Глава 4.1. Боль и гнев (1/1)

Я стал жестокимК двадцати годам.Я?— сильный. Не веришь?Сильный!Помни имя свое ?Жестокость?На диване в гостиной спит сам Сатана.Эрик стоит и во все глаза смотрит на ночного гостя: он высокий, длинный, худощавый, одет в черную рубашку, черные брюки и черные же лакированные туфли с приподнятыми носками; у ночного гостя длинный нос, черные брови, мелкие шрамы на лице, черные волосы, кажущиеся неестественно жесткими. На вид ему?— не больше тридцати пяти. А еще у него красная, как помада Эммы, кожа и длинный, метра два, хвост с остроконечной пикой на конце. Хвост, который подергивается, пока его обладатель храпит на диване как у себя дома. И Эрик готов поклясться, что от ночного гостя сильно несет перегаром.?Как это чучело сюда занесло???— думает Эрик. Предположений у него нет?— пожалуй, кроме одного…Шоу говорил, что начнет собирать мутантов. Сначала Эрик, потом Эмма, а теперь?— этот? И он будет жить… с ними? Только через его труп. А через чей, Эрика, чучела или Шоу, уже не важно. Но почему этот красный мужик так сильно похож на демона со старинных миниатюр? Сейчас это не имеет значения.Эрик подходит к дивану и тормошит чучело за плечо.—?Сеньор, поднимайтесь,?— строго говорит он по-английски, пока чучело продирает глаза и трет веки кулаками. —?Что вы тут забыли?Чучело садится на диване, подтягивает носки и едва не сносит хвостом вазу c цветами, срезанными Маргаритой в саду; небрежно пригладив волосы, внимательно смотрит на Эрика и спрашивает по-английски с сильным акцентом:—?Что, не страшно?—?А с хера ли мне должно быть страшно? —?Эрик чувствует нарастающую злобу.—?Меня даже шеф испугался, когда впервые увидел. Или шеф уже тебе обо мне рассказал?—?Какой еще шеф?..—?Шоу.Все-таки это их новый мутант… Эрик выдыхает и считает до десяти, чтобы не разораться.—?А ты тот самый Эрик Леншерр?Эрик кивает.—?Азазель,?— чучело протягивает Эрику большую красную ладонь; тот пожимает ее кончиками пальцев с крайне брезгливым выражением лица.Как выясняется, от чучела?— Азазеля? Что за имя? —?несет не только перегаром, но и рвотой, и Эрик надеется, что он блевал в таз на заднем дворе, а не на ковер в гостиной. Он морщится, вырывает свою ладонь из чужих пальцев и скрещивает руки на груди. Выметайся, хочет сказать он чучелу. Вы-ме-тай-ся. Ты здесь никому не нужен, даже если Эмма и Шоу считают иначе; они все равно вскоре пожалеют?— зачем им мутант, который напивается и потом спит облеванный на диване?—?О, Эрик, Алексей! Вижу, вы уже познакомились.Они оба оборачиваются на голос Шоу; тот стоит у лестницы и?— удивительно! —?широко, искренне улыбается.—?Вообще-то Азазель, шеф,?— поправляет Шоу чучело.—?Точно, прости, я перепутал.—?Мистер Шоу,?— говорит Эрик и указывает на чучело,?— это?..—?Это наш новый мутант, Эрик, его зовут Азазель. Азазель, ты уже продемонстрировал Эрику свои способности?—?Э-э… Шеф, я только проснулся.Лицо Шоу стремительно кислеет; он направляется к ним, поводит носом и выуживает из-за дивана пустую бутылку коньяка. Чучело нервно хихикает и тянет:—?Шеф, ну, я-я, это… Немножко перебрал вчера.—?Чую, что перебрал,?— недовольно говорит Шоу. —?Переместиться сможешь?—?Прыгнуть? —?переспрашивает чучело. —?Меня же вывернет!?Переместиться?? ?Прыгнуть?? О чем они? Эрик думает, сводит брови к переносице, но у него не находится предположений,?— только всякие банальные глупости про нечеловеческую силу или прыгучесть. А может… Нет, такого просто не бывает. Не существует. Мысль, пришедшую к нему последней, Эрик отметает.А зря.—?Еще раз напьешься?— введу сухой закон,?— предупреждает Шоу.—?Понял,?— кивает чучело. Или, может быть, Азазель?— кажется, Эрику в ближайшем (или, боже упаси, в дальнейшем) будущем придется называть его так. —?А похмелиться?..—?Бессмысленно.—?А мне помогает…Эрик, решив не слушать разговор Шоу и красного мужика-мутанта-иностранца-алкоголика, уходит в другую комнату. Окей, ладно, думает он, садясь на диван и прикладывая пальцы к вискам; из соседней комнаты доносятся негромкие голоса: один?— хриплый, восклицающий, другой?— до боли знакомый. С ними будет жить еще один мутант. Спать в специально выделенной комнате, чистить зубы в ванной, попадая брызгами зубной пасты на зеркало, завтракать за общим столом, запираться в туалете, играть в теннис во дворе или в бридж в гостиной… И этим мутантом будет Азазель. А потом еще один мутант, уже другой. А потом еще один. А потом еще. Полная вилла разномастных придурков, считающих, что они вправе быть с Эриком на короткой ноге.Эрик рывком поднимается и рычит от бессильной злости. Ничего, он устроит этому Азазелю-Алексею веселую жизнь; пожив немного в такой обстановке, тот явно куда-нибудь ?прыгнет?. Или откуда-нибудь.~Когда Азазель трезвеет окончательно, Шоу предлагает ему присоединиться к ним за обедом. Эрик уныло ковыряет вилкой картофельное пюре, которое он приготовил на пару с Маргаритой, и косится на их нового гостя; тот, активно пережевывая, о чем-то треплется с Шоу на ломаном английском, Эмма слушает их с учтивой улыбкой и периодически наигранно хохочет?— сразу видно, пытается произвести впечатление хорошенькой помощницы ?шефа?, как называет Шоу Азазель; сегодня за обедом Эрик только и слышит это беспрестанное ?шеф?, ?шеф?, ?шеф?.—?Маракуйя! Прямиком из Таиланда. Хочешь сгоняю? Пять минут?— и корзина фруктов.—?Снова будешь пачкать нож?За пять минут ?сгонять? в Таиланд и ?испачкать? там нож? Азазель собирается кого-то зарезать из-за маракуйи? Эрик даже представить не может, о чем они с Шоу сейчас говорят. Может быть, это шифр или разновидность объединенных языков,?— но тогда зачем говорить об этом у обеденного стола? Тем более, маракуйя звучит как неплохое дополнение к десерту…—?Разве что маракуйей! —?восклицает Азазель, и они с Шоу и Эммой смеются. Выглядит это до тошноты лубочно, и Эрик с трудом сдерживает желание забрать тарелку и уйти наверх. Он никогда бы не подумал, что Шоу будет так расшаркиваться перед каким-то краснорожим ублюдком.Но интерес Эрика сильнее, чем его раздражение, поэтому он собирает волю в кулак и продолжает есть, попытавшись абстрагироваться.—?Эй, па… Эрик!Эрик поднимает голову и смотрит на Азазеля испепеляющим взглядом. Видимо, взгляд не срабатывает, потому что идиотское выражение лица Азазеля не меняется. Эти черные брови. Эти черные глаза. Эта черная борода. То, как нелепо и карикатурно они смотрятся на красном чертячьем рыле.—?Что?—?Хочешь немного маракуйи? Пробовал когда-нибудь?Эрик фыркает, качает головой и снова устремляет взгляд в тарелку. Шутка затянулась, думает он.—?Думаю, он будет,?— отвечает голос Шоу, и Эрик мгновенно настораживается.—?В смы… —?И тут происходит нечто. Похожие чувства Эрик испытывал, когда Шоу впервые взорвал перед ним гранату: точно той же неконтролируемый ужас охватывает его, когда Азазель, поднявшийся из-за стола, вдруг с громким хлопком пропадает в облаке черно-красного дыма; воздух насыщает отвратительный запах серы. От неожиданности Эрик дергается и отскакивает на стуле, едва не опрокинув на себя тарелку. Этот. Демон. Умеет. Изчезать? Но куда? Зачем? За… маракуйей? Будь ситуация не такой напряженной, Эрик бы засмеялся, но сейчас смех?— это последнее, о чем он думает.—?Что… Что это было? —?ошалевшим голосом спрашивает он.—?Телепортация, милый Эрик,?— с улыбкой отвечает ему Эмма. —?Слышал когда-нибудь?Эрик мотает головой.—?Азазель может переместиться в любую точку мира за считанные секунды,?— тоном учителя начинает Шоу, отставляя тарелку с недоеденным пюре и задвигая стул. —?Также он профессионально владеет некоторыми боевыми техниками. Специализируется на ножах. Видел его оружие? Оно явно тебе понравится. Хочешь взглянуть?Шоу отходит и приносит… меч. Огромный, выше его плеча, с зазубринами и гравировкой на неизвестном языке. Дает Эрику провести по нему пальцами, изучить металл на ощупь и податливость, очертить гравировку и осторожно?— зазубрины.—?Что здесь написано? —?спрашивает Эрик, вглядываясь. Не ?кровь и честь??— и на том спасибо.—?Надо уточнить у Азазеля. Я еще слишком плохо знаю русский.Эрик, сделавший глоток, едва не выплевывает чай на обеденный стол. Как же он не догадался по акценту… Эти русские никогда не внушали ему доверия, а теперь в его доме появился один из них, безобидный на вид, но на деле особо опасный.Надо устранить его. Как можно скорее. Он же не умеет читать мысли? А если…?Нет, не умеет?.?Спасибо, Эмма?.Это значительно упрощает дело, но в Эрике сейчас больше злобы, чем стратегического мышления. Когда он в последний раз играл в шахматы?..—?Это еще не все,?— с плохо скрываемой гордостью говорит Шоу. —?Хочешь, покажу остальное?—?Нет, спасибо. Я и так увидел достаточно,?— отвечает Эрик и снова садится за стол?— в этот раз ненадолго.Хлопок, огонь, сера, с трудом проглоченное пюре?— и возле стола появляется Азазель с полной корзиной фруктов. Точь-в-точь инжир, только немного темнее, да и форма другая… Когда корзину, помыв все плоды до единого, ставит на стол Маргарита, Эрик берет один, разрезает скорлупу и пробует маракуйю на вкус. Сладкая, терпкая, маленькие косточки звонко хрустят на зубах. Эрику нравится.Но как Азазелю удалось это провернуть?..—?Где вы ее взяли? —?требовательно спрашивает Эрик.—?Отжал,?— хохочет Азазель. —?Там полная корзина стояла, рядом никого, вот я и решил…—?Будешь воровать?— оставлю не только без спиртного, но и без зарплаты,?— спокойно говорит Шоу, пытающийся разрезать маракуйю. Такой совершенно непринужденный голос опаснее любой расправы,?— вернее, предваряет распару. Азазелю следовало бы быть осторожнее, если он не хочет вылететь из команды в первую же неделю. Но так было бы выгоднее для Эрика, поэтому он просто ест и тихо посмеивается.Маргарита, внезапно вспоминает он. Азазель был в столовой, когда она вошла, да и марайкуйю тут не повстречаешь… Они уже познакомились, или Маргарита за свою молчаливую жизнь домработницы навидалась таких чудес, что Азазель для нее?— не больше чем детская игрушка?Ему очень странно жить в этой расширяющейся семье.Странно и страшно.~Эрик выезжает в город к друзьям. Лето подходит к концу, и он старается выжимать из августа все соки, ложечкой выгребает всю мякоть, ловит каждый луч жаркого солнца. Скоро начнется учеба, и времени на отдых и саморазвитие не останется: Эрику предстоит готовиться к выпускным экзаменам и сохранять статус лучшего ученика в классе,?— но, с другой стороны, это даже хорошо, потому что он реже будет видеть своих отвратительных домочадцев.Он неторопливо едет на велосипеде по дороге, ведущей в ближайший городок, а за ним, привязанный к рулю, рысцой бежит Отто. Периодически Эрик останавливается, чтобы дать ему отдышаться, но Отто только тявкает и просится облизать ему щеки. Эрик ерошит загривок Отто и смеется.Все его друзья?— не считая Эммы, которую он с огромной натяжкой может назвать подругой?— местные, и Эрик говорит с ними по-испански; это неплохая тренировка, но она утомляет: он меняет три языка за день?— испанский с друзьями, английский дома, немецкий в голове. Иногда он даже путает слова и конструкции (над чем Эмма не упускает возможности поиронизировать). Друзья, конечно, считают его тем еще умником, слушают открыв рот, но Эрик не пользуется своим почетом?— ему ведь, по сути, незачем.Они встречаются на главной площади у большого фонтана, откуда Отто, перегнувшись через бортик, тут же начинает лакать воду; заметив Марсио Раффо, стоящего заложив руки в карманы, Эрик машет ему рукой и кричит по-испански. Марсио машет ему в ответ, и они обнимаются.Марсио высокий, широкоплечий, загорелый и не очень красивый, но у него яркая харизма, и именно поэтому Эрик ценит его больше всех своих аргентинцев-друзей. Он младше Эрика на год, но уже три года встречается с одной девушкой, Хоситой. Обычно они всегда гуляют вместе, поэтому Эрик первым делом спрашивает:—?Привет, а где Хосита?—?Уехала к бабушке на неделю,?— отвечает Марсио, разглядывая потертую брусчатку площади. Он кажется грустным.—?Эй, что-то не так? Тебе скучно без нее?—?Да нет, просто настроение ни к черту. Позовем наших?—?Позовем,?— соглашается Эрик, ставя ногу на педаль велосипеда. —?А что с настроением? Предшкольная хандра?—?Можно и так выразиться.Также Марсио?— единственный, кто знает всё. Всё: и про лагерь, и про Шмидта, и про Макса, и про Эмму, и про грандиозные планы Шоу; он был первым, кому Эрик решился показать свои способности, и был первым, кто отреагировал на них нормально; Тео, Тулио, Иван, Габриэлла, Диего,?— все они поначалу боялись его, считали чертом вроде этого проклятого Азазаэля или волшебником, но Эрик быстро объяснил свою мутацию с точки зрения прикладной науки, и ребята приняли его. Эрик не скрывал того, что в компаниях его всегда любили, пусть он и не был большим любителем вечеринок и дружеских встреч; куда больше он любил сидеть в своей комнате и читать книги, но выезжать ?проветриться? тоже порой было необходимо.—?Классный у тебя пес,?— замечает Марсио, когда Отто обнюхивает его ботинки. —?Как зовут?—?Хотел назвать Себастьяном, но выбрал имя получше: Отто,?— говорит Эрик и смеется.Марсио оценивает юмор.—?Мог бы назвать Эммой,?— выдавливает он сквозь смех, и Эрик беззлобно, но с силой толкает его:—?Заткнись, придурок, она же прочитает мои мысли!—?И что сделает? Нашлет на меня проклятие?—?На меня, дурак! Неужели тебе настолько на меня наплевать?Они хохочут и не спеша двигаются по маленьким улочкам: Марсио?— пешком, Эрик?— на велосипеде. Вскоре к ним присоединяются остальные ребята, и Эрик, завалившись домой к кому-то из них, наконец рассказывает им об Азазеле. Самая старшая из них, Габриэлла, по красоте не уступающая Эмме, прикрывает ладонью свой аккуратный маленький рот, Тулио присвистывает, Тэо кричит: ?Не верю! Такого не бывает?, Иван осеняет себя крестным знамением, и Эрик заливисто хохочет. Шоу говорил правильно: люди?— вымирающий вид; они, точно выходцы из средневековья, не могут проверить в действительную реальность.—?Ничего, я попрошу этого уродца явиться сюда и продемонстрировать вам свои способности. Судя по всему, он довольно сговорчивый.—?Сюда? Чтобы бабушку хватил удар? Ну нет уж, спасибо,?— фыркает Габриэлла,?— не нужны нам твои, эти, как их…—?Мутанты,?— подсказывает Марсио.—?Да, мутанты. И без них проживем.Эрик внезапно холодеет.—?Правда? А я и сам, между прочим, мутант,?— цедит он.Габриэлла красивая, обходительная, добрая, но в некоторых вещах непреклонна?— точно так же, как непреклонен в них Эрик. Оба смотрят друга на друга, сузив веки, оба сверлят друг друга глазами, точно кошки, готовые сцепиться, назревает серьезный конфликт, но Иван спасает ситуацию:—?Ребят, есть что выпить? Я бы не прочь…—?Тише, в гостиной бабушка! Она подумает, что мы ищем ее домашнее вино, и… —?шипит Габриэлла, тут же переключив свое внимание, и Эрик выдыхает.Но ненадолго.—?Пошли покурим,?— зовет он Марсио, и они выходят во двор, где закуривают и долго стоят молча,?— настолько долго, что сигареты обоих почти дотлевают до фильтра. Тогда Эрик, наверняка со стороны казавшийся глубоко задумавшимся, бросает окурок на землю, тушит его носком туфли и говорит:—?Знаешь, мне не очень хочется общаться с Габриэллой. И с теми ребятами тоже.—?Почему? —?удивленно спрашивает Марсио.—?Они не уважают тех, кто сильнее их. А следовало бы, если они не хотят быть притесняемыми.Марсио молчит, и Эрику кажется, что он обиделся, но тот вдруг снова подает голос:—?Знаешь, если ты будешь так себя вести, ты будешь ничем не лучше твоего Шоу. И, прости за откровенность, ничем не лучше Гитлера. Если вы захотите использовать людей, которые не мутировали, как своих рабов просто из-за того, что они родились обычными.Эрик уезжает через пять минут. Быстро и не заботясь о том, поспевает ли за ним Отто.~—?Эрик. Эрик, проснись. Вставай.Его будят, грубо тряся за плечо. Эрик продирает глаза и зевает в кулак, разглядывая Шоу, который садится на его кровать: на нем смокинг, в руке он почему-то держит тарелку с глазуньей.В дверях стоят строго одетый Азазель и Эмма в белом коктейльном платье.—?В чем дело? —?сонно бормочет Эрик, пока Шоу разламывает вилкой кусок бекона и предлагает его ему, насадив на зубец вилки. —?Куда вы все идете?—?Ешь и не задавай лишних вопросов,?— говорит Шоу, упорно тыча ему в рот вилкой. —?У нас сегодня очень важная встреча.—?Какая? —?спрашивает Эрик уже с набитым ртом; есть не хочется, но приходится, потому что Шоу внимательно следит за тем, как он вымакивает хлебным мякишем жидкий желток. Глазунья оказывается на удивление вкусной, но судя по тому, что на дворе еще не рассвело, готовила ее не Маргарита.Когда он доедает, Шоу умудряется покопаться в его шкафу, разобраться в грязном белье, невыглаженных рубашках и выудить относительно немятый костюм-тройку, который Эрик однажды заблевал на своей первой ?пьянке?.—?Давай, одевайся,?— говорит он, бросив костюм на кровать рядом с ним.Эрик хочет встать с постели, но обнаруживает, что Эмма и Азазель все так же упорно пялятся на него.—?Может быть, они уйдут? —?намекает он Шоу.?Чего я там не видела, сладкий. Не стесняйся?.Эрик едва удерживается от того, чтобы не зарычать от злости: Эммины голоса в голове скоро доведут его до шизофрении.—?Счет идет на минуты,?— цедит Шоу. —?Тебе должно быть не до этого. Впрочем… Ладно. Азазель, Эмма, выйдите, Эрик стесняется.Эмма хохочет в его голове, а Азазель?— за стеной, и Эрику хочется зарычать от злости уже второй раз.Наконец он надевает костюм, позволяет Шоу завязать себе галстук и наскоро умывается, слизнув зубную пасту с края тюбика и прополоскав ей рот вместо того, чтобы выдавить на щетку.—?Все, все, пошли,?— торопит Шоу.Когда они проходят мимо окна, Эрик бросает взгляд на улицу, ожидая увидеть у парадного входа машину, но почему-то ее не видит.—?На чем мы поедем?..Шоу не отвечает, и Эрик, кажется, догадывается.Нет. Нет-нет-нет-нет… Только не…—?Азазель,?— повелительным тоном говорит Шоу и простирает руку так, будто Азазель должен поцеловать ему перстень. Азазель берется за эту руку, а другую протягивает Эмме. Они становятся в круг, и Эрик понимает, что сейчас должен будет его замкнуть. И понимает, для чего.—?Инструкция для неподготовленных,?— буднично сообщает Азазель. —?Вас может затошнить, стошнить,?— так что зря ты его накормил, шеф,?— разорвать на куски, также вы можете застрять в стене или оказаться, скажем, на потолке…—?Быстрее,?— поторапливает Шоу.—?Ладно. Короче, первая телепортация?— это пиз… весьма тяжелое дело.—?Мы точно не попадем в стену? —?спрашивает Эрик, у которого от всей этой информации едва ли не трясутся поджилки.—?Ну, сейчас я трезв, так что точно не попадем.—?А как это…—?Хватит разговоров, мы опаздываем,?— обрывает его Шоу. И требовательно:?— Азазель?А потом случается взрыв сверхновой. На несколько мгновений Эрик теряет слух, нюх, зрение и контакт с внешним миром?— нет больше ни виллы, ни сухой ладони Шоу, ни нежной руки Эммы, ни запаха парфюма и крепких сигарет, ни холодного ночного бриза,?— только бесконечная чернота. Потом наступает удушье, и Эрик давится, пытается закричать, вдохнуть, но не может раскрыть и рта. Когда его легкие слипаются, как мокрые листья, Эрика вдруг с силой прикладывает головой о твердую поверхность. В затылке звенит так, будто в него только что попали из винтовки?— или же подвесили маленький назойливый колокольчик, звон которого перетекает в боль и распространяется по всему черепу.Но секунды идут, и к нему постепенно возвращается осознание реальности. Голова невыносимо болит, к горлу подкатывает тошнота, но теперь он хотя бы может видеть и слышать. Вокруг?— машины, люди, смех, запахи еды, пыли, парфюма. Он ничком лежит на земле и не может подняться, пока его рывком не вздергивают на ноги.—?Эрик, не позорь меня,?— слышит он.—?Да ладно тебе, шеф, лучше смотри, чтобы он не облевался.—?Мальчики, нас уже все ждут.Воркование Эммы немного возвращает Эрика в чувства, и он приглядывается. Они стоят посреди улицы какого-то большого ярко освещенного города, и всем, кажется, плевать на то, что только что из ниоткуда в облаке серы и огня возникла группа из четырех человек, один из которых?— красный и хвостатый. Рядом пылает вывеской дорогой ресторан, мерцают начищенными капотами большие черные автомобили, шелестят листьями пальмы, заливисто хохочут девушки и переговариваются мужчины в строгих костюмах.—?Где мы?.. —?спрашивает Эрик, пока его ведут чуть ли не под руки.—?Там, где наше место,?— усмехается Азазель.Они по ступеням поднимаются в ресторан. Азазель открывает дверь, пропуская всех вперед себя, и запахи внутри ресторана оказываются такими соблазнительными, что тошнота Эрика тут же сменяется режущим желудок голодом?— глазуньи ему явно не хватило. Но они почему-то не идут к столам, а люди, встречающие их на входе, внезапно начинают лебезить, заискивающе улыбаться и показывать им дорогу к темному коридору.—?Мистер Шоу, куда мы идем? —?спрашивает Эрик, оглядываясь по сторонам. На стенах висят репродукции известных художников, а обои ?под старину? на этих стенах отсылают к прошлому веку.Шоу не удостаивает его ответом. Лицо у него напряженное, взгляд ледяной, губы сжаты в линию. Даже гадать не надо, чтобы понять, что он нервничает, и Эрику внезапно становится не по себе: что именно их ждет, если даже Шоу взволнован? Он смотрит на Эмму и видит на ее красивом лице бесчувственную приветливую маску.Они входят в залу, и света в ней столько, что Эрик невольно прикрывает лицо. Играет музыка, говорят люди, улыбается Эмма, и Эрик замечает, что Азазеля с ними уже нет. Интересно, думает он, кто покормит Отто и выпустит его на улицу, когда тот проснется?..—?Клуб адского пламени,?— шипит ему на ухо Эмма. —?Не задавай лишних вопросов. Здесь ты никто, только сын Шоу, и все, слышишь?—?Себастьян! Чертов ты сукин сын, совсем не изменился! Рад тебя видеть,?— раздается впереди.Эрик вздрагивает и смотрит на Шоу, который, нервно улыбаясь, пожимает руки каким-то толстякам. Один из них?— в синем костюме, невысокий, но поистине огромный, с пшеничной бородой; следом он что-то говорит Эмме и целует ее руку, на его здоровенной ладони кажущейся просто крошечной; Эмма прячет глаза и хихикает. Второй толстяк?— каштановые бакенбарды, идеально подстриженные усы и одежда в стиле девятнадцатого столетия; жилет с цепью едва не рвется на его круглом животе.—?Господа, это мой сын, Эрик,?— вдруг говорит Шоу. —?Эрик, подойди.Эрик подходит, чувствуя внезапную робость?— сложно не ощутить себя маленьким и ничтожным по сравнению с людьми такого… объема.—?Гарри Леланд,?— представляется первый толстяк, и его крепчайшее рукопожатие едва не ломает Эрику кисть.—?Фридрих фон Ром,?— представляется второй.—?Эрик Ленш… Шоу,?— выдавливает Эрик.—?Совсем не похож на тебя, Себастьян, да и фамилию произносит не ту,?— замечает Леланд. —?Признайся, вытащил из лагеря?—?Тебя это не касается, Гарри,?— бархатным голосом отвечает Шоу, и Леланд, поняв, что перешел черту, поспешно кивает и отходит. Фридрих тоже решает не мешаться, и Эрик надеется, что череда знакомств на этом закончена и он сможет отсидеться где-нибудь в стороне, где-нибудь за вон тем дальним столиком, но путь ему преграждает высокий светловолосый человек с хмурым лицом и механическим протезом руки, который Эрик почему-то не чувствует. Благо, на помощь тут же приходит Эмма:—?Мистер Пирс,?— говорит она человеку. —?Это Эрик Шоу, сын мистера Шоу.—?Не похож,?— изрекает мистер Пирс и отходит, потеряв к Эрику интерес.—?Уйди, не мешайся,?— шепчет Эрику в ухо Эмма и толкает его в плечо. —?Посиди за столиком, закажи что-нибудь, ни с кем не разговаривай, ссылайся на Шоу.—?Ты вообще можешь что-нибудь объяснить? —?шипит Эрик, но Эмма уже уходит, представляясь кому-то еще.Эрик садится за столик, долго роется в меню, все время ожидая, что кто-то из этих людей подойдет к нему с вопросом, но к нему подходит только официант; Эрик заказывает себе салат с тигровыми креветками и ест его в гордом одиночестве, взяв с подноса бокал с шампанским?— его возраст здесь никого не волнует.Наконец к нему подсаживается Эмма; чуть раскрасневшаяся от выпитого, с нервной улыбкой на розовых губах, она заправляет выпавшую из прически прядь за ухо и совсем не элегантно кладет локти на стол.—?Дай попробовать,?— говорит она, протягивая руку к тарелке с салатом.—?Нет,?— раздраженно отвечает Эрик. —?Закажи себе свой.—?Тогда ничего не расскажу,?— парирует Эмма.Он фыркает и отдает Эмме свой салат, и та, выуживая креветки, начинает:—?Сейчас мы в Нью-Йорке, на одном из собраний Клуба адского пламени. Это тебе что-нибудь говорит? Вижу, что нет. Это клуб, в который входят самые влиятельные люди мира, и большая их часть?— мутанты. Шоу вступил сюда благодаря моему отцу и теперь хочет сделать карьеру.—?Почему тогда я не вижу президентов, сенаторов?..—?Потому что не знаешь и половины из них. Да и не все сюда попадают: недостаточно быть президентом, чтобы стать членом Клуба. Видишь вон того, с залысинами?—?Вижу.—?Это сенатор Фэшнер. А вон там?— Тони Янг, известный журналист.—?И как они сюда попали?—?Через дверь,?— Эмма хихикает, и Эрик подкатывает глаза. Впрочем, она тут же серьезнеет:?— Фон Ром, Пирс, Леланд,?— все они входят во Внутренний круг. Иерархия во Внутреннем круге?— шахматная. Шоу планирует войти туда и…?И стать Черным королем?.—?А почему не вслух?Эмма наклоняется вперед и шепчет:—?Потому что об этом нельзя говорить вслух. Телепатов кроме меня здесь сейчас нет, поэтому об особо щекотливых вопросах мы с тобой можем общаться только телепатически.—?А что такого в том, чтобы стать этим, как его, черным…—?Тс-с.?Черный король?— глава Клуба адского пламени. Есть еще Черная королева, Белый король, Белая королева и тому подобное. По секрету скажу: Шоу планирует сделать меня Белой королевой, а тебя?— Белым королем. Сейчас все эти места заняты, но Шоу, как ты знаешь, это не помешает?.Шоу имеет на него такого масштаба планы? Эрик чувствует себя приятно удивленным.—?Слышал когда-нибудь о Нэде Бакмане? —?спрашивает Эмма вслух.Эрик качает головой.—?Это нынешний Белый король, он возглавляет Клуб. Вон он, рядом с Шоу, смотри.Эрик смотрит, куда она указывает, и видит, как с Шоу общается довольно молодой приятного вида мужчина. Судя по кислому выражению лица Шоу, Нэд Бакман не самый лучший собеседник.?Слушай дальше. Черный король, Белый король, вся эта ерунда, даже Внутренний круг?— это не самое главное. Самое главное?— это Лорд Император. Он главнее всех. Он курирует все ветви Клуба. Это сэр Гордон Филлипс, он не посещает собрания, и я не сомневаюсь, что тот же Нэд Бакман даже не подозревает о его существовании. Нэду Бакману, по сути, от Клуба вообще ничего не нужно: членство перешло к нему по наследству, и он просто наслаждается своим мнимым величием и тем, как все эти сошки перед ним стелятся. Но только не Себастьян?.?И Шоу планирует стать Черным королем и Лордом Императором???Соображаешь, милый. А потом он возглавит Штаты, а члены Внутреннего круга заберут себе оставшиеся влиятельные страны?.Будь у Эрика салат, он бы немедленно им подавился, но салат у Эммы, и Эрик просто округляет глаза и присвистывает. Эмму такая реакция веселит.—?Нихрена себе… Я думал, что у Шоу масштабные планы, но что планетного масштаба…Эмма прижимает руку ко рту и смеется. Эрик начинает смеяться следом?— сначала просто хихикая, а потом громко и нервно, так, что в толпе на него начинают оборачиваться.Знал бы он, что начнется, когда Шоу решит расчищать себе дорогу к трону Черного короля.~К началу осени Эрик сдруживается с Азазелем (путем визитов в Сахару, Турцию, где Азазель накормил его странными сладостями, похожими на припудренное мыло, Ниагарский водопад, с которого они потом прыгнули, телепортировались у самой воды и валялись мокрые на полу в гостиной, где их нашла Эмма, Москву и Лас Вегас); теперь они могут находиться рядом, не испытывая взаимного отвращения, обсуждать мутации и, самое главное,?— перешучиваться.Азазель быстро раскрывает ему всю правду о себе: ему тридцать, он родился в советском городе Воронеже и после родов был едва не отнят у матери на опыты, но звезды сложились так, что Ирина Алексеевна Петрова, мать Азазеля, все-таки забрала из роддома краснокожего хвостатого мальчика и нарекла его Алексеем; муж Ирины, Петр, не вынес присутствия в доме ?выродка? и подал на развод, так что Ирина растила сына одна. Мальчик рос наглый, верткий, спортивный, и Ирина отдала его на борьбу еще задолго до того, как он пошел в школу; таким образом Азазель всю жизнь развивал свои навыки и теперь был мастером боевых искусств. В комсомол Азазеля не приняли из-за внешности, в Красную армию?— тоже, поэтому защищать родину от ?немцев? Азазель пошел партизаном. Мутантов в России не любят, поэтому Азазель проводит большую часть времени в других странах, а в родной Воронеж выбирается не дальше двора дома, в котором живет вместе с матерью.Больше всего Азазель любит рассказывать о том, как у него проявлялись способности. Когда ему было двенадцать, его произвольно телепортировало в тропические леса, где он едва выжил: помимо недостатка пищи, влажности и ядовитой фауны на него вело охоту местное племя, принявшее его то ли за духа, а то ли за божество. Азазель провел в джунглях больше двух недель и только потом путем усердных тренировок все-таки сумел вернуться домой. Поначалу эта история вызвала у Эрика смех, но потом он вдумался и понял, что никому бы такого не пожелал.Сейчас утро, и они с Азазелем сидят во дворе под деревом; Азазель пьет водку, Эрик?— яблочный сок, который Азазель взял для коктейлей.—?Слушай-ка, теоретически ты сможешь взлететь,?— вдруг замечает Азазель.Эрик его не понимает.—?И как это связано с моими способностями?..—?Контроль над электро-магнитными полями дает тебе контроль над гравитацией,?— Азазель выглядит довольным своим интеллектом. —?Какая у тебя отметка по физике?—?Не твое дело. —?Эрик ставит стакан с соком на жухлую траву и встает, присматриваясь к кроне дерева. —?Впрочем, мысль хорошая. Но как я буду взлетать?—?Точно так же, как контролируешь металл.—?Это другое. Металл?— материал, а тут мне придется работать с собственным телом.—?Бери выше,?— хмыкает Азазель. —?Работай с полями. Отрегулируй это как-нибудь, сделай так, чтобы ты стал невесомым.—?Легко сказать?— сложно сделать.—?А ты попробуй.Непробиваемость Азазеля начинает бесить Эрика, и он отходит от дерева, чтобы при случае не зацепить ветви, и вглядывается в небо так внимательно, будто надеется найти в облаках ответ. У него лучшая в классе отметка по физике. Он не должен облажаться. Надо просто понять; недавно он сумел повлиять на компас, изменив направления стрелок, и Шоу сказал, что это?— ничто по сравнению с его реальными возможностями. По мнению Шоу, Эрик может контролировать магнитное поле Земли. Земли, черт возьми!.. Эрик бы хотел попробовать, но вопрос: зачем? А также после этого?— если он, конечно, сумеет?— у него еще несколько часов будет раскалываться голова и ломить все тело.…Несколько попыток спустя Эрик вдруг чувствует, что носки его ботинок отрываются от земли. Он вскрикивает: ?Есть!? и тут же падает в жухлую листву. Азазель комментирует эту неудачу громким смехом и звонким хлопком руки о колено.—?Не радуйся раньше времени, дурень!—?Да пошел ты,?придурок,?— рычит Эрик, поднимаясь. Неудача порождает в нем гнев и желание во что бы то ни стало добиться своего.Он уже летал до этого: один раз Азазель перенес их на высоту в несколько метров, и они пролетели пару этажей, телепортировавшись у самой земли, как тогда у вод Ниагарского водопада. Но одно дело?— падать, а другое?— левитировать.Они сидят там до полудня, пока у Эрика наконец не получается взлететь. За это время Эрик успевает наорать на Азазеля, едва ли с ним не подраться, поплакать, выкурить полпачки сигарет, вспомнить всю изученную им школьную программу по физике, выпить около трех стаканов сока и немного водки. Он взлетает и чувствует, как тяжело контролировать тело, особенно?— позвоночник и голову, тянущую его к земле. Он поднимает себя все выше и выше, и Азазель, наблюдая за ним из-под ветвей, довольно хохочет.—?Молодец, пацан, у тебя вышло!..А потом Эрик видит, что прямо на него летит несущаяся на порывах ветра птица, забывает о контроле и снова падает. На этот раз?— с высоты трех-четырех метров, на левую руку, крепко приложившись головой. К нему тут же подбегает Азазель и помогает подняться.—?Черт, да ты разбил голову!..Эрик не знает, что у него болит сильнее?— голова или же рука; по лбу на нос стекает что-то теплое (нетрудно догадаться, что это кровь), кожа на руке в некоторых местах явно разодрана; боль и там, и там?— сильная ритмичная пульсация. Эрик шипит от боли, чувствуя, что ему очень нужно обезболивающее. А потом Азазель осторожно касается его руки, пытаясь согнуть, и ее словно пронзает спицей.—?Ай!—?И сломал руку! —?голос Азазеля кажется удивленным, словно он не может до конца поверить в происходящее. —?Долетался, блять!..Действительно, долетался.