глава 28. (1/1)

Когда все заканчивается, Адель лежит, раскинув руки, и слушает его хриплое прерывистое дыхание на ней. Честер уткнулся лицом куда-то в район ее уха, придавив ее к полу всем весом, и девушка чувствует, как сердце колотится, готовое вот-вот проломить грудную клетку и выпрыгнуть прямо в руки музыканта. И если бы он забрал бьющийся любовью сосуд себе под ребра, то Адель была уверена, что ее чувств хватило бы на них двоих сполна.Его тело, что прижимает ее до предела, словно щит, который принял на себя всю ее боль, забрал и оставил себе. Вобрал в себя все плохое, все ужасное, что произошло с блондинкой до этого самого момента. И, если можно было сравнить все произошедшее с ними в этой комнате с битвой, то Честер был тем, кто прикрыл девушку собою, подставляясь под пули и копья сам. Только вместо оружия поражения он перенял на себя всю боль, грязь и чувство ненависти к себе, которые Адель испытала раньше, с Робом.Адель едва ли это осознает, но точно чувствует себя освобожденной и чистой в этот самый момент и, кажется, не чувствует своего тела; оно стало невесомым, как крылья бабочки, и наверное, она бы взлетела к потолку от этого острого, ни с чем не сравнимого, ощущения счастья, эйфории, чего-то совершенно неземного и абсолютно нового для нее.Она осторожно выдыхает, боясь спугнуть свои ощущения, боясь прервать этот момент, потому что она четко понимает, что никогда в жизни ей больше не испытать такого снова. И не забыть. Как бы она не старалась, она будет помнить это до самой гробовой доски.Честер встаёт и, не глядя на нее, молча натягивает джинсы. Молчание висит в воздухе, и это не то ленивое томное молчание, когда ты лежишь после потрясающего секса в объятиях любимого и вам не нужны никакие слова. Оно совсем другое. Оно гнетущее, тяжелое и неловкое.Адель поднимается и, избегая его взгляда, сбегает в душ. Ноги дрожат так, что она едва не падает, но успевает ухватиться за стену душевой. Долго стоит под тугими струями и уверена, что когда она вернется, его уже не будет в квартире.Но девушка ошибается, потому что он стоит на балконе спиной к ней, курит и задумчиво глядит вдаль.Адель замирает и смотрит на его силуэт за полупрозрачными шторами, не зная точно, толи она собирается с силами, толи пытается запомнить его образ. Такой далекий и близкий одновременно. Честер был в пешей доступности от нее, но она не знала, как ей выйти из этой дыры комнаты к нему без последствий. Сердце щемит от тоски, потому что только сейчас она понимает?— это все.Конец.То, что происходило здесь, в этой комнате меньше получаса назад, это было прощание. Теперь назад не отыграть, и друзьями после этого им точно не остаться. И все же она благодарна ему. Теперь она знает, что это такое?— полностью принадлежать любимому человеку, когда его голова не занята посторонними мыслями. Она точно знает, что только она имела значение для него в тот момент, и он действительно хотел этого; а еще она точно понимает, что этого больше никогда не повторится.Наконец Адель делает глубокий вдох и, откинув штору, выходит на балкон.Честер все так же смотрит вдаль, не поворачивая головы, и она мучительно долго подбирает слова не в силах выразить все, что творится у нее на душе.—?Спасибо, Чез… —?слова даются с трудом, и она прикрывает на мгновение глаза, вдохнув в грудь больше воздуха. —?За то, что не оттолкнул меня. Мне это было нужно, и это очень много для меня значит. Теперь я знаю…Кисти рук Честера свисают с перила, и не струшенный пепел падает вниз, когда он оборачивается и смотрит недоуменно и немного отрешенно. Маленькая складочка залегла между его аккуратных бровей, и Адель безвольно смешалась под этим взглядом. Она даже не знала всех названий тех эмоций и чувств, с которыми он смотрел на нее в упор и одновременно.—?Ладно, это не важно. Но после этого я.… больше не смогу спокойно общаться с тобой, словно ничего не произошло. Я не хочу каких-то громких фраз и признаний. Это ни к чему, ведь так? —?когда она задает вопрос, то не ждет ответа, потому что и так все знает. Только это знание не дает ей ничего, кроме кома в горле, который она так старательно пытается игнорировать. —?Но… я просто хочу, чтобы ты знал…Она на секунду запинается, когда слышит, словно со стороны, как ее голос вздрагивает.Господи, как же это сложно.… Как же я люблю его.… И эта любовь чуть не убила меня. Я должна положить этому конец. Я не знаю, как буду жить без него, но я должна научиться.—?Я хочу, чтобы ты знал, что я ни о чем не жалею. Совсем. И знаешь,?— блондинка с горечью усмехается. —?На самом деле, это большой вопрос, кто же из нас кого спас,?— она поднимает голову и смотрит ему в глаза,?— Благодаря тебе я многое поняла, Честер, и я буду всегда благодарна тебе. И… я думаю, настало время мне отпустить тебя. Окончательно…Честер смотрит все также внимательно и согласно кивает. На его лице по-прежнему невозможно прочитать не единой эмоции, но ей и не нужно. Она точно знает: он тоже никогда этого не забудет. Пусть он не любит ее, но он никогда не забудет ее. Он уже разворачивается, чтобы перелезть через перила, но Адель останавливает его.—?И ещё одно, Честер. Я хочу, чтобы сегодня ты не сбегал от меня через балкон, словно любовник.—?Хорошо… —?он едва заметно усмехается уголками губ, и они заходят обратно в комнату.Они выходят в коридор, который ведёт к двери, и Честер невольно вздыхает, опустив плечи. Он идет не спеша и чувствует во рту горький привкус необратимости с примесью пустоты и подавленности.В его голове ни одной положительной мысли.В мозг настойчиво пытается ворваться Клэр и зацепиться за ниточки сознания, но он обрывает их, потому что не может. Он просто не может себе позволить себе думать о ней сейчас. Здесь.Я просто не могу.В его крови не плещется надежда на то, что есть какой-то обратный путь. Что есть вообще какой-то путь после всего, что произошло сегодня в этих стенах.В его жилах разрастается острая проволока агонии из стыда и отвращения к своим поступкам. Но Честер пытается держаться. Сейчас ни к чему выбрасывать все эмоции на лицо.Наконец-то он подходит к двери и, положив руку на ручку, застывает. Пару минут мешкается, но потом все-таки разворачивается всем корпусом к Адель и легонько улыбается ей.Она поджимает губы и улыбается в ответ, всматриваясь в лицо Честера так, будто бы заново изучает его. Или будто бы пытается запомнить.Потом, через много лет, Честер думал о том, что ему нужно было обнять ее напоследок. Это было бы правильно.Но сейчас он не делает этого, потому что больше не может касаться. Он просто не в состоянии сделать что-то тактильное. Будто бы его руки не принадлежат ему. Они безвольно свисают вдоль туловища, и Честер лишь бросает ей настолько искренне, насколько вообще способен в данный момент:—?Береги себя, девочка. Пообещай мне, ладно?Она кивает и опускает глаза.—?Просто стань счастливой ради всего, что у тебя было с твоим другом детства,?— краешек его губ почти незаметно приподнимается в теплой улыбке. —?Ради той девочки, которая живет в тебе. Она заслуживает настоящего счастья. Не дай ей умереть. Не позволь ее свету погаснуть. Все будет хорошо, потому что мы не виноваты. Просто так случилось.… Верь мне, ладно?Если бы ещё он сам во все это верил…А Адель, кажется, верит. Потому что Честер видит на ее лице облегченную светлую улыбку.Впервые за долгие годы он вспоминает о том, что когда-то в детстве они с ней были друзьями. И что все начиналось так радужно и безобидно. И что они все ещё те же дети, просто заблудшие и сломанные.Кто бы мог подумать, что именно так все закончится?Передружба. Недоотношения.Адель закрывает дверь за самой большой любовью всей ее жизни и запирается на все замки, а Честер медленно умирает, когда прислоняется к этой же двери спиной и закусывает до боли губу.Он чувствует себя мертвой рыбой, выброшенной на чёрный берег. Внутри него совесть уже начитывает немые молитвы раскаяния, и, кажется, парень чувствует цепкие когти потерянности и неизвестности, которые теперь скребут под коркой мозга.Что мне теперь делать с этим предательством? Как мне дальше жить?