Chapter 1 (2/2)

Уже на подъезде к зданию замечаю скопление дорогих иномарок у обочины, значит, высшее руководство уже прибыло, что довольно странно. Обычно властители кабинетов с золоченными именными табличками не появляются раньше обеда, несмотря на плотный график работы.

Захлопнув дверь машины, ставлю на сигнализацию и захожу в Управление, на автомате кивая дежурному, который едва ли не запутывается в телефонных проводах, пытаясь удержать три трубки сразу.Очевидно, что день будет насыщенным. Только радоваться этому или нет?

Распахиваю двери кабинета, чувствуя как застоявшийся запах сигарет неприятно режет ноздри, и продвигаюсь вглубь помещения, попутно бросив рабочий портфель на небольшой стеклянный столик аккурат напротив кожаного диванчика в самом углу. Подхожу к окну, настежь распахивая тяжелые створы, впуская в затхлое помещение потоки свежего воздуха, и по устоявшейся привычке хватаюсь за небольшую хрустальную пепельницу, подаренную сослуживцами около года назад.

Довольно странный подарок для молодой женщины, но в коллективе, пусть и таком относительно небольшом, как специальный отдел расследований по особо важным делам, все твои пороки и привычки становятся достоянием общественности довольно быстро.

Впрочем, своих пагубных пристрастий я никогда не скрывала, с того самого дня, когда рухнул привычный уклад моей жизни.

Прокуренные до самого фильтра сигаретные окурки небольшой горочкой покоятся на дне пепельницы, и я безжалостно отправляю их в алюминиевый мусорный бачок, уничтожая последние следы собственной слабости. Единственной, с которой не в силах справится.Последний раз вдыхаю полной грудью прохладный утренний воздух и возвращаю пепельницу на место, отходя к рабочему столу, на котором, как и всегда царит беспорядок. Кипы разных бумаг разбросаны в хаотичном порядке и слегка измяты, а на некоторых отчетливо видны засохшие капли пролитого кофе.Я ненавижу беспорядок!Но, к сожалению, график настолько плотен, что вечером нет ни сил, ни времени на хотя бы маломальскую уборку кабинета, на которую по уставу отводится около тридцати минут в конце рабочего дня.Явственно понимаю, что так было не всегда. Ещё пять лет назад у сотрудников были и установленные законом выходные и отпуска, да и крыша ни у кого не ехала от обилия совершаемых в стране преступлений. И это притом, что Корея некогда считалась одной из самых безопасных государств в мире.

Так было ещё совсем недавно, пока в стране не появились они - Illionaire . Организованное преступное сообщество, с которым мы боремся на протяжении нескольких лет и о котором не знаем практически ничего, кроме названия да клички главаря и его приближенных. Эта довольно могущественная банда держит под своим крылом север страны и постепенно передвигается на юг. Наш отдел зафиксировал уже несколько кварталов, отмеченных знаком Illionaire - вскинутая ладонь, с тремя отогнутыми пальцами.

Многочисленные рейды, проводимые согласно приказам "сверху", не принесли никаких результатов. Боевики Illionaire искусно заметают за собой следы, а в случае угрозы быть арестованными - самоликвидируются, не оставляя правоохранителям ни малейшего шанса.Сокрушенно выдыхаю, рассматривая очередную схему перехвата, которая обернулась для нашего отдела крахом и двумя трупами ещё совсем молодых ребят, только что выпустившихся из учебки.

Жалко, мерзко и противно.Жалко их.

Мерзко и противно от самой себя, ведь эти зеленые юнцы находились под моим началом. Каждая трагедия оборачивается очередным испытанием, ибо в очередной раз приходится смотреть в глаза родителей, убитых горем и рассказывать подробности последних минут жизни их детей.Они выслушивают меня молча, а после задают только один вопрос - почему?Почему они погибли, а не я? Что ж, справедливо.

Я не виню отцов и матерей, ведь сама пережила ту же боль и знаю, как всё внутри горит и тлеет от осознания того, что ты больше никогда не увидишь своих родных людей.

Плотно сжимаю губы, и клочок более не нужной бумаги отправляется в шредер, порядком запылившийся под поверхностью рабочего стола. За ним следует и остальная изжившая себя макулатура. Другие документы отправляются в сейф, вмонтированный прямо в стену, за спинкой кресла, наглухо закрытый картой Сеула, исчерканной причудливыми метками, понятными, пожалуй, мне одной.

В кабинете, наконец, снова воцаряется порядок, когда входная дверь с грохотом неожиданно распахивается и звучно бьётся металлической ручкой о стену.

— Госпожа Ким! — лопочет запыхавшийся паренек лет двадцати пяти, судорожно поправляя съехавшуюся на глаза фуражку.

— В чем дело лейтенант? На вас лица нет, — несколько удивленно наблюдаю за офицером, который по-прежнему жмется на пороге и медлит с ответом.— Там! — резко вскидывает руку, указывая куда-то вбок по направлению коридора. — Там...— Что там? — нетерпеливо выдыхаю, засунув руки в карманы форменных брюк, склонив набок голову.

— Там вас вызывают, — отдышавшись, наконец, произносит лейтенант.

— Но совещание только через два часа, в чем дело?

— Не могу знать! — отчеканивает офицер и, взметнув ладонь к виску, покидает мой кабинет, оставляя меня в легком недоумении.Делать нечего - придётся идти, ведь приказы не обсуждаются, особенно если речь идет о вызове на ковер перед высоким начальством.

Поправляю кобуру табельного пистолета, накидываю на плечи снятый ранее китель и выхожу из кабинета, предварительно закрыв дверь на ключ - предосторожность никогда не бывает лишней. Слишком ценные сведения таятся в глубинах моей рабочей обители.Спускаюсь на нижний этаж и устремляюсь к конференц-залу, в котором, судя по гулу голосов, уже полным ходом идет совещание. Отстукиваю костяшками пальцев о стеклянную дверь несколько раз и дергаю за ручку, которая без труда поддаётся, и пересекаю порог помещения.

Десяток раздраженных мужских взглядов разом обращаются ко мне, а остальная масса присутствующих даже не в силах поднять глаза. Очевидно, что некоторым сотрудникам шибко досталось и предчувствие подсказывает мне, что я не стану исключением.

— Опаздываете, капитан Ким, — жестко чеканит полковник и звучно ставит наполовину пустой стакан с водой на стол. Галстук ослаблен, а верхняя пуговица рубашки расстегнута, хотя в помещении прохладно. Очевидно, командующий сильно нервничает -это не есть хорошо.— Это, что? Старшая группы, которая работает по делу? — властный голос буквально врезается в уши и я внутренне содрогаясь, поворачиваю голову вбок, в сторону говорившего.

— Прошу прощения, господин Генерал, — отвешиваю вежливый поклон, а сердце бешено колотится о грудную клетку и отдает неприятным покалыванием в висках.

Ну и попала же я!