ЕВГРАФ. 1911г. (1/1)

Догвиль, СахалинМорозный воздух слегка щекочет ноздри короля вампиров, но он не склонен обращать на подобное внимания. Холод ему нипочем. В этом мире он едва ли не само воплощение бога. Вдалеке, несмотря на сгущающиеся сумерки, ещё виден дым. Пожар уже успел сожрать все хиленькие строения в Догвиле, но бывшая деревня сириусов будто не желает сдаваться, уходить в небытие и из последних сил напоминает о своем недавнем существовании черным дымом и кружащим вокруг пеплом.Евграф морщится. Он потратил столько лет на поиск этой глухой деревушки, и все оказалось напрасным. ?Ковчега? здесь не было. Впрочем, бесполезным нападение на Догвиль назвать нельзя. Вампирам удалось истребить чертовых сириусов, их заклятых врагов, всех до единого. Хотя.. один остался. Евграф хищно скалится, наблюдая за распростертым у его ног молодым юношей. Ещё совсем пацан, даже по человеческим меркам, он, однако, сумел уложить нескольких низших вампиров. Сейчас же подросток не может даже пошевелиться, кровь из растерзанного тела топит снег вокруг, окружая его, будто святого, алым ореолом. И, что хуже всего, щекочет нюх похлеще морозного воздуха, вызывая у собравшейся неподалеку стаи вампиров настолько дикое желание наброситься, испить крови сириуса до последней капли, что Евграфу приходиться едва ли не силой заставлять их не двигаться с места.Собственно, Евграф и сам это чувствует: почти неопределимую жажду крови. Человеческая кровь для вампира не просто еда, это само воплощение жизни. Но кровь сириуса… Это нечто большее. Евграф опускается на колено перед юношей, так чтобы его угасающий взор был направлен лишь на него, и хватает сириуса за подбородок, притягивая к себе. Глаза, словно две льдинки, как-то безразлично наблюдают за действиями вампира. Смирился что ли со своей участью, с гибелью своей? Евграф чувствует злость. Сириусу не идет роль смиренной овечки. Вампир зло ухмыляется.Хорошо. А так?Евграф приоткрывает рот, обнажая длинные острые клыки, и впивается ими в бледную шею мальчишки. Вампир замечает, как в страхе широко раскрываются глаза сириуса. Видит в них сперва удивление, затем осознание и, наконец, первобытный ужас. Да-а… Так-то лучше.Подросток пытается дернуться в сторону, но его усилия напрасны. Клыки уже вспороли кожу, вошли в нежное мясо, пустили свой яд. Сердце, что ещё не прекратило борьбу за жизнь, с небывалой скоростью распространяет кровью яд по всему телу. Юноша выгибается в руках вампира, и Евграф с удовлетворением подмечает, как его некогда голубые глаза-льдинки наливаются алым цветом.