Глава XXIX (2/2)

А потом, если такой щелчок был, ты думаешь: нет, не ошибся. Все случилось так, как случилось, и ничего ты тут не исправишь. И я все сделал правильно, я все сделал, что мог, и если я где и ошибся, то зачем сейчас забивать этим голову? Сейчас, когда ты сидишь в тени, на белой качели, вдыхая морской, чистый воздух солнечного, уже вечереющего Анвила?***Я снова почувствовала это присутствие. Кажется, время, тесно проведенное с Братством, дало свои результаты. Мне не нужно было видеть или слышать приближающегося человека, я просто чувствовала его.— Анвил благотворно влияет на самочувствие, не так ли? — Вежливо произнес Мэттью, усаживаясь рядом. Я почувствовала запах его одеколона. Типичный мужской аромат, хотя немного навязчивый. У Люсьена лучше.— Не без этого. — Я приоткрыла глаза и, помедлив, выпрямилась на качели. Оттолкнулась ногой о землю, снова приводя ее в движение. Одновременно с Мэттью. Он улыбнулся. — Бывала раньше в Анвиле?Я качнула головой. — Лишь один раз. Ненадолго. Мне нужно было собрать рекомендации. Для Университета.— Сложно было? — поинтересовался он. — Нет. Тогда у Гильдии были проблемы с местной магичкой. Мне написали рекомендацию, лишь бы я не мешалась под ногами и уезжала. — Я пожала плечами. — Обычное дело, если честно. Если Гильдия не хочет или не может чем-то заниматься по причине собственных интересов, она все делает на ?отвали?.— Так многие поступают. — Заметил Мэттью. — Многие. Но не все. Это безответственно и небрежно до ужаса. А если бы рекомендацию пришла получать не я, а Маннимарко Второй?

Он засмеялся. Я не улыбнулась, скрестила руки на груди и уставилась в светлый камень городских улиц.— Недоверие к магии возникает как раз из-за таких вот инцидентов. Можно следить за своей внешностью и своей репутацией в высших кругах, при этом не сильно отталкивая простых людей, а можно не думать ни о чем другом, кроме этого, тем самым демонстрируя сплошную спесь.— Рискну уточнить, опасаясь неправильно тебя понять… — Я говорю о настороженных взглядах и недовольстве, возникающих в глазах людей, стоит им понять или узнать, что ты маг. Такое отношение не из воздуха берется. Гильдейские считают, что им все можно, университетские – тем более, и найти в магических кругах нормальных людей очень сложно. — В мыслях всплыло лицо пухленькой улыбчивой блондиночки. Я мотнула головой. — Они заботятся о том, чтобы их пускали на каждую графскую вечеринку, считая, что самое важное – подобрать правильное платье и вовремя оскалить зубы в льстивой улыбочке. Думают, что если у них появится влияние хотя бы в одном графстве, при одном графе или графине, то им можно будет ничего не бояться. Карахил несколько лет пробивается к Миллоне Умбранокс, а графиня между тем уже в возрасте, а у нее ни детей, ни мужа. Для некоторых очень удобно пораскинуть мозгами и предложить графине выгодный им, а не ей вариант.

Мэттью молчал. Я дунула на челку. Стиснула зубы. — В Бруме, к примеру, отношение к магам и так было не ахти, ибо норды магии чуждаются, а то гильдейское отделение стоит не для того, чтоб было, а потому, что кто-то должен регулировать ситуацию. Жеан Фрасорик черта долбаного не смыслит в магии, а ее поставили на пост главы. Почему? Потому что в политике она, как рыба в воде, на отлично знает экономику и быстро располагает к себе людей. Правда, большая часть ее знаний – не понимание, зубрежка. Но всяко лучше тамошних шутов Волонаро, Дж’Скара… кхм. Дж’Скара, Селины, которая не вылезает из лаборатории, ковыряясь во всяких мерзких ингредиентах, к которым иные и притрагиваться не хотят. После того, как меня за шиворот выволокли из города, некоторое время, да что там, я убеждена – долгое время обо мне ходили самые нелицеприятные слухи. Люсьен – волшебник, если сумел все так чудесно замять.Я замолчала, прикусив губу, и покосилась на него, но, кажется, он ничего не заподозрил.— Эта тема тебя, кажется, очень волнует. — Казалось, он мягко пытается на что-то намекнуть. Я подумала. И поняла. — В каком-то смысле. — Протянула я, стараясь скрыть осторожность в голосе. Опять начинаются игры? Я почти перестала их замечать. Тянет же меня на боссов. Проклятье. — Ведь я маг. — И поэтому ты пытаешься им соответствовать? — Полюбопытствовал он. Не пытался поддеть, как Люсьен, ему, казалось, правда была интересна беседа, и он получал от нее нормальное, человеческое, а не извращенное лашансовое удовольствие. Беда в том, что после стольких дней, проведенных рядом с Люсьеном, все нормальное кажется теперь причудливым. Где вы, старые-добрые, где же… — Кому? Магам, которых критикую? Гильдейским? Для меня это пустой звук. — Покупку чейдинхолького коттеджа и дорогую одежду вряд ли можно так охарактеризовать. — Он улыбнулся, чуть пожимая плечами. — Пустой звук. — Повторила я. — Мы придаем этому разное значение. Для них это – цель. Для меня – средство. — К цели?Я помолчала. — К цели. — И какова цель?Я коротко встретилась с ним глазами. Глаза были серо-зеленые, светлые, ясные. В них приятно было бы смотреть, они завораживали, но было там что-то, из-за чего пробегали мурашки по коже.Я отвела взгляд. — Выжить, Мэттью. Выжить.Он, казалось, задумался. Мы долгое время сидели в молчании, пока солнце постепенно клонилось к горизонту, освещая облака рыжим-рыжим светом. В воздухе было спокойствие, как то, что я отчаянно ловила и пыталась сохранить в себе несколько дней назад, в постели человека, которого даже не люблю.— Не желаешь выпить? — Спросил Мэттью как ни в чем не бывало. — Посидим пару часов в местной гостинице, там замечательное обслуживание, насколько я помню. А ночью можно прогуляться у берега. Уверен, по анвильскому порту ты никогда не гуляла и, поверь, многое упустила.

Я, помешкав, с улыбкой кивнула. Медленным шагом мы покинули западную часть города под музыку шелестящих листьев.

***Он был прав.И про прогулку в порту, где пышно расцветал миндаль, перекрывая запах моря своим мягким благоуханием. И про старого бедного музыканта, медленно перебирая струны лютни, наполняя гавань прекрасной музыкой, от которой замирало сердце. И про легкий ветер, приносящий на лицо соленые брызги. И про шум прибоя, про ударяющиеся о скалы волны.

И про то, что мне все это понравится.

Боги, в мире столько прекрасных вещей. Почему я раньше этого не замечала?Мы долго гуляли. Слушая, вздыхая. Разговаривая. Поглядывая на сверкающий маяк, и на еле видный там силуэт.

Спокойствие. Это же замечательно, когда ты можешь быть спокоен. Постоянные нервотрепки отнимали у меня малейший шанс расслабиться. Сейчас все проще, легче. Лучше.

Правда, само спокойствие длилось лишь пару часов, и разрушилось оглушительным женским криком, когда на меня уже напало состояние легкой полудремы.

***Мы с трудом протиснулись сквозь неровное кольцо собравшихся вокруг чего-то или кого-то людей. Среди них были трое местных пьянчужек в соответствующем им нетрезвом состоянии, бретонка, что, судя по виду, была хозяйкой корчмы, имперецв пижаме и перекошенном ночном колпаке, отчаянно продирающий заспанные глаза, портовая проститутка со слишком ярким макияжем и нахально обнимающий ее матрос. Проститутка против не была, видимо, только что получив аванс.

С трудом протиснувшись в круг, мы с Мэттью увидели мертвенно-бледную альтмерку. Глаза ее были широко распахнуты, рот перекошен, а волосы стояли дыбом. Ее руки тряслись, она, казалось, сейчас упадет в обморок. — Норберт! Беги за нюхательной солью! — Звонко крикнула черноволосая женщина в фартуке имперцу с колпаком на голове.

Тот, закончив протирать глаза, развернулся было куда-то к магазину ?Северные товары Леллеса? (очевидно, был его владельцем), но двинуться с места не успел. — Не нужно. — Сказала я так, чтобы меня услышали сквозь гомон голосов и лязг алебарды подоспевшего патрульного.

Я подошла к альтмерке, крепко сжала ладонью ее предплечье. Она дернулась, попыталась было отпихнуть меня, находясь в полубезумном состоянии. Мэттью удержал ее за плечи. Она забрыкалась, вслепую пытаясь ударить руками с длинными ухоженными ногтями и ногам в атласных дорогих туфлях. Пару секунд мы ее сдерживали, а потом она, обмякнув, закатила глаза и потеряла сознание. Я чертыхнулась. Если бы она не дергалась, я бы уже давно применила необходимое заклинание.— Врача сюда! Позовите кто-нибудь врача бедняжке! — вскрикнула проститутка, вырываясь из объятий матроса, от которого за версту несло перегаром. — Ох, я знаю ее! Это же Варула! О, Боги. Врача!— Не нужно. — Громче повторила я. Мэттью, одной рукой продолжая поддерживать альтмерку, покосился на меня.Я начинала злиться. — Да как не нужно? — почесал затылок пьянчужка. — Как не нужно-то? — сказал он снова, когда я раздраженно промолчала. — Вона, лежит, бездыханная. Так что ж нам, стоять и смотреть? — Достаточно просто не мешать мне. — Сверкнула я глазами, обернувшись. Он попятился.

Я вернулась к женщине и, сконцентрировав энергию, перебросила ее через касание. Дыхание альтмерки нормализовалось, щеки налились легким румянцем. Она открыла глаза, уже более спокойная, после чего оглядела нас несколько удивленным, но осознанным взглядом.— Э-э… Варула? — Вопросительно произнес мужчина, названный Норбертом, снимая свой ночной колпак и начиная вытирать им вспотевшие лоб и шею.Она моргнула, посмотрела на него. Перевела взгляд на меня. — Вы? Это… вы? — спросила она все еще чуть заплетающимся языком, поморщилась, словно ее слабость ей самой не нравилась. Чуть тряхнула головой, заставив сверкнуть в лунном свете пепельные волосы. — Спасибо вам, мазель. Кто бы вы ни были. — Так это ж… — начал другой пьянчужка, нахмурившись. — Не стоит. — Перебила я его, обращаясь к альтмерке. — Вы хорошо себя чувствуете?Она, помедлив, кивнула. Попыталась встать, одной рукой вцепившись в предплечье Мэттью, другой – в мое. Когда ей это удалось, она еще немного постояла, и уже открыла было рот, чтобы заговорить, но ей не дали. Черноволосая крикливая женщина в фартуке с чрезмерно звонким голосом. — Пойдемте ко мне! Варула, нельзя тебе здесь. Пошли. У меня в тепле посидишь, все расскажешь. — До ?Кубка? ближе. — Возразила проститутка, в очередной раз отпихивая настойчивую руку матроса и игнорируя масляные взгляды пьянчужек.— Ближе, Мирабелль, ближе. — Подтвердил Норберт в пижаме, стараясь не глядеть женщине в глаза. Та поджала губы и, ничего не сказав, удалилась по направлению к ?Кубрику?, растворившись в ночной темноте. Этого, казалось, никто не заметил, полностью отдав свое внимание альтмерке. — Здесь недалеко. — Негромко сказал Мэттью, мягко коснувшись моей руки. Я вздрогнула, отвела глаза и почему-то убрала руку за спину.*** — Привидения? Вы уверены? — Ох, девушка, я, конечно, не ас в магии, но моя бабушка – да, а от нее остались мириады книг о магии и нежити. Привидение от человека я отличу… — Я думаю, она подразумевает, не был ли это призванный чародеем фантом. — Фантом? — Да. Это когда маг призывает чью-либо душу из другого мира. Школа Колдовства, если это о чем-либо вам скажет. — Нет, ни о чем не скажет. В любом случае, когда я поднялась на палубу и отворила дверь в капитанскую каюту, на меня дохнуло могильным холодом, а через секунду ко мне стремительно приближался белесый прозрачный силуэт. Я моргнула, а он… он исчез. Честное слово! — Тише, Варула, успокойтесь. Мы вам верим. Продолжайте, пожалуйста. — Конечно. Извините. Я… он исчез, и я подумала было, что мне показалось. Но, знаете, там так ужасно пахло… я до конца не верила, пока не зашла в саму каюту. Там лежал мертвый капитан, с которым я договаривалась о путешествии несколько дней назад. Потом… потом за моей спиной захлопнулась дверь, а на меня бросился тот силуэт, уже более четкий, а в руках его было оружие… — Девушка! Воды принеси. Мэттью, возьми у нее стакан, пожалуйста, мне нужно сконцентрировать заклинание. — Нет! Я в порядке. Правда. Просто я действительно никогда в жизни так не боялась… Так вот, я еле успела открыть дверь каюты и выскочить на палубу, а когда обернулась – увидела его в дверях… мне было так страшно, так страшно! — Не волнуйтесь, все в порядке. Так лучше? — Да. Спасибо. Я… как к вам обращаться? — Нэннифэр. Я Нэннифэр. — К-как? Та самая? — Кхм. Да. — Это прекрасно! Госпожа Нэннифэр, стража очень скоро оцепит корабль и никто не сможет на него взобраться. Однако, понимаете ли, вся штука в том, что там, на корабле, остался один мощный артефакт, который некогда мне принадлежал. Даже не мне – всей моей семье. То, что случилось с парнями – ужасно, хотя некоторые из них, пожалуй, заслуживали такой участи. Можете меня осудить, но… — Не осуждаю.— Спасибо. Но артефакт мне необходимо вернуть. Стража его наверняка конфискует, а мне это ни к чему. — А что же так? Конечно, вернут вам его не сразу, только по завершении расследования, судя по тому, что я знаю о работе правоохранительных органов, однако – вернут. — Я не доверяю страже, госпожа Нэннифэр. К тому же, мало ли, что случится с артефактом – потеряется, разобьется… я не хочу этого. Мне это слишком ценно. Вы понимаете, к чему я клоню? — Понимаю, только то, что я вместе с двумя людьми сумела закрыть Врата Обливиона не превращает меня в того, кого кто угодно сможет… — У меня есть деньги. Много денег. Вернете артефакт – получите золотом его стоимость.— Я приехала в город не для подобных вещей. Уверена, свои деньги вам выгоднее было бы направить на стражников, если те посмеют конфисковать возможные улики в деле о… — Мой артефакт не может быть уликой! Ведь не я их убила! Неужели вы совсем не хотите заработать? — По-вашему, все сводится к деньгам? Я помогла вам, я вас выслушала, дала совет. Нарушать закон и идти наперекор городской страже только из-за вашего мнения, будто купить можно всех на свете, я не намерена… — Тише, Нэннифэр. Пошли. — Прекрати, я не ребенок, в состоянии себя контролировать. А вы, Варула, все же не швыряйтесь так деньгами. Вполне вероятно, что однажды это выйдет вам боком. — Вы мне угрожаете? — Нет, делюсь опытом. Прости, Мэттью… да, уже уходим. Пошли.***— Ты так из-за этого разозлилась. — Задумчиво произнес он, когда мы медленно брели по направлению к гостинице. — Настолько с ней не согласна?Я промолчала, скрестив руки на груди. — Не считаешь, что можно все купить? Нэннифэр? Ты с ней не согласна?Какого дьявола тебя это вообще волнует, Мэттью Белламон? — Наоборот. — Процедила я, вспоминая М’разиш. — Очень даже согласна. — Не понимаю. — А тебе и не нужно. — Пауза. — Извини. Грубить не хочу, но иначе ответить на это я не могу. Я… я подумала… — Да? — Ничего.