ГЛАВА 2 (1/1)

Шевелить головой было невыносимо больно. Ад наполнял ее до краев и при каждом движении норовил выплеснуться наружу. Прошлая (и позапрошлая) попытка открыть глаза закончилась ударами световых лезвий прямо в мозг?— с последующим сверлением, дроблением и проворачиванием по часовой и против. Похмелья хуже у него еще в жизни не было.?Это даже не похмелье,?— подумал он,?— это нечто запредельное. Господи, убейте меня?.Что-то чуждое и злонамеренное, по-видимому, вселившееся в него вчера вместе с содержимым бутылки, заставляло череп пульсировать с сумасшедшей периодичностью и анатомически непредусмотренной амплитудой. Во рту стояла сушь, да такая, что даже не верилось; язык ссохся и скорчился посреди пустыни дохлой антилопой. Он живо представил себе эту картину, дополнив ее раскатами грома, угрожающими обрушить к черту своды черепной коробки, и почти усмехнулся. ?Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Сдохну либо от сушняка, либо от того, что у меня голова расколется. А где я, кстати? Нет, сначала?— пить?.Осторожно приоткрыл глаза, ожидая очередной световой апперкот. Ничего. В ночном полумраке угловато проступали контуры незнакомой обстановки. Сам он, по всей видимости, расположился на диване?— судя по угадывающимся впереди очертаниям задранных ног, не совсем предназначенном для спанья. Впрочем, неважно. Лелея робкую надежду, скосил взгляд в сторону и?— о боги, да! —?он был там. Высокий, чистый, как алмаз, поблескивающий в лунном свете стакан с водой.Значимость всех остальных вопросов и требующих прояснения пунктов резко упала до нуля?— но, шевельнув корпусом по направлении к воде, он понял, что что-то мешает. На груди лежало?— теплое, практически лысое, пикантное на ощупь. ?Кошка?,?— подсказало совсем юное чувство дежавю. ?И это ты выяснил еще днем, когда первый раз попытался встать?.Громовая пустыня с трупом антилопы дополнилась молчаливым Сфинксом, неподъемным монолитом, возвышающимся над путником. На кошачьих губах застыл немой вопрос: ?Сможешь ли ты разгадать мою загадку, ничтожный? Что за существо ходит на четырех ногах утром, на двух днем и на трех вечером??—?Мелькор Бауглир,?— просипел Мелькор, сжимая челюсти от очередного взрыва внутри черепа. Из стакана доносилось пение сирен, а рядом?— чудеса на сегодня еще не кончились?— похоже, лежала таблетка аспирина. Мелькор, стараясь не делать резких движений, медленно вытянул руку. Пальцы коснулись прохладной стенки.Кошка распахнула желтые глазищи и, чиркнув пленника хвостом по лицу, спрыгнула на пол. Мелькор облегченно зажмурился. Впрочем, операция по орошению пустынных земель все равно заняла не менее десяти минут. Наконец отправив таблетку в рот, Мелькор, с превеликой осторожностью переступая с кочки на кочку в болоте головной боли, принял вертикальное положение. Откинулся на спинку дивана, ожидая, когда аспирин подействует, и занялся сбором расхреначенного паззла, в который превратились события минувшего дня. И вся жизнь заодно?— так, до кучи.Из ?Валинора? он уехал на своем монструозном ?Кадиллаке? и гнал, игнорируя тормоза, до самого головного офиса. Было, кажется, много ругани, попыток увещевания?— когда по дымящимся следам кадиллаковских шин приехал Ауле?— обещаний затаскать по судам и много еще такого, чего вспоминать не хотелось. Из ?Илуватар продакшн? Мелькор вышел человеком, ничем не обремененным?— в том числе, ключами от ?Кадиллак Эскалейд?, платиновой кредиткой, пентхаузом на берегу реки и другими полезными вещами. Сочтя, что если это?— не идеальный повод напиться в хлам, то он живет в неправильном мире, Бауглир отправился в ближайший бар. На этом воспоминания начинали путаться, но в принципе, логическая цепочка от данного решения до текущего состояния вполне прослеживалась. Оставалось выяснить последнее?— где он, черт возьми, находится?Вообще об ?автопилоте? Мелькора ходили легенды. Рассказы о его невероятных приключениях в пьяном виде являлись единственным исключением из правил?— в отличие от таблоидных эпосов, им Мелькор внимал с живейшим интересом, подхохатывая или хлопая ладонью по лбу вместе с остальными слушателями. Память вяло подавала какие-то знаки?— Мелькор нахмурился, пытаясь, как крысу, поймать воспоминание за скользкий хвост. Что-то, связанное с этим чертовым психом, который окончательно вывел его из себя… Как же его?.. Из ?Валинора? он уехал один, это Мелькор помнил точно; однако тогда странный менеджер явно появился в его жизни?— или в его мыслях?— не в последний раз за день.Память наконец сдалась, подсунув нужную сцену. Будто со стороны Мелькор обалдело наблюдал за тем, как, будучи пьяным в хлам, он самолично набирает девочек из бухгалтерии ?Илуватара? и совершенно трезвым голосом просит дать ему домашний адрес нового менеджера. Бауглир уважительно оттопырил губу, мысленно пожав себе руку, когда просьба, встретившая категорический отказ, превратилась в умелый флирт. Дамы были выкатаны в комплиментах как сыр в масле?— боги, трезвым он такого повторить не сможет!.. —?и готовы были бонусом предоставить любую конфиденциальную информацию касаемо каждого человека в руководстве и, главное, касаемо себя. Стало быть…Вообще странный выбор. Стало быть, вот что?— он заполучил адрес этого парня и пьяным телом свалился ему на руки. Как гром среди ясного неба. Как снег на голову. Жаль, картину воссоединения менеджера и подопечного память уже не сохранила?— да черт возьми, это чудо, что он вообще смог сам куда-то притащиться. При этом практически целым.Таблетка действовала; когда голова перестала обосабливаться от остального тела, которое, в принципе, чувствовало себя неплохо, и тихо агонизировать, Мелькор рискнул подняться с дивана. По всей видимости, хозяин квартиры?— Бауглир так и видел, как тот, обтирая стенки коридора, зигзагом тащит его к любой горизонтальной поверхности?— расположил ?гостя? в холле. Перед диваном чернело матовое зеркало телевизора, занимавшего немалую часть стены, слева поблескивал прямоугольник балконной двери. То, что сперва Мелькор принял за белесый лунный свет, на поверку оказалось уличным фонарем. Этаж третий, не выше.Интуитивно он нащупал квадрат пластмассы рядом с дверью, раздался щелчок; ночь выключилась, зашторив окно чернотой, комната включилась. Бордовый диван с глубокой вмятиной от его тела, кремовые обои, укомплектованный домашний кинотеатр, стул, галантно подставивший плечи его дорого вытертой кожаной куртке. Полки с дивиди. Уверенный минимализм?— правда, больно уж дорогой, чтобы тянуть на аскетичность.—?Эй, хозяин! —?наугад позвал Мелькор, делая шаг в темнеющий коридор. Строгая хайтековская мысль, подкинутая кинозалом, продолжила себя и здесь: белый коридор подсвечивался синей и зеленой светодиодными лентами, ловко спрятанными за плинтусом. Блестящий черный пол и такой же потолок создавали эффект бесконечного светового коридора, уходящего вглубь и ввысь. Мелькор, с интересом пробираясь по этому межзвездному порталу на кухню, порадовался, что этап пьяного ?вертолета? давно миновал?— иначе он бы здесь, наверное, умер. ?Или заблудился бы. Между кухней и телеком, ага. Метафора современной жизни?.Чем бы ни руководствовался дизайнер, задумывая эту черную дыру, при создании интерьера остальных помещений его уже отпустило. Мелькор попал не на кухню (по пути на всякий случай подергав входную дверь?— заперто), а в хозяйскую спальню, комнату вполне классического вида?— хоть сейчас фотографируй для мебельного каталога. Мелькор щелкнул выключателем и, утопая носками в ворсе ковра (про себя он называл такие ?овца и асфальтоукладчик?), неторопливо прошелся по помещению. Большую часть пространства занимала кровать, заправленная бежевым покрывалом, которое будто на ней же и отутюжили. На всю стену?— глухой стенной шкаф, напротив постели?— комод, зеркало. Все. Никаких вещей?— ни тебе брошенных книг, топорщащихся корешком, ни чашек с недопитым кофе. Комод используется как комод, а не как полка для всякого человеческого хлама, на кровати ничего (и никто) не позабыто. И, разумеется, никаких признаков хозяина?— даже косвенных.Мелькор скривился, неосознанно приподнимая верхнюю губу. Может, парень недавно переехал? Или на него работает штат горничных? А что он, собственно, вообще о нем знает? Намерился было присесть на кровать?— но в последний момент дернулся обратно, будто ожидая услышать вой сигнализации, бдящей идеальную гладь шелкового покрывала. ?Жуткий педантизм??— это как нельзя более точно обрисовывало ситуацию.Внезапно какой-то предмет на комоде привлек его внимание. Мелькор прошлепал поближе и расплылся в кривой улыбке. Так и есть?— забытый хозяином плеер, возможно, брошенный куда попало в момент его, Мелькора, внезапного появления. Еще несколько минут назад Бауглир прислушался бы к голосу совести, постыдившись трогать личные вещи человека, который его Перегаршейству, пусть и помимо собственной воли, предоставил крышу над головой. Но любопытство (вкупе со смутно зарождающимся беспокойством) одержало верх; Мелькор засунул в уши белые ?затычки? и нажал на кнопку.Сначала ничего не происходило?— хотя цифры на дисплее исправно отмеряли хронометраж. Потом, до одури неожиданно, до ужаса громко, тишину прорезал одинокий голос?— Мелькор подскочил на месте и схватился за наушники, вытаращив глаза. Инструментов не было?— только вокал. Певец сипло набирает в грудь воздух?— и атакует беззвучный аккорд, одиноко и нелогично, будто бросаясь на амбразуру. Мелодия была странная и нераспевная, будто кто-то коверкал известную тему, и вместе с тем смутно знакомая. ?Я вижу и слышу наш мир лишь когда ты со мной…?. Господи, да это же куплет Манвэ из ?Выбери свою ошибку?! А голос… голос его. Голос Мелькора. В этом месте на студийной записи он спел бэк-вокал интервалом, и, никогда не подпевая Манвэ на живых выступлениях, не сразу признал его… Да, все верно?— когда Манвэ заливался своими кастрированными ?сишниками?, Мелькор выходил за линию акустических мониторов, на самую кромку сцены, и медленно раскидывая руки, ждал, пока зал не взорвется оглушительным ревом подобострастного обожания. Манвэ ненавидел, когда он так делал. А потом Мелькор вступал сам, резко и холодно, хватая зрителей за горло, нависая над ними, подавшись всем корпусом вперед…?Хватит гнать эту чушь! Где я был, там он не был! Разве сможет он вытерпеть черное небо???— рявкнул в ушах собственный голос и Мелькор все-таки упал на край кровати. Ни одного инструмента по-прежнему не зазвучало. ?Черт возьми. Этот парень загнал в плеер одну мою звуковую дорожку. И слушает ее. Держу пари, он так слушает весь альбом. На репите. Это… не просто странно. Это, блин, пугает.?Бауглир перекосил подвижные брови и, привычно заставляя себя посмеиваться над любой непонятной ситуацией, прикинул возможные заголовки статей: ?Десять лет в плену у сумасшедшего фаната. Найден пропавший вокалист группы ?Боги и монстры“!?. ?Менеджер до гроба: пока смерть не разлучит нас?. ?Он держал меня на собачьих консервах?. ?По заверениям матерей, сразу восемь учеников младшей школы нашли своего отца?. ?Эру Илуватар: Я так счастлив! Мой сын поедет в сольный тур, как только протрезвеет!?.Мелькор выдернул наушники и нарочито зло усмехнулся. Ну конечно. Шизанутый менеджер пользуется его состоянием и… что? Запирает в квартире в центре города? ?Не будешь моим?— так не доставайся же ты никому?? Смешно. У парня, конечно, явно не все дома, но не до такой же степени. А вот ключи все-таки поискать не мешает.Чувствуя за собой некоторое право, Мелькор тут же пооткрывал дверцы стенного шкафа, ожидая увидеть там то ли тайный алтарь имени себя, то ли куклу вуду. ?То ли еще какую-нибудь куклу?,?— пробормотал он, выходя из спальни. В ванной царила ожидаемая самодисциплинирующая чистота, которая моментально, стоило Мелькору зайти, начала зудеть в голове: ?В этот стакан нужно ставить зубную щетку, повернув ее направо.? ?А в этот?— зубную пасту, повернув налево?. ?В белой мыльнице?— белое мыло. Тут нет другого мыла?. ?Новое мыло?— в шкафу. Но не клади туда пену для бритья?. ?Пена для бритья?— на полке?. ?Станок должен лежать лезвием вниз?. Ну и так далее. Мелькор повел носом, не уловив ничего, кроме легкого запаха хлорки, и вышел, напутствуемый ?Здесь ходят в шлепанцах?.Следующая дверь могла оказаться либо кухней, либо пыточной, наличие которой по веселому наблюдению Мелькора как-то само собой вытекало из всего увиденного и услышанного в этой квартире. Но случилась все-таки кухня. Белый кафель с черным узором, новая бытовая техника; разумеется, все сверкает чистотой, а с пола хоть есть можно. В холодильнике?— ровный эшелон бутылок минералки (Мелькор тут же выхлебал одну и сцапал вторую на будущее) и множество непрозрачных контейнеров без подписей. ?Уши, пальцы, глаза,?— хмыкнул он, закрывая дверцу. —?Наверняка все до ужаса предсказуемо?. Повыдвигал на удачу ящики?— один брякнул парой вилок и ложек, разложенных по своим отделам, другой обнажил набор кухонных полотенец. Наверху сверкали девственными боками одинаковые белые чашки. А в угловой тумбочке, к которой он дернулся уже из отчаяния, под кипой бумаг обнаружился нераспакованный синий значок с какой-то аббревиатурой, улыбающейся рожицей и подписью ?Я такой же, как ты?. Мелькор рассеянно покрутил его в пальцах, чувствуя странную неловкость, и аккуратно положил на место. Была во всем этом своя нотка грусти?— едва уловимая, но Мелькор ее отчетливо слышал. И свой аккорд одиночества, составленный из тонов гораздо более сложных, чем холостая зубная щетка в ванной комнате.В этот момент во входной двери провернулся ключ.…Курение это вежливый способ, извинившись, урвать себе кусок уединения даже на самой шумной вечеринке. А если пришли важные гости?— хозяин всегда может подарить им быструю улыбку и, сославшись на привычку, сбежать на балкон или лестничную площадку. Можно затянуться сигаретой, заполняя дымом неловкую паузу в разговоре, а когда тебе совсем худо?— глянуть на холодные огни ночного города, согреваясь тлеющим огоньком, с потрескиванием ползущим к губам, да и хлопнуть себя мысленно по плечу?— ?Ерунда, старик, прорвемся, помнишь, как в песне поется…?.Сегодня Саурон закурил бы обязательно. К сожалению, он на дух не переносил табачного дыма.Весь день он метался по квартире, не находя себе места, и чувствовал, что опасно приближается к красной зоне паники, неуклонно минуя желтую зону тревожности. Паники, которая больше похожа на шаг в пустоту. Потеря опоры под ногами, обрыв?— а дальше ад, в котором грубая пытка ужасом мешается с изощренной мукой отсутствия контроля. Пил чай, много, из всех кружек по очереди. Пытался слушать плеер, но нервно отбросил его прочь. Прекрасно выверенная гармония его квартиры была грубо расколота чужим вторжением; цвета, запахи, тактильные ощущения, звуки, множество вещей, которые в сумме составляли чистый белый, теперь носились вокруг разрозненными цветами радуги. Саурон поставил шестую белую чашку на стол и с отчаянием уставился на нее.—?Баланс нарушен,?— прошептал он. —?Чашка разбита.И, хотя чашке разбиться было не суждено, Саурон чувствовал, что еще немного?— и треснет он сам. Квартира перестала быть убежищем, значит, ее нужно покинуть. Это, наверное, странно? Как обычно поступают в таких случаях?Стараясь игнорировать серо-шершавое сочетание могучего дыхания и кошачьего мурлыкания, он вышел за дверь. Чувствуя себя растерянным и абсолютно выбитым из колеи, спустился на два лестничных пролета вниз, как и был?— в тапочках, застегнутой на все пуговицы голубой рубашке, с дымящейся чашкой. Вышел из подъезда и опустился на лавочку, днем обычно служащую плацдармом для старушек и главным динамиком местного сарафанного радио. Установил чашку рядом и уставился в темноту невидящим взором. Взор внутренний?— ныне беспокойное, распахнутое в ужасе око?— металось по всем залам и закуткам сознания, проводя ревизию и оценивая масштабы разрушения.Много гнойно-желтого. Много болезненно-зеленого. ?Может быть, я зол? Нет, не то… Это страх. Мне страшно. Я не знаю, что будет дальше.?Собственный страх имел запах, так что Саурон был рад прохладному осеннему ветерку, покусывающему его тело под рубашкой. Он сложил губы трубочкой и медленно выдохнул столбик пара. И правда, будто курит.Вопреки мнению, сложившемуся в агентстве, Гортхаура нельзя было назвать человеком, неспособным на рискованные поступки. Просто его талант просчитывать вероятности, нутром угадывать течения и по наитию выбирать правильный курс настолько не укладывался в обыденные представления об интуиции, что, когда он наконец проявился в полную силу, в шоке был даже Ауле. Вероятно, он подумал, что Саурон помутился рассудком?— а Саурон, меж тем, был абсолютно спокоен. Вернувшись домой, он без удивления выслушал свежее сообщение на автоответчике, потом похожее, но куда менее официальное (и куда более соответствующее словам ?с сожалением?)?— от бывшего патрона, искренне поблагодарил его за все и подтвердил, что своего решения не изменит и точность выражения ?огромная головная боль? вполне понимает. Да, и то, что теперь это его головная боль. Целиком и полностью его.Одна вещь Саурона, впрочем, все-таки беспокоила: ?головная боль? пропала куда-то сразу после инцидента. Едва не застав Бауглира в агентстве, Саурон снова потерял его, на этот раз с концами. Ничего не оставалось, как вернуться домой и ждать, что завтра Мелькор либо объявится сам, либо соблаговолит поднять трубку.Мелькор, однако, решил все по-своему.Звонок в дверь застал Саурона за просмотром списка контактов, открытом на вкладке ?барабанщики?. День клонился к вечеру, гостей он не ждал; впрочем, в такой ситуации личной встречи захотеть мог кто угодно. Да хоть Ауле, который пришел вытрясти из подопечного всю страшную правду и шокирующие признания. Что ж, придется снова разочаровать его, заверив, что никакой страшной правды нет и признаться он может только в том, что… Как же это объяснить? ?Вы ведь знаете, что я всегда стремлюсь поступать правильно? В том значении этого слова, которое предполагает личный комфорт и чувство удовлетворения, гармонию с окружающим миром. Подобно тому, как художник выбирает цвет на палитре, я не могу ошибиться с оттенком, потому что это обезобразит всю картину…?Ответ на невысказанный вопрос также остался невысказанным. На пороге стоял не Ауле. Это был Мелькор?— практически закрывающий собой дверной проем, кусок тьмы, всем телом вдавивший в стену кнопку звонка. Слегка покачивающийся, с опущенным подбородком и взглядом исподлобья, он чем-то напоминал бойца в причудливой стойке из арсенала пьяных мастеров. Мелькор источал ощущение угрозы и неописуемый запах перегара. Прежде, чем Саурон, вытаращивший глаза, успел как-то отреагировать, гость шагнул вперед, захватив его в пьяный клинч, и чуть не повалил на пол. Некоторое время они балансировали?— Мелькор гнул и гнулся к земле, Саурон пытался противодействовать. В глазах темнело; тело Бауглира было невыносимо жарким, влажным, а чужое сердце мощным барабаном билось прямо в ухо, прижатое к груди захватчика.—?Мелькор, помоги же, мы сейчас упадем,?— выдохнул Саурон без особой надежды, однако Мелькор, похоже, его услышал. Въехав локтем в стенной шкаф, он, несколько раз широко качнувшись, принял вертикальное положение. Саурона бы устроила и такая малость, но правой рукой Бауглир крепко притиснул его к себе за шею, то ли используя как дополнительную опору, то ли вообще не отдавая себе отчета в своих действиях. Запах чужого тела, смешанный с перегаром, забил нос; Саурон чувствовал, что еще минута в таком захвате, и он потеряет сознание. Мелькор меж тем медленно склонил голову?— грязные патлы занавесили Саурону лицо?— и с ощутимым стуком приземлился лбом на его макушку, выдохнув испарения небольшого спиртового завода и невнятное ?Опа, я т’бя н’шел?.Саурон царапал пальцами рукав бауглировской куртки и лихорадочно соображал, что делать дальше. Один он эту махину далеко не дотащит, передвигаться сам Мелькор может разве что крокодильчиком (кстати, как он вообще сюда дошел?), так, может, оставить его на полу в коридоре? Но тогда нужно вывернуться из-под этой ручищи…К счастью, в этот момент из кухни выплыл Тэвильдо. Заинтересованно глянул на двух мужчин, застывших в каком-то неграциозном танго, и издал длинный мявк. Мелькор медленно поднял голову, пошатался, фокусируя взгляд, и, временно лишенный возможности вербального самовыражения, тыкнул в кота гуляющим пальцем.—?Даааа, киса,?— прокряхтел Саурон. —?Лысая киса. Пойдем, пойдем к кисе.Неизвестно почему, но Мелькор кисой заинтересовался и покорно двинулся туда, куда его подталкивали. Чуть не сбив со стены трубку домофона, они доковыляли до холла, где Саурон с облегчением свалил свою ношу на диван. Он весь взмок, волосы растрепались и липли к лицу. Глядя на Мелькора, который, похоже, мгновенно провалился в сон, Саурон ощутил волны электрической дрожи, начинающие тихонько биться о берега его сознания. Почти бегом он влетел в ванную, запихнул всю одежду подальше в бельевую корзину, пустил из душа такую горячую воду, что все вокруг мигом заволок пар, и скреб себя до тех пор, пока кожа не приобрела насыщенно-малиновый оттенок.ТревогаТревогаТревогаКрасныйКрасныйКрасныйДолго собирался с духом и, выходя из ванной, вопреки здравому смыслу смутно надеялся, что все окажется сном. Мелькор, разумеется, никуда не делся. Каким-то чудом он умудрился скинуть куртку?— она скорчилась в полумраке побитой псиной?— и остался в безрукавке, оголяющей мускулистые руки. Уже украшенные, как заметил Саурон, следами от когтей кота, который уютно расположился на широкой бауглировской груди.?Прекрасный тандем. Рад, что вам хорошо вдвоем??— с этой мыслью Саурон удалился на кухню и просидел там пару часов, собираясь с мыслями. В какой-то момент он все-таки пересилил себя и в отчаянной вылазке стянул с Мелькора берцы, после чего опрометью бросился в ванную, где долго тер все тело мочалкой и не мог унять дрожь. Все краски, запахи и ощущения в мире непрерывно смешивались в каком-то сумасшедшем калейдоскопе. Иногда эта картина мира наконец замирала?— но она была искаженной и неправильной…неправильнойнеправильнойя такой же как вынет я не такой же как выуберите от меня руки оставьте меня в покое есть в этом мире хоть что-то чистое хоть что-тоПромучившись до ночи, Саурон предпринял единственное, что могло уберечь его от падения в бездну?— тактическое отступление. Когда продолжать отступать стало уж слишком холодно, Саурон взял опустевшую чашку, глубоко вздохнул, позволяя прохладному ветру выморозить царящую в голове сумятицу, и поднялся на свой этаж.