Эпилог о гранатовом дереве (1/1)

— Ну же, глупый, — красивая, похожая на средневековую королеву женщина гладит Юджина по голове. — Не плачь. Я не могу взять тебя с собой.Вирджиния мучительно хочет разомкнуть спекшиеся губы и попросить за него в обмен на себя, но она уже мертва для остальных, а для этой женщины — неинтересна.Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Это действительно так. В кресле рядом с Вирджинией — Смерть, у нее темные, блестящие волосы, внимательные глаза с хитринкой и чудесный, расшитый серебром и бисером наряд. Перед нею Вирджиния робеет и не может думать о чем-то одном — воспоминания несутся, словно поезд по рельсам.Америка, счастливое детство с братьями, и она не знает ничего о том, что человеку не положено: ни о Смерти, ни о Любви, и почему Любовь сильнее смерти. Детство — лучшее, что было у нее.Англия, туманные холмы, старый замок и призрак в нем. Как давно она не видела лица сэра Саймона так ясно, словно он стоит перед нею в своем саване, жалкий, исхудавший и алчный, и его глаза светятся красным. Вирджиния любила слушать людей, но тогда стоило закрыть уши. Прием у королевы, Вирджиния — счастливая новобрачная, и ни один человек не знает, что сам архиепископ Кентерберийский обручил с герцогом Чешира бездушную девушку. Только маркиза Дамблтон смотрит подозрительно, но это потому, что семь ее дочерей остаются старыми девами.Рим, куда они с Сесилом поехали на десятилетие супружеской жизни. Удивительный жаркий город с крикливыми женщинами и запыленными археологами — вот какой Вирджиния запомнила Италию. Они не взяли туда Джеймса, и это было одно из мгновений, которые она не потратила зря.Джен Келли на сцене Королевского театра играет Мессалину, почти обнажая грудь. Джен Келли плачет у зеркала, потому что ей больно надевать корону Гертруды. Джен Келли лежит в кровавом чокере. Джеймс, обведенный мелом, трясущийся, плачущий навзрыд Френсис рядом. Его держат под локти двое полицейских. Джеймс подергивается рябью, и вот Френсис уже сидит в суде, причесанный, с накрахмаленным галстуком, и слушает свой смертный приговор. Френсис надевает себе на горло петлю. Он бледен, но спокоен, от смертного спокойствия такого жалкого, казалось, человека Вирджиния сгибается пополам и всхлипывает. — Что ты будешь делать, — Смерть отталкивает Юджина, и он оседает на пол. — Успокойся уже. Рот открываешь, как рыба. — Зря ты меня караулишь, — глухо выговаривает Вирджиния — откуда-то берутся силы. — Один раз не взяла — второй не возьмешь. — Возьму, — улыбается Смерть. — Ты так глупа, что мнишь себя выше меня.Вирджиния не отвечает. У нее сами собой закрываются веки, и она видит только конверт с кремовыми кружевами, а в нем — свою драгоценную дочь.В Амели живет душа Джеймса, но это не мешает ей быть очаровательно тихой. Жаль, что Вирджиния не сможет обнять ее, не сможет читать ей на ночь. Только видеть дочь — жестокое наказание. — Я знаю, ты любишь тис под своими окнами, — ласково заговаривает Смерть. — Но тис дает ядовитые плоды. Может быть, гранат, красный, как губы Иоканаана? Его я тоже забрала. Или розу, красную, как его кровь? — Гранат, — еле слышно шепчет Вирджиния и совсем проваливается в небытие. В Покое туманно и совсем пусто, воздух свежий, пахнет свежей листвой и дождем. Вирджиния идет прямо до тех пор, пока не видит газовый фонарь, а подле него — Джека, старенького дворецкого. — Господи помилуй! — вскрикивает он и бросается бежать, не дотушив фонарь. Газ выходит из фонаря, шипя, а Вирджиния припоминает, где в их саду гранатовое дерево. Кажется, у балкона Сесила…Трава под деревцем вся усеяна цветами, похожими на тряпочные розы; оно еще должно цвести. Листья медленно увядают; рядом стоит Смерть со свечой. На плечи ей накинут темный плащ с капюшоном. — Ты заботлива, — язвит Вирджиния, поднимая с земли цветок. — А пророчество? Или я и его не достойна? — Отчего же, — Смерть совершенно не сердится. — Слушай: расплаты коль придет последний час, услышишь в небе ангельские хоры, и Спику срежет с неба Волопас, готовя судий всем живым и мертвым.До самого Страшного суда она оставляет Вирджинию, растворяясь в тумане за изгородью. Где-то в доме кричит Маргарет, видя на стене начертанные слова, и зовет милорда, чтобы показать ему пророчество. Вирджинии все равно. Пока не зацветет высохшее гранатовое дерево, покоя ей не видать.