Глава 4. (1/1)

– Эх, Алангоя, моя прекрасная сестра, что мне делать? – вздыхал командир Байан. Он часто приходил в святилище, которое сам выстроил в память о своей сестре. – Талтал с каждым годом всё больше похож на тебя, – продолжал он. – Алангоя, я ведь в самом деле не знаю, как мне быть с этим мальчишкой. Его невозможно воспитывать так же, как его сверстников; его взгляд так тяжёл, будто этот парень тащит на плечах всю тяжесть мира. Почему ты ушла так рано, Алангоя? Проклятые тюрки!..По загорелой щеке командира скатилась слеза. Он быстро вытер её, окинул взглядом святилище и направился к выходу. Байан легко справлялся с подготовкой воинов, мог хладнокровно рубить врагов направо и налево, но не мог понять, как вести себя с племянником, надо ли воспитывать из него воина или стоит позволить ему выбрать ту стезю, которую тот сам пожелает. Состояние юноши нельзя было назвать нормальным, но как ему помочь, да и нуждается ли он в чьей-то помощи?Байан любил вспоминать времена, когда он был командиром одного из приграничных отрядов. За исключением мелких набегов тюрков, обстановка была мирной, и в дни, свободные от службы, Байан любил навещать свою сестру, Алангою, которая жила в деревне неподалёку. Молодая женщина всегда с радостью встречала своего брата, который был немногим моложе неё. Она была удивительно хороша, но особенно прекрасны были ее глаза, нежно светившиеся счастьем. В своё время к ней сватались многие богачи, но она предпочла выйти замуж за обедневшего торговца Тендзина; вместе они жили в небольшом уютном домике, где всегда царили любовь и радость. У Алангои и Тендзина было двое детей: Талтал и Наран. Талтал был пухлым весёлым мальчишкой, на редкость непоседливым и очень открытым. Наран старался ни в чём ему не уступать, хоть и был моложе на три года. Братья росли окружёнными родительской любовью, но больше всего на свете им нравилось, когда в гости приходил дядя Байан. Он мог неустанно играть с ними, катать на себе, рассказывать множество армейских баек, от которых Талтал и Наран были без ума. Байан сделал им деревянные мечи, и мальчишки были готовы без устали сражаться с воображаемым противником, представляя себя героями дядиных рассказов.Всего этого не стало в одночасье.Было раннее утро. Талтал ещё сладко спал, когда тюрки ворвались в деревню, словно вихрь. Они убивали всех, кого видели, уничтожали всё на своём пути, сжигали дома. Солдаты приграничного войска не успели вовремя отразить внезапную атаку неприятеля, поэтому тюрки почти беспрепятственно захватывали деревни одну за другой.В момент нападения Тендзин, Алангоя и Наран были во дворе дома. Увидев скачущих воинов, Тендзин велел своей жене быстро взять детей и увести их как можно дальше, а сам остался на месте в надежде хотя бы немного задержать тюрков. Он не был воином, но это не помешало ему смело броситься на врага с кинжалом, когда-то подаренным ему Байаном. Алангоя, взяв Нарана на руки, побежала в дом за Талталом, который уже успел проснуться от шума. Женщина схватила его за руку и повела к выходу, но было поздно: тюрки почти подошли к дверям. Оставалось только прятаться внутри дома. – Быстрее, лезь в сундук! – крикнула Талталу Алангоя. – Сиди тихо и не вздумай вылезти оттуда, что бы ни случилось! Талтал забрался в сундук, мать бросила на крышку какие-то вещи. Наран бы туда не вошёл, поэтому его она хотела спрятать в другом месте, но не успела. Несколько тюркских воинов уже вошли в дом. Алангоя онемела от ужаса: это был конец. Неоткуда ждать помощи. Наран стоял за ней, испуганно выглядывая, а Талтал, затаив дыхание, с ужасом наблюдал за происходящим через небольшую щель в сундуке. – А она недурна собой, – с ухмылкой заметил один из воинов и начал приближаться к Алангое, а она, схватив полено, с криком бросилась на врага. Холодный меч вонзился в её сердце, прекрасное лицо застыло в гримасе, а потом расслабилось, и из угасающих глаз выкатилась слеза. Мёртвое тело Алангои упало на пол, а вскоре там оказался и маленький Наран, которому тюрки перерезали горло.Дом не был богато обставлен, поэтому воины решили, что здесь нечем поживиться, не стали рыться в вещах и вышли наружу. Талтал продолжал сидеть внутри сундука, оцепенев от ужаса и злобы. Он даже не заметил, что, уходя, тюрки подожгли дом, и поэтому не пытался выбраться. Он не мог ни видеть, ни слышать, всё тело будто окаменело, было тяжело дышать. В это время юаньские воины ворвались в деревню и обрушили на тюрков шквал из стрел. Среди освобождавших был и Байан. Израненный в бою, он помчался к дому своей сестры, надеясь, что всё семейство успело где-то спрятаться до нападения. Командира охватил ужас, когда он увидел бездыханное тело Тендзина, лежащего во дворе пылающего дома. ?Они либо где-то в безопасности, либо внутри?, – подумал Байан. Не испугавшись огня, он вбежал в дом, надеясь никого там не найти, но увидел тела Алангои и Нарана. Ноги командира подкосились, сердце будто упало на глубину колодца. – Алангоя, ты слышишь меня? Очнись, приди в себя! – закричал Байан, схватив женщину за плечи. Но он был бессилен: и его сестра, и младший племянник были мертвы.?А где Талтал?? – пронеслось в голове у командира. Трупа старшего племянника не было ни во дворе, ни в доме, и в сердце Байана затеплилась надежда: вероятнее всего, мальчику удалось сбежать, он где-то ждёт и нуждается в помощи. Воин уже было направился к выходу, но его взгляд упал на сундук. ?Никогда не видел, чтоб сестра на него что-то складывала?, – подумал Байан. В первое мгновенье он не придал этому значения, но потом его осенило, и он рванул с места, подскочил к сундуку, открыл его и увидел внутри Талтала. Надышавшись дымом, мальчик успел потерять сознание, но ещё был жив. Байан схватил племянника и поскорее вынес его из обрушающегося дома.Талталу тогда было семь лет.