II. Heu quam est timendus qui mori tutus putat. (2/2)
— Моральная боль сильнее физической, — шепчу я не совсем в тему, но мой лучший друг меня понимает. Он тянет меня на кровать, усаживает и гладит по спине, поддерживая морально, или хотя бы пытаясь поддержать.
— Что случилось? Рассказывай.
Голос спокойный, умиротворённый.
— Я в первый раз испытываю такую боль внутри. Как будто режут, убивают. Так тяжело, не представляешь. Словно нож в сердце.
— Ну почему не представляю? Я ведь тоже в первый раз в таком возрасте убил. Я прекрасно тебя понимаю. Ты не думай, что всю жизнь так страдать будешь. Я вот за пару лет успокоился, теперь хладнокровен. Ну ты чего? Жизнь не твоя сломалась, не бойся. Всё скоро пройдёт, снова увидишь мир в ярких тонах. Просто поверь мне.
— Ридер, Ридер, Ридер, — рыдала я, уткнувшись ему в грудь. Я даже не могла нормально воспринимать его слова. — Мне так больно. Помоги мне, пожалуйста. Как ты можешь так воспринимать смерть?
— Люди не должны бояться её. Это не уход из жизни, это переход в другой мир. Когда ты убиваешь человека, ты автоматически берёшь его грехи на себя, и жертва попадает в Рай. Разве ты не хочешь помочь своим жертвам? — смеётся друг. Он говорит так, словно я уже маньячка. Сглатываю тяжёлый ком в горле.
Каждый день можно найти на улице труп. Кроме шуток, так и есть. Каждый час в мире умирает примерно десять людей одновременно. И все в разных местах. Кто-то от болезни, от старости, от слабости организма, у кого-то нервы сдают, и он (она) становится самоубийцей, а некоторые от постороннего человека, который неожиданно вмешался в судьбу. И никто ведь не помог. По крайней мере, не каждому.
Убивать морально легко, как кажется на первый взгляд. Физически-то точно нет: пока выстроишь план убийства, найдёшь нужное оружие, уговоришь жертву на какое-нибудь место, чтобы замочить её там, постараться без свидетелей прикончить — это всё выматывает так, что потом долго собираешься на очередную миссию. Тем, кто в этой сфере уже давно, приходится легче в таких вещах. Они уже знают основные места, дела и друзей-подруг жертвы. Ведь мир так тесен. Не раз я слышала историю о том, что отец-маньяк прикончил своего сына на задании...
И морально очень тяжело (не в момент убийства, а намного позже!) потом смотреть в глаза друзьям, родителям или просто знакомым покойного. Потому что ты осознаёшь, что именно твои руки забрали жизнь. Неважно, каким способом, но забрали. Может быть, ты посыпал яд, как сделала я, или нажал на курок, но факт остаётся фактом: ты это сделал. Ты взял очередной грех на душу. Это тебе припомнят однажды. Когда сами вмешаются в твою судьбу.
То, что творилось у меня внутри, нельзя передать словами. Мне хотелось биться в истерике, орать, рыдать, разорвать саму себя. Я понимала, что я сделала ужасную вещь, что я уже не буду той самой Залией, которой была раньше. И я также хорошо понимала, что в моём окружении все на это плюют и живут счастливо. Это даже не успокаивало, только усиливало страдания: как можно любить смерть? Как можно смотреть на неё свысока? Она же за всеми приходит. Никого не оставляет в живых. Даже если брать в счёт вампиров (все же знают Дракулу?), то они тоже мертвецы, просто застыли в сверхъестественном облике между миром духом и миром живых. Так что бессмертия не бывает. И всяких "эликсиров вечной молодости" тоже, смиритесь.
И внутри от этих размышлений, осознаний поступков становилось невыносимо тяжело. Я даже тихонечко скулила от жгучей, словно огненной, боли. Всё расплывалось, сознание потихоньку угасало.
Мне ведь только четырнадцать, почему я уже убийца?Убийца...Не о том думает девочка, учащаяся в Организации на искателя мифических существ — титанов. Она думает о выборе жизни и смерти, но не о том, какой могучий и сильный Арахнос...
Хотя, я вру. Не о жизни и смерти я думаю.
Ридер снова улыбается, глядя мне в глаза.
— Смерть — это не страшно, поверь. Ты привыкнешь. Тебе будет плевать на всё.
— Как ты можешь так жестоко говорить?
— А разве это жестокость? Все, кого я убил, заслуживали смерти. — Ну вот, опять одно и тоже: смерть, убийства. Скоро голова уже заболит от таких мыслей. — Они были такими ублюдками, что я сам порой удивляюсь, как их раньше не замочили. Это были люди, лишённые ума в переносном смысле. Вот абсолютно серьёзно, ни капли ненависти и сарказма.
— Но... Ты же не дал человеку шанса дальше строить свою судьбу!
— А кто сказал, что это бы не сделал другой человек? — парировал Ридер. — Может быть, его бы потом заставили мучиться, а только потом уже прикончили. А я сразу. Облегчил людям страдания.
— И всё равно я при своём мнении: это слишком жёстко.
— В такие моменты представляй себя санитаром леса. Ты убиваешь заразу, паразит, существо, которое не должно жить и отравлять природу. Поможет. Успокойся, всё хорошо. Ты привыкнешь.
Мой друг смотрел на убийства, как на развлечения. Он был холоден и жесток. Но, несмотря на это, я любила его, как человека.Потому что сама такая же.