Черная дыра (1/1)

Она приходит в мою квартиру неприлично поздно, наконец-то смывает пластмассовую дуру с лица и напяливает халат, точно такой, будто сперла из хирургии. И падает на кресло с шумным выдохом не поймешь какой вообще эмоции, разодетая с ног до головы и обнаженная изнутри, и в этот момент она и есть хирург, и ухмыляется так, что точно, сука, знает: ее эта нагота и есть ее скальпель, весь измазанный гноем и кровью вот уже хрен знает какого по счету пациента, и херачит она без анестезии, по нарывам и гнойникам. И ведь ни черта не знает обо мне, но всегда прекрасно знает, куда целиться.Пластмассовая дура с тысячей слоев на лице, которая даже швы не будет накладывать, а только живое и гниющее растеребит, и будет сидеть с непроницаемым ебалом, как будто ей не в кайф жрать чужие сопли и отплясывать под почти что щенячий скулеж от рассекания ран, дура, дура, невыносимая пластмассовая…А ты ведь прекрасно знаешь все и сама. Знаешь, что мне противно твое нытье и тело, которое ты бросаешь мне как голодному псу – кусок мяса, знаешь, отлично знаешь, что противнее того мне понимать острую необходимость этих твоих подачек. Понимать. Каждый гребаный день ощущать их на своей шкуре, а ночью быть мерзким самому себе, трахаться без оглядки, до слез и почти звериного рева, а потом сидеть, курить одну за другой на балконе, пока ты мирно дрыхнешь в моей постели. Как тебе, спокойненько спится? Ничего там не ёкает внутри, а?Как же я тебя ненавижу. Как же я тебя…А себя? Можно было бы скорчить презрительную мину а ля-Холопайнен, человек-которому-похрен, но не могу, слышишь? Не.Мо.Гу. Вот потому торчу в эту проклятую ночь на балконе, чувствуя, как чертов ветер проникает под самые кости, и все пытаюсь проветрить свою дурную башку. Накидались мы дури. Да. На сотню лет накидались. А остановиться не можем. Не могу. Ищу тебя, как безумный. Ищу на сцене. Ищу глазами в аэропорту, когда за тобой вечно хвостом ходит твой уж режима гриль. Ищу после концертов, когда пьяный и накуренный сижу под дверью и жду, когда ты в нее войдешь, смоешь с лица свою краску и бросишься ко мне. И я распущу сопли и встречу тебя на полпути. До чего, сука, противно, хоть наизнанку вывернись и в клочья себя разорви! Ты же у нас само страдание, ты не пластмассовая, нет, ты –треснувшая фарфоровая дешевка, по десятому кругу пущенная по рукам, и каждую ночь приходящая ко мне с нахальным требованием тебя починить. Пытаешься скрывать надломы за штукатуркой и алкогольным душком, но выходит фальшивка: зареванную рожу и под пятьюдесятью слоями тоналки видно, а стоны твои – не эйфория на пике, это все равно что вой затравленного зверя, доживающего жалкие мгновения. Я, как заевшую пластинку, прокручиваю все это в голове, и страшно мечтаю за волосы тебя оттаскать, ударить, разбить, уничтожить, выставить за дверь и навсегда выкинуть из головы и жизни – но нет. Впускаю тебя. Прижимаю к себе. Выслушиваю. Ставлю кофе – на двоих в одной турке, и еще полчаса потом распинаюсь о том, какая ты бедненькая-несчастная. И лучше бы, как и раньше, на этом все заканчивалось и ты сваливала к себе, но нет, ты же сама однажды приперлась пьяная в стельку и потащила меня в постель, а мне будто дали под дых, и я просто не смог. Не смог оттолкнуть, бросился за тобой, как безвольная сопля, теряя по дороге остатки психики и ощущения реальности происходящего.Ну да. Это ты ведь у нас воплощенное страдание, мученица с терновым венцом на голове и безлимитным билетом на жалость и поддержку. Достаточно тебе дрогнуть разок, как вокруг собирается толпа заботливых клуш, щебечущих что-то там про твою святую невинность, а я по горло с самого детства закормлен братовым ?Был размазней – так размазней и остался?, ?Ты – мужик, так собери в кулак яйца и не реви!?, и я действительно не реву. Я молча, героически, по уши погрязаю в дерьме, выкуриваю без счета одну за другой и тушу окурки о собственное запястье. И даже не притворяйся, что ты ожоги не видела. Все ты прекрасно видела. Все ты прекрасно знаешь. Просто тебе плевать – и все, наша сложная арифметика на деле проста, как дважды два.И я, как в самом идиотском трактате по психотерапии, закрываю глаза и начинаю обратный отсчет с тысячи. Представляю огромную черную дыру и, как идиот, один за другим закидываю туда обрывки этого долбаного дня, пока не дохожу до пятисот пяти, а там, ухмыляясь, опять торчишь ты – как есть, в своем недомедицинском халате и скальпелем в руке.И я сбиваюсь со счета. Черная дыра с мерзким воем выплёвывает этот день в меня обратно.