а я был полный слабак сломать неслабый контакт; уён, чимин, тэхён, чансон, ррррр (мат) (2/2)

-Мы всё это уже проходили. И с тобой, и с Чимином. Можешь и дальше вариться в своём дерьме в одиночку, если так хочешь, но ты должен хотя бы осознать, что у тебя проблемы, а не придуриваться даже перед самим собой.Тэхён завершает монолог неестественной улыбкой и поднимает руку с оттопыренным вверх большим пальцем.

Уён буркает что-то типа "ладно" и наконец-то закуривает. Тэхён же тушит окурок от своей сигареты о край мусорки и оставляет его наедине с собой.Прохладно, блять. Ну и что теперь? Ему даже рефлексировать не о чем.

Возвращаясь обратно к остальным, он чувствует, как внутри разливается горючее неприятно колющее раздражение.Тэхён снова ведёт себя как экзальтированная сорокалетняя особа, и у него буквально горят глаза за стёклами очков, когда он хватает Уёна за руку и усаживает рядом с собой.-Буду трогать лицо, - предупреждает он.Он действительно облапывает всё его лицо, сбивает с головы капюшон и убирает обеими руками пепельные волосы назад.-Корни бы тебе подкрасить, будешь как конфетка, - бормочет Тэхён себе под нос и отпускает. - Чансон предложил настолько охренительную идею, что я не понимаю, как не додумался до неё сам.

Уён бросает взгляд на безмятежно улыбающегося парня поверх широкого плеча Тэхёна.

-Мы планировали снимать тебя следующим после..-Мистера какашки, - с любезными интонациями вставляет свои пять копеек Чимин, и Чансон кидает на него любопытный взгляд.Тэхён активно кивает и странно взмахивает руками.

Уён успел забыть обо всей этой теме с их постерами как у какой-то айдол-группы.

Тэхён шумно и медленно выдыхает, прикрыв глаза и выставив перед собой руки.-Кружево, - наконец, твёрдым голосом говорит он. - Мы будем снимать тебя в кружеве.Уён издаёт нервный смешок. Чего?Нет, Тэхён и его полуэротические идеи это не новость, ноУён без зазрения совести уставляется на автора конкретно этой, и тот спокойно смотрит в ответ.-То есть, ты видишь меня впервые в жизни и думаешь: вот бы надеть на него кружевные чулки? Или что?Чансон трёт двумя пальцами широкую переносицу и прочищает горло.

Плохая идея срываться на малознакомых людях, ох, плохая.

Но он же, блять, не баба, какое нахер кружево.-Если утрировать и немного модифицировать чулки в какую-нибудь рубашку, допустим, в готическом стиле, - говорит Чансон, - то да, так всё и было.У него вкрадчивый мягкий голос, выше, чем бас Тэхёна, с проскальзывающим акцентом, намекающим на не сеульское происхождение, и едва слышной хрипотцой.Тэхён щёлкает пальцами, и они разрывают зрительный контакт, чтобы посмотреть на него.-Рад, что мы все друг друга поняли.

Уён хмыкает и пересаживается к Чимину и своему остывшему кофе. Он прижимает руку к своему животу и ощупывает его, чтобы сделать неутешительный вывод: жрать придётся меньше, если он хочет получить такие же пиздатые фотки, как у Чонгука иминистра какашечных дел, лол.-Картина маслом: Чон Уён ищет свои воображаемые складки, - торжественным голосом говорит Чимин над ухом.Уён морщит нос и прикрывает ухо ладонью. Ищет он, может, и воображаемые, но находит вполне себе реальные.

Прежде чем дело движется к вечеру и отъезду Тэхёна, они с Чансоном обмениваются тысячью и одним взглядом. Чансон невозмутимо спокоен, и Уён надеется, что тоже. Да и чего ему беситься, если так подумать, не собираются же его в кружевных труселях фоткать, в самом деле.

-Мы с Чансоном можем подбросить тебя до зала, - говорит Тэхён, когда они все стоят на заметно стемневшей улице, вооружившись сигаретами.

Уён качает головой.-Лучше разомнусь.

Он ловит себя на том, что мысли о репетиции вызывают у него что-то неприятно тянущее и тоскливое. Даже танцы не вызывают положительных эмоций, вау.

-Может, это весенняя хандра? - спрашивает он больше в космос, чем у Чимина.-Это стадия отрицания, - тем не менее, говорит тот.Уён фыркает. Они останавливаются через дорогу от места назначения. Чимин недовольно цыкает и потягивается, сцепив руки в замок.-Смею предположить, что вы с мистером какашкой решили наконец-то разбежаться.

Чимин говорит об этом как о чём-то, чего ждал тринадцать лет в Азкабане, что, впрочем, нельзя назвать таким уж далёким от истины.

Уён прячет руки в карманах толстовки и пожимает плечами.-Я решил.Чимин выдаёт такое понимающее и протяжное "а", что Уён аж морщится.

-Не делай такое лицо. И раз уж ты решил, то осталось, типа, принять или смириться, что тебе больше нравится. Не затягивай с этой хернёй, а то не успеешь моргнуть, как он снова залезет тебе в трусы.

Не залезет - хочет сказать Уён.Вместо этого он устало кивает, вытаскивает одну руку из кармана и машет ею, прежде чем развернуться к пешеходному переходу.-Ага. Увидимся.Он слышит, как Чимин негромко называет его хамлом малолетним.

В дверях раздевалки он сталкивается с Саном. Тот на несколько мгновений оцарапывает его лицо своим колючим взглядом, и Уён надеется, что хотя бы этот кретин смолчит.Сан ожидания оправдывает, но иронично вздёргивает брови и делает шаг назад, взмахнув руками в шутливом жесте, предлагая Уёну зайти внутрь.-Дамы. - Неприятная улыбка трогает его губы.

Уён только одаривает его хмурым взглядом.

Будь он в раздевалке один, то определённо что-нибудь да пнул бы. Вау, блять.Чтобы он этого к себе ещё хоть на пушечный выстрел подпустил? Да ни в жизни. Всё, эта позорная глава закрыта.Закрыта ведь?