chapter seven. (1/1)

Оставшуюся часть дня я провел в безмолвной истерике. В абсолютной тишине я собирал вещи, стараясь не глядеть на трясущиеся руки. Светлые брюки. Отцовский цилиндр. Увядшие тюльпаны. Скомканная промокшая записка. Все в комнате напоминало о Гарри. Его было много. Много. Много. М н о г о. Он наполнял все мое существование неким смыслом, и я одновременно любил и ненавидел это. Мой чемодан был почти собран, а гудки в телефонной трубке как раз предвещали скорый разговор с матерью. Я знал, что будет сквозить в ее голове: разочарование. Она мечтала, чтоб ее сын вырос гением, юным дарованием, который в будущем построит ей дом из золота. Но я - всего лишь я. Без мечты, без работы, без будущего. И без Гарри. Поняв, что не смогу вынести этого разговора, я отменил звонок. Мой взгляд невольно метнулся к зеркалу. Растрепанные волосы и весьма заметная щетина. Так я выглядел лишь в свои худшие университетские годы. Устало качая головой, я шептал себе, что пора сбегать из этого города. На столе лежал билет на воскресный поезд, а я думал, как прожить тут еще два дня. От вселенской усталости, навалившейся на меня, я сам не заметил, как задремал. Но, немного погодя, из счастливой иллюзии царства Морфея меня вырвал звонок. Второй звонок. - Луи-с-с?Знакомый ирландский акцент мигом прогнал остатки сна. - Луи, вообще-то, - слабо прошелестел я. - Прости, что разбудил, старина. Или оторвал от важного дела? - мне так и представился его хитрый прищур, - Это Найл. Найл из бара. Здесь Хаз, и он- Короче, малясь перепил. Мое заторможенное сознание обрабатывало информацию пошагово, но на прозвище Гарри сердце сделало немыслимый виток. - Мне- мне приехать? - голос внезапно совсем сел. Я уже не думал ни о нашей ссоре, ни о Малике, ни о своем скорейшем возвращении в Донкастер. Для меня существовал лишь Гарри - там, в ирландском пабе, нуждающийся в моей помощи. - Да, было бы отлично, - голос Найла звучал неуверенно. - прежде чем он наделает еще необдуманных ошибок. ?Еще?? - вопрос вертелся на языке, но задать мне его помешал звон разбитого стекла на заднем плане. Мысль, что там Гарри, подгоняла меня. Я схватил еще не запакованное старое пальто (то, которое у меня еще осталось) и, бросив трубку, выбежал за дверь. Вызывать такси не было смысла, а потому я, стараясь правильно вспоминать дорогу к тому кварталу, бежал под неумолимым ливнем. Громкий смех и топот ног - раньше они внушали восхищение, а сейчас лишь раздражали. Меня заметил тот самый рыжий друг Найла - в его глазах читались беспокойство и усталость. Погрузившись в знакомую атмосферу, я тут же начал искать его глазами - и комок в горле, казалось, увеличился в размерах.На острой скуле виднелась кровь, стекающая к алым потрескавшимся губам, но с другой стороны он, красивый, гордо обративший свой профиль к чужому лицу, был таким же, как стучался ко мне в дверь несколько часов назад. Пьяные ирландцы бессвязно поддерживали кого-то, с кем беседовал мой Гарри. И весь воздух буквально вышел из меня, когда я приметил знакомые густые ресницы и четкую линию подбородка. - Я увезу ее туда, где не будет твоего пагубного влияния, щенок. Только посмей наплести ей свои безумные идеи, нашептать на ушко свои сучьи планы - твое милое личико пострадает еще больше. Голос Зейна в этот раз не вселял в меня страха - только тупую бесконечную ярость. Будто почувствовав мое присутствие, он обратил на меня свой тигриный взгляд и оскалился:- Или мы приукрасим твою голубоглазую принцессу. Гарри ловит направление его взгляда и поворачивается в мою сторону. ?Луи?, - беззвучно шепчут его сухие губы.- Пришел спасти своего любовничка?Зейн тоже был пьян - он никогда бы не опустился до глупых издевок. Он действует хладнокровно и расчетливо, чертов змей-искуситель. Он наклоняется и что-то шепчет Гарри, чей изумрудный блеск все еще следит за мной. До моих ушей долетает лишь рычащее: ?В два?. И я не понимал, почему Гарри, мой храбрый, сильный Гарри, не убьет Зейна Малика на месте. Но черноглазый змей подходит ко мне, распыляя яд по всему своему окружению. По моим венам течет чистая ненависть, а руки безвольно сжимаются в кулаки. Ногти больно царапают кожу, но это на какое-то время сбережет острое личико Зейна. - Боюсь твой любовничек слишком пьян, чтобы дойти до вашей содомской постельки. Зря ты сказал это. Я делаю то, что желал еще в тот самый момент, когда впервые увидел малахитовое опустошение в глазах Гарри. Зейн сплевывает кровь и смотрит на меня с едким прищуром, а я, подымаясь на цыпочки, тяну его на себя за тот самый дорогущий пиджак и яро шепчу:- Не смей трогать его. Если ты когда-нибудь тронешь его снова, я вспорю твое чертово тело от горла до живота, вытащу твое сердце и сожру его. Я убью тебя, даю слово. Его смазанное ?кишка тонка!? потонуло в очередном ударе. Найл смотрел на меня с благодарностью, а Гарри - с боготворением и истинным восхищением (что мне, право, невероятно льстило), пока я тащил его на себе до самой гостиницы. Он шептал бесконечные ?спасибо?, и это было единственное, что помогало мне стоять на ногах и нести его безвольное тело дальше. Все проходило как в тумане, я аккуратно положил его на кровать и начал снимать с него свое пальто, изрядно промокшее под дождем, и грязные дорогие ботинки. Запустив пятерню во влажные волосы, оглядел его - бессильно лежащего в моей постели. Пальцы невольно потянулись к пуговицам на чужой рубашке, а разум усиленно работал, стараясь подавить грешное желание. Он лежал, полураздетый, под ворохом одеял, и это почти дежавю - бессильный Гарри и я, аккуратно расчесывающий его волосы. - Луи, - его глубокий голос вывел меня из глуши собственного пустого смирения. - Луи-Луи. Луи. Он шептал мое имя, а ком в горле настойчиво мешал говорить мне. - Да, Хаз? - сипло прошелестел я. Я думал, он сейчас заплачет, и ладони интуитивно потянулись к его щекам, но в ответ мне пришел хриплый смех. - Я люблю тебя, Луи. Я люблю тебя. - он истерически смеялся, но в его голосе читалась обреченность. - Я влюблен, Луи. В тебя. Влюблен-влюблен-влюблен. Он приподнялся на локтях, а его голос был тягучим, как мед. Я жаждал его губ слишком долго и слишком сильно. И мог бы подождать еще. Вместо поцелуя я вцепился в его голые плечи и зарылся носом в горячую шею, вдыхая запах лондонских дождей. Гарри был пьян, и это единственное, что держало дистанцию между мной и его губами. Я поклялся себе, что поцелую его только тогда, когда он - трезвый, храбрый, сильный, мой - скажет те слова снова.- Прости, - на своей щеке чувствовал слезы чужие. - Прости, прости, прости. - Тш-ш-ш...Я не умел успокаивать людей, потому что был трусом. Но, может, тот случай с Зейном все изменил. - Гарри, - я взял его заплаканное лицо в ладони и насильно заставил себя воздержаться от того, чтобы зацеловать его полностью. - Гарри, мой Гарри. Тебе не за что извиняться, милый. Гарри, ты сильный. Ты самый сильный человек из всех, что я когда-либо знал. Хаз, ты выдержишь это. Мы выдержим это. Я не покину тебя, больше нет, никогда. Зейн, этот- Этот подонок не достоин твоих слез, мой прекрасный ангел. Я шептал, а изумруды в его глазах кричали: ?Не останавливайся! Только не останавливайся!?- Я люблю тебя, слышишь? - голос мой сорвался. - Гарри, я люблю тебя каждой частичкой своей души и тела. Я возьму тебя за руку и проведу чрез эту тьму. Мы пройдем ее вместе, я не оставлю тебя, никогда. И ты останешься со мной. Клянись, Хаз. Клянешься?- Да, - с его пропитанных терпким алкоголем губ сорвался удивленный вздох. Я никогда ни с кем так не говорил. В тот момент я не задумывался, насколько дешево и сопливо звучала моя речь, но то, что успокаивает меня сейчас - я все же успел сказать ему это. Он долго плакал, дольше, чем в прошлый раз, но я, как и обещал, его не покинул. Мои руки долго бродили по его содрогающимся широким плечам, перебегая к шоколадным волосам и обратно. Прошло достаточно много времени, прежде чем его дыхание восстановилось, а слезы перестали жгучими ручейками струиться из глаз. Тогда я, с нежностью впитывая в разум его черты, едва весомо коснулся губами его приоткрытых уст. - Я люблю тебя, Гарри Эдвард Стайлс, - прошептал я, прячась во впадинке его ключицы.