Глава 15. (1/1)

Когда за ним закрылась дверь, я просто рухнул на диван, сил и желания дойти до кровати просто не было. Я так чертовски вымотался за эти дни, мне жутко хотелось спать, но слова Сержа никак не уходили из моей головы. ?Лучше бы я никогда тебя не встречал?. Было больно слышать это от человека, который научил меня любить, которого я все еще любил, несмотря ни на что.Сон был тяжелым и неспокойным, и наутро я чувствовал себя разбитым. Нужно было приходить в себя, как-то строить свою жизнь дальше, после всего этого кошмара, но я не мог. В квартире было пусто, каждый звук эхом отдавался от стен и звенел в моей голове. Серж был душой этого дома, а теперь осталась только пустая оболочка. Я хотел умыться, но как только включил свет, то заметил, что на полке нет его зубной щетки, глаза защипало от слез, и я поспешил выйти. В кухне на меня с укором смотрела его любимая чашка – мой подарок на переезд, дурацкая белая чашка с нотками. Я решил заварить себе в ней чай, но как только прикоснулся губами к ободку, в том месте, где поверхность потемнела от губ Сержа, мне захотелось выть, и я швырнул чашку в раковину. Горячая жидкость растекалась по стенам, раковина наполнилась осколками. Ну и пусть.Я вышел в гостиную и попытался успокоиться, принялся расправлять подушки на диване, как это любил делать Серж, но подумал ?Какого черта?? и швырнул подушки на пол. Зайти в спальню стало моим фатальным решением. Постель все еще пахла им, но мне больше не хотелось вдыхать его запах, это было слишком больно, а пустой шкаф щетинился на меня голыми вешалками. Каждая вещь в этом доме упрекала меня в том, что я натворил. Каждая вазочка, каждый стул и каждая занавеска в этом доме любили Сержа, а теперь его не стало. Из-за меня. Они осиротели, как дети после развода родителей. Они смотрели на меня из каждого угла, и я не смог больше этого терпеть. Я принялся крушить все вокруг, срывать занавески, бить посуду, сдирать картины со стен. Теперь мне не для кого наводить здесь порядок, могу делать, что хочу, до меня теперь вообще никому нет дела, я осознал, что остался совсем один. Совсем. Один.Я пнул ногой тумбочку и скривился от боли. Дверца с жалобным скрипом открылась, и я увидел внутри папку с нотами, которые припрятал когда-то давно, в первый свой день здесь. И тогда я заплакал, горько-горько, как умеют плакать только дети. Я плакал о своей загубленной жизни, о первой любви, которая оказалась слишком сильной и оттого не обожгла, а испепелила меня изнутри. В кухне стояла бутылка скотча, я сходил за ней, спотыкаясь о перевернутую мебель, вернулся в спальню и начал напиваться, предаваясь воспоминаниям. Видит бог, я ненавидел сейчас Сержа так же сильно, как и любил. Он оказался слишком хорошим для меня, слишком красивым, слишком ранимым, слишком непонятным. Все это было для меня слишком – ведь я простой провинциальный парень с амбициями, а он ангел, ниспосланный мне с небес. И это я своими руками подрезал ему крылья. Я ненавидел его за то, что он научил меня любить, за то, что я позволил ему проникнуть в себя, не только в тело, но и в душу. Может быть, он и не хотел моей души, но я отдал ему ее всю без остатка, и без него мне теперь стало невыносимо пусто.Я начал медленно опускаться на дно. Каждый мой день стал как две капли воды похож на предыдущий: я просыпался, начиная трезветь, вставал, шел за выпивкой и сигаретами и снова запирался в своей берлоге. Из газеты я уволился, получил расчетные и больше ни о чем не думал, мне стало все равно, как жить дальше. Ничего не ел, сутками валялся в грязной квартире, упивался и засыпал беспокойным пьяным сном. Встречая меня на лестнице, хозяйка неодобрительно качала головой, но пока с квартплатой было все в порядке, меня не беспокоила. Когда же на улице выпал первый снег, меня попросили убираться прочь из того, что некогда было мансардой с шикарным видом. Хозяйка не намерена была больше терпеть вонь перегара и жалобы жильцов, которых мой вид попросту пугал. Я бы и сам испугался, но в квартире больше не было зеркал – я их все разбил. Рождество я встречал в комнатушке на окраине города, которую снял на последние копейки.Я как сейчас помню тот день, кажется, это было 15 декабря. Да, точно пятнадцатое, день его рождения... Я был очень слаб от недоедания и длительного запоя, мои глаза пожелтели так же, как и зубы от табака, я пытался вырваться из алкогольного плена, и впервые за несколько дней вышел вечером на улицу. Район я знал плохо, и вскоре заблудился. Случайных прохожих на улицах не было, вообще в тот день было довольно мерзко – плотный белый туман окутал улицы своим покрывалом, и все приличные люди давно легли спать. По улицам шаталось только такое же жалкое отребье, как и я. Я свернул в арку, и увидел в углу какую-то возню. Было довольно темно, и я скорее услышал, чем увидел, как один мужчина застегивает ширинку (звук от его молнии усилился, отбиваясь от каменных сводов), а второй встает с колен и вытирает губы. Я сплюнул от отвращения, в последнее время мне было вообще мерзко даже думать о чем-то таком, и хотел поскорее уйти, но тут свет фар от проезжающей мимо машины выхватил из темноты лицо парня, который прятал мятую купюру за услуги к себе в карман. Это был Сержио. Сомнений быть не могло, хотя он тоже сильно изменился за это время. Худой, неухоженный, лицо украшала борода, но это без сомнений был он. Мне захотелось умереть прямо здесь, это было бы лучше для нас обоих. Мужчина (по виду какой-то рабочий, вовсе не богемный аристократ) похлопал Сержа на прощание по заднице, и бросил ему вслед: ?А ты знаешь свое дело, малыш!?. ?Ты знаешь, где меня найти!? - ответил тот, кто был когда-то центром моего мироздания, и пулей пролетел мимо меня, обдавая шлейфом запахов, сотканным из дешевого алкоголя и немытых волос. На меня он даже не взглянул, глаза его говорили сами за себя – он был под кайфом.С того дня я принялся следить за ним. Я сходил на квартиру к Ноэлю, но он там давно уже не жил. Я не знал никого, у кого можно было бы справиться о его судьбе, и поэтому вынужден был тенью скользить по ночным улицам в поисках него. Вскоре я нашел переулок, где торговали собой самые дешевые проститутки города, где за мятую банкноту самого низкого номинала тебе готовы были подарить любые наслаждения. Рай для падших ангелов.Я ни разу так и не осмелился подойти к нему, я прятался и смотрел, и моя ненависть и отвращение к нему росли с каждым днем. Как я мог полюбить этого человека? Эту дешевку, которая трахается за гроши с первым попавшимся, целовать губы, которыми он отсасывал этим ничтожествам в темных переулках? Сюда не ездили на машинах, все делалось в ближайшем темном переулке, слова стыд тут никто не ведал. Как он докатился до этого? Ведь даже такой, грязный, в лохмотьях и вечно пьяный он все равно выглядел здесь чужим, как бриллиант в навозе. Даже испачкавшись в дерьме, он все равно блестел при свете луны, и выдавал себя с потрохами.И тогда я решил для себя, что должен с этим покончить. Либо взять себя в руки и отпустить его, либо убить Сержио, и прекратить свои и его мучения. Я почему-то был уверен, что такая жизнь, а точнее существование, не могла приносить ему радость, что таким образом он наказывает себя. Но Ноэля уже не вернуть, на меня ему плевать, я же не мог отпустить его просто так. Он стал для меня наркотиком, мне нужно, просто жизненно необходимо было каждый день смотреть на него, на его унижение, находить доказательства того, насколько он ничтожен и жалок, чтобы пережить следующий день. Я не мог больше заниматься любовью, меня тошнило от одной мысли оказаться рядом с другим мужчиной, или тем более женщиной. Я был настолько отравлен Сержем, что кроме него мне был не нужен никто, но его я бы не получил уже никогда.Я твердо решил убить Сержа, чего бы это мне ни стоило. Если нужно будет уйти за ним следом – я уйду, но оставить все, как есть, я уже не мог. Мы оба пали слишком низко, зашли слишком далеко, и кто-то должен был прекратить это безумие.