Лёд (1/1)

Шоу закончилось далеко за полночь. Мерритт и Атлас сразу отправились по домам, а Лула и Джек, не сговариваясь, заняли единственную гримёрку во всём здании. Тут безумно тесно даже для двоих молодых иллюзионистов, но, справедливости ради, стоит сказать, что каждый элемент интерьера, невзирая на свою старость и потрёпанность, выглядит настолько опрятно, насколько это вообще возможно.Сразу со входа Лула мчится к маленькому клетчатому дивану, на который с удовольствием падает, скидывая с ног надоевшие за четыре часа выступления туфли. Мизинцы и косточка на пятке стёрты в хлам, но сейчас ей всё равно. Блаженство от абсолютной тишины и свободы от ненавистного предмета гардероба для неё дорогого стоит.Джек же так и остался подпирать спиной дверной косяк, всё ещё перебирая в руках карты. После поцелуя на Темзе он старается избегать её. Вот и сейчас он, закончив отрабатывать очередной флориш, сменил лёгкие оксфорды на тёплые зимние ботинки, и уже было потянулся за курткой, когда заметил, что случилось с аккуратными ножками Лулы. За то время, что они смотрели в пол при встрече, он запомнил, кажется, положение каждой клеточки её кожи. Вроде бы в этом нет ничего необычного: все девушки, у которых он крал сердца и кошельки, натирали ноги, и он не находил это чем-то из ряда вон выходящим. Если честно, ему вообще было плевать на них.Но Лулу почему-то стало… Жалко?Так, стоп. Джек Уайлдер, величайший картёжник тысячелетия, звёздно игравший в свою смерть целый год, жалеет девушку вместо того, чтоб по уже привычной схеме обчистить и уйти в закат? Да быть не может. Хотя, скорее всего это потому, что уйти в закат от Лулы?— значит перестать работать в ОКО, а это для него уже удар ниже пояса. Но жалость? Да какого чёрта он вообще завис, разглядывая её? Он мог бы уже преспокойно ехать домой, пока коллега сама разбирается со своими проблемами.Мог бы…Пока мысли в его голове продолжали жужжать, Лула заметила его пристальный взгляд и обернулась. Пара серых глаз, в которые он старался не смотреть вот уже полгода, обращены на него. В них?— усталость и немой вопрос. Жаль что он не обладает теми же способностями, что и МакКинни. Он давно научился читать жесты Лулы, но не мимику. Да и как, если он её, можно сказать, не видит?После минуты абсолютно пустого, чистого молчания, он наконец вспоминает про то, зачем здесь находится. Руки тянутся к куртке, но вместо того, чтобы снять её с крючка, он ищет что-то в карманах. Взгляд Лулы меняется на заинтересованный, она будто бы оживает.Он нашаривает в карманах то, что искал. Маленькая коробочка, которую он всегда носит с собой?— пластыри, столь ценные в работе картёжника.—?Нужны?—?Нет,?— Лула уверенно встаёт и пытается расстегнуть молнию на платье. Бессмысленно. Руки её не слушают. Ноги видимо тоже, потому как она не простояла и минуты, перед тем как упала назад на диван. Жаворонкам и так тяжело участвовать в ночных шоу, а попытки переодеться после них вообще превращаются в пытку. Преодолевая сопротивление воздуха и силу взаимного притяжения век, она садится и снова пытается расстегнуть платье. Бестолку, она скоро уснёт.—?Давай помогу,?— Джек подсаживается к ней, неловко улыбаясь,?— но сначала сделаем так, чтоб ты не нацепляла себе каких-нибудь болячек.С этими словами он осторожно наклоняется к её стопам и обрабатывает натёртые до крови места зелёнкой, найденной на столе этой же гримёрки ещё до начала шоу. Лула тихо шипит, но ничего сказать то ли не хочет, то ли не может. Ещё бы?— парень, которого она пыталась закадрить на протяжении почти года, сейчас пытается облегчить её страдания в дальнейшем.—?Больно? —?спрашивает он, после того, как заклеивает пластырем все лопнувшие мозоли.—?Не очень,?— она смотрит ему в глаза, преодолевая желание заснуть прямо здесь,?— спасибо.Он лишь более уверенно улыбается в ответ. Да, так близко наедине с ней он давно не оказывался. Мысли в голове притихают и замедляются, появляется какая-то ясность, не являющаяся таковой.—?С молнией помочь? —?он не решается дотрагиваться до неё, опасаясь реакции. Всё же они не разговаривали ни на какие темы кроме работы вот уже шесть месяцев.—?У меня всё равно нет ничего, во что бы я могла переодеться,?— Лула опускает ноги в тёплые сапоги, оставленные около дивана перед шоу. Хорошо, что хотя бы на них нет никаких дурацких застёжек. Пуховик висит на крючке у двери. Её сонному мозгу это расстояние кажется просто невероятно огромным. С другой стороны, если она сможет пройти его и не уснуть на ходу, то, возможно, у них с Джеком получится ещё пару месяцев не общаться. Его это вроде как устраивает. И плевать на то, что она сама жалеет, что просыпается одна.И по этой простой причине она ненавидит Темзу. Собрав все свои силы в кулак, она поднимается и псевдо твердым шагом идёт к вешалке. Пуховик надет на хозяйку, половина дела сделана. Она выходит на лестничную клетку, и видя, на каком этаже она находится, ей хочется взвыть. Даже если она не уснёт на лестнице, что станет приятным подарком на день святого Валентина, ей всё равно придётся тащится домой пешком через полгорода. Идеальным вариантом могло бы быть такси, если бы её сонный мозг ещё хоть что-нибудь соображал.Джек, видя всё это, думал, как ей помочь, и решение не заставило себя долго ждать. Он приехал на своей машине. Она живёт в Ньюэме, он?— в Уолтем-Форесте. Это по пути от Гринвича, в котором они сейчас и находятся. Он надел куртку и выскочил на лестничную клетку, вовремя подхватывая падающую Лулу. Всё-таки уснула. Он взял её на руки, поражаясь тому, насколько она лёгкая. Прямо как колода карт, которые она иногда вертит в руках, пытаясь чему-то научиться. И он всё никак не соберётся сказать ей, что пластиковые карты не годятся для доброй половины фокусов. А она и не просит научить.Удивительно, как просто было нести её. Не только потому, что она лёгкая, а ещё и потому, что они будто две части одного целого. А как иначе объяснить то, что её голова абсолютно идеально помещается у него на плече? Правильно, никак.Его машина стояла прямо напротив чёрного входа. Почти на сто процентов уверенный, что всё делает правильно, он кое-как открыл дверь заднего ряда. Аккуратно усадил и пристегнул Лулу. В голове всплыл образ плаката на одном из шоссе: ?Пристегни самое ценное??— гласила надпись под фотографией пристёгнутого ребёнка. Вспомнив это, он улыбнулся. Руки, в которых обычно часами крутятся карты, случайно задели карман всадницы и оттуда на землю выпало что-то плоское и длинное. Джеку хватило секунды, чтоб понять?— это его ремень. С ностальгией улыбнувшись, он на всякий случай проверил бумажник. Слава богу он на месте, как и права с паспортом.Он сел за руль и завёл машину. Непрогретая, засыпанная снегом она напоминала царство снежной королевы. Джек с упоением смотрел, как отогревается лобовое стекло, открывая вид на Темзу.У него река вызывает смешанные чувства. С одной стороны, здесь, именно над этой рекой он впервые коснулся губ Лулы. С другой именно здесь они погрузились в обоюдное молчание. —?Лёд тронулся и сразу встал,?— тихо шепнул сам себе Джек. Это могло бы быть правдой, если бы не было самой отвратительной и наглой ложью за всю прожитую им жизнь.Он тронулся и поехал в сторону Ньюэма. То, что он не знает её точный адрес, он понял уже проезжая по мосту. Джек остановился на краю дороги и встал на аварийку. Обернулся к Луле, но тут же передумал что-либо у неё спрашивать. Он никогда и подумать не мог, насколько милой бывает Мэй, когда спит. Сведённые будто в напряжении аккуратные бровки, милый, немного покрасневший от мороза на улице носик, и губы, не покидающие его подсознание уже полгода. Открывшаяся картина очаровала его, и мысли, всё ещё не желающие выпустить своего хозяина из состояния наваждения, подкинули идею, что, возможно, Лула была бы не против переночевать у них с Мерриттом дома. Он хотел сопротивляться им, но понял, что это бесполезно. Снял с аварийки и тронулся, направляясь в свою квартиру в Уолтем-Форесте.Всю недолгую дорогу он слышал, как она изредка что-то бормочет. Это заставляло его улыбаться, через зеркало заглядывая на задний ряд. Кто бы мог подумать, что картёжник когда-нибудь решит похитить единственную девушку-всадника. Кража без злого умысла?— интересно, на сколько за неё посадят, если Мэй вдруг напишет заявление?Он медленно подкатил к малоэтажному дому, глазами ища окна их с МакКинни съёмной квартиры. Свет не горит, значит менталист уже уснул. Естественно, ведь время уже медленно подходит к пяти часам утра.Что же ты со мной делаешь, Лула Мэй? Он открыл дверь заднего сиденья и взял девушку на руки. Он делает это третий раз в жизни, но ощущения для него кажутся абсолютно новыми. Её дыхание у него на шее?— ещё не опробованный им запретный плод, желанный, как изучение нового сложного (и желательно опасного) трюка.Несколько дверей, ключи от которых он никогда не носит с собой, кажутся ему шуткой. Даже под наркозом он может вскрывать почти любые замки, тем более знакомые ему уже не первый год. Главное иметь хотя бы одну свободную руку и отмычки.Он вваливается в квартиру, не включая свет. Слышит со второго этажа храп Мерритта и, довольный тем, что менталист не увидит, что Лула ночует у них, уносит девушку в свою комнату. Как истинный джентльмен, он уступает ей свою кровать, с утра так кстати застеленную свежим бельём, а сам садится спать в кресло у окна. Ровно три часа?— и он снова бодрячком. Давно проверенная им схема, которую он пускает в ход после каждого вечернего шоу.Последнее, что он слышит, проваливаясь в царство Морфея, то, как Лула зовёт его по имени. Была ли это игра его воображения, или её сон действительно как-то связан с ним?— об этом он подумает завтра. А сейчас самое время отдаться своим собственным грёзам, давая подсознанию воплотить их в своей собственной, необыкновенной реальности.