глава 5. (1/1)

Побег Честера и Клэр заканчивается тем, что, в итоге, они оказываются в какой-то подворотне и целуются, как сумасшедшие.Да они и есть сумасшедшие. Так что, если завтра во всех газетах будут трубить о парочке психов, сбежавших с задворок здравого смысла, не сомневайтесь, это все о них!?Твою мать, что это за наваждение??— сигналит первая здравая, но очень слабая мысль в голове Клэр. На улице холодно, но ее бросает в жар; все внутренности сплелись в тугой клубок, в лёгких не хватает воздуха, и она не успевает переводить дыхание от его напора. В каком-то бредовом наваждении она просовывает свои руки под его футболку и касается прохладной кожи. Честер, расценивая это как знак, ухмыляется ей в губы и прижимает ее к себе еще смелее.?Это не правильно?, — мелькает вторая тревожная мысль в девчачьем мозгу, но ее тут же сметает Честер, руки которого уже давно под ее футболкой, и там, где он касается ее пальцами, кожа моментально покрывается мурашками.?Нужно взять себя в руки и прекратить все это?, — третья мысль огромной неоновой вывеской загорается в голове и панически мелькает в предупредительном сигнале. Но вместо того, чтобы слушать внутренний голос, Клэр запускает руку в его волосы и касается дыханием его шеи.Словом, неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не толпа школьников, проходивших мимо. Услышав их смех и гомон, они отпрянули друг от друга и теперь стояли, тяжело дыша, словно после марафона.Школьники с понимающими ухмылочками и смешками прошли мимо, а Клэр, пытаясь выровнять дыхание, говорит:— Мне пора домой. Можешь не провожать, тебя, наверное, ждут…Ее щеки предательски горят от смущения, и она смотрит куда-то себе под ноги, лишь бы не в глаза Честеру. Безумное наваждение сменилось уколом совести, который отрезвил девушку в один момент.В отличие от неё, Честер не чувствовал ничего подобного. Пока опьянён, пока ещё пьян эмоциями, он делает шаг вперед и берет лицо Клэр в свои холодные ладони, чтобы снова вернуть близкий контакт, чтобы запомнить этот момент, чтобы потом в бездумном бреду писать множество текстов, каждый из которых, конечно же, ?не о ней?.Он ведь так любит действовать импульсивно, так, как не следовало бы. Так, чтобы потом снова окрестить себя ?мудаком?, если вдруг после подобных откровенных порывов ничего не последует.Мне следовало бы иногда включать мозги, потому что в такие моменты я беру ответственность не только за себя, но и за чувства других.Сейчас речь об этой худенькой и растерянной, в отличие от Честера, девочки.Но он не слушает здравый смысл, что тщетно пытается добраться до парня своими цепкими ручонками.Во внутренностях слабо звучит эхо дрожащего сердцебиения, которое разбивается о ребра, и, кажется, в финальном жесте падает к ногам Клэр. Внезапно парень понимает, что они встретились не в самый лучший период его жизни, и абсолютно не понимает, что чувствует к ней.На минуту между ними виснет полнейшая тишина.Она жалеет?Честер смотрит ей в глаза почти тревожно, пытаясь уловить ее реакцию. Его пальцы чувствуют тепло лица напротив. Она поднимает на него свои серые глаза, и их взгляды сталкиваются.Честер согревается кожей, сердцем, душой.Он поглаживает ее острый подбородок подушечкой пальца, а потом убирает его и целует это место своими сухими губами. В этом поцелуе не было ни одного намека на страсть. Только трепет безмолвного и невинного признания.Признания в чем?Да он и сам бы хотел знать.Сейчас он просто хотел показать ей, что все, что было запланировано на этот вечер, уже неважно. Что вообще может быть важнее поцелуя, который может быть сравним только с осыпающимися лепестками цветов на твою кожу? Беннингтон никогда не умел объяснять людям их нужность для него.Только так. Порывами, тактильными всплесками своего тела.Какой есть. — Не думаю, что парни будут скучать без меня.Делает шаг еще ближе и почти касается своими бедрами об ее. Почти шепотом добавляет:— У меня есть ключи от крыши одного девятиэтажного дома.Клэр затаивает дыхание и прикрывает глаза от этой близости, от тепла, которое источает его тело. Она молчит, но и не отталкивает.Честер осмеливается и припадает губами к ее скуле.— Ты когда-нибудь встречала рассвет на крыше?Черт, что на него нашло?Это все было очень странно, очень быстро. И, кажется, Честер не мог припомнить, чтобы когда-то в жизни он вёл себя вот так смело. Обычно он был спокойным и никогда не настаивал, никогда не уговаривал девушек. Но сегодня произошёл сбой, и он ещё этого не понял.Его губы почти призрачно очерчивают круги по ее щеке, стремясь к уху.— У тебя есть две минуты, чтобы решить, как пройдет твой вечер. Решай.Он отходит от нее на шаг, наклоняет голову набок и смотрит вопросительно в глаза Клэр. Они оба практически физически ощущают, как ночной ветер делает виток между их телами.Девушка ёжится от ветра и обхватывает себя руками. С Честером было теплее.Ей хочется согласиться. Ей чертовски хочется! Что там крыша девятиэтажки, позови он ее хоть к черту в задницу, она бы пошла. Она это поняла ещё до того, как впервые в жизни поцеловала парня первой.Кожа все ещё горит там, где он прикасался к ней, губы опухли от поцелуев, и она уже готова, утвердительно кивнув, взять его за руку и пойти за ним хоть на край света. Но страх неизвестности и остатки здравого смысла в ее голове подсказывают, что это плохая идея.Какого хрена, Клэр? Что ты вообще знаешь об этом парне, кроме его имени, и того, что он классно поёт? Куча сомнений в голове перемешиваются вместе с необъяснимым желанием наплевать на все и поддаться чувствам.Да и, в конце концов, ты что, в самом деле, готова трахнуться с ним на какой-то крыше? Что бы твой первый раз произошёл с едва знакомым человеком, Бог знает где? Да он даже не вспомнит о тебе на следующий день. Очередная дурочка в его постели, вот и все. О, а она уверена, что таких много, и он явно не упускает ни единой возможности получать от жизни все. Потому что парни с таким напором, с такой уверенностью именно так и делают.Она нервно проводит рукой по волосам и еле слышно говорит:— Извини, Честер, я не могу.И, развернувшись, почти бегом идет в сторону дома.Он не догоняет ее, и она на все сто процентов уверенна, что сейчас он вернётся в клуб и подцепит там одну из восторженных дурочек, что радостно визжали на концерте.От этой мысли становится почему-то так горько, что хоть волком вой.Она же не ревнует? Да, ну, с чего бы вдруг?Что ж, придётся признать, что ее тянет к этому человеку со страшной силой. Ну и пусть. Это ничего. Это все пройдёт, потому что вряд ли они когда-нибудь ещё встретятся.Да, она упустила свой шанс и, возможно, будет жалеть об этом. Но, что сделано, то сделано.Дома она долго стоит под душем, пытаясь привести в порядок собственные мысли и чувства. Но что скрывать, у неё нихрена не выходит, и в полном смятении она ложится в постель, в деталях прокручивая в голове сегодняшний вечер.Где он сейчас, с кем? Наверняка, на той самой крыше с какой-то девицей. Черт, какая же я трусиха. Она накрывает голову подушкой и приказывает себе спать. ***Честер смотрит вслед Клэр опустошенным взглядом и ухмыляется собственному бессилию.Какого, блять, черта, Беннингтон? На что ты рассчитывал? Возомнил тут из себя любовника года!Злость на самого себя тут же дает о себе знать.Очередная жертва наконец-то спасла себя из твоего долбанного безумия. Будь благодарен ей. Потому что тебе не придётся винить себя каждую секунду за то, что не оправдал ее ожиданий. Так что не льсти себе в своих неоправданных фантазиях.Голос в голове твердит вполне осмысленные и логичные мысли, как кажется, Беннингтону. Поэтому он, невольно опуская плечи, максимально ссутулившись, бредет по улице в сторону своего дома.Ты сейчас… что? Хотел оставить эту девочку себе для того, чтобы она успокоила твою тёмную сторону? Просто потому, что ты вдруг решил, что твоей голове будет проще с этим чувством? Что ты кому-то нужен просто так, ничего для этого не сделав? А ей-то каково? Ты ведь даже не знаешь, что она чувствует, и чувствует ли. Конечно же, ты ее спугнул.Чертов ты эгоист.Холодный ветер отрезвляет не хуже знойного декабрьского мороза. Честер чувствует, как в его волосы, мысли, суждения вбирается кто-то одинокий, отчаянный, мерзкий.Ну, здравствуй. Давно не виделись.Внезапно становится страшно так, как бывает страшно только взрослым, несчастным людям. Когда, проснувшись среди ночи, человек начинает вдруг осознавать, что его жизнь и его мысли настолько отвратительны, настолько неправильны, что все хорошие люди, которые однажды все-таки попадаются на его пути, бегут от него, как от прокаженного.Дело было далеко не в Клэр, которая сейчас ушла. Дело было в том, что повышенное чувство несправедливости к себе было максимально опасно завышено в голове юного парня. Эти нехорошие мысли часто искажали его реальность, а потом по-настоящему вредили ему. Он совершенно не умел бороться с этим чувством, потому что зачастую даже не распознавал его. Сложно вести войну с тем, чего не видишь. Это даже больше. Это совершенно нереально.Всю былую романтику как ветром сдуло. Теперь он один на один со своим ?я?.Честер ускоряет шаг настолько, что под коленями начинает жечь огнём. Но ему плевать. Быстрее бы убраться от места, где он не был спасён. Где он в который раз разочаровал и спугнул другого человека. Где по его вискам начинает бить глухая боль, сбивающая его с толку. Становится почти физически невыносимо, и парень сдается. На ходу он нащупывает в кармане пакетик ?на черный день? и достает оттуда маленькую розовую таблеточку, кладет на язык и прикрывает глаза.Сейчас отпустит. Сейчас он замолчит. Холодный ночной воздух пронзает тонкую ткань одежды, но Беннингтон не застегивает куртку.К черту, блять. К черту все.Парень почти бегом мчит к собственному району, даже не опасаясь того, что здесь его снова могут побить негодяи Роба. Наткнувшись глазами на мерцание фонаря возле собственного дома и не побоявшись быть замеченным, он вдруг слышит голос, который звонко произносит его фамилию.— Беннингтон! ***Адель глубоко затянулась и заправила за ухо светлый локон. Все-таки нужно было набросить куртку, на улице было достаточно прохладно, особенно в одной коротенькой шёлковой сорочке. Выдохнув дым и снова сделав затяжку, девушка бросила взгляд в сторону соседского балкона.Естественно, на нем никого не было.Что вообще думает о себе этот чертов Беннингтон? Что он может приходить и трахать ее, когда заблагорассудится, а потом пропадать на хренову тучу времени и не отвечать на ее звонки?За последнюю неделю она звонила ему несчетное количество раз, отправила кучу смс, но ответа так и не дождалась.Два дня назад Адель набралась смелости и пришла к нему домой, чтобы узнать, куда он пропал и все ли с ним в порядке, но дома его не застала. Его вечно обдолбанная мать понятия не имела, где находится сын, и вряд ли ее это интересовало.Адель была по уши влюблена в Честера, и его равнодушие убивало ее. Она знала, что не имела для него никакого значения. Это был просто секс и не более того. Он был слишком занят своей долбанной музыкой и слишком слеп для того, чтобы увидеть влюбленные глаза напротив. Часто, после того, как он уходил, равнодушно чмокнув ее, она рыдала в подушку и ненавидела себя за то, что не может послать его, не может даже сказать ему прямо обо всем, что у нее на душе. Она боялась, что после того, как посягнет на что-то большее между ними, он просто перестанет приходить. Поэтому она просто изредка закатывала ему скандалы из-за того, что он пропадал, но никаких слов о любви, никаких признаний. Пусть уж лучше так. Бывает такая связь между людьми, которая уже заранее обречена на провал. Стопроцентное поражение. Адель это всегда знала; она четко понимала, что ничего у них никогда не будет. Но все равно каждый раз кидалась в его холодные объятья, будто бы какая-то неведомая сила управляла ею, и она не могла ей противостоять.Она ведь никогда не сможет быть с ним, но и без него не представляет своего существования.Ни с ним, ни без него. Отбросив окурок щелчком пальцев в сторону, Адель уже собиралась вернуться в квартиру, как вдруг заметила знакомую фигуру в скудном свете фонаря.Честер шёл, опустив плечи и глядя себе под ноги.Волна облегчения накрыла девушку.С ним все в порядке! Слава богу…Но также быстро в следующую секунду ею овладело ужасное раздражение.Как он мог не появляться так долго? Ну, сейчас мало ему не покажется!— Беннингтон! — голос девушки звенит от злости. — Какого хрена! Я всю неделю не находила себе места, где, твою мать, ты болтался?Звонкий и до раздражения знакомый голос выводит Честера из оцепенения.Он останавливается и поднимает голову на свою соседку и, по совместительству, лукавую и далеко не безгрешную спасительницу его обыденных утренних потребностей.?Интересно, ее очередной хахаль успел покинуть ее койку до того, как она решила вопить на всю улицу мою гребанную фамилию? Драгоценная Адель, не так громко… Боль уже не бьет по барабанным перепонкам, потому что наркотики начинают действовать. Но, все-таки.… Вдруг тебя услышит мой разлюбезный недоотчим?! Что тогда прикажешь мне делать?? — проносится в голове Честера, и он выдает смешок.Ох, как это все не вовремя…— Да заткнись, чего ты так орешь-то?Он останавливается под ее балконом и, подкуривая сигарету, бездумно смотрит на металлические прутья ее балкона и на белёсые волосы Адель, развевающиеся на ветру.От его слов у девушки пропадает голос. Вытаращив глаза, она с негодованием смотрит на Честера, который равнодушно курит под балконом, не глядя на неё.Гребанный ублюдок, она себе места не находила, а ему насрать! Плевать он на неё хотел. Она миллион раз закатывала ему сцены и посылала к черту, на что он равнодушно пожимал плечами и уходил. А потом все начиналось сначала. Да что он о себе возомнил? Давно следовало послать его к чертовой матери, тем более, любовников у неё хватало.Однако всех их она бы с радостью променяла на него одного.Глубоко вздохнув, она зловеще зашипела:— Беннингтон, ты свинья! Я думала, что ты окочурился где-нибудь в канаве. Ты мог хотя бы один чертов раз взять трубку, когда я звонила! Ненавижу тебя!Честер устало выдыхает дым и запрокидывает голову так, что Адель, наверное, видит его проступивший через тонкую кожу кадык.— Я тоже тебя люблю, детка.Он выбрасывает бычок и скептически смотрит на неё снизу вверх. Она сейчас выглядит, как женушка, которая после долгих поисков своего мужа наконец-то вытащила его из очередного притона. Ей ещё бы скалку в руки и бигуди на прелестную головку, и все, считай, картина маслом.Из парня невольно вырывается смешок, и он понимает, что ещё секунда и его просто подкинет от смеха.Блять, походу это уже истерическое. Спокойно, Честер. Она ведь тебе ещё понадобится. Держи себя в руках, в конце концов. Не дай ей озлобиться окончательно.— Твои родители дома? М?Он плавно делает несколько шагов вперёд и, смотря на ее беленькую сорочку, под которой наверняка нет лифчика, чувствует, как в очередной раз за сегодня в штанах привстает.Она тяжело вздыхает и пытается подавить в себе все эти смешанные чувства обиды и желания.По его взгляду она поняла, чего он хочет. Вот так всегда. Он никогда и ничего не объясняет ей, не считает нужным. Потому что ему плевать. Проблема была в том, что она тоже хотела его и не пыталась противостоять своим желаниям.Сейчас он, как и всегда, влезет на ее балкон, займётся с ней любовью, а после уйдёт, равнодушно чмокнув в щеку.Хотя занятием любовью это, пожалуй, не назовёшь.Скорее механическое и тупое утоление его естественных потребностей. Не более того.Никаких эмоций он не испытывал, Адель это знала и видела по его глазам. Он получал разрядку, а после уходил.Но всегда возвращался.Может что-то она для него все же значит?— Дома, куда им деться? — огрызается она и складывает руки на груди.— Тогда пойди и закрой свою дверь на замок. Ты же знаешь, что делать, Адель.Его губы растягиваются в широкой улыбке, и, поиграв бровями, он бросает вверх что-то типа звонкого чмока в сторону девушки.Через пару секунд Честер забирается по водосточной трубе наверх, привычным ловким движением цепляется за поручни балкона и запрыгивает внутрь.Адель входит в комнату, неплотно прикрыв дверь за собой. Быстро смотрит в зеркало. Все прекрасно: короткая белая сорочка облегает все, что нужно облегать, и открывает все необходимое. Он входит следом и обнимает ее, зарываясь лицом в ее волосы.Но мыслями он где-то далеко. Она снова чувствует это. Взглянув в его лицо один раз, девушка понимает, что он сейчас не с ней. И, снимая с неё одежду, он представляет себе совсем другую.Господи, как же я ненавижу его. И люблю.Он сжимает ее в своих руках, и она снова тает, не в силах противостоять ему. Она обмирает и тает, и нет ничего лучше, чем его прикосновения и поцелуи. Она готова на все. На унижения, на боль, равнодушие в его глазах, лишь еще хотя бы раз испытать это все в его объятиях.Интересно, а какой он, когда любит? Когда он действительно любит? А не просто трахается? Она бы все отдала, чтобы узнать это.Когда он заботливо отбрасывает прядь волос с лица, когда она падает на глаза; когда он нежно касается губами лба и проводит пальцами по лицу. Когда он заботится, оберегает.Когда он любит.Два юных тела, две души переплетаются совершенно разными мыслями и эмоциями глубоко внутри себя.Сжимая ее тело, Честер думает о том, что эта его очередная глупая попытка утопить бардак своих мыслей в чужом теле снова даст ему звонкую пощечину.Ничего не выйдет, Честер. Ты не заглушишь свои обиды, разочарования и порицания на жизнь таким образом.Сколько раз он в этом убеждался, но не прекращал приходить в эту комнату и вдалбливать эту девушку вот так бесчувственно и даже в какой-то степени потребительски в ее кровать.Интересно, а за отсутствие чувств Господь наказывает?Ты хотя бы раз задумывался, какую боль ты причиняешь ей?Конечно, нет.А зачем? Ей так же плевать на саму себя, как и мне.Если серьезно, Честер действительно был уверен в том, что Адель все равно с кем спать. Они просто взаимно утоляли свои потребности, оказывали друг другу хорошую услугу, так сказать.Ха, хорошая из нас вышла бы парочка.Зато Клэр совсем другая. Именно поэтому она не захотела с ним никуда идти. И правильно сделала вообще-то. Она же не враг самой себе и далеко не глупая девушка.Хотя, если честно, он бы и не смог вот так просто воспользоваться ею. Да ему и не хотелось. Он ещё не разобрался, что чувствовал к ней, но точно знал, что причинять ей боль уж точно не входило в его планы.Она была слишком хорошей для такого, как я. Вспоминая ее забавное растерянное лицо, когда Дэни прервал их поцелуй, Честеру хочется улыбаться.Но не получается. Потому что стон Адель вырывает его из мира собственных мыслей, и он возвращается с небес обратно в эту долбанную кровать.Резко перехватывает Адель за талию, разворачивает ее спиной к себе и сжимает ее руки своими. Возможно сильнее, чем того требует ситуация. От неожиданности она ахает и стонет теперь уже в подушку.Зато Честер молчалив, как никогда раньше. Ни звука, ни шумного выдоха. Только лишь одинокая капля пота скользит по его веку, а глаза наполняются необъяснимой эмоцией.Пока он наращивает бешеный темп, рвано целует ее спину, местами вонзаясь зубами в мягкую кожу. Она кричит, кричит громче обычного, а он продолжает яростней вдалбливаться в ее тело и теперь уже зажимает ей рот.Чертова Адель, ты совсем с катушек слетела, тебе даже плевать на родителей за тонкой стеной.Почему-то его тоже не пугает это и даже не останавливает. Он начинает двигаться ещё быстрее и чувствует, как чужие зубы прокусывают его ладонь. Другую руку он опускает на ее шею и сильно придавливает в кровати, заставляя прогнуться ещё ниже. Понимая, что делает больно.Это не было необходимостью. Это было выражением всех накопившихся эмоций.Больные, неправильные, не такие, какими они должны быть, но ровно такие, на которые он сейчас способен.Это его немой крик о помощи, просьба, мольба.Помоги мне вытряхнуть все мои хуевые мысли из себя, Адель. Я хочу убить болью все плохое, что есть во мне.Я хочу, чтобы ты прозрела и наконец-то увидела во мне врага, я заставлю и тебя возненавидеть себя.Сильнее, глубже, быстрее.— Честер! Стой, остановись!Нет сил на ласковые прикосновения и медленные ласки. Нет никакой возможности.Убей эту боль внутри меня. Избавь от проклятия. Сильнее царапай мои руки, сжимай зубы, но, тем не менее, поддавайся навстречу.Пытайся убежать, но не убегай.Верни, блять, меня прежнего. Верни мою жизнь, мои убеждения.Жёстче, грубее, больнее.Вытрахай из меня все плохое, заставь голос в голове замолчать. Потому что, если ты не сделаешь этого, я вытрахаю твою душу. Он вдавил ее в подушку и заломил руки с такой силой, что она оказалась полностью обездвиженной. В какой-то момент все перестало быть охренеть как страстно и возбуждающе, хотя в самом начале Адель даже подумала, что он просто так сильно и невероятно хочет ее.Но грань давно была перейдена, и Адель с ужасом поняла, что никогда раньше не видела его таким. Ей было больно, она попыталась вырваться, но Честер лишь мощнее придавил ее зад бедрами, и начал двигаться ещё реще.— Честер, пожалуйста, прекрати! Мне больно! Да что с тобой?! — прокричала девушка, но он не обратил внимания на ее мольбу. Она повернула к нему лицо, по которому еще немного и готовы были покатиться слезы, и замерла. Он методично двигался, сцепив зубы, лоб покрыт испариной, а глаза…Никогда она не забудет его глаза в тот момент. Пустые, пугающие, с отсутствующим взглядом. Он делал ей больно, но вряд ли это понимал, и уж точно никакие силы не заставили бы его остановиться.Она чувствовала, как страх и непонимание происходящего окутывает ее душу. Вдвойне страшно было от того, что источником этого всего был человек, которого она любила.Девушка судорожно хватает воздух ртом, когда он делает последние несколько мощных толчков и кончает. Честер не произносит ни слова, а лишь хрипло выдыхает и отпускает ее руки.Адель слышит звук застегиваемой ширинки и ждёт, что сейчас хлопнет балконная дверь. Но он не уходит. Почему он не уходит?Адель лежит, уткнувшись лицом в свои руки и, не выдержав всего этого, просто начинает плакать. Она даже не пытается прикрыться скомканной простыней. На шее и спине следы от зубов Честера и красные пятна от засосов. Все ее тело ноет, руки невыносимо болят, и больше всего на свете она хочет сейчас остаться одна.Она слышит, как он сквозь зубы чертыхается и ищет, чем перевязать прокусанную руку, и на неё накатывает волна ярости.Это сейчас все, что его беспокоит?!Словно фурия девушка вскакивает с дивана и отвешивает Честеру звонкую пощёчину.— Пошел. Вон. Отсюда. Я никогда больше не хочу тебя видеть! — чеканя каждое слово, произносит она. Слёзы застилают глаза, тяжелое дыхание вырывается из груди.— Да что с тобой творится, Боже?! — еще раз всхлипывает.