Серия 8. Часть 24. Стрелок (1/1)

Стрелок смотрел прямо вперед, не отрывая глаз от пятна света.Теперь сияние стало окрашиваться в голубой цвет; и по мере того, как они приближались к источнику света, он становился все мягче, и свечение камней бледнело, растворяясь в нем. Пятьдесят ярдов? Сто? Определить было сложно.Они шли вперед. Теперь он смотрел себе под ноги, переступая со шпалы на шпалу, а когда снова поднял глаза, пятно света превратилось в дыру: это уже был не свет, а выход. Они дошли. Почти дошли.Тридцать ярдов, да. Девяносто коротеньких футов. Значит, все-таки это возможно. Быть может, они догонят еще человека в черном(с) Стивен КингМожет быть, в ярком солнечном свете цветы зла у него в душе высохнут и увянут, и все опять станет возможным.Но что-то закрыло собою свет.Стрелок вздрогнул и, подняв глаза, увидел темный силуэт, перекрывающий и поглощающий свет: остались только дразнящие голубые полоски по контуру плеч и в разрезе между ногами.— Привет, ребята!Человек в черном смеялся над ними, и смех этот гремел, бился, точно прибой, о камни, заполняя собою пещеру. Мальчик вскрикнул и вдруг пошатнулся, взмахнув руками.Металл под ними дрожал и гнулся. Медленно, как во сне, рельсы перевернулись. Мальчик сорвался. Рука взметнулась в воздух, точно чайка во тьме — выше, еще выше. А потом он повис над пропастью, и в темных глазах его, что буквально впились в Стрелка, теплилось слепое последнее осознание.— Помогите мне.И раскатистое, гремящее:— Ну иди же, Стрелок. Иначе тебе никогда меня не поймать! Все фишки уже на столе. Все карты открыты. Все, кроме одной. Мальчик висел над пропастью живой картой Таро: повешенный, финикийский моряк, потерпевший крушение в стигийском море. Он еще держится на волнах, но уже скоро пойдет ко дну. Невинная жертва(с) Стивен КингТогда подожди. Я сейчас.— Так мне уйти?Такой громкий голос. Мешает сосредоточиться. Сила, способная затуманить человеческий разум…(с) Стивен КингИ Стрелок сделал свой выбор.Нет, он не будет приносить этой странной Силе взамен на её, может быть, ложь и свою одержимость башней, и жизнь того, кто станет когда-нибудь ка-тетом. Ка-тет - это полнота. Башня ждёт гармонии со своей душой. Тогда она и станет тем, чем должна - основой Порядка, Света, Любви. И это возможно только в гармонии с ка.- Постарайся не сделать хуже. Возьми грустную песню и спой ее лучше, красивее… (с) Стивен Кинг- Отойди от меня сатана. Ты предлагаешь не Благодать. Ты предлагаешь чёрный ход. Я не Авраам, и этот мальчик... не Исаак. Да и если бы я был им, а ты был богом... я бы ... послал тебя так же. Не тебе усматривать себе жертвенное животное ни вместо него, ни в нём самом. Ты и так достаточно уничтожил. Талл...- А, так тебе жалко этих выродков? Я думал, ты оценишь моё искусство, с которым я очистил от них землю. Тебе даже руки пачкать не пришлось. Буря...- Врёшь. Ты толкал меня на преступление. Так же как сейчас. Чтобы затруднить мне контакт с Башней, чтобы исказить и его и судьбы ка-тета... Но ка неподвластно даже тебе, кем бы ты ни был, колдун. - Джейк, держись, я щас.Мост продолжал проворачиваться. Он кренился со скрежетом, проседая, вырывая крепления, поддаваясь…— Стало быть, я пошел. Счастливо оставаться. (с) Стивен Кинг— Катись к хренам.Внезапно, преодолев наконец энтропию, приковавшую его к месту (а то, что он встретится с ней и преодолеет её - позже сам колдун же ему и "предскажет", хех), Стрелок вырвал ремень из джинсов, связанный с патронташем, и раскачав револьверы, бросил их как груз Джейку в руки.- Бросай мост! Отцепись от него и держи!- Джейк бросил на него взгляд, такой трогательный, как будто на Стрелка смотрел щенок, умоляя его не топить, цепляясь за палец палача, лижа руку, которая убивает, и, схватившись за револьверы Стрелка, отпустил опору. Он сорвался, но Стрелок уже поднимал его к себе. Всё заняло долю секунды, и неожиданно раздались выстрелы, но стреляли не револьверы Стрелка. - ДЕВЯТНАДЦАТЬ, ДЕВЯТНАДЦАТЬ, мать твою, колдун вонючий! Давай, показывай мне, что там не за стеной смерти, как ты врал, а за стеной очередного жалкого мирка, - раздался женский, почти истерический, голос. Чудовище в чёрном не удержалось, оно явно не ожидало выхода на сцену неожиданного персонажа и сорвалось в пропасть. Да, да, обгоняя свой собственный крик.Сердце Стрелка на мгновение прекратило биться, когда мост(с) Стивен Кингза нимобвалился и, сорвавшись с опор, полетел в пропасть, кружась в последнем тягучем танце. Рука его вжалась в острый каменный край пропасти. (с) Стивен Кинг- Держитесь, мальчики! - к ним уж летел, разматываясь на лету, огромный стальной трос. На полубессознательном практически секундном автопилоте Стрелок вцепился в него и, обнаружив петлю, затянул её вокруг своей талии как лассо, не выпуская из одной руки Джейка, другой, сломав ногти под кость, всё еще держась за край пропасти.Прыжок с такой тарзанки мог бы закончится плачевно, не будь трос коротким и резиноподобным. Раскачка и вот, они уже летят к просвету из тоннеля, прямо над морем, и повисают за уступом скалы почти вплотную к её 90-градусному обрыву.А Элис их подтягивает, включив какой-то механизм, и изумлённый Стрелок впервые за многие годы считает, что это не Элис восстала из мертвых, это Башня приняла вид Элис и её смиренной кобылки, почему-то тоже оказавшейся на утёсе, куда их притянул трос.Груз, так долго давивший на плечи, упал. И, ринувшись вверх, к свету, ветру и реальности новой кармы(с) Стивен Кинг (мы все сияем: каждый из нас выделяется в чем-то), он обернулся, выворачивая шею, и в своей неизбывной боли пожалел на мгновение о том, что он не двуликий Янус.(с) Стивен КингЧто не смог переступить через мальчика и не захотел этого делать, даже если бы смог. Но там, за спиной, уже не было ничего, только тяжелая тишина.(с) Стивен КингКолдунмолчал. А Стрелок нимало не сомневался в том, что ничего с ним не будет, что он заговорён не только от его револьверов, но и от всех других неприятностей, которые поджидают простых смертных. И еще он был уверен в том, что мразь теперь тем более захочет встретиться с ним и его дезориентировать. Какая-то ясность вдруг снизошла на Стрелка, и он сам узрел наконец-то, что такое быть взрослым, о чём они 5 минут назад еще говорили с Джейком... Пяти минут хватило, чтобы... изменить ВСЁ.А потом они выбрались наружу, на каменистый откос, что выходил на равнину, где посреди(с) Стивен Кинггустых трав стояла женщина с загорелым лицом и выгоревшими добела волосами. Спасённая им женщина в Талле: теперь он ясно вспомнил и то, как не вступил в свару с выродками, и как на некоторое время рассеялись чары колдуна. Стрелок выпрямился в полный рост, пошатываясь как пьяный. Бледный, как призрак.(с) Стивен КингОн всё ещё сжимал в руках тельце Джейка. Глаза у обоих громадные, залитые слезами. Рубахи все в белой пыли — от последнего отчаянного броска. Он вдруг осознал, что теперь всегда будет бежать от убийства, но всё равно никогда не убежит. Что впереди его больше не ждет дальнейшая деградация духа, что он не будет падать все ниже, так что сотворённое не покажется совсем незначительным, но осознал так же и то, что все же будет долго ещё бежать от всего этого по коридорам домов, по улицам городов, из страны в страну, из постели в постель. Но только не будет он бежать от лица мальчугана, как от лица Габриэль и Сьюзан. Не будет пытаться похоронить саму память о нем в неуемном разврате, под юбками сотен и сотен девиц и даже под обломками разрушений еще более страшных, лишь для того, чтобы, вступив в последний чертог, узреть, как парнишка глядит на него через пламя свечи. Он ощутил себя по-настоящему свободным. Как мало для этого нужно. Просто не делать того, что приказывают безмолвные, лишённые серотонина и дофамина, взгляды соседей, и совсем не то, что кричат из телеящиков клоуны или изрыгают родители, потрясая кулаками, изрыгают, потрясают конфедератками ректоры и их шлюхи, задравшие ручки к груди на манер домашних собачек, в мире Сюзанны и Энди. Не делать того, что приказывают и тяжёлые взгляды стражников, лукавые усмешки колдунов, шёпоток обывательский за спиной, несоответствие общим меркам в его мире. Он стал мальчиком. Мальчик стал им. Он не превратился в оборотня — и по собственной воле. Пошатываясь на ходу, он неспешно подошел к Элли и обнял её. Отрывисто и крепко. Не торопясь, все трое и кобыла спустились по каменистому склону, направляясь туда, где ждал его человек в черном. Никуда он не денется теперь от него. И Стрелок получил над ним ещё больше силы и власти, чем имел, будучи не преследователем, а, как теперь он понял, его жертвой для бесконечного глумения над семьёй Дискейнов. Его семьёй. Теперь колдун ответит на все вопросы, гораздо большие, на что Стрелок мог надеяться изначально, когда тот играл с ним в свои в кошки-мышки.И здесь, под солнцем здравого мира, рельсы,(с) Стивен Кингкак и насилие и перфекционизм, которые не давали ясного вида ни стрелку, ни мальчику, ни Элис, истлели и раскрошились совсем, как будто и не было их вовсе. (с) Стивен Кинг- Элис! Я же убил тебя. - Наверное. Ну точно, убил. Иначе какого же дьявола я сюда притащилась. Только потому, что ты показал мне другой мир, другую жизнь и свалил по своим делам. Ну и ладно. И на кой ты мне сдался - я и сама поехала по своим. Только вот этот чёрт, которого вы преследуете, оставил мне записку, и в ней... скажем так, был шифр. Шифр к подземелью. И тут... Я и поняла, где мне тебя искать. Не сразу. Сначала упилась разка три вусмерть. А потом и поняла вдруг, куда он тебя заманит, хотя ты и уверен на все сто, что заманишь его.Элис обнимала Джейка и гладила его по волосам, полностью осыпанным каменной крошкой, от чего Джейк казался альбиносом. Сложись всё иначе, у неё мог бы быть именно такой сынок, именно его возраста. Но не в том мерзком городишке,от которого избавил её Стрелок, как ни крути. Который можно теперь окончательно забыть как страшный сон.- Ну так иди. Он вон ждёт уж тебя. А я побуду с мальчиком. - А ты случайно не жаждешь с ним встречи? - шутливо спросила она мальца.Джейк отрицательно и решительно покачал головой. Он ещё не пришёл в себя до конца.- Моё время ещё не пришло. Но... оно придёт, леди. Это ка-тет. От него не уйти.Роланд посмотрел наверх. Так и есть. Этот маг в чёрном или кем он там приходится всей преисподней мира, стоял и ждал его наверху. Неведомая злость охватила Стрелка. И к ней опять примешались всё та же одержимость, всё то же безумное упоение Путём, эта странная вибрация в груди, известная любому фэну фильмов ли, книг ли, футбола. То самое волнение до ватных ног и упавшего сердца на рок-фестивале... только упавшего вверх, а не вниз.- Ну пошёл я, детка. Давай, пацан. Не ждите слишком-то долго. Ступай вон к морю, Элис. Глядишь, и выживете там ... как уж на то пойдёт.ТрансценденцияЧеловек в черном, смеясь, откинул за спину капюшон.- Вот, значит, как! — крикнул он. — Не конец, а конец только первой фазы?! Ты делаешь успехи, Стрелок! И большие успехи! Как же я восхищаюсь тобой, кто бы знал!Стрелок со слепящей скоростью выхватил револьверы и расстрелял все патроны. Двенадцать выстрелов подряд. Вспышки от них затмили само солнце, грохот отскочил оглушительным эхом от каменистых откосов у них за спиною.— Ну-ну, — рассмеялся человек в черном. — Ну-ну. Мы с тобой вместе — великая магия. Ты и я. И когда ты пытаешься пристрелить меня, ты стреляешь в себя, вот почему ты никогда меня не убьешь.(с) Стивен КингТы прямо-таки как заговорённый Стрелок, хах. Заговорённый кем-то вроде меня. Договором с кем-то таким, о ком говорил Фауст. Ну да ты всё равно не знаешь, кто это... потому и не можешь убить такого, как я. Смешно. И вовсе ты не благородный Роланд, потомок Артура.Он попятился, глядя с улыбкою на Стрелка:— Пойдем. Пойдем. Пойдем.Стрелок, запинаясь на каждом шагу, двинулся следом за ним. Туда, где они наконец смогут поговорить. (с) Стивен КингОн бросил последний взгляд на Джейка и Элис и последовал за колдуном.Стрелок и человек в черномЧеловек в черном привел его для разговора к древнему месту свершения казней. Стрелок узнал его тотчас же: лобное место, Голгофа — гора истлевающих черепов. И выбеленные черепа украдкой косились на них отовсюду: буйволы, койоты, олени и зайцы. Вот — алебастровый ксилофон, скелетик курочки фазана, убитой во время кормежки; вот — тонкие кости крота, быть может, забавы ради загрызенного дикой собакой. (с) Стивен КингПросто Красная Площадь из чьего-то видения... Каких-то двоих парней... Стрелок никак не мог вспомнить. кто они такие и из какого сна всё это...Голгофа. Чашеобразная впадина в пологом отроге горы. Ниже по склону на высотах доступных Стрелок разглядел деревья: карликовые ели и юкка коротколистная, древо Иисуса. Небо над головою нежного голубого цвета. Такого неба Стрелок не видел уже целый год. В воздухе веяло что-то расплывчато неуловимое, говорящее о близости моря.Вот я и на западе, Катберт,— изумленно подумал Стрелок.Человек в черном сидел на бревне какого-то древнего дерева. Его сапоги поблекли от белой пыли и костяной муки, усыпавшей это угрюмое место. Он снова надел капюшон, но теперь стрелку были ясно видны квадратный его подбородок и тени под нижней челюстью.Затененные губы искривились в улыбке:— Собери дров, Стрелок. По эту сторону гор климат мягкий, но на такой высоте холод может еще ткнуть ножом в пузо. К тому же, мы с тобой сейчас — во владениях смерти, а?— Я убью тебя, — сказал Стрелок.(с) Стивен Кинг— Нет, не убьешь. Не сможешь. Но зато можешь собрать дрова, дабы почтить память вашего неудачника-Исаака и твоей Мадонны с младенцем.- Что ты с ними сделал, ублюдок?! - рука опять метнулась к кобуре.- Не я, ты. Ты делаешь всё, СТРЕЛОК. Ты подарил им жизнь, и после того, как мы закончим беседу, их жизнь тебя уже вряд ли коснется. Глупый выбор как и выборы всех альтруистов, - ничего не поиметь себе со сделки. Но дело твоё. Мне-то вообще оно безразлично, как и мир людей и людишек. Вы попусту тратите отпущенное вам время на никому не нужную, и вам самим, прежде всего, рефлексию.Роланд почувствовал толчок в области сердца и какое-то смутное беспокойство.- Успокойся, - ухмыльнулся маг. - Ты и правда, подарил им хорошую жизнь.Стрелок не понял намека, но без единого слова пошел собирать дрова, точно какой-нибудь поваренок на побегушках. Набрал он негусто. Бес-трава на этой стороне не росла, а древнее дерево стало настолько твердым, что уже не будет гореть: оно превратилось в камень. Наконец он вернулся с охапкою дров, весь в белой пыли от рассыпающихся костей, словно его хорошо поваляли в муке. Солнце уже опустилось за верхушки деревьев, и глядело теперь на них с тоскующим равнодушием, наливаясь алым свечением, сквозь черные искалеченные ветви.— Замечательно, — вымолвил человек в черном. — Какой же ты исключительный человек! Редкий, я бы даже сказал, человек! Такой правильный! Я пред тобой преклоняюсь. — Он хохотнул, и Стрелок со злости швырнул дрова ему под ноги. Они с грохотом ударились о землю, подняв облако костяной пыли.Человек в черном даже не вздрогнул. Невозмутимо занялся он раскладкою дров под костер.— Спички у меня есть, — весело проговорил человек в черном, — но я подумал, тебе понравится что-нибудь магическое, то, что это тебя позабавит, Стрелок. А теперь можешь готовить себе обед.Складки его плаща разошлись, и на землю упала тушка жирного кролика, уже освежеванная и выпотрошенная.Стрелок молча смотрел на него. В каком-то смысле лицо человека в черном оказалось досадным и даже несколько тревожным разочарованием: красивое, с правильными чертами, безо всяких отметин или глубоких морщин, которые выдают человека, познавшего тяжелейшие времена и посвященного в тайны великие и неведомые. Длинные черные волосы, сейчас — спутанные и растрепанные. Высокий лоб. Темные сверкающие глаза. Неопределенного вида нос. Полные, чувственные губы. Цвет лица бледный, как и у Стрелка.— Я думал, ты старше, — наконец вымолвил он.— Какая разница? Все равно я почти бессмертен. Я мог бы, конечно, явить тебе то лицо, которое ты ожидал увидеть, но я решил показать тебе то, с которым я… гм… родился. Смотри, Стрелок, какой закат!Солнце уже ушло с небосклона, и небо на западе озарилось воспаленным зловещим светом.— Смотри, Стрелок. Ты не скоро увидишь следующий восход. Эта ночь может затянуться надолго. Очень надолго, — тихо выговорил человек в черном.Стрелок вспомнил про черный провал под горной грядой и поднял глаза к небу, где распростерлись бесчисленные созвездия.— Это уже не имеет значения, — так же тихо ответил он. — Теперь — нет.(с) Стивен КингЯ свободен от того, что ты скажешь. Как и от тебя самого. Ты ведь и на самом деле стал мне безразличен.Стрелок вздрогнул, но не подал вида.- Ну что ж, договор так договор. Я обещал тебе показать. Если не совсем уж путь к Башне, то хотя бы самую малость.- А скажи, зачем это тебе? Показывать такому, как я, путь к Башне вместо того, чтобы держать меня от неё всю жизнь намного дальше? Только не мели опять про Фауста и про "часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо".- Есть Договор, Стрелок. О нём осведомлено всего несколько человек ... в том мире, откуда твой Джейк, и кое-кто из мэнни. И еще... Нарнийский Лев, ахах. По тому Договору, если рыцарь... с чистым сердцем и однозначными намерениями прикажет что-то...хм...такому, как я, то я должен ему это дать. Это уж моё дело, насколько я тебя запутаю. Но ответ дать должен. И твоё дело - хватит ли тебе ума его понять.Человек в черном достал странную колоду Таро. Плавно и быстро перетасовал.— Это карты Таро, — говорил человек в черном. — К обычной колоде я добавил еще и символы моего собственного изобретения.(с) Стивен КингИ... некоторые сами добавились. Без моего ведома. Смотри внимательно, Стрелок. — Зачем?— Я буду предсказывать тебе будущее, Роланд. Нужно открыть восемь карт, одну за одной, и посмотреть, как они лягут по отношению друг к другу. Я этим не занимался уже лет триста. И есть у меня смутное подозрение, что такого, как у тебя, расклада, у меня еще не было. — Нотка насмешки вновь прокралась в его голос, как кувианский ночной лазутчик с зажатым в руке ножом. — Ты последний. Последний в мире искатель приключений. Последний крестоносец. И тебе это нравится, да, Роланд? Тебе это льстит? Однако ты даже не представляешь, как ты сейчас близко к Башне. Как близко во времени. Миры вращаются у тебя над головою.— Тогда открой мне мою судьбу, — хрипло проговорил Стрелок.ТАРОПеревернута первая карта.— Повешенный, — объявил человек в черном. Темень скрывала его лицо еще лучше, чем капюшон. — Но сама по себе, без других карт, она означает не смерть, а силу. Повешенный — это ты, Стрелок. (с) Стивен КингТот, кто вечно бредет к своей цели над бездонными пропастями Аида. Одержимый. Его держит Аид, забавляясь с ним, с его альтруизмом и жаждой Истины. Той, что нет. Одержимость - это всегда одержимость. Даже если ты никого не сбрасываешь в пропасть, а вытаскиваешь оттуда. Твой отец всегда говорил: не разгоняй тьму, она пустотна, зажигай свет, тогда и она уйдет. Но ты забыл лицо своего отца.Он перевернул вторую карту.— Влюблённый. Обрати внимание: чистый лоб, щеки, не знавшие бритвы. В глазах — боль и обида. Надежда и Любовь. Но его надежды не оправдаются. Мальчик Джейк. (с) Стивен КингТолько он будет уже не мальчик, когда вы с ним снова встретитесь.Стрелок поморщился, но ничего не сказал.Перевернута третья карта. Омерзительный бабуин, скаля зубы, сидит на плече у молодого мужчины. Лицо юноши, искаженное стилизованною гримасой ужаса, запрокинуто вверх. Присмотревшись, Стрелок увидел, что бабуин держит плетку.— Узник, — сказал человек в черном. Пламя костра тревожно дернулось, отбросив тень на лицо человека на карте, и стрелку показалось, что нарисованное лицо скорчилось в выражении безмолвного ужаса. Стрелок отвел взгляд.— Правда, что-то в нем есть угнетающее? — Казалось, человек в черном едва сдерживает смешок. (с) Стивен Кинг"Имя демона - Метамфетамин", - внезапно вспомнил он слова оракула-суккуба.- И кто это?- Со временем, ты узнаешь и его самого, и его Демона.- Откуда он?- Из того же мира, откуда и Джейк. Но позже. Лет этак на 50 попозже. Я могу лишь сказать тебе его имя. Джесси.Он перевернул четвертую карту. Мужчина. Его грудь развёрста, но в ней нет сердца. Он стоит на коленях и половина его тела волчья. Вервольф. Он держит в руках свои лёгкие. Стрелку представилось, что он и счастлив, и зол до одурения одновременно.— Император Теней, — заметил человек в черном. — Тебе не кажется, что у него два лица, Стрелок? Так и есть. Оборотень. Свет и Тьма.Он хихикнул и перевернул пятую карту.Стрелок посмотрел на нее и почувствовал вдруг, как по самым глубинам его нутра расползается странный тревожащий холодок предвкушения. Ужас смешался с радостью(с) Стивен Кингстранного узнавания, и не было слов, чтобы назвать то душевное состояние, в котором он сейчас пребывал. Ему казалось, что его сейчас стошнит, и в то же время хотелось пуститься в пляс.— Башня, — тихо вымолвил человек в черном.Карта Стрелка лежала в центре расклада; а каждая из последующих четырех — по углам от нее, как планеты, вращающиеся вокруг звезды.— А куда эту? — спросил Стрелок.Человек в черном положил Башню поверх карты с Повешенным, закрыв ее полностью.— Что это значит? — спросил Стрелок.Человек в черном молчал.— Что это значит? — повторил Стрелок нетерпеливо.Человек в черном молчал.— Черт бы тебя побрал.Молчание. (с) Стивен Кинг- Погоди, Стрелок. Расклад поменялся. Впрочем, ты мастер менять карму. - Он вытащил ещё одну карту. - ТРИКСТЕР. Шут, но сильнее Джокера. В моей колоде Трикстер всего лишь один. И он как пустая карта или пустая руна. Может значить всё, что угодно. Ты заслужил в этот раз иной ... подход к Башне.- Что она значит для общего контекста?- Твой антипод и союзник. Он идёт как Башне так же, как ты. В точности. Одержимо, не жалея ни себя, ни других. Его интересует только Она. И карты не могут знать, Фаворит ли он Башни или ещё нет. Но он другой, чем ты. Как ты серьёзен, так он глумлив. Как ты целостен, так он нет. Как ты одержим, так он теряет всё, что ему даётся. Смотри: он на фоне разорванного Знака Благодати: почти пустил в свою жизнь с Богом...хм... Владетеля Подземного мира и почти контоминировал его с Благодатью.- Как это понимать?- Это еще один кроссовер, Стрелок. "Правила Волшебника" называется он в том мире, откуда прибыл твой Джейк. Взглянув на карту, Стрелок увидел милую девушку в шутовском наряде внутри объёмной восьмиконечной звезды, окружённой квадратом и кругами, что означало Благодать. Стрелку показалось, что карта показывает куда больше измерений, чем три. В глазах Трикстера сквозило недоумение: он, казалось, делает всё правильно, но не получает результата, и даже наоборот, теряет его.- Похуже, чем быть связанным демоном по имени Метамфетамин, - расхохотался человек в чёрном. - Быть с боженькой, но неправильно быть. Волшебник Мерит предупреждал, что Знак Благодать нужно рисовать правильно до мелочей. Этот Трикстер либо приведёт тебя к правде, либо запутает так, как и силам ада не под силу. Шутка Башни. У Неё много разного, знаешь ли... С твоей квадратной одержимостью это будет трудно распутать.- Что это означает, ты, колдун?- Худшая из зависимостей, Стрелок. Хуже твоего перфекционизма: пытаться быть законником и выполнять долг Тьме точно так же как долг Свету. Даже на мой в некоторых вещах ограниченный взгляд... Долга Свету вообще нет или не должно быть... Человек в черном опять расхохотался. - Ты сам-то как? Считаешь, что добро и зло равны и воздаёшь им обоим должное? Не кидаешь зло? Почитаешь закон и тьму и думаешь, что ты этим самым в Благодати?- Я так и делал до сегодняшнего дня, колдун. Пока ты не разорвал этот круг.- О! Я, оказалось, часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо всё-таки? - колдун почти свалился в костер от хохота. - Но Благодать-то, похоже, считает иначе. А если её служащие того не понимают, - они в прелести. Уж и не знаю, что лучше для твоего клуба: открытый демон Метамфетамин или скрытый демон Декалог. Но только одно спасает Трикстера - шутовство. Хотя он и не считает это подобающим. И тогда... у Арлекина под маской лицо становится очень печальным, как и у Одина… Один начинает служить, и кому бы ты думал?- Алому Королю?- Угу… сам того не ведая… что... отведёт тебя от Башни даже вернее, чем вся твоя бесполезная и предсказуемая команда. Хотя… Если Трикстер и Джесси поймут друг друга, что вряд ли… Хотя... Метамфетамин – слуга Одина. И в этом случае может быть как абсолютным другом, так и абсолютным врагом.- Для кого?- И для тебя, Стрелок, и для Алого Короля тоже. Трикстер - он ведь тоже двуликий Янус.— Ну а восьмая карта?Человек в черном перевернул восьмую. Солнце стоит высоко в голубом чистом небе. Купидоны и эльфы резвятся в сияющей синеве.—Восьмая — жизнь, — тихо вымолвил человек в черном. — Может, твоя, может, не твоя.(с) Стивен КингПапа. Видимо, Башне прискучивает хаос и игры, если она вводит в твою колоду священника. Хотя все священники созданы только как триггеры зла. Но это моё личное мнение. Ты можешь иметь своё.— И где ее место в раскладе?— Тебе этого знать не дано, — отвечал человек в черном. — Как, впрочем, и мне. — Он небрежно смахнул карту в догорающий костер. Она обуглилась, свернулась в трубочку и, вспыхнув, рассыпалась пеплом. Стрелка охватил неизбывный ужас. Сердце в груди обратилось в лед.(с) Стивен Кинг- Не переживай ты так. На этот раз у тебя будут еще двое. Мальчишка и отец. Но не отец мальчишки. И ты никогда не догадаешься, кто его настоящий отец. Пусть и не в прямом смысле этого слова. Две карты - Король и Джокер. — Теперь спи, — все так же небрежно проговорил человек в черном. — ?Уснуть, быть может, видеть сны…? и все в том же духе.И был ему сон.Пустая вселенная. Никакого движения. Ничего.И в пустоте, ошеломленный, парил Стрелок.— Да будет свет, — прозвучал равнодушный голос человека в черном. И стал свет. И увидел Стрелок, отстраненно, непредубежденно, что это хорошо.— Теперь да усеется тьма звездами, и да будут светила на тверди небесной, и да будет под небом вода.И стало так. Он парил над бескрайним морем. А над головою сияли неисчислимые звезды.— Земная твердь, — повелел человек в черном, и стала твердь. Содрогаясь мощными толчками, поднялась из вод: бурая и бесплодная, покрытая трещинами, неспособная родить жизнь. Только вулканы извергали потоки нескончаемой магмы, точно гнойные прыщи на безобразном лице какого-нибудь подростка-бейсболиста.— О'кей, — говорил человек в черном. — Это начало. Пусть будут растения разные. Деревья. Трава и луга.И стало так. По земле разбрелись динозавры, хрипло тявкая и рыча, пожирая друг друга, плодясь и размножаясь в пузырящихся гнилостных черных ямах. Первобытный тропический лес распростерся повсюду. Гигантские папоротники тянули к небу ажурные листья. По листьям ползали жуки о двух головах. Стрелок все это видел. Однако он чувствовал, что далеко не все возможности исчерпаны.— Теперь: человек, — тихо вымолвил человек в черном, но Стрелок уже падал… падал в бездонные небеса. Горизонт беспредельной и тучной земли начал вдруг изгибаться. Да, все его учителя утверждали, что он изогнут, что это было доказано до того еще, как мир сдвинулся с места. Но чтобы увидеть своими глазами…Все дальше и дальше. Континенты, затянутые перистыми облаками, обретали свои завершенные очертания перед его изумленным взором. Атмосфера, точно плацента, хранила рождающуюся планету. И солнце, восходящее за широким плечом земли…Он закричал и закрыл глаза рукой.— Да будет свет! — Голос, издавший крик, уже не был голосом человека в черном. Он разнесся над миром исполинским эхом, наполнил собою весь космос и все пространство между мирами.— Свет!Он падал, падал.Солнце съежилось, отдалилось мерцающей точкой. Красная планета, испещренная какими-то каналами, проплыла у него перед глазами. Вокруг планеты вращались в бешеном кружении две луны. Взвихренный пояс астероидов. Гигантская планета, бурлящая газовыми испарениями, слишком громадная для того, чтобы сохранить свою целостность, сплющенная у полюсов. Звенящий шар, сверкающий поясом ледяных осколков.— Свет! Да будет…Еще миры. Один, другой, третий. Далеко за пределами их — последний одинокий шар из камня и льда, вращающийся в мертвой тьме вокруг солнца, которое блестело не ярче, чем стершаяся монета.А еще дальше — мрак.— Нет, — прохрипел Стрелок, и голос его застыл в темноте, в черноте, что чернее кромешной тьмы. По сравнению с нею самая черная ночь человеческой души казалась сияющим полднем, мрак под горной грядою — размытым пятном на лице света. — Не надо больше. Не надо, пожалуйста…— СВЕТ!— Не надо больше. Не надо…Звезды сжимались, тускнели. Туманности свертывались, сливаясь друг с другом, и превращались в бессмысленные расплывающиеся пятна. Вокруг него корчились, рассыпаясь на части, Вселенные.— Господи, больше не надо, не надо, не надо…Вкрадчивый шепот человека в черном:— Тогда отступись. Оставь даже мысли о Башне. Иди своею дорогой, Стрелок, и спасешь свою душу.Он взял себя в руки. Потрясенный и одинокий, окутанный мраком, исполненный ужаса перед предельным смыслом, в единочасье открытым ему, он взял себя в руки и выдавил свой последнее, обжигающее волеизъявление:— НЕТ! НИКОГДА!— ТОГДА, ДА БУДЕТ СВЕТ!И стал Свет. Он обрушился на Стрелка как молот: великий, исконный Свет. И, в нем растворившись, погибло сознание. Но прежде чем это случилось, Стрелок успел разглядеть нечто космически важное, исполненное вселенского смысла. Он ухватился за это с усилием мучительным, пытаясь вернуться. Вновь обрести себя.И он сумел избежать этого безумия, которое несло в себе знание, и стал снова собою.Была ночь. Та же или другая — распознать невозможно. Он вырвался из взвихренного мрака, куда увлек его демонический прыжок к человеку в черном, и посмотрел на поваленный ствол окаменелого дерева, на котором тот сидел. Человек в черном.Его охватило безмерное чувство отчаяния — Боже правый, опять все сначала, — а потом у него за спиною раздался голос человека в черном:— Я здесь, Стрелок. Мне просто не нравится, когда ты подходишь так близко. Ты разговариваешь во сне. — Он хохотнул.— А ты хорошо держался, — заметил он. — Вот, скажем, Мартену я не показывал эту версию. Он бы вернулся, пуская слюни.— Что это было? — спросил Стрелок. Голос его дрожал, и слова получились невнятными. Он чувствовал: если сейчас попытаться встать, ничего у него не выйдет.— Вселенная, — небрежно бросил в ответ человек в черном, потом смачно рыгнул и швырнул кроличьи кости в костер. Они блеснули среди углей нездоровою белизной. Ветер над впадиною голгофы свистел, несчастный, пронзительно и уныло.— Вселенная, — тупо повторил Стрелок.— Тебе нужна Башня, — сказал человек в черном, и прозвучало это как вопрос.— Да.— Но ты ее не получишь, — улыбнулся человек в черном, и улыбка его так и светилась жестокостью. — Я знаю, как близко она подтолкнула тебя к самому краю пропасти. Башня убьет тебя, когда вас будет еще разделять полмира.— Ты ничего обо мне не знаешь, — спокойно проговорил Стрелок, и улыбка на губах человека в черном поблекла.— Я — фаворит Темной Башни. И в руках у меня вся Земля, - ответил колдун.— Что я такое видел? — спросил Стрелок. — В самом конце. Что это было?— А что там было?— Был свет, — наконец заговорил Стрелок. — Яркий свет. Белый. А потом… — он запнулся и уставился на человека в черном. Тот весь подался вперед, и на лице у него отразилось совершенно несвойственное для него чувство, слишком явное, слишком большое, чтобы его можно было скрывать или же отрицать: удивление.— Ты не знаешь, — улыбнулся Стрелок. — О великий волшебник и чародей, воскрешающий мертвых. Ты не знаешь.— Я знаю, — сказал человек в черном. — Я только не знаю… что.— Белый свет, — повторил Стрелок. — А потом: травинка. Одна-единственная травинка, но она заполнила собою все. А я был такой крошечный. Такой маленький и ничтожный.— Травинка, — человек в черном закрыл глаза. Лицо его вдруг как-то осунулось и выглядело теперь изможденным. — Травинка. Ты уверен?— Да. — Стрелок вдруг нахмурился. — Но она была красного цвета.Человек в черном заговорил.Вселенная (сказал он) преподносит нам парадоксы, недоступные пониманию разума ограниченного. Как живой разум не может принять бытие разума неживого, — хотя он полагает, что может, — так и разум конечный не может постичь бесконечность. Тот прозаический факт, что вселенная существует, сам по себе разбивает уже всякие доводы циников и закоренелых прагматиков. Было время, за сотни еще человеческих поколений до того, как мир сдвинулся с места, когда человечество достигло таких высот технических и научных свершений, что сумело все-таки отколоть несколько крошечных камешков от великого каменного столпа реальности. Но даже тогда ложный свет науки (или, если угодно, знания) засиял только в нескольких, очень немногих, высокоразвитых странах.И однако же, вопреки немереному количеству имевшихся в распоряжении их научно-технических данных, неспособность их проникать в сущность вещей была прямо-таки поразительной. Наши отцы, Стрелок, победили болезнь, от которой гниет тело, мы ее называем раком, почти преодолели старение, отправились на кораблях на луну…— Этому я не верю, — категорически отрезал Стрелок, на что человек в черном ответил ему, улыбнувшись:— Ну и не надо.... и создали или открыли еще сотни других замечательных штук. Но все это обилие информации не принесло, однако, никакого глубинного проникновения в первоосновы сущего. Никто не слагал торжественных од, посвященных чудесам искусственного оплодотворения…— Чего?— Когда детей зачинают от замороженной спермы.— Чушь собачья.— Как угодно… хотя даже древние не могли делать детей из подобного материала.- … или машинам, которые движутся сами. Немногие — если вообще таковые были — сумели постичь общий Принцип Реальности. Новые знания всегда ведут к тайнам, еще более странным и чуждым. Чем больше психологи узнавали о способностях мозга, тем напряженнее и отчаяннее становились поиски души, существование которой рассматривалось как факт невозможный, но все-таки вероятный. Ты понимаешь? Конечно, ты не понимаешь. Ты окружен своей собственной романтической аурой, ты каждый день подступаешь вплотную к сокрытому. Но сейчас ты приближаешься к самым крайним пределам: не веры, но понимания. Тебе предстоит еще пройти через обратную энтропию души.(с) Стивен Кинг- Кажется, я её уже начал проходить, не так ли колдун? Уж не тебе ли в этом сомневаться?- Талл и Джек?- Да.- Значит, Башня или сделает тебя своим Фаворитом, или разжалует из этого звания навсегда. Чем больше ты угождаешь... Ей, тем выше должна быть постоянная вибрация соответствия.Но вернемся к вещам приземленным.Величайшая тайна вселенной не Жизнь, а расстояние. Ты понимаешь? Расстояние одолевает нас. Для рыбы вселенная — это озеро, в котором она живет. Что думает рыба, когда ее выдернут, подцепив за рот, сквозь серебристую границу существования в другую, новую вселенную, где воздух ее убивает, а свет — голубое безумие? Где какие-то двуногие великаны без жабр суют ее в удушливую коробку и, покрыв мокрой травой, оставляют там умирать?Или возьмем ну хотя бы кончик карандаша и увеличим его. Еще и еще. И в какой-то момент вдруг придет понимание одной потрясающей вещи. Он, оказывается, не сплошной, этот кончик карандаша. Он состоит из атомов, которые вертятся, как миллионы бесноватых планет. То, что нам кажется плотным и цельным, на самом деле — редкая сеть частиц, которые держатся вместе только при помощи силы тяготения. Они только кажутся бесконечно малыми, но если рассматривать их расстояние в отношении точных пропорций, расстояние между этими атомами может составить целые лиги. Неодолимые пропасти. Вечность. А сами атомы состоят из ядер и вращающихся частиц: протонов и электронов. Можно проникнуть и глубже, на уровень субатомного деления. И что там? Тахионы? Или, может быть, ничего? Конечно же, нет. Все во вселенной отрицает ничем не заполненную пустоту. Конец — это когда ничего уже нет, а значит, вселенная бесконечна.Допустим, ты вышел к самой границе вселенной. И что там будет? Глухой высокий забор и знак ?ТУПИК?? Нет. Может, там что-то твердое и закрученное. Как невылупившийся еще цыпленок видит яйцо изнутри. И если тебе вдруг удастся пробить скорлупу, представь себе, какой мощный сияющий свет может хлынуть в эту твою дыру у конца мироздания? А вдруг ты выглянешь и обнаружишь, что вся наша вселенная — это только частичка атома какой-нибудь тонкой травинки? И поймешь тогда, что сжигая в костре какую-нибудь хворостинку, ты превращаешь тем самым в пепел неисчислимое множество вечных миров? Что все сущее в мироздании — не один бесконечный космос, а бесконечность, состоящая из бесконечных вселенных.Может быть, ты сумеешь понять, каково место нашей вселенной во всеобщей структуре всепресущего бытия: место атома в ткани травинки. Может быть, все, что способен постичь наш разум — от крошечного, не поддающегося никаким измерениям вируса до далекой туманности Конская Голова — помещается в одной травинке… которая, может быть, и существует всего-то день или два в каком-то ином временном потоке? А что если эту травинку вдруг срежут косою? Когда она, разлагаясь, сгинет, просочится ли гниль эта в нашу вселенную, в нашу жизнь? Не засохнет ли все мироздание, пожелтев и зачахнув? Может быть, это уже происходит. Мы говорим, что мир сдвинулся с места, а на самом-то деле он, может быть, засыхает?Только подумай, Стрелок, как мы малы и ничтожны, если подобное представление о мире верно! Если действительно Бог все видит и совершает божественное правосудие, станет ли он выделять одну комариную стаю среди многих тысяч других? Различает ли глаз его воробья, если воробушек этот меньше атома водорода, который блуждает бесцельно в глубинах космоса? А если он все это видит, тогда что же это должен быть за Бог?! Какова его божественная природа? Где он обитает? Как вообще можно жить за пределами бесконечности?Но давай предположим еще, что все миры, все вселенные соприкасаются в некоей точке, в некоем пространственно-временном узле, сходятся к некой оси, проникающей через все мироздание. Башня. Лестница, может быть, к самому богу. Ты бы решился подняться по ней, Стрелок? А вдруг где-то над всей бесконечной реальностью существует такая комната…Но ты не осмелишься.Не посмеешь.— Был, однако, такой, кто посмел, — сказал Стрелок.— Да? И кто же?— Бог, — глаза Стрелка вдруг зажглись. — Бог посмел… или комната пуста, провидец? (с) Стивен Кинг- Однако, известно тебе и то, что был и еще один. - Кто?- Я посмел. И я достиг Её. Или ты не можешь об этом знать? Твоя роль ограничена? Ты не ведаешь о том, что и этот разговор уже был, и твои козни все сочтены и уже раз, как гибли, и Алого Короля уже нет?— Я не знаю, — тень страха прошла по лицу человека в черном, мягкая, темная, точно крыло канюка. — И более того: не испрашиваю ответа. Это было бы неразумно.— Боишься, как бы тебя громом не поразило? — ввернул язвительно Стрелок.(с) Стивен Кинг- Как в Адаме согрешили все люди и вкусили смерть... Так и все ангелы согрешили в Люцифере и ЧТО вы познали? Страх? Неумение войти в Башню? Я войду, а ты нет. Вот, я и понял, чего ты на самом деле боишься, маг, падший ангел, - вашей ограниченности падших, имеющих Знание, по сравнению с нами, имеющими только Сердце.— Пожалуй, боюсь ответственности, — отозвался человек в черном, а потом замолчал надолго. Стрелок тоже молчал. Ночь была долгой. Млечный Путь распростерся над ними в своем первозданном великолепии, но в размытой его пустоте было что-то пугающее. Стрелок пытался представить себе, что бы он ощутил, если бы эти чернильные небеса вдруг раскололись и на землю полился поток слепящего света.— Костер, — сказал он. — Костер догорает. Мне холодно.- Но нам с тобой нужно еще о многом поговорить, еще много чего обсудить. Так решил мой хозяин.— Кто?Человек в черном улыбнулся.— Тогда, может быть, скажем друг другу всю правду? И вообще начнем говорить откровенно? Никакой больше лжи? Никаких наваждений и чар?— Каких еще наваждений? Ты это о чем?Но человек в черном как будто не слышал его.— Может быть, скажем друг другу всю правду? — повторил он. — Как мужчина — мужчине. Поговорим. Не как друзья, но как враги и противники равные. Это редкое предложение, Роланд. И его будут делать тебе нечасто. Только враги говорят правду друг другу. Друзья и возлюбленные, запутавшись в паутине взаимного долга, врут бесконечно.(с) Стивен Кинг- Если друзья и влюблённые дают слабину и предают друг друга, то что мешает лгать друг другу врагам? Говори, я всё равно не верю ни единому твоему слову, порождение Люцифера. Начни с объяснения, что ты имел в виду, когда сказал ?никаких наваждений и чар??— Наваждения и чары — это колдовство, Стрелок. Мой хозяин своим колдовством продлил эту ночь и будет длить ее до тех пор… пока мы не закончим свои дела. И все же поиск твой только еще начинается. Спрашивай, и так мы скоро дойдем до главного.— Кто твой хозяин?— Я ни разу не видел его. Но ты увидишь. Чтобы добраться до Башни, сначала ты должен встретиться с ним, Незнакомцем вне Времени. — Человек в черном беззлобно улыбнулся. — Ты должен убить его, Стрелок. Но, по-моему, ты хотел спросить о другом.— Но если ты его никогда не видел, откуда же ты его знаешь?— Однажды он мне явился во сне. В образе юноши. Это был давно, когда я жил далеко-далеко. В ином месте. Тысячу лет назад, или пять, или, может быть, десять тысяч. Еще до того, как древние переплыли море. В стране, которая называлась Англией. Тому назад много веков он связал меня моим долгом, хотя тогда, между юностью и годами славы, у меня были другие дела. Мой долг, мое главное дело — это ты, Стрелок, — усмехнулся человек в черном. — Видишь, кое-кто принимает тебя всерьез.— У этого Незнакомца нет имени?— О, имя есть.— И как же его зовут?— Маэрлин, — тихо вымолвил человек в черном, и во тьме на востоке, где горы, грохот обвала подкрепил значимость его слов. Где-то как женщина вскрикнула пума. Стрелка проняла дрожь. Даже человек в черном невольно вздрогнул. — И все же, мне кажется, ты не об этом хотел спросить. Не в твоем это характере: забегать так далеко вперед.Стрелок знал, о чем он хотел спросить. Вопрос мучил его всю ночь, всю эту долгую ночь. Терзал его многие годы. Он вертелся на кончике языка, но Стрелок все же не задал его… еще не время.— Этот Незнакомец, этот Маэрлин, он тоже фаворит Башни? Как ты?— Я по сравнению с ним — ничто. Он наделен уникальным даром жить обратно во времени. Направлять свое время вспять. Он меркнет. Он настаивается. Он — сущий во всех временах. Но есть еще один, кто превыше его.— Кто?— Зверь, — прошептал человек в черном в благоговейном страхе. — Хранитель Башни. Творец всех чар.— Кто он? Что этот зверь…— Не спрашивай меня больше! — выдохнул человек в черном. Голос его стал вдруг суровым и жестким, но потом дрогнул на ноте мольбы. — Я не знаю! И знать не хочу! Говорить про зверя — все равно, что накликать погибель своей души. Перед ним Маэрлин так же ничтожен, как я — перед Маэрлином.— А над зверем — уже Башня и все, что она заключает в себе?— Да, — прошептал человек в черном. — Но ты все же хочешь спросить о другом.Воистину так.— Ну хорошо, — проговорил Стрелок, а потом задал старый, как мир, вопрос: — Я тебя знаю? Мы раньше встречались?— Да.— Где?— Уолтер, — прошептал Стрелок. — Ты… ты не Мартен. Ты Уолтер! Человек в черном хихикнул.(с) Стивен Кинг—О нет, Стрелок, ты сам говоришь о перезагрузке, о том, что посмел войти в Башню и она приняла тебя. Пусть на несколько секунд, но... да. Всё, что случилось там, - Паук, Мордред... Все эти архетипы... Они теперь иные. Всё обратилось вспять, но сами идеи, те, что олицетворяли эти архетипы, остались. Остались нетронутыми. А архетипы ты здорово поменял. - И что ты желаешь этим сказать, колдун?- Ты перемиксовал все миры. Ты отправил Эдди, Сюзан и Джейка в мир, так похожий на их мир. Но миров хоть и много, но... ты же знаешь, что только один из них настоящий. Желая отправить их... жить... Отдать им всем тут жизнь, что ты отнял у них... Кстати, собаке в том числе...- Какой еще собаке?- Всему своё время, Стрелок.- Желая вернуть им не фейк, а настоящую жизнь, ты... Им её и вернул. А Уолтера... ты отправил прямиком к ним.- Попозже, утром, я тебе погадаю на рунах. К тебе придут сны. Ну а дальше начнется и настоящий поиск — твой настоящий поход. (с) Стивен КингТолько другой. Но ты сам его и выбрал.— Уолтер, — повторил ошеломленный Стрелок.— Ты садись, — предложил человек в черном. — Сначала я тебе расскажу о себе. Твоя история, я так думаю, будет намного длиннее.(с) Стивен КингЯ не Уолтер. Как идея он мёртв во всех мирах. И во мне в том числе.- Как это понимать?- Ты убил его, Стрелок. Убил как идею и как архетип. В единственно возможном из миров. Поэтому он трансформировался. Был трансформирован Узником, Королём и... Трикстером, в конечном счёте. Твоим новым ка-тетом. Уолтер стал белым. Стал частью твоего плана, Стрелок. Но к добру это или нет решать тебе. - Но как я мог его убить, если... Как ка-тет его трансформирует?- Ты вёл и сейчас уже ведёшь свой ка-тет. Я скажу тебе больше. Уолтер... Он взял на себя карму рождения твоего сына, Мордреда. И карму убийства детей с необычными способностями. Он Алхимик и создал средство, которое ударило по ним... Несколько поколений потеряло свои экстрасенсорные способности и стали бесполезны для Короля. Таким образом, Уолтер ... в этой причудливой игре Времен, Миров и Измерений... которого ты ненавидишь всю свою сознательную жизнь... и есть часть силы той, что вечно хочет зла и вечно совершает благо. Давай, рассказывай, Стрелок, как ты задумал осуществить свой проект в этот раз! Ты стал Фаворитом Башни.— Я никогда никому не рассказываю о себе, — пробормотал Стрелок.— Но этой ночью расскажешь. Ты должен. Чтобы нам разобраться, суметь понять…— Понять что? Мою цель? Ты и так ее знаешь. Башня — вот моя цель. Я поклялся найти ее.— Не цель, Стрелок. Я хотел бы понять твой разум. Твой заторможенный, но упорный и цепкий разум. Другого такого, как у тебя, не было, наверное, за всю историю этого мира. Может быть, даже — за всю историю мироздания. Пришло время для разговора. Время историй.- Тогда говори.— Вот и славно, — продолжал человек в черном, — тогда начнем.Ты должен понять одну вещь: Башня была всегда, и всегда находились мальчишки… мужчины, которые знали о ней и страстно желали ее, больше чем власти, богатства и женщин…(с) Стивен КингНо когда они собирались вместе в один расклад Таро… Ка-Тет, как ты это назвал, то… Стоило этой страсти хотя бы у кого-то разгореться чуть ярче, чем у других, и… Как ты в прежней жизни – взял и сбросил мальчишку в пропасть…. Нет, не сбросил.. Он сам сбросился… Ну вот, стоило ей забрызгать кровью этот светлый и чистый путь, как… Башня, которую они так жаждали, превращала их то в Горлума из прекраснейшего хоббита, то в Самюэля из Искателя Истины… Она делала их недостойными... Прежде всего, недостойными самих себя. И ты встретишь Короля, истинного Короля, который знает это. Он один знает это. Больше всё равно никто не знает. Тебе придётся укротить Вервольфа и убедить Трикстера служить не Одину, а Королю. Тебе не придётся в этой жизни освобождать Узника – и он сам попробует тебя освободить.И был разговор, разговор длиной в самую долгую ночь, и Бог знает — сколько еще, но потом Стрелок сумел вспомнить очень немногое из того разговора. Ему с его на удивление практическим складом ума многое показалось бессмысленным или же чем-то таким, чему не стоило придавать значения. Человек в черном сказал ему, что он должен добраться до моря — всего-то миль двадцать на запад по легкой дороге, — и там ему будет дарована сила для извлечения: сила призвать.— Я не совсем точно выразился. — Человек в черном бросил окурок в догорающий костер. — Никто тебе ничего не ?дарует?, Стрелок, потому что она, эта сила, уже в тебе.(с) Стивен КингЧастью из-за того, должен тебе сказать, что ты в итоге пожертвовал мальчиком, упрямо и по-своему, но принёс его в жертву, - ты оставил его жить, а ему жить было не надо, - частью из-за того, что таков закон — естественный ход вещей. Воде надлежит течь с горы вниз, а тебе надлежит знать. Как я понимаю, ты соберешь шестерых, призовешь их к себе… но на самом-то деле мне все равно. Я ничего не хочу знать.—Шестерых, — пробормотал Стрелок, вспомнив вдруг предсказание оракула.— Вот тогда и начнется уже настоящее веселье. Жалко только, меня там не будет. Прощай, Стрелок. Я свое дело сделал. Цепь по-прежнему у тебя в руках. Смотри только, как бы она опять от слова снова не обмоталась вокруг твоей собственной шеи.Как будто какая-то внешняя сила подтолкнула Роланда, и он спросил:— Это еще не все, правда?— Да. — Человек в черном улыбнулся стрелку своими бездонными глазами и протянул к нему руку. — Да будет свет.(с) Стивен КингСвет, Стрелок. Не время. Но своё Время ты сегодня выиграл со мной в покер на Таро. Ты и вправду Её Фаворит.И стал Свет.Роланд проснулся у остывшего кострища и обнаружил, что прошло десять лет.(с) Стивен КингНо он не постарел. По крайней мере, внешне. Но внутри он постарел на сто, а может, и на тысячу лет, на целую вселенную. Черные его волосы не поредели и не подернулись сединой. Морщины у него на лице разгладились, но кожа — стала грубее. "Я Её Фаворит", - подумал Стрелок. "Она даровала мне Время. Она даровало мне Уолтера слугою. Она даровала мне снова ка-тет. Но неужели же так будет до бесконечности и ... в самом конце нас всех ждёт только одна Травинка?".Остатки дров, которые он собирал для костра, стали тверже железа и обратились в камень, человек в черном — в ухмыляющийся скелет в истлевающем темном плаще: еще одна кучка костей в этом месте смерти, еще один череп на этой голгофе.(с) Стивен КингНо Стрелок знал, что его здесь нет, что это бутафория, чтобы нагнать тоски, дать подножку. Как и знал Роланд, что извлечение Шестерых не будет чистым светом на пути.Стрелок встал на ноги и огляделся. И посмотрел он на свет и увидел, что свет — это хорошо.Внезапно он наклонился и протянул руку к останкам своего собеседника, с которым они проговорили всю вчерашнюю ночь напролет… ночь, растянувшуюся (с) Стивен Кингдля того на десять лет. Он отломал нижнюю челюсть от черепа(с) Стивен Кингджокера, посланного ему Силой, которого он упрямо продолжал называть Уолтером, и небрежно засунул ее в левый передний карман своих джинсов. Вполне подходящая замена для той, что потерялась в горах.Башня. Где-то там, впереди, она ждет его: сосредоточие времени, сосредоточие расстояния.Он снова отправился в путь. На запад. Повернувшись спиною в восходу, лицом к океану. Он понял вдруг: только что в его жизни произошло нечто важное — целый этап ее начался и завершился в одну ночь длиной в десять лет.(с) Стивен Кинг— Я любил тебя, Джейк, — сказал он вслух. - Теперь тебе двадцать, и ты где-то живешь со своей новой матерью, Элис. Которую мне теперь даже не узнать.Онемелое тело его постепенно приобрело обычную подвижность, он зашагал быстрее и уже вечером вышел к краю земли. Уселся на пустынном берегу, что простирался насколько хватало глаз влево и вправо, теряясь в бесконечности. Волны бились о берег, накатывая непрестанно. Заходящее солнце окрасило воду фальшивым золотом.Стрелок сидел на песке, обратив лицо к меркнущему свету дня. Он замечтался, глядя на небо, где зажигались звезды; решимость его не ослабла, сердце не дрогнуло. Ветер трепал его волосы, револьверы его отца с рукоятями из сандала лежали, спокойные и безжизненные, у него на бедрах, а сам он был одинок, но не считал одиночество чем-то плохим или постыдным. Тьма опустилась на мир, и мир сдвинулся в места. Стрелок ждал, когда придет время для извлечения, для призыва, и грезил долгие грезы о Темной Башне, к которой он подойдет однажды в сумерках, трубя в рог, чтобы сразиться в последней немыслимой битве. (с) Стивен Кинг