Глава 6. Звонок за счёт собеседника (1/1)

Это настигло Тарью снова. На этот раз?не в Хельсинки и не в Мадриде, а в Нюрнберге. Депрессия это была или что-то другое, не менее омерзительное (ей, честно говоря, было наплевать, если не сказать хуже), но это выбивало из-под ног опору и перекрывало воздух, заставляя Тарью тонуть в чёрной пучине. Она всегда чувствовала, как надвигается эта буря?— издалека, лживо медленно. И не успевала она моргнуть, внутри, в области солнечного сплетения, всё покрывалось плесенью, гнилью, поростало грибом, отваливалось кусками, разжижалось, превращалось в вонючее болото, которое начинало беспокойно и высоко колыхаться, и ей хотелось блевать, пока оно не кончится или пока она не потеряет сознание.?До боли прожигая глаза о ночь, она ненавидела себя. Ненавидела, потому что должна была быть счастлива. Ведь должен быть счастлив свободный человек, у которого есть любящая семья и состоялась карьера? У которого есть всё?Должна была, но не была.Она любила Наоми, но заставляла себя брать её на руки. Любила Марсело, но не находила в себе желания лишний раз переброситься с ним словом. Любила своих фанатов, но от одного вида их лиц её скрутило в бараний рог.?—?Прикрой меня,?— коротко бросила она и зашагала к автобусу, заслоняя собой дочь.В спину ударил крик Марсело: ?Никаких фото и автографов!? А в ответ?— вопли негодования и разочарования. Опять скажут, что она высокомерная дива, к которой на кривой козе не подберёшься. Ну и пусть, сейчас это заботит её меньше всего.Марсело уже три дня видел, что Тарью лучше не трогать. Как и она, он не понимал, что с ней творится. Иногда она поворачивала голову к соседней подушке, где он устало похрапывал, и до смерти хотела, чтобы он трогал. Чтобы трогал, чтобы погладил по голове и пожалел, чтобы проникся тем, что она испытывает, и отменил всю концертную ветку, увёз её в Бразилию или Таиланд, и там бы она……всё так же разлагалась, но уже под солнцем.?Он ухаживал за ней, как умел, но бесполезно. А потом, через неделю или две, всё проходило. Тарья успокаивалась, смирялась и снова плыла по течению, как плывёт по реке полено. Просто пережить и двигаться дальше, ничего не поменяв?— и так всегда. Без таблеток, если не считать снотворных, которые не помогали. Без алкоголя, потому что ей нельзя напиваться. Без психолога, потому что когда она забавы ради пошла на сеанс, то выскочила оттуда через пятнадцать минут.Просто пережить.Единственное, что её по-настоящему пугало?— каждый следующий раз был хуже предыдущего. И каждый раз она думала, как прекрасно, как хорошо и замечательно?было бы, если бы она никогда не заселялась в этот отель, никогда не пела в Nightwish, не становилась знаменитой, не переживала смерть матери и даже рождение Наоми. Никогда не появлялась на свет. Но она была здесь, и всё это тоже было, и она по-солдатски лежала на королевской кровати, таращась в никуда и спрашивая себя, как можно так жить и не лучше ли сдохнуть.Не выдерживая, Тарья неслышно встала и прокралась в ванную. Шея липла от пота, ладони тоже. Умывшись одной рукой, она попила прямо из-под крана, замкнула дверь и села, вытянув ноги. Опять накатывала тошнота. Тарья провертела телефон в руке. Она взяла его бессознательно. Кому позвонить? Кто примет вызов так, как надо? Папа? Сразу нет?— поймёт, что что-то не так, и разволнуется. Тимо? Ещё больше замучает её своей заботой и нотациями о том, что нельзя столько пахать. Тони? Сорвется первым же рейсом, чтобы играть с ней в няньку и неприязненно переглядываться с Марсело.Теряясь, она открыла список контактов. ?Мама?. Между рёбер вогнали лезвие. Едва дыша, Тарья накренилась вбок. За много лет она не сумела стереть номер. И она почти нажала кнопку вызова, но в последний момент отодвинула палец. Трубку может взять кто-то другой, и этого она не вынесет. Нет. Зачем звонить маме? Она здесь, рядом. Смотрит, как страдает любимая дочь, и льёт горькие слёзы по маленькой блондинистой девочке.Зачем вообще кому-то звонить? Лучше прокрасться за наушниками, вернуться, включить музыку погром…?Так сказала бы??Край ванной приятно холодил затылок. Не отдавая себе отчёт в том, что делает, Тарья пролистала контакты до нужного имени. Вызов.Она поставила телефон на блокировку, чтобы свет экрана не тревожил темноту, и закрыла глаза, слушая гудки.***Шарон недовольно шевельнулась. Какой больной звонит в такое время? Рука агрессивно заскользила по тумбочке и столкнула телефон на пол. Застонав, Шарон выбралась из постели. На секунду дисплей ослепил её.Больной по имени Тарья.—?Алло?Она мышкой вышла в коридор, оттуда по лестнице?— в кухню. Босые ноги неторопливо посчитали все прохладные ступеньки. Она слышала только тяжёлое дыхание.—?Алло?Тарья сглотнула, но ком в горле не прошёл. Слёз не было, хоть убей. А она так хотела поплакать. Может, она всё-таки кукла?—?Тарья, это ты? Ты меня слышишь?Тарья попробовала пошевелить пальцами. Они послушались, но будто принадлежали не ей. И голос поступал так же?— предавал её, отрекался от неё.—?Да. —?Хриплый, невнятный звук стоил ей невероятных усилий. —?Прости.—?Господи, Тарья, что такое?Шарон приложила руку к вспотевшему лицу. Казалось, ей снится плохой сон. Налив себе воды, она мелкими глотками осушила полстакана, с волнением прижимая телефон к уху.—?Мне плохо.Чужой, незнакомый, полумёртвый голос. Не голос Тарьи, которую Шарон знала. В воображении плёнкой с негативами пронеслись холодящие душу догадки, и она едва не выронила телефон.—?Что случилось?—?Мне плохо.—?Где ты? —?Шарон наморщила лоб, пытаясь вспомнить график Тарьи. Лейпциг? Или уже Париж? —?Чем я могу тебе помочь? Марсело рядом? Тарья, умоляю, не…—?Расскажи что-нибудь,?— перебила Тарья, будто не слушала. —?Расскажи, что делала днём, какую музыку слушала утром или что ела на ужин. Что угодно.Под ложечкой остро засосало. Шарон поняла. Она всё поняла. Локоть соскользнул влево, едва не смахнув со столешницы стакан.—?Я обедала с подругами. Пытаюсь похудеть, поэтому заказала только салат. Индейка и шпинат, ничего особенного… —?Она не смела неправильно дохнуть, чтобы не навредить Тарье. Как назло, вспоминалось с трудом. —?Было вкусно. По дороге в кафе слушала… Alice in Chains. А мой котик, Хапло, расцарапал Эйдена, пока они игрались. —?Тихий смех. —?Еле угомонила обоих. И папа звонил, хотел, чтобы дети провели выходные у них с мамой.Тарья потрескавшимися губами повторила отдельные слова. Где её подруги? Почему у неё нет кота? Почему отец не звонит ей?Она знала ответ.—?Спасибо.—?Тебе лучше?—?Немного. Да. Прости ещё раз. Мне надо было… мне надо было.—?Я знаю.В полном мраке и с закрытыми глазами Тарья видела кроткую, добрую улыбку Шарон, которая укутывала, точно плюшевый плед.—?Ты хочешь что-нибудь сказать мне??Я умираю. Это абсолютная агония. Мне плохо, меня выворачивает наизнанку и обратно. Иногда образно, иногда нет. Мне даже нечем тошнить, потому что я почти два дня ничего не ела. И я не могу спать. Как только я ложусь, на меня нападает трясучка, от которой мне хочется кидаться на стены. Я не знаю, почему. Я хочу нажраться как скотина и…?Она хотела взять великолепный плотницкий нож, наточенный, блестящий?— как тот, которые хранились у отца?— и остервенело бить себя в живот, в шею, в лицо. И это не было желанием умереть?— она всего лишь хотела, чтобы это прекратилось. Но даже накидаться до отключки она не могла себе позволить?— ведь все смотрят на неё, смотрят под светом прожекторов и софитов, ведь она певица, мать, жена, у неё репутация и обязанности, и так далее, и тому подобное дерьмо…—?Я…У неё было сил.—?…нет.Больше всего Шарон боялась, что Тарья бросит трубку. Лёгкая паника от звонка посреди ночи?— что может быть лучше? Она допила воду и, стараясь звучать спокойно, тихонько позвала:—?Тарья?..—?Да, солнышко.Ласковое прозвище прозвучало дико. Шарон чётко представляла, как Тарья, точно поломанная, полулежит на холодном полу. Или стекает по равнодушной белой стене, уткнув лицо в угол. Или выходит в пустой, оглушительно тихий холл отеля и бешено шагает туда-сюда, только бы не слышать себя.Представляла, потому что сама так делала.—?Умоляю, не причиняй себе вреда.От мрамора отразился вымученный, но искренний смех.—?Нет. Не буду.—?Обещаешь?—?Обещаю. Не звони Марсело.Тарья раскусила её. Скрепя сердце, Шарон заверила:—?Не буду.В трубке застряло молчание. Уверенность в том, что на том конце связи слушают и понимают, утешала Тарью, но лоб пылал от стыда. Она эгоистично подняла Шарон посреди ночи, чтобы тревожить её своими проблемами, и не знала, как сможет смотреть ей в глаза.—?Я не сказала тебе. Ваши концерты шедевральны. Но ты совсем стягиваешь с ребят одеяло. Это нечестно, ты просто безжалостная.?Шарон фыркнула.?—?Мне это Тарья Турунен говорит??Горло стиснул спазм, и Тарья замолчала, пытаясь совладать с этим. Полчетвёртого ночи. Из-за неё Шарон не выспится. —?Прости меня. Спокойной ночи.—?Не извиняйся. Береги себя, хорошо? И звони мне. Сладких снов, милая.—?Сладких снов.Гудки. Сколько Тарья в туре? Шарон задумчиво позагибала пальцы, и ей свело зубы. Не очень много, но всё равно. Неужели Марсело не видит, что происходит с женой? Или видит, но ему наплевать??Она вернулась в кровать. Роберт заворчал от струи холода, проникшей под одеяло, и приоткрыл глаза.—?Кто это был?—?Тарья.—?Она с ума сошла??Укрывшись, Шарон обвила его руку и прижалась к ней щекой.?Нет, не сошла. Но похоже, около того?.***Тарья просидела в ванной ещё полчаса, когда услышала торопливые шаги, и Марсело ожесточённо подёргал за ручку.—?Тарья, открой!—?Не кричи, разбудишь Наму.—?Открой дверь!От страха волосы вставали дыбом. В прошлый раз, когда Тарья закрылась в ванной, утверждая, что всё в порядке, Марсело пришлось выломать дверь и обнаружить её на полу, рыдающей и в потоках воды.—?Открой!Тарья поднялась и невероятным усилием воли отомкнула ему. Свет резанул по глазам так, что она пошатнулась. Марсело выглядел пугающе: от крепкого сна ни следа, глаза возбуждённо блестят, губы решительно сжаты. Он всегда жутко за неё переживал. На смуглом лице как по книге читалось облегчение.—?Тарья… что случилось?—?Ничего.?Ничего не случилось. Поэтому мне и больно, любимый. Ничего не случилось?.Это было как песня, над которой долго мучаешься, в которую вкладываешь всю душу, которая должна стать самой лучшей, а спустя сто лет, закончив писать, осознаёшь, что это дрянь, что это не то, совсем не то. Приходится комкать ноты, рвать стихи, выбрасывать и то и другое в мусорку, и всё, что остаётся?— побиться головой о рояль.—?Что ты делала?—?Ничего.Она переступила порог ванной нерешительно, как ребёнок, который только учится ходить. Марсело поддержал её за руки и аккуратно довёл до постели.—?Давай позовем врача.—?Не угрожай мне.Глупая шутка опустилась на Марсело пощёчиной. Тарья отказывалась каждый раз. Он клялся себе, что в следующий раз плюнет на всё и вызовет доктора, ведь это для её же блага. Но потом смотрел на неё, и не поднималась рука.Наоми захныкала, требуя внимания. Всё-таки разбудил. Убаюкав её, Марсело повернулся, и призрак на кровати прошептал:—?Давай спать. Ложись, обними меня.Тёплая рука несильно прижала Тарью к себе. Она истощённо закрыла глаза. Надо снова пытаться уснуть. Смешно?— уснуть.Ничего страшного. Через месяц Рождество. Она отметит его в Финляндии, с Наму и Марсело, с отцом и братьями. Потом Новый год, а в новом году…Тарья не стала заканчивать мысль.***Она была бы рада притвориться, что не было звонка и разговора, что нет чёрной дыры, сжирающей её с потрохами. За завтраком Марсело остужал ей кофе и уговаривал поесть, когда зажужжал телефон. Не доставая его из кармана, Тарья знала, кто звонит.?— Тарья, так нельзя.Она сбросила. Через минуту на экране высветилось сообщение:?Держись. Я знаю, что ты сильная. А ты знай, что ты не одна?.Второе сообщение выскочило тут же.?Всё будет хорошо. Я обещаю ??.—?Хоть что-нибудь. Пожалуйста.Марсело поставил чашку у её тарелки и с просьбой посмотрел в красные глаза. Наоми, которую он кормил, посмотрела тоже.Сдавшись, Тарья взялась за вилку.