Часть 3 (1/1)

Я удивлялся все больше и больше, чем дальше это заходило. Меня никто не трогал и пальцем, ни один клиент, даже Рука, взирая на меня с какой-то почти трагической безысходностью, не прикасался больше ко мне, и только когда приходил Сакито, смотрел на моего единственного клиента-учителя с надеждой, словно ожидая чего-то. И, если честно, я смотрел на Сакито так же, хоть и понимал – о нем нельзя даже мечтать. Как-то осторожно попробовал разузнать о нем у тех, кто был здесь долгое время и более менее знал Руку и иже с ним. Один из парней сказал, что Сакито довольно давно уже дружит с моим хозяином, и вроде как у него заведение, подобное этому, а вообще некоторые спят и видят перейти туда на работу, лишь бы быть поближе к этому притягательному и прекрасному человеку. Разумеется, не обошлось без зависти и ревности – мальчишки, особенно те, кто помоложе, прямо-таки исходились от злости, глядя на меня, и не стесняясь откровенно и жадно пялились на Сакито, стоило ему порог переступить. Обступали его, ласкались, заглядывали в глаза, некоторые смиренно, а другие настойчиво просили о благосклонности, обещали быть самыми послушными и покорными. Он же только смеялся беззлобно, а потом брал меня за руку, и мы шли в ставшие уже нашими апартаменты. И тогда я буквально слышал шипенье мальчишек за спиной, недоумевающих, почему ко мне такое привилегированное отношение. И, если уж говорить по совести, я и сам этого не понимал.Но разве я мог жаловаться? Ведь уже третью неделю почти каждый вечер я внимал такими ощущениями, о которых раньше и помыслить не мог, и следующий раз был прекраснее, чем предыдущий, и только осторожность и страх, что эта сказка вдруг закончится, еще сдерживали меня, не позволяя кричать в голос удовольствия.Кстати, голос ко мне вернулся на другой же день. То ли последствия шока прошли, то ли я свыкся со своим положением, то ли внутренне я настолько был спокоен… или же ласковые прикосновения и обжигающие поцелуи Сакито сделали свое дело. Но когда в следующий его визит я поздоровался с ним негромко, он посмотрел на меня сначала удивленно, а потом со смехом заметил, что от меня он такого не ожидал.Интересно, чего он не ожидал и что подразумевал под словом ?такое?. Но спрашивать я у него не стал. Был ли смысл мне сближаться с ним? Как бы хорошо мне ни было сейчас, я знал, что рано или поздно это закончится, и тогда внутри что-то болезненно сжималось. Я ловил себя частенько на мысли, что почти беспрестанно думаю о Сакито, и мне становилось горько от осознания собственных чувств, но ведь от них не убежишь. И я ждал его с замиранием сердца, несбыточными чаяниями, волнуясь и тревожась, если он задерживался. Ждал, как преданная любящая жена ждет вечерами своего мужа, то и дело выглядывая в окно, прихорашиваясь перед зеркалом, поправляя то одежду, то прическу, чтобы быть для него единственной желанной и прекрасной. Собственные потуги меня порой смешили и злили, и тогда я хохотал над собой, и смех этот был безрадостный, едкий, желчный. Я смотрел в зеркало, указывал на себя пальцем, изобличал в дурости и тупости, кривлялся и паясничал, строил себе рожи и гримасы, вздрагивал от отвращения к самому себе…а потом без сил опускался на пол, упираясь ладонями в мягкий пушистый ворс паласа и тихо-тихо шептал одно имя. Имя человека, ставшего мне таким дорогим, несмотря на то, что он учил меня быть проституткой.Накануне вечером он был более фамильярен и, видимо, решил подразнить остальных парней, потому как при них обнял меня за талию, привлекая к себе, звонко чмокнул в губы и только потом повлек за собой в комнату. Всеобщий вздох, преисполненный восхищения, сожаления и зависти, повис в воздухе. А во мне откуда-то поднялась гордость, причем, вполне законная. Я даже улыбнулся одними краешками губ, невольно склоняя голову на его плечо, чуть прижимаясь к нему….а полчаса спустя кусал припухшие от поцелуев губы, стараясь не стонать слишком громко, царапал смятые простыни, дыша часто, разметавшись по широкой кровати, раздвинув ноги и страстно обнимая Сакито за плечи, прижимая его к себе, впиваясь ногтями в мягкую бархатную кожу, извиваясь и выгибаясь под ним, и мир не существовал для меня за пределами этой комнаты. Я уже не закрывал глаза и не зажмуривался, наоборот, я смотрел ему в глаза, так же, как и он мне, не отрываясь и почти не мигая, и это было непередаваемо. Тонуть в его глазах цвета черного кофе – если это и есть моя медленная смерть, то я готов ее принять, если только Боги будут благосклонны и не поскупятся на бесконечное удовольствие перед столь же бесконечной дорогой в ад.Но сегодня произошло нечто такое, чего я никак не ожидал. И впервые сам столкнулся с муками ревности. Еще вчера Сакито предупредил, что сегодня он не заглянет – много дел. Я опять же не стал спрашивать, каких. Во-первых, вряд ли он мне скажет, во-вторых, не мое это дело, ну а в-третьих и так все понятно: ?тренирует? мальчишек из своего борделя и уж ясно, каким способом. Я старался поменьше об этом думать, ибо действительно это было неприятно, да и самому мне на многое рассчитывать не приходилось. Я не имел права вмешиваться, заведомо зная, чем это может обернуться для меня. Но если бы мне разрешили и дали сделать то, чего я по-настоящему хочу, я бы привязал его к себе и никуда-никуда не отпускал.И мне стало отчетливо понятно, что я влюбляюсь. Если уже не влюбился.И интересовало меня еще вот что – почему Сакито до сих пор не сдал меня Руке, как говорится, со всеми потрохами? Почему продолжает упорно говорить моему хозяину, что я безнадежен, ведь на самом деле это не так? Почему он уверен, что и я не проговорюсь и буду перед всеми изображать человека, лишенного даже эрогенной зоны? И откуда она взялась между нами, эта молчаливая договоренность, подписанная без слов и скрепленная его первым поцелуем?- К тебе пришли. – сказал появившийся в моей комнате парень, и я едва не пулей кинулся в холл. ?Он все-таки пришел! Пришел! Ко мне!? - все радостно и сладостно пело у меня внутри, заходясь трепетным предвкушением встречи. Но, к своему удивлению, я увидел не Сакито, а совершенно незнакомого молодого человека, немного странно выглядевшего, но тем не менее очень красивого, несмотря на множество пирсинга на лице, яркий макияж и замысловатую прическу. Я остановился, как вкопанный, недоуменно уставившись на него. А он безо всякого стеснения разглядывал меня, будто я был музейным экспонатом. Мне даже не по себе стало.- Это ты Йоми? – спросил он негромким, чуть надломленным голосом.Я медленно кивнул, лихорадочно соображая, что бы это значило.Рука нашел мне нового ?учителя?? Но я не хочу этого, совсем-совсем не хочу, не нужен мне другой ?сенсей?, кроме Сакито. Или же, вопреки всем советам, мой хозяин все-таки решил подогнать мне клиента, неприхотливого и менее требовательного, который не станет предъявлять претензии за такого ?бесчувственного? субъекта, как я?Мне стало страшно. Очень страшно.- Меня зовут Хицуги, - представился визитер, по-прежнему пристально глядя на меня, - я живу с Сакито, и мы, так сказать, составляем пару. И только вчера я узнал, куда он отлучается по вечерам.Повисла пауза. Что я мог сказать? Меня захлестнуло отчаяние. Я ощущал его физически во внезапно вспыхнувшей боли в висках, в какой-то неестественной слабости, в тяжелом соленом комке, подкатившем к горлу. Я судорожно сглотнул.- Я понимаю, в таком месте, как это, у тебя не спрашивают, хочешь ты клиента или нет. – продолжал визитер, - поэтому я пришел сюда поговорить с Рукой, чтобы он прекратил это безобразие. Ну и заодно взглянуть на тебя. Вот как. Стало интересно, каков из себя соперник? Ну, смотри на здоровье и убедись, что никакая опасность с моей стороны тебе не грозит. Более простого и обычного, чем я, трудно себе представить. Но Хицуги, кажется, был иного мнения:- И теперь я вижу, что беспокоился не зря, и ты… - он не договорил, поворачивая голову к появившемуся в холле Руке, - добрый вечер, - теперь в его низком голосе отчетливо звучал гнев, говоривший, что на самом деле визитер никакого добра моему хозяину не желает, - пойдем в твой кабинет, Рука, мне нужно многое тебе сказать.Хозяин равнодушно пожал плечами. На его лице не дрогнул ни один мускул. Даже выражение не изменилось. - Как хочешь. – ответил он ровно и спокойно, делая приглашающий жест.- А ты, - Хицуги подошел ко мне вплотную и прошептал с угрозой, - даже думать забудь про Сакито. И не изволь забываться.Быстрым шагом он пошел за Рукой, а я остался стоять на одном месте, глядя им вслед. Все-таки действительность обрушилась на меня со страшной силой, придавливая и сминая. Возвращение к реальности оказалось слишком болезненным. Настолько, что выть хотелось. Кажется, только теперь я познал боль в самом прямом ее смысле. И все то, что раньше я считал болью, было попросту ничто по сравнению с тем, как меня изнутри всего разрывало и ломало. Душевные муки оказались несравнимо страшнее физических. Опрометью кинувшись к себе в комнату, я упал на кровать, стискивая подушку, и дал волю рыданиям.