спорь, просто возьми и сделай.СОВ они сдали на пятом, и нынешние экзамены ничего не решали. Шестикурсникам нужно было просто обеспечить себе проходной балл, чтобы перевестись на завершающий курс.– Я убежала, – сказала им Луна и, чмокнув Гарри в щеку, влилась в компанию спешащих на Чары однокашниц.– Вообще, это она должна переживать, а не мы с тобой, – сказал он Гермионе, кивая вслед своей подруге. – У нее-то как раз СОВ на носу. Думаю, вам с Лу надо поделиться своей переживательностью поровну, и в мире наступит полная гармония.– Думаю, нам с Лавгуд надо скинуться и отдать весь комплект тебе, чтобы ты хоть немного включил свою голову и начал относиться ответственно к серьезным вещам! – и, когда он, скосив глаза к носу, постарался скорчить как можно более дурацкую рожу, девушка хлопнула его ?запретной? книгой по плечу: – Вот-вот, это и есть твоя истинная личина! На, держи! – но не выдержала и захихикала (значит, рожа всё-таки удалась как надо). – Ох и балбес! Лучше пожелай мне break a leg на Трансфигурации. [4]У самого же Гарри первой парой была как раз История магии. Под монотонный бубнеж привидения профессора Бинса утренние сны досматривала примерно половина шестикурсников Когтеврана и все до одного – Слизерина. Гойл – тот даже сладко похрапывал, а Крэбб пихал его ботинком в лодыжку, чтобы не будил. За месяц до начала сессии профессор Умбрасумус сократила часы практики Гарри в Мунго, и сейчас он сожалел об этом, потому что привык всё время что-то делать с самого утра до позднего вечера, а здесь минуты тикали впустую. А с другой стороны… Он спохватился и выудил из сумки подсунутую Гермионой книжку. Любопытно, с чего это обычные исторические хроники запихнули в малодоступную секцию? Что такого секретного можно найти сейчас в событиях тысячелетней давности? И… кто вообще будет что-то искать по книжкам в библиотеке – эти, что ли? Гарри покосился на причмокивающего во сне Винсента и покачал головой: подумается же такое неровен час! Ну-с, взглянем!На обложке был выгравирован бутон обычного шиповника, буквы названия почти стерлись от времени, но по их контурам еще можно было прочесть, что это ?Хроники былого?. Лишь бы текст не был таким вычурным, как в некоторых исторических документах, когда написано вроде и не на староанглийском, но фразы вывернуты так, что всё равно ни шиша не понять. Форзац побурел из-за проникшей когда-то в книгу сырости: плесень вывести удалось, даже запаха не осталось, а вот с пятнами бороться не стали – вон даже контуры придавленного лет сто назад таракана остались. Раритет! Титульник дублировал изображение всё того же шиповника, теперь уже с намеком на цвет, хотя красные чернила расплылись и полиняли. И здесь, на бумаге, цветок был окружен надписью: ?In Historia Sub Rosa Gratum?. Первая буква в каждом слове, кроме предлога, выделялась витиеватой буквицей, и в глаза бросались в первую очередь H, S, R и G. Следующая страница предварялась эпиграфом: ?По мнению многих летописцев, эти манифесты задумывались лишь как головоломкадля волшебников или розыгрыш для простецов. Но кто имеет ум – тот узрит знаки и составит имена?. [5]Гарри стал листать дальше. Неведомый автор ?Хроник? к заявленной теме возникновения замка Хогвартс подбирался издалека. Очень издалека. Это было утомительно, хотя язык изложения оказался не так тяжел, как опасался юноша. Политическая обстановка Британии девятого-десятого веков увлекала его не слишком: еще в магловской школе в учебнике истории упоминались хронисты – монахи Вильям Мальмсберийский и Симеон Даремский, а заодно и франкский историк Флодоард – которые писали о том мутном периоде. Гарри никогда не вспомнил бы эти имена, если бы они не были продублированы в книге мага-анонима, которую он листал, повинуясь наставлениям Ржавой Ге. И вот наконец появилось хоть что-то любопытное – первая иллюстрация в потоке монотонного изложения. Движущаяся картинка была репродукцией с того самого полотна, что висело в коридоре напротив кабинета ЗОТИ – король и маг. Получается, что этот сюжет – не просто фантазия какого-то колдохудожника, а прямо-таки исторический факт? Круто!Брат собеседника Салазара Слизерина с картины – короля Этельстана – отказывался иметь дело с магами. Всё это было задолго до принятия Статута. Волшебники, хоть и держались несколько особняком, но от простецов своих способностей не таили, и те сами нередко обращались к ним с какими-нибудь просьбами. Как раз о такой попытке сотрудничества маглов с волшебниками и летописали ?Хроники былого?. Конечно, называть это использование колдунами магловских амбиций в своих интересах ?сотрудничеством? было верхом дипломатии со стороны автора хроник, но, как ни крути, правящая верхушка лишенных магии тоже имела свою долю, несмотря на то, что и сама плясала под чужую волынку. Этельстан хотел получить власть и довершить начатое дедом и отцом, но унаследовал трон его сводный брат Этельвирд – тот самый, чурающийся волшебства – правитель. Этельстану же после смерти их общего отца, короля Эдуарда I, досталась лишь не столь давно завоеванная Мерсия. Этельвирд, впрочем, несмотря на молодость, загадочно помер вскоре после старого Эдуарда, но мало ли лишенного магии народу перемерло по тем временам? Витенагемот не хотел признавать власть Этельстана над Уэссексом и, следовательно, надо всеми имеющимися у Англии землями. Вече склонялось в пользу еще одного вельможного брата, Эдвина – темной лошадки для магов, но удобной и послушной кандидатуры для советников.– Всё это можно решить, сир, – спокойно ответил маг, к которому Этельстан обратился за содействием незадолго до таинственной кончины брата. – Ты взойдешь на трон, и никто больше не осмелится чинить тебе помех. Успех будет сопутствовать любому твоему начинанию. Но в обмен ковен потребует от тебя сослужить нам равносильную службу. Если будешь неотступно следовать нашим советам, станешь великим королем…Салазар Слизерин на этой иллюстрации был виден куда лучше, чем на картине-оригинале. Говоря с будущим королем Англии, здесь он почти не отворачивался от зрителя. Непривычно молодой и безбородый, как на том портрете из воспоминаний в дневнике Тома Реддла, и довольно надменный в обращении с маглом, он взирал на вельможного простеца свысока, даром что был ниже него ростом и куда тщедушнее сложением. Этельстан внимал ему, как божеству, и безоговорочно соглашался со всеми его условиями. Кто были те, ?другие? из ковена, которых упомянул, излагая свои условия, маг Салазар, он так никогда и не узнал. Но с тех пор удача улыбалась ему во всем: за время своего правления Этельстан заполучил все семь английских земель, диктовал свою волю другим государствам, удачно выдавал своих сестер замуж в стратегически выгодные ему страны, а под конец вторгся и на территорию современной Шотландии. Именно здесь, под защитой магловских войск, гор и темного леса, четыре мага из британского ковена без помех занялись возведением крепости, впоследствии ставшей школою Хогвартс. Особое покровительство, как известно, Этельстан оказывал каменщикам: немало простых рабочих было задействовано на всех уровнях при строительстве этого грандиозного здания. Процесс возглавляли две женщины и двое мужчин, одним из которых являлся непосредственный покровитель Этельстана, маг Салазар – весь архитектурный проект принадлежал ему, и только он полностью знал каждый вход и выход, потайные помещения, хитрые лазейки, тупики и ловушки Хогвартса. Остальные трое занимались обстановкой внутри замка, учебной программой и внешними дипломатическими вопросами. Большинство сложностей связано было с предполагаемыми учениками школы. Памятуя о временах и нравах, нельзя воображать, будто здесь всё обстояло просто и гладко. Уход языческой эпохи и насаждаемая в Европе новая агрессивная религия сказались самым дурным образом на жизни магов – им всё чаще приходилось скрывать свои способности от обращенных в новую веру простецов. Родившиеся волшебниками в немагических семьях и подавно стали яблоком раздора для Основателей Хогвартса.Дело в том, что очень быстро стало понятно: как только баланс нарушится – ведь Этельстан не вечен, а поди найди еще одного такого же сильного и пользующегося славой в народе короля, который оценит всю выгоду сотрудничества с магами, не зажрется и не начнет со временем творить произвол, – Хогвартс окажется под ударом. Второй мужчина-Основатель, рыжий Годрик Гриффиндор, настаивал на засекречивании школы. При этом он утверждал, что отказываться от приема в школу детей-волшебников, рожденных в магловских семьях, неразумно, поскольку племя магов и без того малочисленно. Слизерин спорил с ним и обвинял в непоследовательности: если засекречивать школу и уходить в подполье, то и маглорожденных следует полностью изымать из их семей, дабы оградить себя от разглашения тайн ковена. Но в таком случае, продолжал он, автономия чревата полным вырождением самих волшебников, которые, обособившись, начнут вариться в наглухо задраенном котле, соединяться в близкородственных браках и отставать от всего мира на десятки, а то и сотни лет в общественном развитии. Поэтому одно из двух: либо никаких маглорожденных в среде магов, либо полное – и жесткое – подчинение маглов колдунам. Иначе стычкам с толпами суеверных идиотов не будет конца, и в итоге простецы задавят магов исключительно своей массой, уж это они умеют в совершенстве. Его оппоненты в ковене – а их было большинство – возражали Салазару. Они не хотели конфликтов, а это оказалось бы неизбежным, поскольку для мирного сосуществования с маглами необходимо было бы полностью искоренить вколоченную в них магоненавистническую религию. ?Войны веры, – говорили остальные мастера ковена, – последнее, что стоит затевать в нашем положении?. ?Думаете, играя в поддавки, вы их избежите?? – насмешливо проронил Слизерин и хлопнул дверью Хогвартса.Звезда короля Этельстана закатилась с его смертью в 939 году, профессиональные объединения маглов-строителей, которых он так лелеял, были засекречены, знак шиповника на кельтском кресте преобразовался в схематическое изображение вписанной в треугольник окружности, которая иногда трактовалась как зрачок человеческого или змеиного глаза. Впоследствии символ удачно совместили с тремя вещами из появившейся позднее сказки о Дарах Смерти. Сама эта сказка имела очевидную аналогию с древними магловскими легендами о четырех артефактах племени Туата Де Дананн – копье Луга, котле Дагды, мече Нуаду и камне Фаль. Ну а еще позже, в ХХ веке, один нидерландский колдун-философ привел знак в соответствие со своими идеями и наполнил его добавочным смыслом. К этому времени британские простецы уже не помнили ни о каких реальных волшебниках. За прошедшие столетия истина превратилась в вымысел, а подлинный вымысел стал управлять жизнью доброй трети населения планеты. Хогвартс был надежно скрыт от глаз тех, кому не долженствовало его видеть. Всё, как хотел Годрик Гриффиндор и большинство мастеров британского ковена.И тут Гарри поймал себя на мысли, с которой сталкивался прежде: почему же Слизерин, такой могущественный маг – и не пожелал отстаивать свою позицию, а просто махнул рукой и ушел в неведомые дали? В официальных источниках он выглядит непримиримым врагом маглов, который никогда не сдался бы так просто – василиск в Тайной комнате не в счет, полагать змеемонстра инструментом подлой мести Основателя бывшим коллегам слишком глупо. Тем более, что им-то как раз эта рептилия не нанесла никакого урона и проявилась только десять веков спустя из-за случайного стечения обстоятельств. Неправда ли, чересчур отсроченная месть? Фраза прозвучала в голове юноши ироничным тоном Гилдероя Локхарта. Кстати, весь вечер накануне они с Ге провели, сочиняя и шифруя отчет для бывшего профессора ЗОТИ о походе в библиотеку и случившихся там странностях. Судя по всему, он один из немногих, кто сможет, а главное – пожелает – объяснить им, что здесь происходит.А вот то, что сведения о самом Слизерине в ХХ веке свели к минимуму, как раз хорошо объяснимо. Если хочешь лишить кого-то бессмертия – сделай так, чтобы о нем забыли потомки. Так поступали с царицами Древнего Египта, стирая с лица земли их статуи и скрывая их деяния от будущих поколений. Просто потому, что они родились не того пола, но добились славы собственными силами. Применяйся этот подход к настоящим тиранам, можно было бы сказать, что здравый смысл восторжествовал. Но – увы: громче всего историки кричат именно о подонках. О победивших подонках.Гарри перевернул еще несколько страниц, разглядывая иллюстрации. Что ж, по крайней мере, становится понятно, зачем ?Хроники? изъяты из общего доступа: изложенная в них версия заметно расходится с урезанной и официально принятой в учебниках. Неясно только, почему для полной надежности летопись не уничтожили полностью. Или… не смогли?.. Может, книга зачарована каким-то особым образом? Гарри где-то читал о таких хитроумных способах сохранения информации – некие антивандальные чары. Когда уничтожается оригинал, он воспроизводит несколько идентичных копий, причем эти копии могут возникнуть абсолютно в любом другом месте. Недаром само заклинание так и называлось – чары Hydra of Lerna. Его принцип подобен охранному гринготтскому Gemino Curse, или, как это называют в народе, ?горшочек, вари? [6]. Проверить свою версию сразу юноша не мог, так как для этого нужно иметь магию. Он почувствовал злой, болезненный укол в сердце и торопливо подавил дурные мысли, связанные со своей ущербностью. Что ж, если не он – так Ржавая Ге. Достаточно лишь навести ее на мысль, а копать тему она умеет хлеще любого когтевранца. Ну и с магией у нее полный порядок.Следующим занятием у них была пара с Пуффендуем на Зельях. Гарри собирался под каким-нибудь предлогом задержаться в лаборатории после урока и договориться с отцом о встрече, чтобы рассказать про их вылазку в библиотеку, странное происшествие с книгой, поделиться подозрениями о временном парадоксе и спросить, что теперь делать. Но при виде профессора он мигом забыл обо всей этой ерунде: Снейп выглядел так, словно поднялся со смертного одра и лишь каким-то чудом держится на ногах. Никто не обращал внимания на состояние ?ядовитой анаконды?, и только Гарри замечал, как тот при каждом удобном случае старается опереться плечом о стену или левой рукой о стол, а правую прячет под рукав мантии и время от времени неосознанно прижимает к себе. То, что сегодня он стал многократно злобнее обычного, только подтверждало очевидное: дела егоплохи.– Профессор Снейп, сэр, позвольте вопрос? – вскинув руку, решился Гарри.Отец одарил его непередаваемым взглядом. Если не знать, кем они доводятся друг другу, можно подумать, что он готов отвинтить студенту его дерзкий язык, причем вместе с глупой головой. Но Гарри прочел там совсем другое. Он почти бегом кинулся между рядами и, раскрывая свои конспекты, едва слышно, зато напористо зашептал ему на ухо:– Что с тобой творится? Тебе срочно надо к нашим, слышишь?! Пожалуйста, послушай меня хоть раз!..Кажется, у профессора не было сил даже посмотреть в его записи и прикинуться, будто они обсуждают тему урока. Его подбородок дернулся, как если бы он пытался приказать Гарри уйти, но не мог разжать челюсти. Парня затрясло от ужаса. Воображение во всех подробностях нарисовало ему картины из его кошмарных снов. Он готов был похерить к чертовой бабушке всю их конспирацию и прямо сейчас силком потащить отца в лазарет, а оттуда, через камин Помфри – в Мунго, но тут профессор всё же справился с собой и выдавил сквозь зубы:– Вечером поговорим, – неопределенно качнул указательным пальцем куда-то в сторону своего кабинета. – Я знаю, что делаю. Успокойся и сядь.Кажется, он применил какие-то невербальные чары, потому что ноги Гарри вопреки его воле зашагали обратно к парте. Юноше хотелось выругаться, хотелось заорать на весь класс, что ни хрена он не знает, что делает, а вернее знает – знает, что гробит себя. Но и язык ему не подчинялся, и это было совсем нечестно. Применять магию против того, кто ничего не может ей противопоставить… подло! Да!Всю пару он просидел, не в состоянии собрать из написанных в рецепте букв слова, а Майклу приходилось по три раза повторять, какой ингредиент нужно подготовить для каждого из следующих этапов, и в итоге они почти разругались. Корнер отвязался на нем, обозвав тупицей, а Гарри послал его туда, куда часто отправлялись неприятели Мертвяка – по крайней мере, отправлялись по мнению самого Мертвяка. Обида на профессора сменилась досадой и злостью: ?Взрослый, а сам как подросток! – парень сжал кулаки, мечтая запустить в папашу стоявшей возле Корнера банкой с вялеными тараканами. – Никогда ничего не сделает по-человечески, куда ни ткни – всё через жопу! А потом шипит на всех, когда получает по заслугам! Старый остолоп, ненавижу тебя! Ахрхрхрхр!.. Черт, да что ж тобой такое, пап? Что у тебя с рукой, почему ты ее прячешь? Да провалиться тебе, эгоист – на всех тебе насрать! Ну и сиди один, как полудохлый сыч! Ни слова тебе больше не скажу!? Он растравлял и растравлял себя. Раздражение копилось, ближе к звонку превратившись уже в огромную мусорную кучу. И когда под конец урока все засуетились, прибираясь на столах и очищая котлы, Гарри внезапно почувствовал еле заметное прикосновение к плечу. Он обернулся. Позади него стоял профессор, вроде бы разглядывая варево, приготовленное Майклом при активной помехе Гарри, и при этом чуть заметно сжимая ладонью плечо сына. На лице его при этом было что-то вроде раскаяния, хотя, возможно, это просто следы доканывающей его хвори… Да нет, он в самом деле дает понять, что сожалеет о своем поступке. Сожалеет он! Что толку в твоих сожалениях, когда ты сейчас попрешься на следующее занятие вместо того, чтобы бежать к Прозерпине?! Гарри качнул бровью и вопросительно взглянул в ответ. Снейп согласно опустил веки, почти прикрывая глаза. На сердце сразу стало легче. Ну ладно, посмотрим, как ты выполняешь свои обещания, когда дело касается тебя самого, а не кучи всяких придурков, которым плевать на тебя и которые знать не знают, что ты ради них рвешь задницу, точно ошалелый! Правильно говорит про тебя мистер Макмиллан, что… да ладно, как бы там ни было – главное, чтобы ты сейчас выкатился отсюда и пошел к камину мадам Помфри…Дождавшись того часа, когда они обычно встречались с отцом в подземельях и уходили на Сокровенный остров (Гермиона уже отправилась к родителям, и Гарри на прощанье успел лишь в общих чертах рассказать ей о прочитанном в ?Хрониках былого?), он спустился к кабинету зельевара. Дверь пропустила его, как всегда, но хозяина в комнатах не оказалось. Юноша покусал губы, прикидывая, как поступить дальше, и уже собрался было к Джудит, но тут в кабинет вбежала светящаяся призрачная кошка. Патронус Минервы МакГонагалл коротко велел ему подняться к директрисе, назвав горгулье пароль ?Прялка Афины?.МакГонагалл встретила его прямо возле вращающейся лестницы и сказала, что профессор Снейп был вынужден отправиться к своим знакомым, поскольку ему понадобилась специфическая помощь, оказать которую в Мунго ему были бы не в состоянии. Гарри перевел дух. Что ж, куда бы Снейп ни ушел, главное – это связано с его состоянием, и тут отец действительно лучше знает, кто способен помочь, а кто нет. Похоже, ему было настолько плохо, что он не смог сам создать патронус и попросил директрису оповестить Гарри, с которым они договаривались о встрече.– Что с ним, мэм? – откликаясь на приглашение зайти в кабинет, спросил юноша. – Почему он это скрывает?При виде него Фоукс приветливо замахал большими крыльями, а когда Гарри сел в кресло, перелетел на кресельную спинку и принялся ворошить клювом его густые волосы. Сговорились они, что ли, с мимиром, или просто все птицы одинаковы?Минерва МакГонагалл тоже уселась в кресло чуть поодаль и серьезно посмотрела на студента:– Северус не хотел бы, чтобы я говорила тебе, но мне кажется, ты должен это знать. Конечно, я не тешу себя надеждой, что ты сможешь ему чем-то помочь – этого не сможет никто… Но ты имеешь право быть в курсе как его близкий родственник…Сердце ёкнуло. Этот убийственный тон, похоронный вид… Так медики обычно сообщают о неизлечимой болезни пациента его близким. Гарри снова затрясло – уже не первый раз за сегодня – и он неосознанным жестом отмахнулся от феникса. Фоукс ненадолго отстал и переключился на собственные перья. А директриса рассказала о некоем безымянном проклятии, сжирающем организм профессора Снейпа именно за счет его собственных защитных сил.– Неужели с этим не смогла бы справиться профессор Умбрасумус? – хрипло спросил Гарри.– Увы, нет. Пока жив тот, кто наслал на него эту скверну, избавить себя от нее не сможет ни он сам, ни даже лучший из пепельников. У него есть друзья, хорошо знакомые с такими разновидностями дамнаций, и только они еще как-то сдерживают распространение проклятия по телу. Но это всего лишь отсрочка неминуемого конца…– Кто наслал скверну? – парень произнес это, а в следующий момент догадался сам: – Неназываемый?Минерва взглянула в сторону окна, за которым в небесах разгорался багряный закат, и уклончиво ответила:– Возможно. Говорить об этом со мной он не захотел. Ты его знаешь…– Но ведь Неназываемый может считаться живым только условно! Я же сам видел, что его воскресил Крауч – и это было сделано с помощью крестража, его личного дневника! Значит, он лич!– Скорее всего, решающую роль здесь играет не физическое состояние, а способность или неспособность мыслить. Пока он не упокоен, сгенерированные им проклятия будут продолжать свое пагубное воздействие на всех проклятых.– Тогда, если все эти пророчества о моей так называемой избранности имеют хоть какой-то смысл, я и должен добраться до этого ублюдка. Если всё это правда, значит, есть какая-то причина, которая позволит мне устранить его даже без магии! Знаете, это как закон аннигиляции в физике: электрон и позитрон взаимно уничтожаются – может, здесь кроется тот же принцип, и тот, кто сделал эти пророчества, знал о нем, мэм?– О, Мерлин, где ты столько всего набрался? – устало прикрывая лоб рукой, вздохнула МакГонагалл. – Для меня это звучит как полнейшая абракадабра… Электрон… пози… Уф! Но я верю тебе – Северус говорил, что ты поедаешь эти книги одну за другой… Может быть, ты прав. Может быть, ты сможешь избавить наш мир от Того-кого-нельзя-называть. Но тебе надо понимать, что с его смертью – упокоением – всё не встанет на свои места по взмаху палочки. Потому что частица его скверны живет во многих магах, благодаря ей он ладит с ними, взывая к ней – повелевает их разумом и поступками. Не бывает так, чтобы тиран был один и сам по себе. Короля делает свита.Гарри смотрел на нее и почему-то слышал сквозь ее голос интонации бывшего директора, а в какой-то миг ему даже почудился тот странный, уже почти забытый запах, навевающий мысли о закате на кладбище и о смерти.– Профессор МакГонагалл, я не хочу спасать этот мир. Я хочу, чтобы мой отец выжил, и если для этого я должен попытаться убить какого-то тирана, то какого черта? – мне нужно попытаться его убить. Он ради меня и мамы делал и не такое…– А… мир?– А что, если мир тоже возьмет и приложит мало-мальские усилия, чтобы спасти сам себя? Вы собираетесь отправить меня во Францию – это хоть немного приблизит меня к решению проблемы?– Думаю, да, – Минерва смотрела на него теперь с растерянностью и, совсем немного, с любопытством, как будто увидела впервые. Если раньше Гарри иногда мерещилась в ее взгляде то ли зависть, то ли неприязнь, то сейчас этого не было: директриса просто удивилась. – И тебя, и… э-э-э… нас всех…– У него еще есть время? Я… успею?– Не знаю. Надеюсь, да.Гарри отклонился на спинку кресла и позволил спине расслабиться. Вымолвил тихо, почти прошептал:– Хорошо.* * *На следующее утро, когда все остальные студенты, избавленные от обязанности подскакивать по будильнику, еще досматривали свои субботние сны, он первым делом наведался в подземелья. Там его опять встретили пустующие комнаты. Никаких признаков того, что профессор появлялся здесь со вчерашнего вечера, не было. Говорить о том, кто эти ?искушенные в темных заклинаниях друзья?, к которым обратился за помощью Снейп, МакГонагалл так и не стала. Пуховый радужник сейчас раздражал своим неуместным позитивом, переливаясь оттенками наряженной рождественской ели. Неудивительно, что в своем обычном расположении духа отец пытался выжечь сорняк со стен и потолка всеми известными ему методами – кроме, пожалуй, Адского пламени.Гарри положил на малахитовый стол свой свиток с записями по вчерашней лабораторной работе. Может, папа догадается отправить Патронус в Мунго, когда вернется.Хмурая мадам Помфри, поджимая губы, открыла ему камин, и Гарри, переместившись в клинику, побрел на свое рабочее место. Скорее бы окунуться в целительские заботы...Сегодня многие, включая Лу, собираются в Хогсмид – даже на последней полосе ?Пророка? написали, что там на выходных намечены какие-то увеселительные мероприятия. Звали и его, но ему не захотелось портить кому-то настроение своей мрачной рожей, и он предпочел гулянке Мунго. Здесь, по крайней мере, его никто не будет тормошить. Пойти в поселок Луну уговаривала Джинни Уизли, и та, пользуясь отъездом Гермионы, которая съела бы ей весь мозг внушениями об экзаменационном долге, согласилась.На ланче, вынырнув из круговерти учебы, тут же сменяющейся практикой, которая в любой момент опять могла смениться учебой – иногда прямо над остывающим трупом, который еще несколько минут назад поступил как безнадежный пациент и в самом деле испустил дух под палочками бьющихся за его жизнь целителей, – Гарри снова почувствовал тревогу. Сначала тупая, она быстро переросла в панику, похожую на удар кинжалом в подреберье. Патронуса от отца так и не было. Второй час пополудни…Юноша перестал ковырять нескончаемый сандвич с паштетом и, опершись локтями о стол, спрятал лицо в ладонях. Но так было еще хуже: перед глазами четко встали события вчерашнего зельеделия и – во всех подробностях – симптомы проклятия, иссушающего отца. Снейп еще никогда не был так плох, как вчера на уроке. Если профессор почти терял сознание и едва мог это скрывать, значит, любой другой на его месте был бы уже мертв. Невидимые эльфы трапезной Мунго не торопились убирать недоеденный бутерброд. Кто-то из них принес десерт – фруктовое желе – и незаметно опустил ароматную вазочку возле тарелки с распотрошенным сандвичем. Всё говорит о том, что даже МакГонагалл плевать на Снейпа, хотя она лучше всех остальных понимает незаменимость его роли в дамблдоровском плане. Как будто уверена, что до конца операции он дотянет, поскольку поклялся перед покойным директором, а дальше хоть трава не расти. Вот только что дает ей основания для такой уверенности? От бессилия хотелось или взвыть, или что-нибудь разнести в щепки.К вечеру наплыв пациентов увеличился. До персонала доходили слухи о массовых беспорядках в магических кварталах Лондона, даже в районе Уайтхолла, где уже начиналась недоступная для маглов территория – улица, с которой можно было попасть в Министерство Магии. Говорили о погромах в Косом и бегстве пострадавших торговцев, говорили об арестах, потом опровергали погромы, бегство и аресты – оказывается, некоторые маги там ?сами виноваты?, полезли предъявлять претензии действующему министру, могли нарушить Статут о секретности, ведь всего в двух шагах от тех мест проходит магловская Даунинг-стрит. Ни одного слова, в котором нельзя было бы усомниться. Слушая то одних, то других, Гарри уже всерьез подумывал сбежать под шумок на Уайтхолл и посмотреть на всё собственными глазами. Иначе это вранье никогда не закончится.Он несся на пятый этаж к сестре Страут, чтобы помочь ей оборудовать несколько новых палат для поступивших больных с психическими травмами после недавно словленных проклятий. Мунго почти без преувеличения ходил ходуном. Попасть с этажа на этаж в нужное отделение можно было, только если знаешь, по каким лестницам петлять, поскольку дождаться хотя бы одну из кабинок лифта не представлялось возможным. Когда-то покалеченная оборотнем нога напоминала о себе тупой болью в лодыжке – острой она не становилась лишь потому, что мягкие ткани вокруг щиколотки уже начали опухать, мешая подвижности сустава, но в то же время и обволакивая своеобразным ?буфером? нервные окончания. Иначе Гарри уже начал бы хромать. Кто-то догонял его на ступеньках, колдуя подсветку или какие-то особо яркие чары, и парень хотел было посторониться и пропустить догонявшего целителя, как вдруг, оглянувшись, понял, что никаких целителей за ним не бежало, а характерный свет испускал… Гарри вздрогнул от очередного укола в солнечном сплетении и еле перевел дух. Патронус! Но скачущее к нему существо было не косулей, а животным значительно крупнее – лошадью. Он помнил только одного знакомого с таким покровителем – Джинни Уизли: лично научил ее вызывать телесного Патронуса достаточной силы и даже передавать с ним сообщения.Коник или кобылка остановился на пару ступенек ниже и зацокал передним копытцем.– Гарри, я не могла не отправить тебе весть. Почти у всех отобрали палочки, а у меня еще не успели. В таверне ?С дуба на кактус? завязалась потасовка. Я не видела, с чего всё началось, мы с Драко прибежали на шум. Потом вломились красные авроры и начали хватать нас всех без разбора – и тех, кто орал за Пожирателей, и нормальных… Рон успел отправить Патронус директору, и пса, кажется, не перехватили. Меня сейчас тоже обезоружат. Но дело в другом – когда нас начали хватать и мы успели выскочить на улицу, с нами была Луна…– Что?! – невольно вырвалось у Гарри.– Она отвлекла красного, который ее схватил – крикнула что-то про своего Зеленового Туво, красный отвлекся, она его обездвижила и бросилась к палисаднику у совиной почты. Еще два аврора – за нею, но тут что-то случилось… я не поняла, что. Наверно, это был фестрал, я же их не вижу. Оно сильно ударило мракоборца, который схватил Лу за руку, да так, что этот гад улетел футов на пятнадцать и вырубился. А Лавгуд запрыгнула на фестрала верхом, и они полетели в сторону Запретного леса. Второй аврор палил им вслед, но не попал. Я не смогла вышибить у него палку, поэтому забежала обратно в ?С дуба на кактус?, закрылась в уборной и вот, отправляю тебе сообщение. Если сможешь, поставь там в известность всех, до кого дотянешься. Они здесь все оборзели, всех тащат в кутузку! Мы будем держаться, сколько сможем! Не подведи, Поттер!– Эй, возвращайся и передай Джинни, что я бегу к МакГонагалл! – велел лошадке Гарри и, напрочь забыв о Мириам Страут, сломя голову понесся отпрашиваться у своей непосредственной начальницы.Прозерпина не только не возражала, но и лично отправилась в Хогвартс вместе с ним – отрывать от дела других целителей она не стала.В школе уже творилось почти то же самое, что в Мунго. Директор находилась во внутреннем дворе, раздавая поручения учителям и ассистентам преподавателей. Метлы в их руках приплясывали от полной боевой готовности.– Мистер Поттер! А вы что здесь забыли? – с раздражением фыркнула Минерва. – Кому хватило ума дернуть вас?– Что значит – ?что забыл??! Мэм, там Луна!– И что? Семь групп направляются во все стороны света прочесывать окрестности, и можете быть уверены…– Я буду уверен, когда тоже буду ее искать! Вы ничего не понимаете! В таком состоянии она испугается их и спрячется! Она говорила мне, что у нее наступает паника, если до нее дотрагивается кто-то чужой! – заорал он и вырвался из рук ухватившей его сзади за локти Прозерпины, и та лишь удрученно отступила. – Спросите Помфри, она останавливала приступы у Луны! Чтобы Лу решилась выйти из укрытия, она должна увидеть и услышать меня!– Профессор, – МакГонагалл преднамеренно переключила внимание на Умбрасумус, заглядывая за спину Гарри, – вам, наверное, всё-таки придется отправиться со мной в Министерство… Через мой камин, профессор.– Хорошо, Минерва. Но на вашем месте я прислушалась бы к тому, что сказал вам этот молодой человек. Отправьте с поисковой группой хотя бы иллюзию Гарри, и девочка выйдет на его зов.– Профессор МакГонагалл! – сбитый с толку показательным игнорированием, юноша даже не знал теперь, договариваться с директрисой дальше или просто бежать вслед за своим деканом, который уже седлал метлу. Уж Флитвик наверняка что-нибудь придумает. Но Минерва ухватила его за рукав и оттащила в сторону, а там заговорила на пределе слышимости:– Куда ты лезешь без магии, Гарри?! Я запрещаю тебе покидать стены школы! Ты же слышал, что сказала Умбрасумус – и я именно так и поступлю. Мы найдем девочку, не рискуя настоящим тобой! Всё это они могли затеять нарочно – ради того, чтобы выманить тебя!– Ах ты ж какая сложная многоходовка! – не сдержался Гарри и услышал в своем голосе ядовитые интонации, характерные только для Снейпа. – Профессор МакГонагалл, ну вы же сами не верите в эту чушь! – Чушь? – она сдернула с переносицы очки и многообещающе прищурила глаза. – Помнится, на втором курсе вашим горе-профессором ЗОТИ был обыгран такой же сценарий, мистер Принц!– Вот именно! А один снаряд в одну воронку не…– Довольно! Ничего не хочу слышать, я всё сказала.– Мэм, я вам обещаю, что не отойду от декана Флитвика ни на шаг!– Не отойдешь, потому что никуда не пойдешь! Достаточно! Аргус! Будь любезен, поди сюда! Аргус Филч!Завхоз нескладным кузнечиком несся к ним по молодой травке на полянке. Гарри, пока не поздно, дернулся в сторону взлетавшего чароплета, но Минерва наложила на него легкие парализующие чары – упасть парень не упал, но и пошевелиться под их воздействием не мог. Была бы у него магия – выпутался бы в два счета. Ну вот, теперь и гриффиндорка МакГонагалл пользуется его неполноценностью!– Твои родители мне потом за это спасибо скажут! – глухо прорычала она раздраженной кошкой, у которой пытаются отобрать пойманного воробья. – Аргус, отведи его на последний этаж через боковую комнату. Пароль к портрету – ?Звездный свет?. Запомни, я вчера опять всё сменила! Запрешь его в покоях Варнавы и, прошу тебя, будь там поблизости – или пусть поблизости дежурит миссис Норрис. От этого молодчика ожидать можно всего, – она окинула красноречивым взглядом замершего столбом Гарри, – и без палочки…?Я вам этого не прощу!? – подумал парень в надежде, что она услышит его мысленный посыл.Под конвоем Филча и его кошки Гарри побрел в замок. Они прошли по главной лестнице и свернули направо – в комнату с восемью портретами. Среди студентов ходили слухи, что когда-то портретов было девять, мол, девятым был Слизерин и через него можно было попасть в ту самую Тайную комнату. Завхоз потащил его к самой дальней картине с изображением Варнавы Сбрендившего, чей гобелен в компании с троллями висел в коридоре возле Выручайки. ?Что, если фестрал оставит ее в лесу и улетит, а там рядом окажутся акромантулы или что похуже них?? – перебирал в уме Гарри, тогда как Филч назвал Варнаве пароль: ?Звездный свет?. И юноша впервые увидел, как работает этот способ перемещения по замку.Нижняя часть багета начала множиться, выдвигаясь в комнату, и каждая из этих широких золоченых планок сделалась ступенькой лестницы. Когда последняя коснулась пола, портрет воссиял. Варнава отошел от края рамы к нарисованным у него за спиной дверям и приглашающе их раскрыл. Подчиняясь Филчу, Гарри начал подниматься, за ним зашагал сам завхоз, подсвечивая дорогу своим неизменным фонарем, как будто яркости портрета не хватало, чтобы видеть ступени…Значит ли всё случившееся, что красные авроры сменили сторону и теперь всем конец? Но еще когда был живым Бесоглазый Грюм, отец, разругавшись с ним в очередной раз, обмолвился при Гарри, что красные были такими упоротыми всегда – и всегда больше подчинялись Визенгамоту и Дамблдору, нежели министру и его аппарату, которому присягали ?желтые инквизиторы? (то есть, мистер Макмиллан и Нимфадора Тонкс – тоже). Асмодиус Даркмен показывает себя смертельным врагом Волдеморта, но во время его предрождественского визита в школу Гарри успел убедиться, что ждать чего-то хорошего от этого странного существа тоже не стоит: обморок Гермионы не был случайностью – регент таким замысловатым образом погрозил им пальцем, предостерегая от каких-то действий. Интуиция не обманывала Гарри на процедуре ?несогласия? прошлым летом. Даркмен делает всё, чтобы дискредитировать магические власти, запутать ситуацию до той степени, когда люди перестанут отличать, кому еще можно доверять, а кому – ни в коем случае. И наиболее понятными в этом хаосе для многих окажутся Пожиратели Смерти. Люди Волдеморта уже и сейчас всё менее осуждающе упоминаются в проправительственной прессе, негодяями стало модно выставлять ?смутьянов?, потому что (цитата): ?Как нельзя кричать ?пожар? в переполненном трактире, так нельзя и преувеличивать опасность, преуменьшая возможности наших защитников-мракоборцев; Дамблдор был стар и слаб, но сейчас у нас мощные лидеры и четкий план действий?…Коридор за дверью портрета Варнавы был не слишком длинным. Не успел Гарри остановиться на каком-то определенном выводе, как невдалеке перед ними открылась другая дверь. Кажется, заклинание немоты и связанности, наложенное директрисой, начало рассеиваться. Теперь юноша мог и не подчиняться указаниям Филча, но на всякий случай решил сделать вид, будто всё как прежде. Вдруг удастся сбежать?Если они идут на последний этаж и начали с портрета Сбрендившего Варнавы, то, достигнув цели, надо полагать, Варнавой и закончат. Тем самым, который изображен в коридоре на гобелене с пляшущими троллями. Однако картина, куда они вышли, тоже оказалась портретом, только пустующим. И нижняя планка багета картины точно так же, как в предыдущий раз, начала множиться, складываясь в лесенку для спуска. Филч и миссис Норрис проворно скатились по ней и выскочили за дверь. Гарри даже не успел понять, что происходит, как дверной замок щелкнул, запирая его в помещении. Он вышел из картины, спустился вниз, огляделся. Это была чья-то комната. Она выглядела жилой, но убранной до блеска, как номер отеля перед въездом новых постояльцев, и жилищем в ней даже не пахло. Портрет тем временем принял нормальный вид и застыл пустым темным пятном – его обитатель, похоже, предпочитал находиться с той стороны картины.– Звездный свет! – на всякий случай сказал юноша, но, как и предвидел, ему не откликнулись.Гарри понял, что он попросту заточен в этой комнате. Чтобы не мешался под ногами. Вместо него на поиски Луны зашлют его иллюзорных двойников, ведь Минерва в этом спец… Сообщат ли мистеру Лавгуду? У него же с магией всё в порядке, и он еще больше Гарри пользуется доверием Лу. Хоть бы догадались…Желая нарушить порядок этой мерзкой комнаты, парень схватил подвернувшийся под руку стул и со всего размаха запустил им в громадное зеркало. Отец говорил, что иногда дебоши помогают отвести душу. Отражение разлетелось градом осколков, а самые крупные куски с запозданием тяжело оползли, упали на пол и раскололись о дубовый паркет. В чем-то профессор не ошибся со своей тактикой разгрома: когда второй Гарри схлопотал стулом по морде, первому действительно стало легче. Но, похоже, комната эта была непростой. Через несколько секунд осколки битого стекла начали срастаться, как, сбегаясь, срастаются шарики ртути. Обломки стула тоже собрались воедино. Не прошло минуты – и стул отпрыгнул на прежнее место, а зеркальное полотно, восстав, поместилось обратно в раму. Как съемка реверсом в магловских фильмах.Сорвал оконный занавес вместе с карнизом – спустя несколько секунд всё висело в изначальном виде, складка к складке. Твою же мать!– Мистер Филч! – Гарри уселся на пол под дверью. – Я знаю, вы там!– Ежели как чего вам всем надо – так сразу ?мистер Филч?! – сварливо ответил завхоз из коридора и через паузу нехотя добавил, выдавая готовность к диалогу: – А как ничего – так мистер Филч вам сразу ?снейповский жополиз?!Гарри улыбнулся. Рон и Симус в самом деле частенько так Филча и называли. За глаза, конечно, но тайное всегда становится явным. Старик узнал и теперь жаждал выместить свои обиды на ком-нибудь из бессовестных студиозусов. Тем более, если этот студиозус – такой же сквиб, как он сам.– Мистер Филч, я обещаю, что никуда не сбегу, но заприте меня тогда уж хотя бы в факультетской спальне, что ли? – он сжал и разжал кулаки, проклиная себя за бессилие. – Я что, арестованный?– А может, и так! – в голосе Филча отчетливо послышалось злорадство. – Сколько ты и твои дружки попили нашей с мистером Снейпом крови! Надо за свои выходки отвечать, вот так!– Да меня же не за выходки сюда сунули, – повернув голову к плечу, вставил Гарри, когда тот немного выговорился. – Пропала девочка, когтевранка…– Что, та самая, которой ты всё стремишься залезть под юбку?Парень закатил глаза, обреченно выдохнул, но решил не возражать:– Ну, пусть будет так.– Срамота! Стыд и срам!Хорошо, что Филч не Пивз и не Мертвяк. Те сейчас участливо спросили бы: ?Не даёт??– Я согласен, но вы же всё равно небезразличны к ее судьбе? Ваш профессор Снейп не дал бы в обиду ни одного студента школы…– Чего это вдруг он ?мой?? И ему… эт самое… по должности положено. А я того – только, вон, за метлы и прочие причиндалы в ответе. Сдалась мне твоя подружка!– Но вы можете просто оповестить меня, когда ее найдут? Стукнуться в дверь и сказать, что всё в порядке. Это же не трудно?Филч не ответил ни ?да?, ни ?нет?, он и вовсе перестал отвечать. Это уж как карта ляжет. Хочешь или не хочешь, а зависеть от прихотей левой пятки завхоза, почуявшего возможность проявить над тобой немножко власти, придется.Гермиона хорошо умеет призывать домовиков. Может, будь у Гарри магия, этому научился бы и он, но все эксперименты за последний учебный год заканчивались ничем – его не слышал даже Добби. Иначе можно было бы попробовать вырваться отсюда на свободу контрабандным способом. Он попробовал и сейчас, проявляя перед мысленным взором всех известных ему благодаря общительной Ге эльфов Хогвартса, но не пришел ни один. Да, не место Гарри среди волшебников, не место…Он доплелся до низенькой кровати в смежной комнатушке и, как был – в одежде и обуви – рухнул поверх парчового покрывала, закрыв лицо ладонями. Что-то не давало ему покоя. Что-то, сказанное Минервой МакГонагалл. И ее слова порождали не только ярость, но и, как ни странно, некую положительную эмоцию, которую Гарри никак не мог определить, также не мог и вспомнить, что именно произнесла директриса во время их препирательств. Мысли всё время разбегались в разные стороны, воображение рисовало самые страшные картины, происходящие сейчас в Запретном лесу, он боролся с ними, гнал панику, но можно ли перестать думать о том, о чем запрещаешь себе думать?Время мучительно тянулось. Гарри взглянул сквозь пальцы на окно. За стеклами всё еще было светло, где-то в стороне золотился закат, но отсюда было видно лишь медленно изменяющееся в небе облачко, подкрашенное зарей. Он начал бесцельно слоняться по комнатам. Помимо основной – зала – здесь были смежные с нею, размерами поменьше: уборная и душ, спальня и выходящий в эркер кабинет, меж собой не сообщенные. В книжном шкафу полно книг, Гарри даже полистал одну, на английском, но не сумел прочесть ни единого слова. Тогда он дал выход злости и от души разнес всё, нарочно дойдя до полного изнеможения. Полулежа в кресле посреди зала, юноша безучастно наблюдал, как комнаты восстанавливают сами себя. Нет, дебоширить в местах, которые заколдованы возвращать порядок – это всё равно что протестовать по разрешенным дням в отведенном загончике. От досады Гарри плюнул. Плевок исчез. Тьфу еще раз.За окном начинало смеркаться, ветер нагнал облака поплотнее – кажется, собирался дождь. Что, если попробовать сбежать отсюда через окно? Это высоко, но в стенах старого замка полно всяких выемок и выступов, по которым иногда вполне реально перебраться на крышу какого-нибудь соседнего здания, а оттуда – найти спуск к земле. Гарри сначала осмотрел окрестности, чтобы сориентироваться. Понятно, Астрономическая башня находится справа, если сильно прижать щеку к стеклу, можно разглядеть самый краешек ее балюстрады. Больше ничего приметного перед окнами покоев Варнавы не было – только панорама далеких холмов и Запретного леса, почти то же самое открывалось за окнами когтевранских спален и гостиной. Тогда он попытался отворить раму. Бесполезно. Окна не открывались нигде – ни в зале, ни в спальне, ни в кабинете. После этого Гарри решил, что силы вернулись к нему в достаточной мере, чтобы продолжить громить тюремную камеру. Он запрыгнул на письменный стол, который располагался прямо в эркере, с трех сторон окруженный огромными, от пола до потолка, окнами. Затащив к себе стул, попытался высадить им раму фронтального, но зачарованное стекло даже не треснуло, зато стул развалился на части. То же самое происходило и со всеми остальными окнами. Хитрая МакГонагалл учла всё.Ветер снаружи усилился: верхушки ближайших сосен покорно пригибались под его порывами друг к другу, а тучи неслись наперегонки, клубясь и тяжелея. Какая-то сумасшедшая птица взмыла над лесом. Черной кляксой она неслась к замку, покорная урагану, и в один из моментов стало понятно, что это нечто вроде летучей мыши с перепончатыми крыльями и манерой полета, свойственной рукокрылым созданиям. Гарри никак не мог определить ее расстояние от Хогвартса и понять размеры твари. Борясь со стихией, существо приближалось. Оно хотело, во что бы то ни стало хотело достигнуть здания школы, и когда расстояние сократилось до минимума, юноша увидел, что это никакая не птица и не мышь. И даже не пегас, хоть и тоже в какой-то степени лошадь. К Хогвартсу мчался черный фестрал, и верхом на нем, пригнувшись к гриве, сидела девушка в темном плаще и с развевающимися шлейфом белыми волосами.Гарри вскрикнул, прильнул к стеклу всем телом и замахал рукой в надежде, что призрачный жеребец – а это был любимец Хагрида Тенебрус – увидит его. Фестрал как будто и без того знал, куда лететь. Быстро взмахивая огромными перепончатыми крыльями, он подлетел прямо к эркеру и развернулся так, чтобы его наездница смогла спрыгнуть на каменный карниз. Взгляд у Луны был отчаянно-отсутствующим, подол длинного черного платья, не предполагавшего верховых прогулок, распоролся сбоку по шву до самого верха, волосы спутались, а зажатая в ладони палочка выглядела так, будто прикипела к коже, но пользоваться ею никто не собирался. Тенебрус полетел обратно в лес, нимало не беспокоясь, что бросил девушку под порывами ветра на головокружительной высоте, стоящей на узеньком каменном выступе перед окном, которое в принципе заколдовано никогда не открываться и не разбиваться.– Только не двигайся, – прошептал Гарри, как будто она могла его услышать, и медленно приложил ладонь к стеклу.Порыв ветра качнул ее. Чтобы сохранить равновесие, Луна тоже шлепнула ладошкой по стеклу. Не будь меж ними преграды, их руки соприкоснулись бы. Только теперь она заметила Гарри, впилась в него взглядом, и из глаз ее побежали слезы.– Нет, не шевелись! – заклинал он. – Держись за раму и не шевелись! Пожалуйста, услышь меня!Лу стремительно приходила в себя и начинала осознавать, где находится. Ей стало по-настоящему страшно.– Смотри на меня, просто смотри на меня и не отвлекайся! Не смотри вниз! Филч! Мистер Филч!Конечно, тот его не услышит. Как объяснить ей, что ему необходимо отойти к двери, чтобы вызвать завхоза? Как сделать это, чтобы она не затрепыхалась там с перепуга и не была сорвана ветром? Луна что-то крикнула, но оттуда не донеслось ни звука – как не было слышно и свиста ветра. Новый порыв оказался сильнее прежних: он ухватил хлопающий у нее за спиною плащ и резко дернул назад.Как в страшном сне Гарри понял, что она падает. Падает навзничь, в пустоту, и держаться ей больше не за что. От ужаса и отчаяния он закричал и сам не понял, действительно ли ему ответило раскатом грома и вспышками двух молний обрисовало его ладони на стекле. Просто стекол больше не стало, и юноша, чудом не вывалившись по инерции сам, успел одной рукой схватиться за раму, а другой – сгрести ворот платья Луны и крепление плаща над ее ключицами, рвануть к себе, в комнату, и свалиться вместе со своей ношей на пол – но что такое высота стола по сравнению с восьмым этажом?Луна дрожала, плакала и прижималась к нему, а он досматривал искры из глаз и прочую иллюминацию, потому что основательно приложился затылком о паркет и почти отключился от боли. Когда чуть пришел в себя, понял, что едва шевелится – все его силы утащили с собой те две молнии, которые, похоже, не привиделись. Саднившая от боли ладонь была мокрой. Он поднял ее на уровень глаз и различил кровь. Хватая Лу за одежду, он пропорол руку острием фибулы: в решающий момент зажим взял и расстегнулся. Но это только подтверждало факт, что они оба живы, а не улетели в бездну. Гарри тихо засмеялся, небрежно обтирая кровь о свою мантию. Сместив взгляд на окно, он заметил, что стёкла, все до одного, вернулись на свои места. Луна тем временем снова о чем-то вспомнила, напугалась и стала вырываться.– Тише, тише, постой, Лу! – начал мягко уговаривать парень.Подхватив ее с пола, на руках понес в спальню, надеясь успокоить и усыпить, а потом уже оповестить Филча, чтобы тот вызвал Помфри и остальных. Но паникующая девушка так билась и вырывалась, что Гарри пришлось поставить ее на ноги и из последних сил прижать к стене.– Всё кончилось, я с тобой, я с тобой! – тихо твердил он, как мантру, и в какой-то момент почувствовал, что ее паника отступила, сменяясь оживлением другого толка: вцепившись в его мантию обеими руками, Лу нашла губами его губы и стала яростно целовать. Не ответить было невозможно, так что голову они потеряли в считанные секунды.Захватив одной рукой оба тонких девичьих запястья, Гарри придавил ее кисти к стене у них над головами. Луна обрывисто втянула в легкие воздух и всем телом прогнулась навстречу, стоило ему другой ладонью скользнуть вверх по ее бедру – с той стороны, где так удачно разошелся шов на подоле. К этому времени он уже мало соображал, что делает, а просто отмечал – как много на них этой проклятой одежды! Всё происходило на ощупь, между поцелуями, благо, что он очень хорошо изучил строение ее тела даже в самых интимных местах, а она откликалась на знакомые прикосновения всё живее и охотнее, явно прощаясь с остатками пережитого страха. И пусть, и пусть!– Так! Знаешь что? Не тут! – опомнившись, решил Гарри и почти поволок ее в кровать – с ходьбой у нее стало совсем неважно. Он всегда хотел, чтобы это у них случилось по-человечески, а не где и как попало.– Они хотели обмануть нас, – горячо, торопливо, сбивчиво и при этом всё равно нараспев шептала она, помогая ему между поцелуями и ласками стаскивать с нее одежду, – эти люди… Я чуть не поверила, что это ты… твой голос… а потом мы увидели профессора Стебль, и с ней тоже был ?ты?, и тоже звал меня твоим голосом. После этого обмана Тенебрус не отпустил меня даже к Хагриду!..– Да! Да, да, да!– Мы просто летали над холмами, но потом собралась гроза, и он перенес меня к замку… Я…– Угу.Избавившись от остатков одежды, он накрыл губы девушки поцелуем и опустился на нее сверху. В груди творилось что-то невероятное – казалось, там сейчас или что-то полыхнет, или что-то лопнет. В паху было не лучше, но совсем, совсем по-другому – знакомо и понятно. От нежного запаха молочной, словно мерцающей кожи девичьего тела в голове поднялся гул. Сердце колотилось, как молот, а кровь шумела в ушах. Гарри никогда не видел Лу полностью обнаженной, и она его – тоже. Никогда не мог, как сейчас, свободно пробежаться поцелуями от ее чуть проступающих ключиц до маленькой упругой груди, обвести языком съежившийся бутончиком сосок, вернуться обратно и, чуть покусывая кожу тоненькой гибкой шеи, подняться к ушной раковинке, порозовевшей от возбуждения, как жемчужина на рассвете. Русалка, прекрасная юная русалка извивалась в его руках…– Это не сон? – спросил Гарри, почти прижимая губы к самому ее уху. – Нет?– Я так тебя люблю! – выдохнула Лу, взмахивая палочкой в сторону входной двери, а потом окончательно роняя ее под кровать. И это была последняя членораздельная фраза между ними – он смог ответить ей только глухим стоном.Гарри почувствовал, что она уже совсем ушла из тех воспоминаний и теперь целиком и полностью принадлежит ему. Но оставалась одна сложность, от которой тоже следовало бы ее отвлечь. Во всей этой круговерти он растерялся и не мог придумать, как сделать, чтобы от боли она не испугалась и не запаниковала снова. Он и сам волновался не на шутку, не хватало только, чтобы Лу догадалась, что он медлит, потому что не уверен. Завел руку вниз и направил себя в нее, как нужно, оставалось только сделать резкое движение вперед.– Давай же! – взмолилась девушка, нетерпеливо, приглашающе насаживаясь на него, поэтому тянуть дальше было бы верхом тупости.Ничего ужасного не произошло. Луна лишь впилась ногтями ему в лопатки (боли от этого он не ощутил – ?анестезия? была слишком упоительна), и внутри нее оказалось тесно, скользко и горячо. От нее сильнее запахло желанием – тот самый волшебный мятный аромат, которому нельзя противостоять. Ему инстинктивно хотелось толкнуться туда снова и снова, а тело само провоцировало его войти еще глубже в ее лоно. Это было так приятно, что не с чем и сравнить: любые книжные описания меркли перед реальностью. Они оба не сразу поняли, что случилось, и, на миг остановившись, уставились друг другу в глаза. Ее космические зрачки сияли. От этого шального взгляда Гарри накрыло горячей волной. Он еле сдержался, чтобы всё не закончилось сей же момент. Эта победа над собой, новичком, добавила ему уверенности, что всё не так сложно, как он себе напридумывал. И теперь, когда страшное позади, можно перестать переживать. Можно и нужно отключить мысли насовсем. Что он и сделал.Когда же Луна вдруг изогнулась, запрокинула голову, простонала его настоящее имя и, задыхаясь, стала беспорядочно цеплять руками покрывало, подушки над собой, перила изголовья, Гарри снова услышал раскат грома, только где-то в своем сердце. Перед глазами замерцала молния, и яркий свет устремился от них вверх. Кажется, он отрывисто выкрикнул несколько бессвязных слов, не отдавая себе отчета, о чем кричит. В угасающих конвульсиях Гарри успел привстать на руках, чтобы заглянуть в лицо Лу и полюбоваться тем, как исказило блаженство тонкие, почти неземные черты его прекрасной русалки. Она закусила наискосок нижнюю губку, закрыла потерявшие всякую осмысленность глаза и расслабленно стихла под ним. Гарри тоже необоримо затягивало в теплое озеро сна. Провожая его, знакомый голос на границе яви и небытия вкрадчиво-насмешливо произнес: ?Наконец-то до тебя дошло! Раньше ты казался сообразительнее. Ну, с возвращением, мой маленький маленький принц!?* * *От вспышки молнии Луна распахнула глаза и замерла. Где она?! Проснулась в объятиях спящего Гарри... Смутно, обрывками вспоминалось, как она сюда попала и что произошло затем. И так хорошо сразу стало на душе! Гарри! Наконец-то они были вместе… Девушка медленно отвела прядь волос с его лица, ласково коснулась горячей щеки, провела пальцем до подбородка, и он, затрепетав ресницами, улыбнулся сквозь ускользающий сон.– Можно мне воспользоваться твоей палочкой? – всё еще притворяясь дремлющим, хрипловато спросил Гарри.– Конечно. Акцио палочка!Закатившаяся под кровать, та сразу же легла ей в ладонь.– Холодно здесь, – объяснил он и сделал легкий пасс, не сказав при этом ни слова.Покрывало, на котором они лежали, легко выпросталось из-под них и укрыло обоих. Ей и без того было тепло от его тела, но теперь стало еще уютнее, как в птичьем гнездышке. Луна вообще чувствовала себя невероятно здорово, словно проспала много часов, видела замечательные сны и выспалась на год вперед. Гарри целовал ее нежно-нежно, едва касаясь, и внизу живота снова разлилась истома – угадав это, он переместил ладонь с ее талии на бедро и начал было спускаться между ног, как тут до нее дошло главное. Она дернулась назад:– Гэбриел! Ты же только что колдовал?!Он рассмеялся, одним ?хищным? броском опрокинул ее навзничь, чтобы продолжать целовать и тормошить, и уже не нежно, а очень даже игриво и требовательно. Взвизгивая от щекотки, смеясь и плача, Луна задыхалась от безмерного счастья, которого даже не ожидала вот так – вдруг и разом. Они снова надолго выпали из реальности, теперь еще более бурно, чем прежде. Когда всё утихло, а силы к ним вернулись, Луна ощупью отыскала среди скомканного белья палочку и втолкнула ему в руку.– Еще! Еще! Колдуй еще!– Экспекто Патронум! – воскликнул тогда Гарри.Отталкиваясь от стен и мебели, по комнатам заметался яркий, как комета, серебристый лис. Они глядели на него, будто на чудо. Набегавшись всласть, патронус подбежал к ним и вспрыгнул на постель. Гарри трепал его, как обычную живую лисицу, ласково приговаривая:– Ренар! Я скучал, дружище! Я так скучал! – приподнявшись на локте, он подставил лоб, чтобы лис боднул его в ответ – это было их постоянное приветствие. Луна весело засмеялась, и они оба уставились на нее. – Да, я чуть не забыл, зачем тебя призвал, приятель! Сгоняй к МакГонагалл и скажи, что Луна в безопасности. Беги, дружище!Пушистый прохвост тут же был таков. Одевая по очереди то Луну, то себя, юноша размеренно водил палочкой в воздухе. Волхвующий Гарри – такое привычное и в то же время долгожданное зрелище, что ей хотелось длить это вечно. Он и сам наслаждался вернувшимся даром. Великолепен в каждом своем движении, небрежно-отточенном, как у опытных взрослых магов…– Сейчас сюда устроят целое паломничество, и нам с тобой нужно скорей освободить номер, – похожий на своего патронуса, он лукаво взглянул на нее чудесными зелеными глазами и подмигнул: – чтобы они сильно удивились.Луна подумала, что надо бы очистить покрывало от кровавого пятнышка, но оказалось, что ткань каким-то образом уже очистилась сама.– Тут вся комната такая, – объяснил Гарри и, пошевелив в воздухе скрюченными пальцами,скорчил гримасу. – Комната для идеального преступления.Они фыркнули и снова расхохотались. За окнами бушевала гроза, а тут было совсем тихо. Луна не знала ни одного похожего помещения в Хогвартсе – может быть, только Выручай-комната? Когда их одежда была приведена в полный порядок, Гарри, сосредоточившись, произнес имя эльфа Добби. Тот мгновенно, с легким хлопком эльфовой аппарации, возник перед ними, рухнул на колени и, вывинчивая собственные уши, заголосил:– К хозяину Гэбриелу вернулась магия! Добби – самый счастливый домовик на свете!– Прикинь, Добби, я теперь смогу освоить EoS! Лу, и аппарацию тоже смогу, представляешь?! – он опять сгреб ее в объятия, чтобы потискать – их ненасытную натуру так и тянуло друг к другу. – Смогу честно сдать все свои экзамены!Они схватились за руки и втроем запрыгали хороводом по комнате, как пляшущие тролли Варнавы. Луна не могла отвести от Гарри глаз. Он всегда был красивым, но сейчас он казался прекрасным жителем Сида. Ей хотелось обнимать его и целовать до бесконечности, ведь он и сам не ведал, до чего хорош!– Теперь стоп! Добби, перенеси нас отсюда в лабораторию Снейпа.Они не успели моргнуть, как уже стояли в кабинете зельевара. Добби откланялся и исчез по своим делам.– А зачем именно сюда? – Луна с любопытством огляделась.– Нам с тобой сейчас вот прям срочно придется сварить одно зелье. Это я говорю тебе как лекарь. Да, и – Акцио моя палочка!КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ФРАГМЕНТА__________________________________________[1] Günther Uecker ?De l'ombre à lalumière?, инсталляция из вбитых в щиты гвоздей на темном, полутемном и светлом фонах.[2] От фр. serpent – ?змея?. Изначально этот бар служил местом, где можно быстро перекусить в перерывах между сессиями, ведь именно рядом с ним находятся около десяти больших залов для заседаний. И вот английское ?snack-bar? (закусочная) сначала плавно эволюционировало в ?snake-bar? (т.е буквально с английского – ?змеиный бар?), а затем уже вполне логично превратилось во французское ?bar serpent?.[3] Буквальный перевод с арабского: ?Длина ума разрушает горы?.[4] ?Break a leg!? – странное идиоматическое выражение, которое применяется как пожелание удачи (вроде нашего ?ни пуха, ни пера – к черту!?) и дословно переводится как ?Сломай ногу!?. Кому ее сломать – неизвестно. Может, всё тому же черту?[5] Здесь, конечно, имеет место накладка, поскольку в фанфике и эти имена, и, следовательно, названия факультетов с самого начала было решено писать в том виде, какой предложили росмэновские переводчики. Аббревиатура же (и вместе с нею игра латинских слов)возникает исходя из написания их имен в оригинале, на латинице.[6] ?Cook, little pot, cook!?