1915г. (1/1)

К удивлению Евграфа поездка в Лондон проходит гладко, Михаил ведет себя тише воды, ниже травы, и даже у Кершнера, недолюбливающего молодого вампира, нет никаких нареканий на его счет. Поэтому, когда в следующий раз Михаил вновь просится пойти с Кершнером, Евграф без колебаний разрешает. Тысячелетний вампир ликует. Ему кажется, что он, наконец, находит способ держать бывшего сириуса в узде, не прибегая к насилию или причиняя тому увечья. Ещё никогда с момента становления вампиром, Михаил не был таким покладистым и послушным, как сейчас. Евграф решает, что тот, в конечном итоге, мирится со своей участью и, пусть без особого энтузиазма, а тем более благодарности за вечную жизнь, принимает свою дальнейшую судьбу вампира.Вылазки с Кершнером приносят Михаилу явную пользу, и вскоре Евграф более не задумывается, стоит ли отпускать молодого вампира. Разрешение Михаилу теперь не требуется и он все чаще покидает особняк, проводя время в различных уголках Европы под присмотром кого-либо из высших вампиров. Из очередной такой прогулки Михаил возвращается в совершенно другом образе, чем крайне изумляет Евграфа.- На дворе ХХ век, человечество совершенствовалось в своем развитии не для этого, - Евграф недовольно морщится, пребывая в эстетическом ступоре от внешнего вида молодого вампира. – Во что ты вырядился? - Ты просто слишком стар, чтобы по достоинству оценить современный стиль, - правый уголок губ поднимается вверх, образуя кривую ухмылку на лице Михаила.- Это не стиль, а сущее варварство, - бурчит Евграф, пропуская мимо ушей открытую насмешку в адрес своего возраста.Он, все ещё немного шокированный, исследует взглядом Михаила с ног до головы. Заправленные в невысокие сапоги, узкие кожаные штаны с множеством змеек выше колен плотно обтягивают худые ноги и держатся низко на бедрах. Низ красной рубашки оторван, оголяя плоский живот выше пупка, а заодно выставляя напоказ продолговатый шрам на левом боку. Застегнута рубашка на одну-единственную пуговицу, что не в состоянии скрыть выступающие острые ключицы, а поднятый воротник словно предназначен для того, чтобы привлекать внимание к бледной шее. Из всего этого маскарада Евграф нормально воспринимает только длинный черный плащ. Но никак не кожаные перчатки с отрезанными пальцами. Евграф никак не может понять, для чего Михаилу могла понадобиться подобная – вампир делает над собой усилие – одежда, если её, конечно, можно так назвать? Неужели изысканный классический стиль так противен молодому вампиру? Взгляд Евграфа цепляется за Михаила, а если быть точнее, за пульсирующую жилку у того на шее. И чем больше вампир смотрит, тем меньше его волнует внешний вид молодого вампира. Вместо этого все отчетливее, выразительнее становится желание вогнать клыки Михаилу под кожу на шее. Аппетит прорезается непроизвольно, сперва напоминая о себе лишь слабым щекотанием где-то внутри желудка. Но чем больше Евграф таращится на шею, тем сильнее становится его аппетит. Но отдается он уже не легким свербежом, а настоящим, почти непереносимым зудом. Ну, конечно! Зачем же ещё надо было так выряжаться, если не для того, чтобы пробудить чертову жажду? Или Михаил не понимает, что даже став вампиром, его кровь сохранила тот ни с чем несравнимый вкус, свойственный лишь крови сириусов? Неужели не понимает, что его кровь так и осталась редкостным экзотическим напитком для Евграфа?Рот наполняется слюной, Евграф чувствует, как удлиняются резцы, готовясь вонзиться в желанную плоть. От быстрого рывка к сириусу его отделяет считанная доля секунды, во время которой он успевает заметить, как напрягается Михаил. Как он втягивает шею и отводит плечи назад, как широко расставляет ноги, готовый в любой момент отскочить в сторону, как его рука тянется куда-то за спину, видимо в поиске припрятанного ножа где-то во внутреннем кармане плаща. И этого короткого мига Евграфу хватает, чтобы разгадать истинный замысел разыгрываемого Михаилом фарса с этими тряпками, именуемыми одеждой. Жажду снимает, словно рукой, и Евграф не знает, смеяться ему или злиться. Проверка! Михаил провернул ему точно такую же проверку, как и когда-то Евграф устраивал для него. И Евграф свою едва не провалил, поддавшись на провокацию.Среди одолевшего его спектра эмоций, Евграф останавливается на молчаливом восторге. А парень-то учится! - Я тебя не трону, так что можешь расслабиться, - умиротворенно произносит Евграф. - О чем это ты? Михаил делает вид, будто не понимает, что только что едва не произошло, будто это не на него едва не набросился тысячелетний вампир, от которого ему пришлось бы защищаться. Однако он видит, что угроза миновала, ему больше нечего опасаться, и его поза вновь становится расслабленно-беспечной.- Теперь ты можешь снять этот маскарад, - Евграф обращается к Михаилу, когда тот уже уходит прочь.- Что? – не поворачивая головы в сторону вампира, Михаил поправляет ворот плаща. – Ещё чего! Мне нравится. Со спины Евграф не видит, но он почти совершенно уверен, что сейчас на лице бывшего сириуса играет насмешливая улыбка.