Серия 1. Пролог (1/1)

Джесси нёсся по шоссе со страшной скоростью, смеясь и плача от чувства всеохватывающей свободы. Он впервые ощущал себя по-настоящему живым: зло самоуничтожалось, и сейчас, как никогда раньше, он видел, что обе стороны баррикад были только злом, были ничтожной борьбой самолюбий, но за что?.. Он понял, что в итоге за Пустоту; он видел наконец-то,?— как будто картина мира выстраивалась невидимыми паззлами перед его мысленным взглядом в нечто упорядоченное и закономерное,?— и суть их работы и взаимоотношений с мистером Уайтом, и истинные лица Джека и Тодда, и сущность мистера Хэнка, которому, оказывается, и не нужно было остановить преступника, это же его эго требовало победы, которая встала ему ценой гораздо большей, чем те 80 миллионов, что предлагал мистер Уайт ему за спасение его же жизни; и многое, и многое,?— как один какой-то до смешного естественный и понятный ребус, решить который просто то ли ума не хватало раньше, то ли времени, то ли настроения, - и вот он вспыхнул и умиротворил.Джесси неаккуратно рванул руль, и прожёг бордюром бок машины. ?А, наплевать… А Хэнк ведь даже жизнь отдал за это. Просто за то, чтобы как личность уничтожить своего брата-по-закону, брата, ёба, ты смотри же, чувак, а?? И освобождающе-злобное осознание этого смешивалось с опьяняющим чувством совершившейся мести, ведь опять, получается, они вместе с Мистером Уайтом уничтожили гораздо худшее зло, чем и Густаво Фринг, и Гектор, и даже ебанутый Туко Саламанка. И он убил Тодда, ?прикиньте, чуваки, я убил, придушил его, эту мразь, застрелившую Андреа, вот этими самыми руками!? Джесси долбил со всей дури по рулю, рискуя врезаться вихляющейся тачкой в какую-нибудь зубодробильную стену, такую же тупо-равнодушную, как и всё, что он видел в мире в последние годы. ?Я ведь и пацанчика того... ну с тарантулом-то который... кровь теперь смыл… а мистер Уайт не испугался ведь, сам-то на ногах еле стоял, а прикончил нахрен всю остальную мразь! Станцевать им дал тарантеллу, гадам, за всех-всех чуваков!? Хотелось виски, гэша, вечерину и много чего ещё, хотя ?оно всё вообще никак не сможет теперь отразить его, Джесса, внутренний мир! Никто и ничто не сможет!? Джесси хохотал как сумасшедший, колесил по Альбукерке, пока не снёс к псам с котами весь бензин.Заночевав в мотеле недалеко уж от Небраски, проскочив Колорадо как во сне, он сначала заснул как убитый, но потом несколько раз за ночь просыпался,?— его трясло, он кричал от кошмарных видений и почти ощутимой физической боли, ну прям в поту просыпался, мокрый, футболку можно выжимать, "как после баскетбола в школе с тюфяком Скинозо, который, хоть и весил 90 в свои 15, всегда невозмутимо и спокойно, вколачивал в корзину ну буквально все мячи, какие ему только Бог давал, и попробуй его обойди, разве только ты мазохист какой-нибудь". Ночью в Платт ходил купаться, мотель-то совсем на берегу стоял.Днём встал как нарк, одуплялся в душе минут 20, заказал чашек 5 крепкого кофе и напугал внизу милашку, которая явно с вечера замыслила с ним потусить, ведь если ему не изменяла память, она вроде… уговаривала его остаться отдохнуть с недельку, всё равно в это время года постояльцев не бывает, типа.Короче, побрившись в кои-то веки (?с этой бородой, бля, я похож на библейского мученика?) неверной рукой, напялив шмотки уволившегося работяги, которые дала милашка,?— после третьей чашки кофе Джесси типа даже не побоялся взглянуть на себя в зеркало. О Боги! Пустынники, мученики и праведники! На немой вопрос девчонки,?— кстати, её звали Глория,?— прям как ту певицу у отца Майкла в церкви, которая пела лучше всех псалмы, будто не псалмы гнала, а вечную Песнь Песней, когда преподобный садился за клаву, и она всегда, кстати, нежно Джесси улыбалась, сколько бы раз он ни проходил с отцом после службы мимо священника. Святой отец еще сам лично провожал всегда всех чуваков после Мессы и желал им суперской недели. Почему она теперь-то ему вспомнилась?.. Преподобного отца звали Майкл… Майк … Блин…. Волна нежности, ностальгии, радости, эйфории и возвратившейся ненависти к мистеру Уайту за всё вообще причудливым миксом откуда-то херанулась в 4 чашку кофе, всплеснула её, и Джесси чуть ни поперхнулся.И тут вдруг до Джесси дошло: мистер Уайт умер. Копы если его и ?спасут?… он всё равно уже как будто умирающим выглядел после вернувшегося рака (?и ещё эти стрёмные волосы отрастил, тьфу?), после того, как схлопотал пару пуль со своего же волшебного пулемёта… После года ада, который они прошли каждый по-своему, но всё равно, получается, вместе… Мистер Уайт теперь умрёт… Эта мысль железом сжала джессино сердце и не хотела никак отвязаться. ?Блин, а как же его семья? Копы же все конфискуют. Они же найдут бабло в логове Джека Уэлкера? И тогда как же эта… строгая такая леди… его жена,?— кажется, Скайлер? Или его сын, пацан совсем, инвалид??, - кого Джесси видел лишь дважды. "Их же еще и по судам затаскают, если только мистер Сол Гудман не поможет, но разве мистер Уайт успел припрятать у жены хоть какие-то деньги? Ведь он тогда их все там зарыл?" Лихорадочно ища монету в кармане куртки, чтоб позвонить с автомата от заправки за углом мотеля, Джесси понял, что пронесся год, а куртка вообще не его, и … тут он поймал улыбающийся взгляд Глории, и сразу попросился позвонить у неё со стойки.—?Звони! Ты, видно, на заработки ездил в Мексику, да? Давно семью-то свою не видал?—?Ты и не представляешь, сколько!—?Э… эта… это миссис Уайт?—?Да, а с кем я говорю?—?Ну эта… я… помните меня, это Джесси.—?Да… Помню. Здравствуй, Джесси.—?Я просто подумал, миссис Уайт... ведь мистер Уайт всё хотел после своей смерти денег вам оставить… а вышло маленько по-другому… Его тут подстрелили дня 3 назад… Он… Похороны были уже, да? или…—?Их не было… Джесси. Мистер Уайт сейчас в коме. Он в тюремной больнице Альбукерке, а мой телефон, как ты понимаешь, прослушивается.Джесси моментом шарахнул трубку и виновато посмотрел на Глорию.—?Слушай, скорее всего, прям через минут 5 тут будут копы. Слыхала про перестрелку на базе неонацистов Джека Уэлкера? Я там, кароч, в заложниках был. А копы щас звонок отследили.Глорию это вообще как будто и не удивило.—?Ты свалишь и не вернешься, да? Возьми машину вон ту, раздолбанную. Её бросили тут с месяц назад. На, возьми ключи. Возвращайся, ты же просто ангел. Какие копы, не смеши меня, пацанёнок странный.Поцеловав девушку прямо через стойку, Джесси бегом ринулся к тачке и скрылся из виду.?Глория, Глория!? Он снова почти влюбился, и опять с первого взгляда! Жизнь причудливо играла с его сознанием, а надежда просто прорывалась, когда ей того надо было, как редкий листик прорывается через каменистую пустыню, даже несмотря на то, что от жизни этому листу, походу, отворот поставили все шаманы и злобные колдуны, которым было только не лень.Но всё же Джесси чувствовал очень большую радость. Мысль о том, что мистер Уайт жив… пусть в коме, но жив, его почему-то необъяснимо счастливила и делала прекраснее это и без того вполне клёвое утро. Остановившись в Денвере поужинать, Джесси заскочил в супермаркет, купил новые джинсы и футболку. И всё думал, думал о мистере Уайте.?Если он в коме, то его уж точно в камеру не кинут, а пока не назначат суд… А может, он выберется?.. Главное, чтобы жёнушка не приказала врачам отключить аппарат, но это вряд ли… Да и потом…?Эх! А что потом-то? Что?А то, что мистер Уайт спас ему, Джесси, как ни крути, и жизнь, и свободу. И теперь… Джесси у него в типа долгу. Значит… надо как-то найти способ помочь баблом или его жене или сыну… ?Ах, Глория, Глория!? Он поймал себя на том, что улыбка глупенько расползлась у него на лице. Ему ужасно хотелось вернуться к Глории, а не заменять павшему на поле боя товарищу отца семейства.Неожиданно для себя Джесси решил заехать к проповеднику мистеру Майклу,?— в ту саму церковь, о которой и напомнила ему Глория. Может, старый пастор возьмёт от Джесси какую-то сумму денег, которая у него еще была в заначке для Андреа Кантильо и ее сына, и будет от имени церкви давать понемногу и им, и семье мистера Уайта??Хоть бы согласился, а? Уж копам-то он меня точно не выдаст?.Джесси поехал прямо к священнику, а по дороге сердце неуёмно ныло и тосковало почему-то по Майку Эрмантрауту. И вообще все эти улицы Альбукерке, Майклы, Глории и Уолтеры, вызывали столько и сладких, и горьких воспоминаний, что разобраться во всей этой эмоциональной каше было нереально, и Джесси просто попробовал всё разом выбросить из головы.