Глава 11. (1/1)

Тарритаун – выпускной вечерРодителям показалось странным, что Грегори отказался от лимузина, и выразил желание подобрать Натали на отцовском ?Мерседесе?.– Так будет интимнее, романтичнее, – объяснил он, поправляя галстук. – Будто я разбойник на белом коне, похитивший принцессу. Багдадский вор. – Уже не выходе он приостановился и буркнул через плечо, будто невзначай. – Папань, можно у тебя попросить карманной мелочи?Не моргнув, Эллиот полез в бумажник. – Сколько? Пятьдесят хватит?Грегори почесал переносицу. – Эээ ... Вообще-то, я думал триста ... или пятьсот. – Сколько?– Триста. А ещё лучше пятьсот. Надо же на бензин. А после выпускного – в ресторан. И не абы какой. – Разве вас кормить не будут на балу?– Там будет всякая столовочная дрянь. Макароны с сыром, куриная грудка в сухарях. Тюремный рацион, короче. Я бы хотел сводить Натали куда-нибудь поприличнее. Не забывай, чья она дочь. Надо же держать марку. Я уже забронировал стол во французском ресторане на набережной. – В ?Версале?? – Эллиот улыбнулся одобряюще.– Угу, в ?Весале?. У того самого ... Жана-Пьера. – Ну, тогда вы на одну закуску легко потратите двести. – Порывшись в бумажнике, Эллиот вытащил пачку крупных купюр. – Вот тебе триста пятьдесят. Надеюсь, хватит. Я столько наличными не ношу. Если бы ты мне раньше сказал ...– Папаня, ты лучший в мире! Спасибо тебе за всё. Не знаю, как вы меня терпите. Я таким козлом иногда бываю. – Грегори потоптался на месте несколько секунд, разглядывая носки лакированных башмаков, потом подёрнул плечами. – Короче, мне пора.Мелисса задумчиво смотрела вслед сыну.– Уж больно сладко он поёт. Мне аж не по себе. Он обычно колючки выпускает, а тут хоть к ране прикладывай.Эллиот прильнул к жене и обнял её за талию.– Ты во всём видишь подвох. Пусть молодёжь развлекается. Помнишь, когда мы были молоды? – Я ничего не имею против развлечений. Лишь бы нам посреди ночи не позвонили из полиции. Это всё, о чём я молю Бога. У меня есть подозрение, что после торжества он поведёт Натали не в ресторан, а в отель. – Ха! Если они успеют добраться до отеля.Мелисса взглянула на мужа негодующе. – Что значит, не успеют? Что тебе известно?– Если верить моему новому начальнику, Натали так влюблена в Грега, что готова отдаться ему на заднем сидении. – Какие гадости ты говоришь. – Мелисса шлёпнула его по руке. – Натали такая чистая, порядочная девочка, по крайней мере на вид. – Вот такие чистюли оказываются самыми развратными. Я убедился на личном опыте. – Издав хриплый смешок, Эллиот принялся лапать жену, как не лапал уже лет тридцать. – Знал я одну девчонку по имени Мелисса Энн Роудз. Она ходила на лекции в белой выглаженной блузочке. От неё я научился самым похабным трюкам.Мелисса не сопротивлялась его ласкам, но и не отвечала на них. В голове у неё засела мысль, которая не давала ей покоя.– Надеюсь, ты провёл воспитательную беседу с Грегом, и он будет вести себя как джентльмен. В противном случае ... ты знаешь, чем это чревато.– Напротив. Он поведёт себя как похотливый зверь. Поверь мне, дорогая, это очень удачный политический шаг. Пока мой сын и дочь Рона вместе, мне не грозит увольнение.***Выпускное платье Натали было пошито на заказ в ателье Веры Ванг. Переворошив стопку журналов и обежав полдюжины бутиков на Пятой aвеню, Брианна Хокинс так и не нашла ничего приличного для её дочери. Ради такого события она даже перенесла несколько интервью с весьма важными особами. Выпускной был чуточку важнее. Ведь они с Роном до последнего момента не верили, что её дочь вообще пойдёт на бал. Они были уверенны, что она проведёт этот вечер у себя в комнате за компьютером. И вот, их девочка стояла перед зеркалом, затянутая в бледно-голубой шёлк. Из-под подола юбки покроенной раструбом выглядывали серебристые туфельки. На шее сверкало колье из хрусталя в тон серьгам и браслету.– Дорогая, ты бесподобна! – ахала мать. – Прям как из сказки Шарля Перо.В отличи от своих коллег-демократок, Брианна не считала, что карьеристка проиграет если будет одеваться как принцесса. Она сама любила наряжаться в розовое, салатовое, бирюзовое. Эдакая кукла Барби в сорока шесть лет. Новости о терроризме и грядущем экономическом кризисе всегда звучали убедительнее из уст, накрашенных под цвет фуксии.В процессе пошива выпускного платья, Натали не дала матери полную творческую свободу. Надо же где-то было провести черту, чтобы не превратиться в пасхальное пирожное. Будущая принцесса поставила условие, что не будет никаких кринолинов, турнюров и шлейфов. Выбранные ею материя и покрой были достойны Снежной Королевы. Натали покорно впитывала комплименты и краснела по слоем перламутровой пудры. Какое счастье, что выпускной бал только раз в жизни. На большее её бы не хватило.Брианна не могла дождаться того момента, когда в дверь позвонить кавалер Натали, и она медленно спустится к нему по лестнице, как в кино. Только вот кавалер почему-то не появлялся. Вроде, он обещал заехать в шесть тридцать. Без четверти семь его ещё не было. В семь часов открывались двери бального зала. Неужели он перепутал время или саму дату? Брианне было больно смотреть, как её дочь тщательно скрывает волнение, то и дело бросая взгляд на подъездную аллею.– Может, позвоним Кингам? – заикнулась Брианна, когда стрелка часов перешла за семь. Она тут же пожалела о своём предложении. Дочь вцепилась ей в руку своим французским маникюром.– Мама, не вздумай! Ещё чего не хватало. Не хватало, чтобы они всей семьёй смеялись. Слышишь? Не вздумай.– Не дёргайся, – сказала Брианна вполголоса, освободив поцарапанную руку, – я не буду никому звонить без твоего согласия. Просто я подумала, что ... Может, он ещё дома? Может он не выехал. Может он с родителями поссорился в последнюю минуту, и они его наказали? Мало ли чего?– Мам, оставь меня. Ты весь вечер вокруг меня прыгаешь. У меня в глазах рябит. – Девочка моя, как я могу тебя оставить в таком состоянии?– Это всего-лишь дурацкие танцы. Я вообще не хотела идти. Я согласилась, чтобы угодить тебе. Ты в детстве в куклы не наигралась. Оставь меня в покое.Брианна выполнила просьбу, за что Натали была ей крайне признательна. Она слышала, за стенкой рычал отец. ?Если этот сукин сын выкинет какую-нибудь проделку, я его отцу оторву голову. Моя дочь не станет посмешищем?. Брианна пыталась его утихомирить. ?Лучше пусть он её бросит сейчас, чем после ночи в отели. Вот это действительно было бы позором?.В половине восьмого стало ясно, что на бал в тот вечер Натали уже не попадёт. К раздражению примешивалось странное чувство облегчения. Права была мама. Бог её хранил. Идиотка! Один раз в жизни она дала себе поблажку, отвлеклась от карьеры, от статей, от макраме и позволила себе каплю девичьей дури. И что из этого вышло? Интересно, что в это время делал Дерек Мюллер? Скорее всего, он сидел на диване перед телевизором. А если бы они поехали на выпускной вдвоём? Дерек бы ошалел от счастья. А после танцев они бы поехали куда-нибудь в лес и провели бы несколько часов на заднем сидении. На этот раз Натали бы разрешила ему абсолютно всё. Ведь она уже настроилась потерять девственность, не важно с кем. Исполненная жаждой праведной мести, Натали взяла телефон и позвонила ему на дом.– Алло, миссис Мюллер? Это Натали. Можно Дерека на секундочку? Это по поводу газеты. Я тут вспомнила одну важную деталь. – Дерек на выпускном балу, – последовал ответ. – Серьёзно? Я не знала, что он собирался на бал.– Я тоже не знала. В последнюю минуту он пригласил Викторию из редколлегии. Они час назад выехали. Хотели пофотографироваться в парке перед танцами. А ты откуда звонишь? – Из лимузина, – соврала Натали, сглотнув слюну. – Мы тоже фотографировались над рекой.– Ну и прекрасно. Значит вы с Дереком скоро увидитесь. Приятно повеселиться. Положив трубку, Натали растянулась на диване, не снимая серебристых туфелек. Два удара, один за другим. Предательство Дерека шараxнуло по её самолюбию ещё тяжелее чем предательство Грегори. Интересно, с какого угла должен был поступить третий удар? Ведь такие вещи приходят по трое.Ей вдруг резко захотелось минералки с цитрусом или мятой. К тому времени родители освободили кухню, будто зная, что это будет её следующей остановкой. Постукивая каблучками по холодным плитам, Натали прошла к холодильнику. С верхней полки ей улыбался спелый красавец-лимон размером с ручную гранату. Она никогда не помогала на кухне с приготовлением пищи и понятия не имела, где приходящий повар держал ножевые изделия. На глаза ей попался огромный тесак для разделки крупных кусков мяса. Положив лимон на деревянную доску, Натали сделала первый надрез. Из лоснящихся пор брызнул терпкий сок, попав ей в глаз. Кончики накладных ресниц тут же слиплись от слёз. Утешая себя мыслью о том, что плакала она от раздражающей кислоты, а не от душевной боли, Натали продолжала кромсать злополучный цитрус. Лезвие скользнуло по упругой кожице лимона и вошло ей в руку. Вот он, третий удар, которого она ждала. Через несколько секунд доска была забрызгана смесью крови и лимонного сока. Так как рулона бумажных полотенец не оказалось рядом, Натали завернула порезанную руку в подол платья и побежала наверх. Чёрт с ней, с шёлковой материей. Всё равно этот наряд принёс ей одни неудачи.Укрывшись в ванной, Натали наконец дала волю слезам. Пустив воду, чтобы хоть как-то заглушить рыдания, она опустилась на пол, прислонившись спиной к стенке сверкающей ванны. Дверь осталась слегка приоткрытой.В это время Кит проходил мимо. Родители успели посвятить его в драму сестры и строго наказали ему не приставать к ней с язвительными комментариями. Услыхав рыдания раздававшиеся из ванной, он приостановился и заглянул внутрь. Праздное, изуверское любопытство взяло своё. Его глазам предстала картина маслом: Натали на полу ванной, в окровавленном выпускном платье, с откинутой головой и приоткрытым ртом. Как он мог пройти мимо такой изысканной композиции? Нарочно не придумаешь. Не теряя времени даром, Кит полез в карман за телефоном и быстро снял несколько фотографий одну за другой в разных ракурсах.***Особняк семьи Ван ВоссенЗа две недели Синти привыкла к постоянному полёту. Она вечно куда-то скользила, куда-то плыла. Иногда она плавно парила, иногда стремительно падала в бездну. Каждый раз, когда она открывала глаза, вокруг неё кружилась вселенная.Дэвид ван Воссен забрал племянницу домой из госпиталя под расписку, руководствуясь тем, что в привычном окружении она будет быстрее восстанавливаться. Он также надеялся, что вид пострадавшей кузины пробудит сострадание в его собственной дочери. Последний курс в реабилитационной клинике превратил Лауру в капризного ребёнка. Терапевт, работавший с ней, убедил её в том, что все невзгоды в её жизни были виной родителей. Эта теория пришлась ей по душе. Стоило Дэвиду сделать дочери замечание по поводу грязных тарелок в спальне или разбросанного белья, и Лаура тут же пускала слезу, восклицая: ?Почему вы меня во всём вините? За что вы меня ненавидите??Когда Синти привезли из отделения неврологии, Лаура заметно оживилась. Даже когда родители принесли в дом щенка-лабрадора, она не проявила такого интереса.– Ну что, кузина? – шепнула она на ухо Синти, поцеловав её в покрытый синяками висок. – Будем теперь страдать вместе. Как я ждала этого дня. Быть единственным инвалидом в семье так одиноко.В обязанности Лауры входило прогуливать пациентку по тропинкам сада, поддерживая её под руку. Врач-терапевт передал Синти специальный ходунок на колёсиках, но oнa им не пользовалась. Остатки гордости не позволяли ей опираться на приспособление, предназначенное для стариков. Она предпочитала опираться на холодное, угловатое плечо кузины.– Что ты будешь теперь делать? – спрашивала её Лаура. – Накрылась твоя танцевальная карьера. Надеюсь, твой турок стоил того. Какую партию тебе больше всего хотелось станцевать? Скорее всего Жизель. Это мечта каждой балерины. Где твои пуанты? Хочешь, принесу?Синти молчала. Издевки Лауры скатывались с её влажной, прохладной кожи, точно капли пота. Точно инопланетянка, впервые попавшая на землю, она заново открывала для себя текстуры, звуки и запахи окружающего её мира. События, которые повергли её в такое состояние, она помнила достаточно отчётливo и говорила о них без всякого ужаса и гнева. В разговоре с следователем она подробно описала глыбу, покрытую именами влюблённых и грунтовую дорогу, ведущую к ней. Она даже в точности пересказывала свой диалог со Стивеном, включая его прощальные слова, ?Я хочу, чтобы твоя последняя фотография была со мной?. Дэвид неоднократно уверял её, что её обидчик за решёткой и больше не сможет ей навредить, но на Синти эти увещания не производили особого впечатления. Её лицо оставалось застывшим и невыразительным. Впрочем, невролог предупредил её близких, что её реакции будут лишены их естественной яркости.Однажды вечером, вопреки указаниям родителей, Лаура оставила кузину одну в гамаке под яблоней, а сама ушла в дом смотреть сериал. В конце концов, она весь день провела на ногах, играя роль сиделки. Что могло случиться с пациенткой за сорок минут? У неё бы не хватило координации выбраться из гамака и куда-то отойти. Закутавшись в шаль, наброшенную на цветастый сарафан, Синти послушно лежала в сетке, пока вокруг неё кружилась июньская ночь. Отёки только начали сходить с её лица. Она ощущала лёгкое покалывание в скулах и на губах. Летний бриз, несущийся от реки, успокаивал воспалённые ткани. Убаюканная монотонным журчанием Гудзона, она задремала.Очнулась она от внезапного толчка. Чья-то рука раскачивала гамак. Перед ней стоял смуглый, черноглазый принц во фраке. Если бы диснеевский Аладдин женился вместо принцессы Жасмин на Золушке, у них родился бы такой сын. – Я решил смыться из этой ханжеской дыры, – сказал он. – Мне здесь нечего делать. Поедешь со мной?– С тобой? С тобой ... куда угодно. – Синти говорила сонно, растягивая гласные. – Я плохо помню, кто ты такой, но ... ты мне нравишься. Особенно в этом костюме.– Я всё понял. Ты хочешь меня наказать за то, что я раньше за тобой не приехал. Так ведь? Но ты была в больнице, и меня к тебе не пускали. Мне нужно было раздобыть деньги, подстелить соломку, и чтобы при этом никто не заподозрил. Мне пришлось поплясать под папанину дудку. Я притворился, будто собрался другую девку брать на бал. Даже букетик ей выбрал для корсажа. Погляди. Теперь он твой. На самом деле, нет у меня никого. Только ты.– Как ты красиво поёшь. Пой, пой. А может, это у меня в голове песня? Надоело мне болтаться в гамаке ... между небом и землёй.– Поторапливайся, пока твой дядя не спустил на меня собак.– Сейчас, сейчас. Дай руку.Выбравшись из гамака, Синти прошла несколько шагов, и у неё подкосились ноги. Грегори едва успел её поймать. До него начало доходить, что она не притворялась с целью усложить ему жизнь. Ей на самом деле было далеко до поправки. В конце концов он подхватил её на руки и донёс до машины. Синти оказалась тяжелее, чем он предполагал. Он явно переоценил свои силы. А ведь у неё в танцевальной труппе были парни, которые таскали девчонок над головами, вертели их в воздухе. В фильмах это выглядело так легко и естественно, когда герой перебрасывал героиню через плечо. Увы, Грегори не дотягивал до героя фильма. Это были самые длинные двадцать ярдов в его жизни. Однозначно, ему нужно было начать тренироваться. У Стивена Шусслера, поди, мускулатура была посолиднее. Грегори понимал, что ему нужно было во многом догнать своего предшественника.Уложив Синти на заднее сидение, он опутал её ремнями для безопасности, а под голову положил ей свёрнутый пиджак от костюма. Oнa не сопротивлялась. Но когда машина тронулась, она всполошилась. – Куда ты везёшь меня?– В сказочный дворец. Увидишь – обалдеешь.***В тот вечер все социальные сети пестрили сообщением Кита Хокинса. Прошу вас, молитесь за мою сестрёнку. Её избранник разбил ей сердце и бросил её перед выпускным балом. С горя она пыталась наложить на себя руки. Имя этого гада – Грегори Кинг. У него талант укладывать женщин в больницу. Его первой жертвой стала Синтия ван Воссен , гордость нашего города. Теперь он добрался до Натали. Борись, малышка! Не сдавайся. Этот крик о помощи сопровождался фотографией Натали, сидящей на полу ванной в окровавленном вечернем платье. К полуночи эта история была на всех устах, на всех электронных планшетах. Тарритаун только и говорил о смертоносном злодее по имени Грегори Кинг, который губил местных девушек. Выпускницы на балу визжали в женских туалетах, проверяя свои телефоны.