глава первая, в которой все пытаются разобраться (1/1)

Вопреки всеобщему мнению, сдерживаться Феанаро умел. Нет, правда умел. Иначе в ремесле он не достиг бы ничего. Терпение?— хорошая добродетель, полезная и ценная для мастера. Просто работа?— одно, а общение?— другое.Но тем не менее, он честно сдерживался целую ночь, прежде чем объявить:—?Нет, это отвратительно.—?Что отвратительно, отец?—?Всё, Майтимо,?— скривился Феанаро и больше ничего не сказал.О нет, он мог бы развить мысль. Например, он мог бы многое сказать о местном завтраке?— который готовили не главы местных домов, и не верные, и не мужчины, например, не главы семей?— здесь не было семей, это была школа?— и не чьи-нибудь подмастерья, и не сыновья, а?— рабы? По крайней мере, вчера он лично видел полную кухню существ в наволочках. В пододеяльниках. В отрепьях. И эти, эти?— да во имя Эру, кто они? —?эти бестолковые, большеглазые были счастливы услужить. Счастливы накормить. Попробуйте грушевый пудинг, сэр. Пирог с патокой, сэр. Осталась ещё парочка бифштексов, сэр. А ведь он-то всего-навсего зашёл на местную кухню, разыскивая близнецов! И обнаружил там прерадостного Тьелкормо, который сидел на столе, болтая ногами, и за обе щеки уплетал пирог с почками.—?Хочешь поесть, отец?Феанаро молча стащил сына со стола?и отвесил подзатыльник. Их здесь не ждали, хоть и встретили с почётом. И он не хотел знать, как именно Тьелкормо нашёл здесь кухню, и почему ему это понадобилось в три часа ночи.—?Меня привёл Хуан,?— объявил сын, ничуть не обидевшись,?— ему нашли каких-то… лучших косточек.Итак, завтраки здесь готовил непонятно кто. Феанаро хотел было показать им хотя бы как поджаривать лук, но существа?— домовые эльфы, сэр! —?похватали его за рукава.—?Наша стряпня не нравится Феанору-сэру?—?Пожалуйста, хоть кусочек!—?Мы старались, сэр!Феанаро так это всё не нравилось, что он даже своё же имя поправлять не стал — пусть уже говорят, как им удобно, всё равно меньше раздражать не станут. Тоже мне, покорные!Феанаро любил, когда его слушали. Любил, когда ему внимали. В конце концов, власть в Тирионе рано или поздно должна была отойти ему и никому другому, и он ждал этой власти. Но когда перед тобой вот так вот стелятся?— неважно кто, пусть даже несуразные ушастые карлики?— когда тебе заглядывают в глаза, тогда как собственные наполняются слезами?— тебе станет не по себе. Он хотел властвовать, а не унижать. Пожалуй что?— мысль показалась новой и потому будто слегка шершавой, не укладывалась в голове,?— пожалуй что, и валар не требовали от эльфов Амана такого унижения. Послушания?— может быть. Почестей?— да. Уважения. Дружбы. Но такого?— нет.Феанаро нахмурился?— ошибаться он не любил, а здесь пахло ошибкой. Может быть, зря он ссорится с женой. Может быть… —?он помотал головой.—?Отец, отец,?— на него прыгнули сзади, облапили с разных сторон, ненароком прижали волосы к спине так, что он зашипел,?— отец, мы катались на лестнице!—?Они здесь движутся!—?Приводят в разные места!—?Зависают в воздухе!—?И мы видели вредного духа, он кидался в нас бумагой, но мы попали ему в глаз, и он отстал!—?Амбаруссар,?— попросил Майтимо слегка устало, привычно, так, будто делал это не в первый раз и не в сотый,?— слезьте с отца.—?Тогда мы будем обнимать тебя!Майтимо их поймал?— тоже сразу обоих, тоже явно привычным жестом,?— прижал к себе, сгрёб на руки. Сильный. Старательный. Почему-то в последнее время Феанаро думал в основном о Нолофинвэ и пропустил кусок юности старшего сына и детства младших?— Майтимо в его представлении был ниже, а Амбаруссар перемещались ползком. Здесь, в этом замке, полном вредной чуждой силы, Феанаро чувствовал себя странно?— будто проснулся от плохого сна, и перебрал накануне, и голова слегка болит. Как будто бы с него слетел какой-то морок. Как будто он казался сам себе младше, чем был на самом деле.—?Майтимо, пошли с нами покатаемся!—?Мы разведали!—?Особенно если стоишь на самом краю, будто летишь!—?Ни на каком краю больше никто из вас стоять не будет,?— отрезал Феанаро, и старший сын кивнул ему поверх макушек младших. Вот об этом-то он и говорил. Подвалы. Лестницы. Сюда нельзя пускать детей.—?Где остальные?Феанаро почти почувствовал, как старший набирает воздуха, прежде чем отчитаться:—?Кано на башне, Тьелко… я не знаю, но он-то точно не заблудится, Курво в библиотеке, Морьо тоже, Амбаруссар ты видишь сам.Феанаро кивнул. Им выделили просторную спальню?— сперва хотели в подземельях, но быстро передумали. Феанаро тогда оглядел местных детей?— шумная, пёстрая толпа, и все смертны?— и сказал главному:—?Красный цвет?— наш.Детей здесь тоже поделили на дома, и тот, в башне которого их поселили, назывался Гриффиндором. Здесь были?— восемь кроватей с пологами, тумбочки и ванная. Не ссылка. Не тюрьма. Свежевыстиранные?— о, Феанаро уже знал, кем?— простыни пахли как надо, как положено в приличном доме. Почему-то подумалось о Нерданель?— как она там, что думает, что ей сказали? И непрошеное, не вполне будто бы своё?— да она будет только рада, если я исчезну.Феанаро потёр лоб. Да нет, не будет, ты сам знаешь, что не будет. Она бы бросила тебя сама, если на то пошло, но не теряла бы?— тебя и всех детей.Младших вчера отправил спать, старших?— двоих, и Кано тоже?— оставил при себе. Или разговор будет вестись при них, или не будет. Местный властитель, старец словно из легенды, предлагал сладости и чай, вздыхал рассеянно. С такой рассеянностью вглядываются внимательней всего. И он носил колпак. Никогда не жди ничего хорошего от существа в колпаке, даже если оно маг.Это всё было удивительно. Все существа в Хогвартсе были смертны, но все владели магией, даже дети. И они не были знакомы со стихиями?— верили в Эру, да, в единого бога, но не более того. И это не мешало им?— поднимать предметы, поджигать их, превращать одно в другое и самим превращаться, вмиг залечивать раны, варить дивные отвары… А, и ещё у них была договорённость. Оказывается?— вокруг Арды не только пустота. Оказывается?— есть другие миры, в которых даже не помнят, что они были спеты?— да и были ли?.. Оказывается?— в некоторые из таких мест очень даже заглядывают валар?— или заглядывали, ещё до Амана и Пробуждения. И ещё оказалось?— валар были здесь, когда строилась эта школа, и заключили союз.—?Я думал, это лишь одна из легенд Хогвартса,?— говорил Дамблдор, болтая в местном напитке, чае, ложечкой?— смывал мёд. —?Но в этой школе никогда не знаешь, какая из легенд окажется правдой. Говорят, основатели однажды подружились с самим ветром,?— он тщательно облизал ложечку и продолжил как ни в чём не бывало,?— что же, я вижу, это правда? Вами правит ветер?—?Не совсем правит,?— Феанаро хмурился, но говорил вежливо,?— и не совсем ветер, властитель. Манвэ Сулимо владычествует над Ардой и оказывает эльдар покровительство. Мы празднуем вместе.Кано, сидевший рядом, было вскинулся, дёрнулся?— но ничего не сказал. Кажется, на него сильней всего подействовала та сцена с кровью в лесу, куда они попали.Ладно, Манвэ. Положим, ты пообещал местным учёным, кто бы они ни были, в час нужды присылать союзников. Положим, ты и мне говорил, что неплохо бы мне отвлечься от мыслей о власти и полубрате. Положим, всё это и впрямь зачем-то нужно, и я здесь?— гость и часть судьбы, а не обуза. Но кто просил тебя впутывать в это и моих детей? Как я могу быть уверен, что здесь им не грозит опасность?Привычной огненной злости он не чувствовал?— скорее раздражение, отчётливое, назойливое, как звон струны, когда не хочешь музыки. Он знал — что-то произойдёт. Он чуял?— здесь неладно, где бы это ни было. И он хотел вернуться домой, и местный король говорил, что Манвэ даже их вернёт, но только после… Ну вот когда вернёт?— тогда узнаете.О, нет, будь Феанаро один, он бы порадовался. Пришёл бы в ярость, конечно?— его вышвырнули не только из дома, не только из Амана, но и из всей Арды! —?и всё равно порадовался бы. Это?— поход. Лучше, чем те, в которые он ходил в юности, лучше, чем переплыть в Эндорэ, может, даже лучше, чем Великий Поход. Но он был не один. И он хотел, чтобы дети вернулись к матери целыми и невредимыми?— тем более что он, кажется, пропустил часть их роста. На него косились так, как будто бы давно не видели. На секунду мелькнуло?— так ли бы чувствовала себя мать, покинь она чертоги Мандоса и встреться с ним? Но Феанаро ведь не был заперт ни в каких чертогах, кроме собственных мыслей. Как же вышло, что собственные дети смотрят на него с опаской? Ну, ладно, кроме младших, этим ничего не страшно.Может?— пока жена не видит и не видят валар, пока никто не сможет его уличить в том, что он был неправ, и что признал это?— может, он сможет вернуть себе своих же детей? Мост хотя бы навести. Поморщился и бросил пробный камень:—?Ну, а что Кано делает на башне?Нет, конечно, они за ним пойдут. В смысле верности дети всё ещё его, и думать нечего. Но вот в смысле открытости души? Пожалуй, сам Феанаро так прятался от отца только после его женитьбы на Индис?— и то потом оттаял. Ну, насколько смог. По крайней мере, он не смотрел такими глазами, как тот же Кано вчера.Вообще-то они ужинали. И Феанаро уже хотел велеть всем идти спать?— не отвлекайте только, не мешайте, не… —?как вдруг они оказались в лесу. Все, кроме Нерданели, и лес был чужой. У Феанаро был меч, но за стол он его пока что не таскал. У Майтимо был меч. И вот теперь они сгрудились ввосьмером?— и в руках вилки и ножи, все в домашних туниках, под ногами чавкает. А потом к Тьелкормо под ноги вывалился из воздуха Хуан?— и заскулил.—?Где мы, отец?Да если бы он знал!—?В Эндорэ? Смотри, тут тоже светят звёзды.Да, они светили. И ещё что-то?— как будто плод серебряного древа кто-то швырнул на небо, и тот так там и повис, и от него струился свет?— даже не серебряный, молочно-белый. А потом на Хуана налетел другой пёс?— такой же огромный, он тоже скулил, и поджимал хвост, и Тьелкормо, конечно, плюхнулся на колени и принялся его расспрашивать и утешать. Нашёл время.—?Отец, он говорит… —?Феанаро не видел лица сына, но понимал, что Тьелкормо нахмурился,?— там ребёнок… и проклятое… существо… оно… что делает с павшей лошадью? Да погоди, не плачь, что там оно? Оно… пьёт кровь? И там остался мальчик? Оно само убило… нет, не лошадь, а…Чужой пёс продолжал скулить, а Хуан залаял. Ткнул чужого пса носом, ещё и ещё, и тот отпрыгнул, а потом сорвался на бег и умчался?— по той же тропе, по какой они только что пришли.—?Пошёл за помощью,?— Тьелкормо встал с земли, отбросил волосы за спину. —?Отец, Хуан говорит, мы тоже должны помочь!Нерданель знала всё-таки, какие имена давать?— ещё даже опасность не прояснилась, а Тьелкормо уже рвался не пойми куда. Сколько раз Феанаро представлял себе, как это будет?— ночь, и темноту, и?— ладно, за светило на небе большое спасибо кому бы там ни было. Он мог бы сказать?— нет, мы переждём, мы спрячемся, у нас ведь нет оружия. Но у них был Хуан, а времени на разведку, кажется, уже не было. В конце концов, там ведь какое-то дитя.—?Амбаруссар?— в середину,?— сказал очень ровно,?— Майтимо, ты в конце. Хуан, идём.Хуан, который обычно не слушался никого, кроме хозяина, в этот раз повиновался сразу. Он шёл, прижимая уши и низко-низко рыча?— кажется, Феанаро такого от него ещё не слышал. Лес шептался в тревоге. Сыновья в новом свете и сами казались новыми?— то ли чужие эльдар, то ли сны. Выжженными на металле. Вытканными на гобелене. Так, всё, хватит.Они шли молча?— не шептались, не пихались локтями, не дрались. Как будто все вместе, одновременно делали единый плавный шаг, а за ним новый. Может быть, они и дышать стали в унисон, Феанаро не вслушивался. А потом они вышли на поляну.На поляне лежала лошадь?— грива у неё была красивее, чем морская пена, и сама она была белая, под стать светилу в небе, и ноги?— стройные, точёные, как у ожившей статуи, будто трудился очень старательный, аккуратный скульптор. И эта лошадь?— ладно, лошадь с рогом во лбу?— вот она, лунный свет, морская пена?— лежала в луже крови. Рваная рана на боку, плохая рана.Над лошадью склонился… кто-то. Точней, он уже поднимался, и с подбородка у него капала кровь?— так капают слёзы, если долго не стирать их. Стекают с двух сторон и… И это нечто, в капюшоне и накидке, с тёмным провалом вместо лица, тварь из его ночных кошмаров, этот некто и правда шёл к ребёнку. Ребёнок застыл, видимо, в том особом детском ужасе, когда ни двинуться, ни закричать?— может быть, это был и его ночной кошмар,?— а некто шёл к нему неторопливо, осторожно. Будто давно этого ждал.Рванулись вперёд?— почему-то Тьелко с Кано, потому что Майтимо поймал Морьо и Курво, а он сам, Феанаро, схватил младших?— за шкирку одного, другого?— за руку.И тут Хуан прыгнул.Он повалил тёмного наземь, но тот захрипел, задёргался и вдруг выстрелил вспышкой?— Хуана отшвырнуло вверх и в сторону. Запахло палёной шерстью. Ребёнок упал ничком.—?Хуан! —?Тьелко и тут был первым. Пёс не пострадал, только шерсть?— всегда очень густая, очень длинная, тщательно вычесанная после беготни?— теперь висела почерневшими клочками.—?Что это было?.. Где?..—?Кано, ты можешь…—?Как же жалко…—?Все в порядке?Они галдели все одновременно, все семеро его детей, и небесная лошадь так и лежала в луже крови. Если бы у них была хотя бы одна лопата, можно было бы похоронить. Феанаро наугад подхватил на руки кого-то из младших, когда Кано сообщил:—?Это не квенди. Это дитя, оно не из нас?— и уши, и вообще…—?Обычно ты яснее выражаешься,?— проворчал Феанаро, хоть и видел уже, что сын прав. Ребёнок носил что-то на лице?— улучшал зрение? Зачем его улучшать? И он казался одновременно взрослей его младших детей и меньше их. И его мелодия была другой. И на лбу такой след… ах, какой плохой след. А потом ребёнок пришёл в себя и спросил:—?Кто вы?