2. Ураган Кароль (1/1)

***Дан едва ли не физически ощущает, как Кароль мнётся у двери. Не понимает, какими именно рецепторами вычисляет её присутствие, но внутри что-то громко звенит, а шум бьёт по вискам. Он пытается избавиться от него уже несколько минут, но ничего не выходит.Время кажется неподвластным, и Балан уже сомневается, переступит ли Тина через себя и порог, чтобы наконец обрадовать его своим присутствием.Слышит тяжелый вздох, а занавески в палате шелестят порывами ветра, и он хочет сорвать их, бросив на пол, но позволить подобного поведения не может. Сжимает пальцами тонкое одеяло, пока Кароль заглядывает в помещение, едва слышно постучавшись.Дан уже не уверен, что вовсе слышал этот звук. Он просто смотрит неотрывно на белые щеки и блеклые глаза, не понимая, то ли они тогда были счастливее, то ли просто талантливая рука фотографа смогла запечатлеть на снимке блеск голубых радужек.Сам дышит тяжело, но уже от осознания того, что разговор не сложится. Обстановка накаляется, и ниточки натягиваются внутри, создавая какое-то особое поле. Он бы сыграл на них, но те не струны: готовы порваться в любой момент.Оттягивает момент приветствия, пока Тина жуёт губу. Хочет заменить её зубы своими и упиваться горячими поцелуями, пока не потемнеет в глазах, а Завадюк не начнёт кричать в ушной динамик, что снова потерял их где-то по окончанию перерыва. Не знает, откуда в голове берутся такие ассоциации, но Кароль ведёт плечами, словно сбрасывая груз его мыслей. Неуверенно садится на стул возле кровати, и Дан хочет протянуть руку, чтобы пересадить её ближе, но не решается.Они достаточно чужие друг другу, чтобы он мог позволить себе что-то большее, и пока Тина испуганно берёт певца за руку?— он вообще сомневается, что звать её сюда было хорошей идеей. Переворачивает ладонь, сжимая хрупкие пальцы, смотрит на царапины у фаланг и удивлённо приподнимает брови.—?Аккуратнее надо,?— проводит указательным по коротким полоскам, а Кароль уже открывает рот, чтобы что-то возразить, но так и застывает, когда он продолжает. —?У тебя чувствительные пучки. Побереги их,?— она пытается что-то сказать, но звуки застывают на языке, всеми силами держась за последнюю надежду выжить. Тина сглатывает, закрывая глаза. Опускает голову, и несобранные в хвост волосы рассыпаются по лицу.—?Откуда ты,?— хрипит от долгого молчания, кашляет в кулак, чтобы вернуть связки в тонус, а потом начинает заново. —?Откуда ты знаешь? —?блестит черными зрачками, которые плывут по его лицу, изучая каждую черточку. Пальцами скользит по повреждённой коже на плечах и прячет их в волосах.—?Ты же музыкант,?— улыбается, ощущая, как немного спадает напряжение. Думает, что, может, они еще смогут прийти к конструктивному диалогу, но с чего начать его не знает. Решает задать логичный, как ему кажется, вопрос, но потом жалеет, потому что хрупкая ладонь выскользает из его хватки, а Тина встаёт со стула, отходя к окну. —?Я так и не донёс тебе чай во время нашей последней репетиции,?— она цепляется руками за подоконник, и Дан не понимает такого поведения. Тонкие пальцы белеют от напряжения, а молчание затягивается. —?Прости,?— шепчет, отворачиваясь к двери. Почему-то помнит, что Кароль ненавидит больницы всей душой, но не знает, что сегодня её смущает.—?Прости? —?переспрашивает, растирая друг об друга сухие губы, топит Балана в скользящем в интонациях отчаянии, и он откидывается на подушки, закрывая глаза.—?Глупо, да? —?она в очередной раз выстреливает в него непониманием, нервно маячит по палате, но в итоге садится на кровать, цепляя пальцами его подбородок. Заставляет посмотреть на себя, но взгляд отводит.—?За что ты извиняешься? За то, что ты не донёс мне чай? О каком чае идёт речь, Дан? —?едва ли не повышает голос, вовремя останавливаясь, а Балан приподнимает брови, хоть это действие и отдаётся болью в висках. Ему кажется, что даже мысли требуют невыносимых усилий, но каждое слово матери и Санды он помнит досконально, жаль, что последние события?— нет.—?Санда сказала, что я упал со ступенек, когда нёс тебе чай. Я не хотел тебя волновать лишний раз,?— улыбается уголком губ, а Тина утвердительно качает головой. Делает это скорее для себя самой, чем ему.—?Чай,?— шепчет, языком оставляя влажные полосы на искусаных губах, и Дан тянется к ней навстречу, но вовремя останавливается. Подсознательно представляет вкус вишнёвых, и хочет перемешать эту помаду с их общей кровью. Знает, что она будет злиться потом, но сейчас держаться выше его сил.Пальцами касается нежной кожи и замирает от прикосновения, смотрит в уставшие глаза, наслаждаясь их глубиной. Думает, что он в состоянии еще нарисовать там блеск вместо бесконечного чувства вины перед обстоятельствами.—?Тебе бы поспать,?— говорит едва слышно, и видит, что Тина наклоняется ближе, очевидно, не совсем разбирая, что он сказал. Повторяет еще раз громче, а Кароль снова жуёт нежную кожу, и Дан хочет её отругать, как делала это мама в детстве, но не смеет позволить себе подобной роскоши. —?Зрачки как-то слишком ленивы,?— смеётся с пришедшего в голову сравнения, пока Кароль оглядывается по сторонам в поисках спасения. —?Я снова лезу в твою личную жизнь? —?снова касается её ладони и сразу же отводит руку в сторону, возвращая её на белые простыни. —?Прости,?— грустно улыбается, признавая свою неправоту, а Кароль вскакивает с кровати.—?Прекрати извиняться.—?Только когда ты поймёшь, что никто ни в чем не виноват,?— играет её же картами, вытаскивая из колоды тузы один за другим. Перекрывает пути к отступлению властными нотами, и Тина стоит, не двигаясь. Ждёт дальнейших поворотов и надеется на что-то призрачное.—?Ошибаешься, Дан,?— закаляет железо, опуская его в холодную воду своей жестокости, и Балан смотрит ненавязчиво хмуро, надеясь, что хоть это сможет на неё повлиять. Пока Кароль занимается самобичеванием?— пытается её разгадать, понимая, что знает гораздо больше, чем помнит, но от этого почему-то становится еще больнее.—?Тин,?— она дрожит от его обращений настолько, что вибрации тела становятся заметными даже под объёмным халатом, и Дан бы встал, чтобы закрыть её в объятиях, если бы от каждого резкого движения не кружилась голова и не темнело в глазах.Держится на краю собственной бездны, не желая причинять ей боль. Не знает, что именно происходит в голове у девочки, но надеется, что она сможет выйти из собственного шторма невредимой.По какой шкале оценивать этот ураган не знает, но готов поставить максимальную отметку. Когда всё совершенно плохо?— Кароль приближается к берегам самобичевания, и её внутренние острова несут невообразимые потери.—?Зачем ты хотел меня видеть? —?холодит голосом так, будто февраль вернул свои права, и Дан не может найти причин таких катаклизмов, хоть и нуждается в объяснениях.—?Я не помню некоторых моментов,?— признаваться в этом ему так же тяжело, как и в том, что когда-то по своей глупости месяцами игнорировал семью, но Тина обращает на него своё внимание едва ли не впервые с самого начала разговора, и от этого становится легче.—?Я знаю,?— он не удивлён, потому что было бы глупо не посвятить её в это, приглашая в палату. Дан больше чем уверен, что мама рассказала слишком много ненужной информации, но осуждать её не вправе. Просто говорит то, что чувствует, но сейчас слова покидают разум.Дану кажется, что если бы он всё помнил?— это бы стало ключевым аспектом того, почему Кароль не пришла. От этого становится еще интереснее, а мысли вихрем разносят черепную коробку, и Балан жмурится сильнее, чтобы закрыть поступление яркого солнечного света сквозь веки, но он бьёт по глазам, вызывая ужасную головную боль.Едва не стонет, когда становится совсем плохо.Земля снова уходит из-под ног, хоть разум еще пытается бороться.Чувствует худые ладошки на своей груди.Слышит испуганный женский голос и грохот открывшейся двери, прежде чем снова провалиться в темноту.