1. (1/1)

Не в том месте не в то время. Рики понял, что снова оказался не в том месте не в то время, когда ему в голову полетела бутылка. Если уж у кого и были какие-то таланты, то его сомнительной сверхспособностью было умение регулярно влипать в самые разные… ну скажем так — неприятности, оказавшись не там, где стоило бы быть. Казалось, он даже родился не в том месте, не в то время. Не у тех родителей. Не на той планете. Впрочем, в этом тухлом райончике любое место было дерьмовым местом, любое время — дерьмовым временем. Рики с грехом пополам увернулся, замер, осыпанный градом острых осколков, прикрывая руками голову. Пицца, которую он так спешил доставить горячей, валялась на полу. На коробки, перевязанные лентой с аккуратным узлом — Алекс все делала аккуратно, зачем-то подумал он, — успели кого-то уронить, причем, кажется, уже не раз, и из разодранного картона жутковатым ливером вываливались раздавленные помидоры и пепперони. Оглушенный, он рухнул на колени у стены, бестолково мотнув головой. Мимо пролетел и вмазался со страшным грохотом в стену здоровяк, которого он смутно знал — один из соседских упырей, какая-то некрупная шишка среди местных дилеров, что ли. Сейчас громила, который был едва ли не вдвое выше Рики и вчетверо шире поперек, стек, марая облезлую штукатурку кровищей, на пол и затих, похожий в своем черно-кожаном ?крутом? прикиде на несуразный мусорный пакет. Или на мешок с трупом. — Я научу каждого из вас почитать тех, кто сломлен! — прорычал тот, кто устроил этот кровавый боулинг, швыряясь вместо шаров людьми, и запустил очередного бедолагу в стену. Рики обреченно прикинул, успеет ли выбраться из этой мясорубки живым. Пополз было к выходу, не поднимаясь с колен. Что-то подхватило его за ремень и воротник и швырнуло через всю комнату. От удара об пол из глаз брызнули желто-зеленые звезды. Он попытался что-то сказать, как-то убедить не бить его больше, хотя понимал всю бессмысленность этой затеи, но воздух застрял в ушибленных легких, а из глотки вырвался лишь придушенный сип. Никак не удавалось вдохнуть — он валялся на полу беспомощной скрюченной креветкой, и все пытался схватить непослушными губами хоть глоток кислорода, а на него надвигался бесформенной грозной тучей тот, кто, кажется, собирался одним махом прервать и его страдания, и жалкое существование разом. — Ваша жизнь — просто сон. Вам не прозреть! — проревело темное пятно, и Рики вновь полетел нелепым кульком, впечатался в стену, рухнул лицом вниз, вывернув плечо. Кто-то бесконечно огромный навис над ним, раздирая одежду на спине словно когтями. Ткань затрещала, но Рики волновало лишь то, что от нового удара в груди что-то расслабилось, и он смог наконец со свистом втянуть в себя такой желанный воздух. В легких болезненно булькнуло. ?Мне конец?, — подумал Рики. Услужливо подтверждая его слова, одежда вновь затрещала, а спину полосонуло острой нестерпимой болью. Рики слишком долго был с болью на ?ты?, и лишь привычно прокусил губу, чтобы не заорать. Когда орешь — делают больнее, это он усвоил давно. Он ткнулся лбом в грязный пол, пытаясь подтянуть к себе сломанную руку, когда лопатки вновь ошпарило — будто из него выдрал кусок мяса какой-то дикий зверь. То, что его убивало, и правда было похоже на зверя — оно рычало и бесновалось, прижимая его к загаженному бетону, и Рики принялся считать про себя от десяти и обратно, гадая, на каком счете умрет. И вдруг все затихло. Он невольно дернулся, когда убийца провел чем-то шершавым по изнахраченной коже. Рики не понял, что это было, и почему не стало больнее. — Откуда они? Голос существа внезапно прозвучал почти нормально. Рики с удивлением сообразил, что оно — или все же он? — обводит пальцами неровные рваные шрамы, которые уродовали спину парня двумя глубокими бороздами вдоль позвоночника от лопаток до поясницы. Он попытался ответить, но лишь захрипел, чувствуя во рту мерзкий и знакомый вкус металла. Шею опалило горячее дыхание, когда убийца наклонился над ним. — Возрадуйся. Ты не похож на тех, остальных. И сердце твое — чистое. Только сломленные заслуживают место в этом мире. Чудовище выпустило его. Темнота на время отодвинулась. Со светом пришла боль, но ей Рики даже обрадовался — она означала, что он еще жив. Он лежал среди горы трупов, баюкая изломанную руку, и старался дышать через раз, тихо-тихо, чтобы не вызвать кашель и не захлебнуться собственной кровью, которая жутко подвсхлюпывала где-то в недобро свистящей груди. Лежал, пытаясь удержать меркнущий свет. И не смог. Сначала на смену боли пришло отупелое онемение. А потом была только тьма.