Глава 4 (1/1)

Александре не спалось, лежа в холодной, чужой постели она все возвращалась мыслями к этому важному дню и перед глазами ее вставали образы разгоряченных ребят. Теперь ей казалось, что та беда, тот злой рок стоит на пороге Ваниного дома, зло скаля зубы. Девушка поднялась с кровати и подошла к большому окну. Низко висела круглая, полная Луна золотого, огненного цвета, освещая степь. Магнетическая энергия исходила от таинственной спутнице Земли. Порой Саша тесно связывала себя с ней, далекой и магической, пленительной и холодной, верной своей планете. Так и юная девушка мечтала быть частью мира, быть одновременно так далеко и близко для кого-то, быть важной частью чьего-то неба. За дверью пискляво скрипнула половица и тихие, размеренные шаги, полоска несмелого света проскользнула сквозь дверную щель. Ваня тоже не спал, не находя себе места, а мыслям покоя. Он слышал, как Саша проскользнула в другую часть комнаты, и так ясно увидел ее полуночные, мерцающие глаза, что ему непременно захотелось зайти к ней. Иван робко стоял возле двери, привычным кивком головы, он закинул русые волосы назад и постучал.—?Да,?— тихо, едва уловимым шепотом ответила Пожарская.—?Не спишь? —?Ставя коптилку на стол, спросил парень. Юное, сокровенное и неосознанное чувство тихо нарастало в груди, расцветая сочным букетом,?— вот и я ни в одном глазу. Они молчали. Саша стояла возле окна, натянув рукава своего серого свитера сильнее на ладони, Иван сидел на стуле, вскидывая свои светлые, мечтательные глаза на задумавшуюся Александру. Что-то необъяснимое, внезапное и глубинное собиралось между ними, разорвавшими связь времени.Алена в своей красной кофточке и джинсах сидела на диване, напротив туалетного столика, за которым прихорашивалась Любка, то и дело спрашивающая об одежде и моде, без умолку смеясь, чуть похлопывая в ладоши и повторяя,?— вот это да, вот это дела! Такая легкая, живая и настоящая она, как натура внутри сильная, всегда умела выбрать правильную роль. Любка?— артистка. За ней навсегда останется и этот статус, помогавший по жизни. Неожиданно Шевцова поднялась,?— поспешим на рынок. Узнаем новости и купим к столу что-нибудь,?— ближе подойдя к Алене, она шепнула, что сегодня ночью будут расклеены первые листовки,?— потом забежим к Олегу,?— выдержав паузу, Люба добавила,?— на чай.Писари собрались под полом, держа наготове карандаши и блеклую бумагу. Старательно, склонив головы, Иван, Георгий, Александра, Илья и Олег записывали за твердым голосом диктора сводки Совинформбюро за прошедшие битвы. Георгий свел темные брови, быстро выводя все новые и новые подробности. Олег сидел, чуть сгорбившись, так же быстро, по обычаю аккуратно чертя карандашом. Момент первого, рискованного задания висел в воздухе, как немое восклицание и Кошевой видел его, ощущал в каждом движение своих товарищей и новых знакомых, в трусливых и грязных душах цепных полицаев, в затаившим дыхание простых рабочих и в семье.—?Теперь-то они у нас попляшут, да запоют,?— выключив приемник, Олег вскочил на ноги,?— тот же, скоро мы петь будем.—?Будем, будем,?— приятным голос с акцентом поддержал его Георгий,?— я еще подумал, что мы можем сделать более безопасным образом,?— все внимательно стали слушать его предложение о создание шрифта из резины.—?Эт-то, конечно, знатно придумано,?— кивнул комиссар, вылезая из погребая и подавая сильную руку Саше,?— спасибо,?— чуть дернув уголками губ, мягко сказала девушка, чем смутила Олега, который стал заикаться еще сильнее, потирая кончики пальцев. Безмолвная дегтярно-черная ночь полностью обступила улицы Краснодона, закрадываясь в окна серых домов. Прохладный осенний ветер гулял по степи, изредка дергая приоткрытое поскрипывающее окно. Быстрые шаги послышались по ту сторону дома, юркая тень промелькнула за угол забора и растворилась в пустой черноте. Сережка умел неожиданно появиться и исчезнуть, словно его и не было, до того он был ловок и умел. По другой улице, рядом со скучающим парком, крался Илья, оборачиваясь назад и ища глазами Александру. Со стороны кинотеатра слышался пьяный говор жандармов, затем они видно дошли до фонтана в центре парка и замолчали ненадолго. Раздался звук битого стекла и грязная ругань на смеси русского и украинского языках. Илья кивнул в сторону пустого поста,?— рискнем? Саша вздохнула,?— кто не рискует, тот не пьет шампанского. Они побежали, быстро и тихо, как дикие кошки, вышедшие на дикую охоту на выживание.—?Карауль,?— бросил Крамской, блеснув медовыми глазами, он ускорился, в три прыжка достиг стенда с немецкими агитационными плакатами, на которых изображались счастливые семьи с румяными щечками, а надпись восхваляла гитлеровский режим, призывая уехать в Германию за золотой монетой. Юноша, тряхнув серыми волосами, он начал шустро развешивать листовки, клея их на мед.—?Торопись,?— настойчиво повторяла Александра.—?Все,?— подхватил баночку меда Илья,?— бежим.Иван сидел за столом, хлебая легкую похлебку. Дома все спали, кроме отца. Он еще глухо кашлял за тонкой стеной и кряхтел, затем с трудом вышел на кухню. Лицо его было подвластно времени, продольные морщины лежали вдоль небольших, добрых, по-отцовски любящих глаз.—?Ну что, сынко,?— Александр Федорович опустился на стул, как в довоенное время, взглянув на Ваню, на его прямой нос, светлые волосы, руки, знавшие и перо и труд,?— помню я как ты маленький был и была у тебя кружка такая большая, оловянная,?— улыбнулся в усы Земнухов,?— никому ты пить из нее не давал. А сейчас готов последнее отдать, всем делиться. Вырос ты, Ваня. И таким человеком вырос,?— болью в родительском сердце отдавались эти слова, словно знал в ту ночь Александр Федорович, каким человеком был сын его, видел его героем. Как же родителю не будет больно, страшно и горестно растить детей, когда война? Будет, конечно будет. Каждый шаг отзывается черной пропастью в душе их.—?Вот закончиться война, я тебе еще одну сделаю,?— пообещал Александр Федорович.—?Скоро придут наши,?— Ваня так любил отца, но не мог найти более подходящих слов, чем эти, звучавшие уверенно и твердо,?— будем жить еще лучше.В это время на улице поднялся ветер, гоняя свинцовые, налитые дождем тучи. Одной рукой придержав козырек, Сережка глядел на небо,?— сейчас зарядит,?— а у нас еще столько листовок. Илья сморщил нос,?— придется немного промокнуть. Александра, завязывая шнурок на ботинках, подняла вопросительный взгляд на ребят, а затем, подумав, согласилась,?— если делать, то уж до конца.—?Лады,?— потирая ладони, сказал Сергей,?— там еще Олег и Володька, вы пока не знакомы, но парень он отличный, я их найду и скажу, что мы еще берем еще участок, заодно сделаю круг и повешу листовки там, а вы туда,?— он махнул рукой в сторону рынка.—?Стой, Илья, там кто-то есть,?— останавливая друга, сбивчиво прошептала девушка.—?И этот кто-то идет сюда,?— взгляд Крамского заметался в поисках укрытия. Чуть сбоку стоял пустеющий дом, покинутый жильцами и ждавший должного немецкого офицера. На заборе с первых дней оккупации прибили доску, на которой кривыми буквами было написано: ?Не занимать!?. Илья указал в его сторону. Свет чужого фонаря и звук тяжелых, не равномерных шагов становились ближе, времени думать не было и они побежали что есть мочи. В небе прогремел гром, шумно раскатившись по округе и первые капли упали на землю, ускоряясь с каждой секундой, прямой стеной летя с неба.—?Эй, вы там,?— гавкающим голосом взревел жандарм с толстым брюхом. Он тоже побежал, лязгая бражкой кожаного ремня. Ребята перепрыгнули через маленький забор,?— не в дом,?— бросил Илья,?— там по виду есть чердак, скорее. Юноша дернул дверь ветхого сарая,?— дело дрянь,?— рыкнул он,?— заперто.—?Туда,?— Александра показала на короткую лестницу,?— по ней и на крышу. Илья шатнул ее, проверяя на устойчивость,?— гнилая,?— изрек он,?— ужасная идея, между прочим.Полицай громко свистел, перелезая через забор и кричал, бранил почем свет стоит все вокруг,?— проклятый дождь! И вы, мелкое хулиганье! Расстрел!—?Илья,?— сдерживая крик, она подтолкнула его вверх,?— некогда, понимаешь, тут разглагольствовать или ты этим в камере хочешь заняться?Паренек, убрав мокрые пряди волос, поднялся вверх, одной рукой придерживая лестницу для Саши, но тут, когда хлюпанье и ругань жандарма стала тише, не к добру, сердце ее забилось чаще. Нога соскользнула с поломанной и мокрой ступени и девушка, потеряв равновесие, полетела вниз. Лестница упала, плюхнувшись в грязь.—?Алекс,?— крикнул Илья, успев ухватить подругу за руку. В глазах ее черных на долю секунды поджатым хвостом показался испуг,?— я держу, держу,?— тяжело дышал он. Пожарская ухватилась второй рукой о крышу, подтянувшись. Они замерли, слыша лишь бешенный стук дождя, словно злого на этот мир.—?Ты как?—?Сойдет,?— проведя рукой по лбу и волосам, с которых стекали капли, ответила Александра,?— он ушел?—?Я не знаю,?— положив голову на крышу, тихо ответил Крамской,?— мы либо попались, либо легко отделались. Девушка слегка дернула губами,?— спасибо.—?Это моя работа,?— улыбнулся парень.Иван стоял на крыльце, он ждал. Ждал ребят бегущих к дому, мокрых, уставших, вдохновленных. Но на дороге было пусто, единственным путником был дождь. Ваня начал волноваться, по привычке оставаясь спокойным снаружи, собранным, но сердце его было не на месте. Он присел на ступеньку, поставив ноги на нижнюю и все смотрел вперед.—?Ваня,?— послышался голос Олега за забором. Земнухов быстрыми шагами подошел к нему,?— ну как?—?Добро,?— улыбнулся Коешевой своей лучезарной улыбкой,?— другие у тебя были?—?Нет,?— глухим басом отозвался Иван, поправив очки,?— никого.—?Может, случилось что?—?Быть не может,?— повторил Ваня,?— ты, Олег, иди домой скорее, ждут и волнуются за тебя.—?Да-да,?— как-то неуверенно сказал друг, словно и не хотел уходить, охваченный этой ночью?— вспышкой на заре борьбы,?— ну, доброй ночи.—?Доброй,?— кивнул Иван, ему стало спокойнее от того, что Кошевой спешит домой, успешно развесив листовки.Александра и Илья сидели на крыше, мокрые и холодные от дождя. Вокруг было тихо, даже ругань полицая, удаляясь, исчезла.—?Пойдем,?— предложил юноша, аккуратно свесив ноги и схватившись за выступ крыши. Оказавшись на земле, они побежали в сторону далеких, но знакомых домиков, очертания которых проглядывались сквозь стену дождя и чернильную ночь.Переступив порог дома Кошевых, Илья тут же почувствовал крепкую руку Олега на своем плече. Комиссар, слегка сжав его, сказал,?— ну какой же ты молодчина.—?Все мы молодцы,?— Крамской качнул головой, стягивая вымокшую куртку.—?Что-то произошло у вас? —?В тусклом, блеклом свете огонька глаза Олега отражали беспокойство, но стойкость. Он был рад, охвачен героическим романтизмом, был горд за друзей и первые шаги их организации. Илья сел на стул, прислушиваясь к мирному сонному сопению в соседней комнате, затем рассказал обо всем.—?В-вот это д-да,?— удивленно протянул блондин, смотря своими большими карими глазами на Илью,?— здор-рово вы все-таки придумали спрятаться на крыше. Не попался, но все равно опасно,?— задумался Олег, подперев голову рукой.—?Будь что будет,?— чувствуя, как глаза закрываются, Крамской рухнул на диван, сразу же отключившись от этой ночи.—?Ваня,?— прошептала Александра, открыв дверь в дом. В эту секунду ей показалось, что она видит маленького Ивана, сидящего на стуле, не доставая ногами до пола, он с детским восторгом смотрел на мать, наливающую ему молоко. Мама ласково улыбалась, ставя на стол с белой узорчатой скатертью чашку.—?А я скоро в школу пойду? —?С жаждой до знаний, спрашивал мальчик.—?Скоро, сынок, пока дома сиди,?— отвечала ему женщина, не знавшая грамоты, она удивлялась, откуда у сына такая тяга все узнать, прочитать, найти ответы на все вопросы, углубляясь в корни. Поджал губы маленький Ваня, но ничего не сказал, исчезнув в тягучей реальности. Саша провела ладонями по лицу, вздохнув.—?Саша,?— послышался глухой голос Ивана, его силуэт появился в дверном проеме,?— с тобой все в порядке?—?Да,?— не двигаясь, все смотря на взрослого Земнухова, одними губами ответила она, чувствуя крупные капли, стекающие с волос. Ваня молчал, он хотел было сказать, что больше никогда не позволит ей участвовать в опасных вылазках или разъяснить что-то уж совсем очевидное, например, ее мокрый, уставший вид, что он жутко волновался, прочитать в обязательном порядке целую речь, но молчал. Александра казалась ему другой, не той, которой нужны были нотации и длинные предложения, ей достаточно было говорящего взгляда, кричащей тишины, чтобы все понять. Она стояла, опустив руки, смотря на него не отводя горящих глаз, неподвижно, словно статуя, вышедшая из-под рук Микеланджело.Чего могут желать люди, чувствующие друг друга, слышащие мысли друг друга? Только одного?— времени, чтобы вдохнуть новый воздух космического притяжения, увидеть, как рождается новый день, босиком пройтись по всей дороге жизни, окунувшись в ее цветение и лишь в глубокой старости, взявшись за руки, оказаться в ее седом увядании. Но неужели время благосклонно? Ведь есть где-то тот, кто вершит это, заведуя нитями судьбы, сплетая их в серебреную паутину. Что же он задумал, отмерив им такой короткий век, как же так легко бьются все хрустальные надежды?