Предчувствие (1/1)

Волны перекатывались по полю, словно были действительно морскими валами, серебрящимися под луной на самом гребне. Изумрудные волны в окаймлении искристо-чёрных, острых верхушках сосен, словно в заливе, звали к горизонту, сливаясь с ним, переливаясь в колкие, холодные точки звёзд. Они бились об основание песчаного обрыва, на котором сидел одинокий эльф, свесив ноги. Иногда сильный порыв взмётывал пыль с поля, словно белесые брызги пены в свете луны, но пахла она не свежестью и льдом далёкого Замёрзшего Архипелага, а дорогой, дневной жарой и затхлостью.Аолен щурил глаза в даль, словно пытался высмотреть там приближающуюся фигурку волка ли, человека, старался отвлечься от дикого желания вскочить и зажмурить глаза, чтобы не видеть картинки обжигающе-морозного моря, не чувствовать противоестественного при таком виде дыхания пустыни на открытой коже.Они всей компанией расположились на краю леса, словно на утёсе, спрятав костерок от ветра за большим камнем. И сейчас Ильза спорила с Энкой, сварилась каша или ещё нет, Рагнар с Орвудом резались на интерес в карты, не вслушиваясь в женскую беседу, а Меридит решила сама проинспектировать, чему научили их принца в школе Белых Шитов, заодно и самой вспомнить старые тренировки. Эльф сидел с другой стороны камня, слушал завывание ветра над долиной и почти спал с открытыми глазами, потому что мысли и душа явно были далеко от замершего в отрешённой неподвижности тела.Над стоянкой висело напряжение, это чувствовали все члены команды, но мало кто понимал причину его. Поэтому Энка до хрипа доказывала, что каша в котелке уже упарилась, хотя та только начала кипеть, поэтому гном, в который раз, партию за партией, проигрывал малоискушённому в картах принцу, именно поэтому диса с такой яростью гоняла Эдуарда среди ёлок. Они всё понимали. А эльф…Аолен не мог знать, уверяла Энка Мередит потом. С Хэльги связана только она и Орвуд, сильфида же слишком хорошо знала подругу. Остальная компания могла только догадываться, почему они так разволновались долгому отсутствию сприггана, ведь он не раз задерживался в своих походах через астрал, даже после стольких тренировок не всегда попадая в цель. А учитывая то, что ушёл он в Академию…—?Тогда почему ты считаешь, что он не чувствует? Эльфы интуитивно ближе к подобному. И Аолен не меньше наш друг, чем остальные.– С убийственной точностью определила самое слабое место в рассуждениях рыжей диса. Энка тогда потупилась и забурчала что-то неопределённое. На самом деле они просто обе волновались за брата и друга. И что первый не вернётся, и что второй это вряд ли переживёт, эльфы действительно подвержены чувствам больше остальных рас.Хотя как он может не вернуться?! С возмущением ругала про себя каждая из них, запрещая думать о печальном исходе, отвлекались на повседневные заботы и дела, пытались уйти в своё занятие.?Чистые воды?. Сквозь горный ручей легко можно разглядеть красивые камни на дне и легко перешагнуть его, но если путник по глупости своей, по воле ли Судьбы решит пройти по нему или собрать несколько камней, его ждёт купание в холодной свежей водичке, ведь чистота лучше мути скрывает любую глубину. Но на равнине, где вода греется, мутнеет, застаивается, грязнится одним своим течением по песку вместо искристой гальки, ручей превращается в болото. И не вина гор в том, что ручеёк не свернул в нужном месте.Они сами выбрали свою судьбу, или свыше кто подтолкнул в нужную сторону, но Аолен и сейчас, после разговора с главами клана считал, что свернул в нужную сторону. Жизнь в клане изменила бы его быстрее и надёжнее глинистых порогов с зарослями лозняка, если можно применить такую метафору. А то, что случилось на льду Иткелен… иногда, чтобы правильно срастить кривую кость, надо сначала её ещё раз сломать.Ветер дунул с новой силой, набрасывая на голову луны одеяло тёмных, словно облитых чернилами облаков. Море травы на секунду затихло, а потом скрылось за махровой завесой пледа. Аолен удивлённо поднял руку, выглядывая из-под края одеяла на Ильзу. Девушка села рядом без спросу, с расстроенным выражением лица. Видимо, окончательно разругавшись с сильфидой, решила пересидеть бурю эмоций рядом с ним. Эльф не раз успокаивал её и выслушивал все россказни и проблемы, с которыми Ильза постеснялась бы пойти к кому-либо ещё.—?Ветер холодный, ты тут ещё не замёрз? —?Ласково поинтересовалась девушка, заворачиваясь во второе одеяло. Аолен только вздохнул тяжело, обнимая колени. Ветер взметывал полы пледа, стараясь стянуть его с худых плеч. Коса растрепалась окончательно и пряди лезли в глаза и рот, но эльф только провёл от лба до затылка рукой, убирая волосы с лица.—?Душно.Разговор заглох. Ильза сначала нахмурилась, вникая, что он сказал, и что ей в этом ответе не нравится, а потом промолчала, не зная, как ответить. Аолен опять ушёл в свою задумчивость, отрешаясь от окружающего мира. Команда не беспокоила их, совместными усилиями колдуя над убегающей из котелка кашей. Тишину нарушали только гневные вопли сильфиды, долетающие даже через камень.—?Лени… спой, пожалуйста, что-нибудь. Хоть что, только не молчи, Лени… —?Внезапно, словно в бреду, зашептала Ильза, вцепляясь в руку друга и смотря на него умоляющими глазами. Она не знала, умеет ли он петь и знает ли хоть одну песню, не смотря на то, что сочиняет стихи. Это людские байки, что все эльфы обладатели красивого голоса: большинство не означает, что Аолен к нему относится. Но отчего-то стало невообразимо тошно от внезапно нахлынувшей тишины, не разрушаемой даже порывами ветра и почти не слышной тихой вознёй за камнем. Она даже не заметила, что назвала его уменьшительным именем, которое сама же и придумала, но ни разу не называла вслух.Эльф как-то судорожно задрал голову, как будто беззвучно крича, выставляя беззащитную шею под кинжально-острые порывы, давая расплестись по ветру косе.Ильза видела один раз, как поют волки. Хельги показал. Когда она возмутилась, что знает, тот сильно обиделся и сказал навсегда отпечатавшиеся в памяти слова: ?Воют они, чтобы просто общаться друг с другом, а поют, когда не хватает голоса, чтобы сказать нечто важное. Никогда не путай!?, и замолчал, едва ли не впервые на её памяти забывая о чём хотел ещё сказать. Ильза поняла в ту ночь, о чём он говорил. Как волк подаётся вперёд всем телом, словно стремясь улететь вверх, вслед за своей песней, будто льнёт к воображаемой подруге или другу. Как выводит голосом каждую ноту колыбели, усыпляя ночь, чтобы подольше оставалась рядом вторая частица души. Как отдаётся звукам, словно с последним из них закончится и его жизнь. Как будто песнь эта и есть вся жизнь.Тогда девушка покраснела и зажмурилась, уж слишком личное это было, хоть она и не понимала, что такого уж произошло, всего лишь животное, опасное животное. Теперь ей было страшно смотреть, как эльф выводит голосом волчью песнь, удивительно совпадающую с воем ветра.- … Приведи мне людей сероглазых,Бледных закутанных в мех,В черных плащах, на конях сребровласых,Снегом укрытых от всех. Врёшь. Не нужны тебе они. Тебе нужен один единственный, спрятанный за завесой более незримой, и в то же время несравнимо плотной, чем снег, не пропускающей непосвящённых дальше.—? … Паруса твоей ладьиОставляют позадиПокоренные короне города.И пусть звучит военный рог,Пусть конь несется на восток.Ты поражений не узнаешь никогда.Девушка открыла рот, но так и не закричала. И ярлы не носят корон. Они кутаются в шкуры, встают на носу громовых кораблей, летящих по морю быстрее кэльпи, трубят в изукрашенные раковинами и камнями рога самых крепких туров и указывают мечами из драконьего серебра путь своим соратникам.—?Принеси ледяные осколки,Всех цветов поднебесную высь.Принеси мне север и только,Только главное, сам явись.На последней строке голос внезапно подвёл Аолена, сорвался на хрип, почти предсмертный. Он зажмурился и уронил голову на грудь, сдерживая слёзы и кашель. Ильза дёрнулась и громко сглотнула.Над поляной повисла тишина. Стих ветер, не трещал костёр, замерли наёмники при первых же звуках песни. ?Будто в вакууме оказались??— задирала нос позже Энка, будто бы не она вцепилась в ручку горячего котелка до ожогов на руках, как только Аолен запел.Тишина звенела в ушах нарастающим гулом и, когда стала нестерпимой, доросла до оглушающего грома, внезапно прервалась. Зашелестели иголки под кожаными сапогами, хрустнула ветка в прогорающем костре. Хельги обнял могучую сосну, как неродную сестру, и прижался щекой к шершавой коре. Слизнул с края губ ручеёк крови, прочертившей тёмные полосы от носа к подбородку.—?Давно ждёте? —?Успел спросить он, прежде чем провалился в беспамятство.Аолен полной грудью вдохнул морозный до мелких иголочек инея, смешно покалывающих кожу и горло, воздух. Подставил ледяному порыву голову, прежде чем стянул волосы лентой в хвост на затылке и устремился на помощь сприггану с рычащей Мередит, старательно успокаивающейся за счёт подзатыльников окружающим.***—?Так ты ничего не помнишь? —?Удивлённо спросила Мередит у Хельги, поглаживая того по голове, как маленького, сидя рядом на колченогой табуретке в подвале добросердечного старичка на окраине.—?Относительно. Я заблудился в собственных потоках, после удара. Убить-то того поганого демона я убил, но и сам схлопотал отдачей. И задохнулся бы, как олень в силке, уже задыхался. А потом кто-то настойчиво позвал, от всей души, и вывел, как по нитке. Не знаешь, кто у нас так любит север и холод? —?Делился впечатлениями Хельги, чуть оглядываясь на неё, ожидая подсказки о личности зовущего, пока Аолен не пришёл проверять его самочувствие вместе со всей оравой друзей и обедом.Мередит только головой покачала с улыбкой. Уж в этом-то её дорогой брат по оружию разберётся сам. Догадается, не маленький уже.