1. Такой себе ангел-хранитель. (1/1)

Генри Стикмен не хороший человек: он мудак до мозга костей, ненавидящий все живое. Если бы он мог, вырезал бы себе на лице эти пять букв: "М-У-Д-А-К",- чтобы никто, имеющий зачатки интеллекта, не приближался к нему. Будь его воля - устроил бы третью мировую, просто чтобы убить всех людей к чертовой матери.К сожалению, Стикмен все ещё был способен на сочувствие, пусть и на самое микроскопическое. Он мог уничтожить все живое, но его что-то останавливало. Может человечность, может усталость. Если бы только не этот назойливый голос по утрам, то он бы обязательно выспал свою квоту и устроил ядерный апокалипсис. - Генри! - беспричинно радостно звал его Чарльз, настукивая на двери какую-то песенку.Генри сделал вид, что умер. Иногда это срабатывало.Ручка щёлкнула, и бывший вор уткнулся лицом в изгиб локтя. Вошедший узрел привычную картину: спальные принадлежности на полу и недовольный Стикмен, сжавшийся в комок. Хотя это был прогресс: уже лучше, чем крики во сне. - Генри, вставай, - попросил Чарли, и, увидев, что на него всем плевать, уже куда менее уверенно, прибавил: - Пожалуйста, я же не смогу разбудить Элли.Генри издал недовольное кряхтение и, перевернувшись на спину, сел. После того спящая принцесса перекинула ноги, попутно кряхтя от боли во всем теле, на что Калвин обеспокоенно смотрел, и в конечном итоге со странным облегчением выдохнул, поняв, что сегодня его друг не умрет. Однако спустя пару шагов путь парня закончился на стене: держать равновесие было сложно, учитывая, что все свои силы Стикмен вкладывал в попытку не дрожать от холода. Да, определенно уничтожил бы мир, если бы ему дали поваляться ещё пять минут.Стараясь выразить всю свою ненависть, Стикмен посмотрел на Чарльза, а тот с лёгкой улыбкой, ответил ему. Где-то в глубине души однако загорелась простая и неприятная мысль: Генри это не бесит. Наверное, раздражающими были те, кто притворялся добрыми, а Калвин пару раз ломал себе руку, доставая котов с деревьев.Чарльз отошёл с его пути, пропуская к двери напротив. Стикмен не стал церемониться: вытащенной из волос самодельной заколкой взломал замок и попросту выбил дверь. Роуз поморщилась и недовольно глянула на него с пола. - Доброе утро, - с максимальным отвращением поприветствовал он новенькую в мире страданий и кошмаров. - Ты как встал, чудовище? - послышался хрип снизу. - Никак, - огрызнулся Генри, разворачиваясь. Если Чарльз не бил тревогу, значит никто не умер. Следовательно, на похороны его не потащат, так что можно было и пытаться дальше спать. Роуз разделяла идеологию "не бьют - сплю" и попросту отвернулась от света. - Ребят, ну вы чего... Ну пожалуйста... Я знаю, сейчас выходной, но... - неловко протянул Калвин, и Генри замер. - Но у нас кухня горит.С громким криком "Да ёб твою мать!" и под аккомпанемент из злых чертыханий проснувшейся девушки, Генри рванул на кухню, пытаясь вспомнить, где был огнетушитель.Ах, да.Роуз взорвала его в прошлом месяце.Что ж, пылающие шторы были не худшим, что могло произойти, хоть придумать что-то покруче двух огромных огненных полотен было сложно, учитывая что горели они с одной стороны, а с другой развивались ветром из открытого окна.Одним резким движением сорвав ткань, Генри швырнул ее на пол, и штора на секунду утихла. Однако воскреснуть в пламени, аки фениксу, ей не позволили: не найдя ничего лучше, Генри просто схватил горящий материал и вышвырнул за раму. О дальнейшей судьбе плаща Сатаны он не думал: упадет в снег или просто замёрзнет на лету. Чарльз колебался между помощью с извинениями и побегом от гневной тирады, но все же остановился на молчаливой идее притащить аптечку. Лишенные слоя кожи руки, которые болели от одного соприкосновения с воздухом, обжигались морозом. И лучше бы на улице было немного холоднее, но все же отметка на градуснике оставалась непреклонна. "Хрен, тебе, Генри, а не отмороженные конечности. Страдай, тварь."Роуз спешно захлопнула окно, в то время как Чарльз снова оказался на кухне с бинтами. Генри выхватил их и замахнулся, но, заметив, что Чарльз болезненно сжимается от страха, опустил руку. Вместо того он выдохнул и обернулся к мойке. Со стиснутыми зубами парень повернул кран, и на ладони полился жидкий лед. И вот что он тут делает? Вот нахрена он согласился на жизнь бок о бок с дебилами?Говорил ему мозг, "не дружись с наркоманами". Нет, блять, надо было слушать совесть. Надо ему было возвращать правительству рубин, надо было брать рыжую с собой, соглашаться работать в армии. Для чего? А вот Генри был без понятия. "Жопа жаждет приключений," - с полным неодобрением подсказал разум.Совесть. Та черта, которая уменьшается пропорционально человечности. Это вывод в свое время дался нелегко, ведь Стикмен установил себе одну догму: он не человек. Он не будет бояться смерти, он не будет разочаровываться, не будет любить и ненавидеть. Просто закончит это все на высшем пике адреналина во время одного из своих ограблений. А теперь в нем были все эти чувства, но настолько малые, что отдавали только болью. Ему стало даже немного любопытно, можно ли было это все охарактеризовать словом "депрессия". Отсутствие сил и желания жить? Есть. Постоянная усталость? Есть. Так Генри не мудак, он просто больной.На всю голову. Конечно.Убрав руки из под потока, он наконец глянул на бинты. С одной стороны лишние расходы, с другой не сможет работать.Расходы? На бинты? Боженька-уебенька, он же не бомж. Руки были перемотаны, пожар потушен, запах гари медленно исчезал с подачи вытяжки. Конечно же он не хотел выспаться этим тихим темным утром, конечно не хотел весь свой выходной потратить на себя, заперевшись в комнате и не подавая признаки жизни. Роуз смело перехватила его ладони, осматривая. Генри тут же попытался выдернуть их, но не смог: нервы на коленях дали знать о сильном ударе. Стикмен упал на пол, не в силах стоять, и Элли опустилась следом, все так же держась за пострадавшие кисти.Чарльз неловко мялся рядом, бормоча извинения. Генри не стал ничего говорить, пусть ему это и не нравилось: пилот и так сегодня налажал. Стоило ли тыкать его лицом в оплошности лишний раз?Мозги говорили "да". Отголоски человека говорили "нет". И Генри снова слушал не тех, кого стоило бы.