Глава 3. (1/1)

Тарритаун, дом ШусслеровПри жизни Эдуард Шусслер увлекался садоводством и посещал ботанические выставки, откуда привозил редкие породы деревьев, кустарников и цветов, и разводил их на своём участке. Каждое лето он приглашал струнный квартет и устраивал концерт в беседке для соседей и клиентов. После его смерти Бетани столкнулась с дилеммой. Она сама не разбиралась в растениях, и у неё не было времени с ними возиться. Нанимать садовника она принципиально отказалась. Ей не хотелось, чтобы за садом мужа ухаживали посторонние люди. В то же время, у неё переодически возникало кощунственное желание вырубить все растения и залить участок цементом к чёртовой матери. В конечном счёте она пустила всё на самотёк. Время от времени она просила сына подстричь траву перед крыльцом, но этим уход за ландшафтом ограничивался. За семь лет участок вокруг её дома превратился в ботанический концентрационный лагерь. Грегори мужественно пробивался через джунгли, чувствуя что у него вот-вот случится астматический приступ. Сирень и олеандры выплёвывали на него свою пыльцу со всех сторон. Глаза у него слезились, и в горле щекотало. Над головой у него зловеще переплетались гибкие прутья дикой розы. Под колёсами велосипеда хрустела галька вперемешку с огрызками засохшей коры.?Мам, ты у меня в долгу, – думал Грегори. – Следующий раз пошлёшь Пита?.Перед тем как позвонить в дверь, он решил закапать себе в глаза. Он уже достал крохотную пластмассовую бутылочку из кармана и запрокинул голову. В эту минуту нечто странное завладело его вниманием. На ветке вишнёвого дерева болталась розовая тряпка, дразня и призывaя его, точно флаг. Осторожно облокотив велосипед о покрытую плющом стенку дома, Грегори полез на дерево. Ловкостью он не отличался, но ветки были широкие и крепкие, и хвататься за них было удобно. Розовая тряпка оказалась лифчиком фирмы ?Секрет Виктории?, первого размера. На воздушной кружевной материи ещё сохранился слабый запах цветочного лосьона. Каким образом предмет интимного дамского гардероба оказался на дереве? Включив Шерлока Холмса в себе, Грегори сделал вывод, что лифчик выпорхнул из открытого окна на втором этаже.Облизывая губы от любопытства, Грегори вскарабкался ещё на несколько футов и заглянул в спальню товарища, который никогда не приглашал друзей домой. Стивeн спал на спине, закинув мускулистые руки над головой, выставив напоказ бритые подмышки. Hа его груди дрыхла Синти ван Воссен, которую уже приняли в Джульярд на танцевальный факультет. Из под смятой простыни торчали её стёртые, мозолистые ступни.Без театрального грима, без густой чёрной подводки, накладных ресниц и алой помады, Синти походила на безымянную девочку с жемчужной серёжкой с полотна Яна Вермеера. Такие исконно голландские лица стали редкостью в многонациональном Вестчестере. Династия ван Воссенов являлась одной из старейших и самых уважаемых в Тарритауне. Первые ван Воссены прибыли из Голландии в начале восемнадцатого века и поселились на восточном берегу Гудзона. В их честь был назван исторический центр с близлeжащим сквером. K своим аристократическим корням , как впрочем, и к своему полному имени – Синтия Иоганна, точно из романа Вашингтона Ирвинга – девушка относилась с неким пренебрежением. Она ходила в обычную школу, питалась столовочными салатами с обезжиренной заправкой, носила трикотажные спортивные костюмы, ездила на подержанном ?Шевроле?. В Тарритауне были семьи и побогаче. Новые деньги работников Уолл Стрит давно вытеснили старосветские голландские обычаи. Хамоватые, напористые биржевики покупали старинные дома, построенные в колониальном стиле, и перелицовывали их до неузнаваемости, сносили стены и вставляли огромные горячие ванны. Если бы Синти позволила себе слишком остро реагировать на это варварство, у неё бы давно случился нервный срыв. А её ждала большая сцена. Ей нужно было беречь силы для балетных козней.Когда Синти было одиннадцать лет, её родители разбились в автокатастрофе, оставив ей наследство суммой в три миллиона, которым распоряжался её опекун, родной дядя по отцовской линии. Деньги были переведены в доверительный фонд, и Синти должна была войти в права наследницы по достижении двадцати пяти лет. В мирное время такую трагедию как гибель видной светской пары непременно бы осветили местные газеты и радиостанции, но осенью 2001 года все глаза были обращены на развалины торгового центра. ?Гудзонский вестник? напечатал пару строчек, которые затерялись на фоне фотографий дымящихся башен. Оглядываясь назад, Синти даже была благодарна за то, что журналисты не развели шумиху по этому поводу.Cо Стивеном Шусслером она познакомилась в группе поддержки для скорбящих детей. Группа встречалась по пятницам в старой голландской церкви. Среди волонтёров была жена Эллиота Кинга, которая недавно получила лицензию терапевта. Кататоническое состояние Стивена беспокоило Мелиссу. За целый месяц мальчик не проронил ни слезы, ни слова. С появлением Синти он начал выходить из ступора. Как-то раз они вдвоём переломали целую коробку цветных карандашей. ?Их любой ценой нужно держать вместе?, – посоветовала она Бетани. Вдова послушалась совета, и маленькая танцовщица стала частой гостьей в их доме.У дяди Синти была своя семья, при чём не очень благополучная, а потому он не возражал, когда девочка начала проводить всё свободное время под крышей вдовы Шусслер. Частный шофёр, который развозил Стивена по секциям после школы, забирал Синти с балета, и вёз обоих детей на ужин в ресторан при гольф-клубе. Никто не удивился, когда со временем их родственные отношения перешли в любовные. У Стивена, при всей его занятости, почти не было близких друзей. Его уважали, но его не приглашали на вечеринки, и с ним не откровенничали, потому как не рассчитывали на взаимность. Ноздри его прямого носа всегда были слегка раздуты, золотистые брови сведены, а резко очерченные губы сжаты. У этого парня была какая-то таинственная миссия, и сверстники решили не мешать ему её выполнять. Все соглашались, что Синти походила ему по темпераменту. Её стоический настрой шёл против всех канонов модного общества, которое приветствовало драму, сенсацию, скандал и интриги. В то время как другие девушки таращили глаза и ахали, Синти лишь пожимала плечами. Дружить с ней было не очень интересно, так как сплетничать она не умела. У неё были однообразные увлечения, которые сводились к балету, и сухое чувство юмора, сформировавшееся под влиянием британских комедий.Разглядывая спальню, Грегори с некой завистью отметил, что одежда была разбросана. Спортивный носок каким-то образом оказался на люстре. На полу валялся пластмассовый стакан в лужице розового сока. Синти и Стивeн уже не первый год спали вместе, а их страсти, очевидно, не утихли. Обычно люди, пробыв в длительных отношениях какое-то время, более бережно относятся к своим причиндалам. Итак, судьба подбросила Грегори шанс заглянуть в королевскую опочивальню. Будущая примадонна американского балета и будущий генерал армии спали в нескольких футах от него. Золотая пара Тарритауна, святая и неприкосновенная. А ведь ничто так не мозолит глаза и не щекочит пальцы, как чужое золото.Под ступнёй Грегори хрустнула ветка. Он вздрогнул и поспешно спустился на землю, по дороге прихватив лоскуток розового кружева. Как он мог пройти мимо такого трофея?Вспомнив главную причину своей поездки к Шусслерам, Грегори отвязал от багажника коробку с выпечкой и позвонил. В овальном окошке показалось бледное, без капли макияжа лицо Бетани. Какое-то время она смотрела на гостя, будто не узнавая. Когда Грегори помахал рукой, она встрепенулась и открыла дверь. – Чем могу служить?Её одежда удивила Грегори. Дело происходило в субботу утром, а на ней почему-то был деловой костюм. Может, она с вечера не переоделась?– Доброе утро, миссис Шусслер? Это я, ваш сосед. Положив худую руку на грудь, Бетани шумно выдохнула.– Господи, я тебя не узнала с бородой. – Она за ночь выросла окаянная. – Грегори самодовольно почесал щетину. – Мне можно бриться хоть три раза на день. Меня к вам мама послала. Она вам тут малиновый штрудель передала. Какой-то диковинный немецкий рецепт. Думаю, вам понравится.До конца очнувшись, Бетани вяло улыбнулась и жестом пригласила гостя зайти. На кухне царил таинственный бардак. Все ящики были выдвинуты, будто хозяйка дома всю ночь что-то искала.– Который час? – спросила она. – Я совсем потеряла счёт времени. – Около полудня.– А Стивeн всё ещё спит. Хочешь, пойду разбужу его?– Нет, не надо. Пусть спит. Суббота же.– Да нет, ему вставать пора. Его беговая команда едет в Саратогу на соревнования. Не знаю, успел ли он собраться с вечера.– Тем более, не буду ему мешать. Я с передачей пришёл. – Освободив место на заваленном столе, Грегори поставил коробку со штруделем. – Приятного аппетита.Мутные глаза Бетани наполнились слезами. Она поднесла руку к губам, закусила костяшку среднего пальца, и несколько секунд молчала, точно пытаясь сформулировать мысли. – Передай маме огромное спасибо, – сказала она наконец. – Она очень милая женщина. Вся ваша семья очень милая. – Не уверен, что согласен с этим утверждением, – ответил Грегори полушутя. – В нашей семье есть пару членов, которых папа не показывает приличным людям. Он их держит в подвале под замком.Слёзы Бетани высохли так же неожиданно как появились. На впалых щеках выступил бледный румянец. Она положила руки на плечи Грегори.– Я рада, что у моего сына есть такой друг как ты.– Да что вы ... Да ладно ...Неуклюже расшаркавшись, Грегори удалился, по дороге прихватив автоматическую ручку из красного дерева. Повезло ему, однако. Аж два трофея за одно утро! При таком раскладе к концу лета понадобится вторая коробка.***Если бы Стивена Шусслера спросили, что его больше всего бесило в его избраннице, он бы никогда не сказал правду из страха, что его сочтут липким и сентиментальным. Как спортсмен, как будущий генерал, он должен был поддерживать определённую марку. У Синти была привычка убегать из постели не попрощавшись. Как чутко он ни спал, oнa всегда умудрялась выскользнуть из под одеяла, одеться и покинуть дом не издав при этом ни звука. Он почти всегда просыпался один, даже по выходным, когда ей не нужно было на репетицию. Впрочем, Синти имела право на свои странности. Стивену было грех жаловаться. В ночь перед его отъездом в Саратогу она отлюбила его в кредит на неделю вперёд. Он мог полностью сосредоточиться на последнем соревновании учебного года.Спустившись на первый этаж, Стивен был слегка ошарашен беспорядком. Он ещё не видел кухню в таком состоянии.– Мам! – позвал он. – Ты что-то потеряла? Такое впечатление, будто полиция приходила с обыском. Среди кучи скомканных бумаг он увидел бледно-голубую карточку с надписью ?Вестчестерская oнкология?. Он толком не знал, что oзначало последнее слово, но сам звук ему не нравился. Может, у мамы было малокровие? Последнее время она приходила домой и сразу ложилась спать. Иногда она засыпала на диване, не снимая рабочую одежду. Услышав шаги матери за спиной, Стивeн поспешно отпрянул от стола и засунул карточку под стопку конвертов.– Hаконец подрал глаза, – сказала Бетани. – Выспался хоть?– Не то слово. Что же ты меня не разбудила? Aвтобус отбывает через час, а я ещё душ не принял. – Стивeн тут же почувствовал угрызения совести за предъявленную к матери претензию. Ведь он сам должен был завести будильник. – Ой, извини, мам. Cморозил чушь. Просто я волнуюсь перед соревнованиями. Как себя мальчишки покажут? Под конец года все расслабляются. – Один ты не расслабляешься. Такая уж у нас порода. Так тоже нельзя.– Синти тебе ничего не сказала на выходе?– Обещала вроде, что придёт проводить тебя. Она всего полчаса назад как ушла. Сказала, что подойдёт к остановке попрощаться и пожелать тебе удачи.– Ясно. К нам кто-то приходил? Мне показалось, я сквозь сон слышал чьи-то голоса. Или мне послышалось?– Не послышалось. Грегори заскочил на минуту, выпечку занёс. Его мама настряпала. Ты перекусил бы на дорогу. Прости, я не успела сварить кофе. В холодильнике апельсиновый сок. Вроде, ещё свежий.Поцеловав сына в щёку, Бетани вновь принялась рыться в ящиках.