Вонхо, Чангюн. "Иностранка" (1/1)

Ли Хосок знакомиться с ним случайно. Ну как случайно… Они несколько часов в комментариях спорят о поступке тренера Укая в Волейболе, что Хосок уже привыкает слышать уведомления об ответах на свои рассуждения в течение ночи и следующим утром?— на паре. И как-то это всё перетекает в личный сообщения, где выясняется, что Haikyuu! —?единственное аниме, просмотренное незнакомцем и единственная прочитанная манга одновременно, а так он поклонник не успевших еще назваться ?старыми? американских сериалов. Незнакомца зовут Чангюном (он признаётся с опозданием, на третий день переписки) и он едва младше самого Хосока (который в сети прячется под именем Шин Вонхо), но вопреки устоявшимся привычкам общества, ?хёном? Ли не становится в переписке в одно мгновение. И, кажется, собеседник даже не запоминает его имени. Ну и ладно. Не очень-то и важно, по сути.А что важно? Важно для Вонхо обновлять диалог, ожидать значка ?в сети? и продолжать говорить, говорить, говорить… Обо всём, пожалуй. Они обсуждают всё подряд с бешеной скоростью. Хосоку даже кажется, что новый знакомый находит темы для разговора оглядываясь вокруг.—?Наверняка по телевизору увидел рекламу с айдолами,?— тихо говорит сам себе Ли, когда их разговор как-то перетекает в философские размышления о сути этой индустрии, и он уже не замечает как начинает защищать певицу АйЮ, потому что как не становиться на её защиту вообще.—?Забыл зонтик, выйдя на улицу,?— думает Вонхо, когда Чангюн говорит о том, что ценить нужно каждый момент, ведь он прекрасен. Между строк Ли не думая добавляет ?не простудись? и уже хочет сказать, что ошибся диалогом, чтобы не краснеть за такую излишнюю заботу к незнакомому, взрослому мужчине, но тут же получает ответ ?я хронически простужен, не страшно?.Их диалоги просто замечательные. Чангюн правда очень умный, Хосок бы даже сказал ?начитанный?, особенно для человека его возраста. В диалогах с ним хочется раствориться, потому что они дают больше, чем скучные лекции и не особо развитые однокурсники во время разговоров на перерывах. Вонхо не смущает ни отсутствие огромной галереи фотографий на странице собеседника (но парочка всё-таки есть, вы не подумайте), ни стиль написания. Хотя заглянувший сосед по парте посмеялся: ?Хосок нашёл того, кто ему подходит по ступени развития?, на что получает неодобрительный взгляд. Он привык не тратить время на таких людей, потому что это детские шутки, по сравнению с теми случаями, от которых шрам вдоль всех рёбер справа.То, как пишет Чангюн правда странно. Странно для человека столько знающего. Странно для человека с корейской внешностью. Странно для человека с корейским именем в конце концов. Он путает слова, грамматику и пишет с ошибками. Так делают дети в начальной школе. Но те мысли и идеи, которые описывает Чангюн ну вот вообще не уровня этой самой начальной школы и Хосок в замешательстве на столько, на сколько это возможно. Но всё равно продолжает. Продолжает, ждёт и пишет в ответ.Они общаются несколько месяцев, за которые Хосок привыкает просыпаться и писать ?доброе утро?, чистить зубы и читать ответные утренние предложения, которые содержат ещё больше ошибок и опечаток и с лёгким смешком поправлять лучше любой автозамены, кушать омлет с начинкой из сыра и зелени, иногда с кусочками курицы, оставшихся с вечера, и продолжать диалог, а иногда и отвечать на вопросы по корейскому, потому что Чангюн придирается к исправлениям.На одно такое утро Вонхо получает сообщение: ?а где ты живешь??, на что тут же отправляется ответ ?в Сеуле?. Чангюн робко предлагает встретиться, что тоже делает с ошибкой, но несмотря ни на что Хосок лишь улыбается пока пишет ответ ?конечно?.***После того предложения их диалоги становятся более сухими и менее глубокими. Хосок точно не знает, что послужило причиной, но переживает, что этот пусть и неосязаемый, но явно прекрасный собеседник может исчезнуть из его жизни. А она не особо то яркая в последние годы. А до этого была яркой далеко не от улыбок и того самого детства, которое потом любят сидеть и вспоминать со смешками и небольшой тоской, что колит едва ощутимо сердце. Ли боится остаться один и боится оставить одного.За это время его классическая и тусклая квартира обзавелась уютными занавесками кремового оттенка, потому что одним утром Чангюн написал, что его окно выглядит одиноким без обнимающего его одеяла; неоновой подсветкой в комнате, потому что Чангюн полвечера восторгался артами в стиле ретро-футуризма с неожиданными вещами, и почему бы не придать его спальне в студии немного космического эффекта? А ещё винтажными рамками вместо обычных и скучных, повешенных прямо над изголовьем, а потом Хосок наблюдал за падающими тенями. Чангюн оживил не только страницу в соцсети своими уведомлениями и квартиру своими не всегда сознательными предложениями, но и жизнь.Спустя ровно неделю после предложения, поступает такое же робкое продолжение: ?что на счёт встретиться завтра в кафе ?Foreigner?, недалеко от сквера на 1-й линии? Где-нибудь в три часа??. Хосоку и плакать хочется, и улыбаться как на первый подарок в жизни. Встретиться хочется до жути, до покалывания кончиков пальцев и желания сорваться и сейчас же надеть толстовку и джинсы обратно, хоть они и были сняты всего лишь несколько минут назад. Но только вот у Хосока пары до трёх, а после подработка, на которую опаздывать нельзя. И отпрашиваться с неё тоже нельзя.Чангюн от чего-то пишет так наивно, как в сказках и сопливых дорамах: ?Ты всё равно приходи. Не важно во сколько. Я дождусь?. Хосок вновь улыбается и хочет пищать в подушку. Осознание влюблённости в человека, которого никогда не видел, медленно настигает, словно котёнок, ступающий мягкими лапками на пол большой гостиной, но не пугает. Греет сердце.***Хосок заканчивает свою работу почти в девять и считает настоящей ерундой сейчас тащиться через два квартала в какое-то кафе, к какому-то незнакомому Чангюну, который явно уже не ждёт. Но вот Ли уже садиться в трамвай и чересчур внимательно смотрит на мелькающие дома в окне, чтобы ни за что не пропустить то самое кафе. Когда он видит светящуюся витиеватую вывеску, то выбегает, пропуская ступеньки, под мигающий зелёный и очень огорчается, когда за шаг до входа вывеска гаснет.?Не успел?,?— всё что крутиться в голове и хочется разрыдаться как в детстве от ?Короля льва?.Не надеясь ни на что, Ли заглядывает в витрину, ведь в зале ещё горит свет и столы протирают после тяжёлого рабочего дня. Хорошо бы можно было здесь посидеть: уютно, тепло и с кремовыми занавесками. Хорошо. Если бы Хосок не работал пять часов каждый день без выходных. Он бросает последний взгляд внутрь, опускает голову и собирается уже уйти, пешком пройдя ещё квартал до дома (потому что деньги кто-то потратил уже на проезд), как перед его носом распахивается стеклянная дверь и едва не ставит шишку на лбу.Хосок хочет начать уже ругаться, как видит человека перед собой. Не верит. Не решается что-то сказать, хоть на языке и вертится лишь: ?Чангюн, Чангюн, Чангюн?. Они смотрят друг другу в глаза маленькую вечность и у этого парня нет ничего общего с тем, кого Ли видел на фотографиях в сети. Нет этих черных волос, взгляда исподлобья, нахальной улыбки и толстовки под джинсовой курткой. Тут лишь кудряшки, временами кажущиеся рыжими не то от света из зала кафе, не то от света самого парня, глаза наивные, большие и рубашка белая в вертикальную полосочку настолько тонкую, что похожа больше на нарисованную ручкой. Чангюн слегка улыбается, от чего у него проступает ямочка на щеке и всё-таки говорит: ?Может, зайдёшь??Хосок заходит на автомате после своего же лёгкого кивка и вообще не понимает, как его пустили сюда после закрытия. Чангюн заходит за барную стойку и продолжает видимо брошенное дело: протирать стол после рабочего дня. Ли же смотрит, изучает. Длинные пальцы, бейджик с аккуратно выведенным именем ?Daniel?, замечает книгу, выглядывающую из сумки на полу, брелок на ключах, вылезший из кармана с надписью ?Boston?. И пока глаза анализируют всё это, разум вновь и вновь возвращаются к той фразе. Короткой. Но прекрасной. Низкоголосой. С явным акцентом. Вонхо усмехается своим мыслям, потому что он переживал за свою шепелявость, за которую над ним издевались, кажется, всю жизнь.Закончив свои прямые обязанности, Чангюн скрывается в подсобке, оставляя Ли со своими мыслями, а уже через пару мгновений выныривает в потёртой временем чёрной толстовке, тонких чёрных очках и джинсах. Через плечо висит сумка тёмного оттенка (Хосок не уверен какого точно, в зале уже выключили большой свет) со значками из Америки и ещё кучи стран.Они выходят вместе и идут, как-то не договариваясь особо куда. Просто идут. Вдыхают ночной воздух, наблюдают за редкими прохожими и наслаждаются едва облачным небом. Они останавливаются у какой-то детской площадки и Ли даже не задаётся вопросом, почему Чангюн скидывает сумку и садиться на качели. Хосок лишь следует за ним и опирается на конструкцию. Они ещё немного молчат, а после…—?Я недавно сдал Топик по корейскому… На четвёртый уровень. Представляешь? Три года бился и никак не мог, а теперь смог. Вот…—?Значит, всё-таки иностранец? —?тянет Хосок, не то разочарованно, не то хитро.—?Не совсем,?— Чангюн теребит подол толстовки в своих пальцах,?— просто родился не здесь. Да и вырос тоже. Родители много переезжали… А тебе спасибо, Вонхо… Хён…—?Ну, начнём с того, что я Хосок… И называть меня хёном ты решился как-то больно поздно… Да ещё и с ошибкой.—?Ну, начнём с того, что ты шепелявишь, а значит не можешь судить,?— Чангюн поворачивается и улыбается. Хосок улыбается в ответ.Они не уверены, что это и как оно называется, но со следующей недели Хосок работает в ?Иностранке?, усердно учит английский, который даже на его факультете истории Европы преподают изрядно плохо, и уже совершенно гордо носит имя ?Wonho?, представляясь клиентам.А ещё в его скромной квартире на кухне, где ещё окно с кремовым ?одеялом?, на подоконнике сидит Чангюн. Совсем немножко.