Суд короля (1/1)

В переменчивый месяц гваерон, когда уходящая зима беззубо спорит с нахальной весной, в Краю Падубов случались такие дни: с Гландуина ночью поднимался туман и заволакивал плотной пеленой улочки Ост-ин-Эдиля. Порой начинался дождь, мелкий и тихий, чей шорох был едва различим. Туман висел по нескольку дней, пока, наконец, Мглистые горы не миловали, пропуская в долины пахнущий снегом восточный ветер, возвращавший солнце и небо. Но их ещё нужно было дождаться...Вот и сейчас за окном зашуршали первые капли, сливаясь в сонный многоголосый разговор. Дверь за спиной отворилась.—?Мой государь,?— склонился в неглубоком поклоне Арвалоссэ. Яркая лампа на земляном масле, которую юный секретарь держал в руке, озарила полутемную по раннему времени комнату пляшущим золотистым светом.Келебримбор надвинул венец и одним махом допил настоявшийся до горечи квенилас.—?Сколько? —?фибула, скалывавшая ворот кафтана, скользила в руках, и оттого заданный на ходу вопрос получился резким.—?Трое,?— сочувственно ответил Арвалоссэ.Ни для кого из приближенных государя Гвайт-и-Мирдайн не было тайной, что их князь не любил День Древ. Как-то сама собой сложилась традиция, что каждый первый Алдуйя месяца, четвёртый день недели, владыка Эрегиона вершит суд. Не все дела, конечно,?— и за то спасибо Валар! —?а только те, которые не находили решения в городском суде. Впрочем, их всё равно оставалось немало. Лет десять назад Келебримбор, в тщетных надеждах унять желание своих подданных ходить за государевым судом, перенес начало суда на час рассвета?— когда из-за кромки небосвода выплывала ладья Ариэн. Нармокано, друг еще с нарготрондских времён и многие годы глава городского суда Ост-ин-Эдиля, поднял своего короля на смех. И оказался прав. Поданные все равно шли, только приходили невыспавшиеся и злые. Келебримбор уже не раз думал с тоской, что больше всех от этого решения пострадал он сам. По унаследованной от отца привычке он любил работать по ночам. Ночью было по-особенному тихо, мысли приходили быстрее, и были они ярче, острее, прозрачнее. Правда, зачастую утренний взгляд не оставлял от прозрений и камня на камне, но иногда, иногда… Кажется, в этот раз расчеты переделывать не придётся. Сейчас бы запереться в мастерской, склониться над чертежами…Он прервал юношу:—?Опять?—?Снова,?— вздохнул Арвалоссэ, не скрыв смешинку в глазах.Его можно было понять?— ?Дело о падубах? было старше секретаря, и о нем слышал, пожалуй, весь Эрегион. Двое аданских мастеров не сумели поделить придумку использовать ягоды чёрного падуба при крашении ткани?— особым образом приготовленный состав придавал цвету необычайную глубину и устойчивость. Дело было давнее, и сами мастера, до конца жизни ругаясь друг с другом, уже давно отправились Путями людей, но судебная склока пережила их?— судиться стали наследники и наследники их наследников. Наугрим даже песню сложили, правда, пели только среди своих?— государь Эрегиона ясно дал понять, что кровавой розни между народами он не потерпит. Впрочем, Келебримбор довольно времени провел с гномами, чтобы почувствовать в песне нотки некоего восхищения таким человеческим упорством. Сам он, положа руку на сердце, был согласен с подгорным племенем?— уж пусть лучше упрямцы решают свой спор в суде, чем таят обиду и выясняют отношения кулаками, а то и мечами. Тем более что роды вне суда уже давно помирились и даже породнились, вспоминая о споре раз в двадцать лет, когда наступал срок возможного пересмотра дела.—?Это мы переживём. Что ещё?—?Вопрос о водонапорной башне на Амон Дулин,?— посерьезнев, ответил секретарь.Келебримбор поморщился. Плохое дело. Гнилое. Два семьи наугрим не смогли поделить водокачку, жизненно необходимую для их шахт. Семейства были родовитыми, важными, с длинными поколенными списками знатных предков и множеством весьма живой и воинственной родни. Драгоценный союзник и друг?— да, пожалуй, Дурина, Второго этого имени, можно было назвать другом, хотя сейчас и не хотелось,?— решил не связываться и не устраивать свару среди своих подданных. Узбад свалил дело на эльфийского государя. И даже письмо прислал. Мол, так и так, водокачка на поверхности стоит? Стоит. Поверхность земли кому принадлежит? Государю Келебримбору? Ему самому. Вот узбад и передает это дело в сильные и справедливые эльфийские руки. С искренним уважением и наилучшими пожеланиями. Келебримбор тогда это письмо на кусочки порвал и долго ругался, на кхуздуле, конечно, не портить же синдарин такими словами. Дело полгода висело в городском суде, спасибо Нармокано, а вот теперь… всплыло.—?Ясно,?— вздохнул Келебримбор.Они уже подошли к главной зале. Здесь даже в столь ранний час было многолюдно и светло?— масляные лампы и феаноровы кристаллы оказались сильнее раннего утра и укрытого тучами неба.—?А третье… —?Арвалоссэ явно не хотелось огорчать своего князя,?— Эатирмэ и Фраар.—?О нет,?— совершенно искренне простонал государь Эрегиона. —?Только не они!..С этими словами он толкнул роскошные, украшенные многоцветными эмалями двери, и вступил в главную залу.***Едва слышно отзвонил в тумане часовой колокол.К десяти утра они только управились с первыми двумя спорами. Сегодня Келебримбор был даже рад ?Делу падубов?. Всем знакомые истцы, всем знакомые требования, ожидаемое решение.?Если ты однажды оставишь право за кем-нибудь из них два раза подряд, на тебя смертельно обидятся. Притом оба рода сразу?,?— по строгому лицу Нармокано и предположить нельзя было, что главный судья едва удерживается от смеха.?Пусть развлекаются?,?— осанвэ с другом давалось Келебримбору легко, как дыхание. —??Сам понимаешь?.Конечно, Нармокано понимал. Когда вторую сотню лет вершишь правосудие среди мастеров, полных таланта и гордыни, то приучаешься вести себя осторожнее, чем на тонком весеннем льду. Неловкое движение?— раз! —?и получаешь разбитые ожидания, оскорбленные чувства и обиду, глубокую, как море и опасную, как гнев Ульмо. А последствия разгребать приходится долго и сложно, притом, обычно уже самому Келебримбору.Вопрос с водонапорной башней тоже решили. Худо-бедно, но, похоже, наугрим не сильно разочарованы. На следующие пятьдесят лет она переходит в управление Городского Совета Ост-ин-Эдиля, семь сотых годового дохода с каждой шахты пойдут на возмещение расходов на её содержание и оплату работы мастеров, назначенных Советом, а за это время оба семейства направят в Водяную Гильдию по одному молодому гному. Пусть познают ремесло, а когда выучатся, Совет поможет им обеспечить каждую из шахт своей системой. Дурин, правда, будет недоволен, станет упрекать соседа, что тот переманивает к себе молодёжь. Впрочем, сам виноват, узбад, нечего было на соседа свои свары перекладывать.?Ты заметил??,?— Нармокано не скрывал тревоги.Келебримбор обвел взглядом залу. Двери в тронный зал во время государева суда не закрывались. Любой, живущий на землях Гвайт-и-Мирдайн, имеет право обратиться к своему королю за судом и защитой. Обычно в зале всегда толпился любопытствующий народ, чей интерес не отобьёшь даже ранним подъёмом, с истцами приходили их друзья и родные… Но сейчас дело близилось к завершению, а наугрим становилось только больше.?Гномы прибывают?.?И не только они?.Нармокано как в воду глядел. Стоило объявить о завершении дела Амон Дулин, как в зал едва слышной волной влилась целая толпа эльфов. Среди наугрим послышалось ворчанием и шепотки.?Нармо, ты посмотри, что они делают!??— Келебримбор сжал ладонями подлокотники резного дубового кресла.Пока решившие свой спор семьи наугрим раскланивались с королём, толпа в зале разделилась. По левую руку встали гномы, эльдар?— по правую. И стороны эти смотрели друг на друга безо всякой приязни.Арвалоссэ оглянулся на государя. Получив едва заметный кивок, государев секретарь вышел вперед и звонким голосом объявил:—?Спор мастера Фраара-строителя и мастера Эатирмэ-строителя.Келебримбор сдержал улыбку. Молодец, Арвалоссэ. В нарушении неписанных традиций молодой эльда не упомянул, ни откуда истцы, ни к какому народу они принадлежат. Они оба?— мастера Гвайт-и-Мирдайн, оба принесли присягу на верность государю Эрегиона, а значит?— равны перед его судом.—?Подойдите, мастера.Спорщики одновременно шагнули вперед и склонились перед государем.***Они пришли в Город мирдайн в один год, пусть и разными воротами: эльф?— Западными, со стороны прибрежного Харлиндона, наугрим?— Восточными, из-под корней грозного Карадраса. Дориатский синда с тихим голосом и выцветшими голубыми глазами, потерявший семью, когда войско ногродских гномов взяло приступом и разграбило Менегрот. И молодой кхазад с золотыми бусинами в рыжих косах, из дома Огнебородых, чей род едва не пресёкся после разгрома при Сарн Атраде.Пришли, влекомые рассказами о королевстве Падубов, об искусстве местных мастеров, собравшихся под руку государя Келебримбора. И остались, в один день вступив в Гильдию строителей и принеся присягу знамени Гвайт-и-Мирдайн.Молодой город, которому и три сотни лет едва исполнилось, был домом не одного народа: Ост-ин-Эдиль поднялся на старом торговом пути наугрим, что вел от Багряного пика вдоль красных скал и бурных вод Сираннона. Пришедшие в этот край нолдор первым делом обустроили крепость и мастерские?— на высоком правом берегу, на стрелке, где Сираннон врывался в спокойные заводи Гландуина. Скоро здесь появилось и торжище, где кхазад продавали драгоценные камни и металлы, добываемые в недрах Мглистых гор. Был среди них и самый ценный из даров Аулэ?— мифрил. Часть гномьего товара покупали эльдар Эрегиона, для своих творений, а часть отправлялась в далекий путь по воде, через Лебяжьи Топи, а дальше, с Тарбада?— сухопутьем по Южной дороге или по широкой сероструйной Гватло до Лонд Даэра, гавани Нуменора на побережье Великого моря.Шли годы, город рос, на вымощенных розовым песчаником улицах появлялось всё больше гномов?— дружба двух королей, Келебримбора Куруфинвиона и Дурина Второго, сблизила два народа.Когда борода рыжего гнома достигла широкого, с чеканными пластинами, пояса, его имя называл любой кхазад, решивший построить в Ост-ин-Эдиле дом. А когда такое же желание приходило к эльда?— звали русоволосого иатрим, с редким для синдар даром слушать и слышать камень. И становился Город мирдайн красивее и величественнее, но росла и неприязнь между двумя строителями. Набирало силу соперничество?— с каждым годом, с каждым возведенным зданием. Всё глубже вражда запускала когти в двух мастеров, подпитываемая немилосердно ясной памятью эльда из Дориата и горькими песнями рода Огнебородых из Ногрода.В ненастное утро Дня Древ, в весенний месяц гваэрон, вражда эта выплеснулась и закипела мутным прибоем в тронном зале короля Эрегиона, грозя потопить и правых, и виноватых…***—?Мой это был мрамор, мой, государь! —?горячился гном, размахивая свитком договора. —?А он его украл!—?Теперь ты обвиняешь меня в воровстве, о достопочтенный кхазад? —?синда был холоден, как холодна лавина, готовая сойти с горы и обрушиться, снося на пути все живое. —?Ты сам нарушил условия соглашения, не выплатив вовремя причитавшийся остаток караванщику Хайдану. Любой мог купить этот камень.Келебримбор посмотрел на торговца, стоявшего поодаль. Мрачный адан, судя по сведенным бровям на обветренном лице, давно раскаялся, что, решив избавиться от застоявшегося товара и освободить место под новый, продал строителю-эльда заказанный гномом харадский мрамор.—?Так возьми у него свои деньги и не оскорбляй непричастных,?— Эатирмэ не сдержал кривящихся губ.Гном взревел:—?Мне не нужны деньги, мне нужен мрамор! Я не смогу закончить стройку в срок, и ты, эльф, это знаешь!—?Не моя беда.—?Да тебе моя беда?— за радость! А может… —?пергаментный свиток в руке Фраара смялся. —?Может, ты с ним сговорился, чтоб меня опозорить?!И адан-караванщик, и синда уставились на покрасневшего от злости гнома.—?Ты ведь ему дом строил, это всем известно!—?Тебе, кхазад, зависть разум застила? —?голос Эатирмэ едва заметно подрагивал от ярости. —?Умей проигрывать достойно, раз уж сам не сдержал своего слова. Хотя чего еще ждать от тебя, науг!Левая сторона залы вспыхнула возмущённым ропотом, гномы загомонили, мешая синдарин с кхуздулом. Арвалоссэ поймал встревоженный взгляд, который Нармокано бросил на государя.—?Ах ты… —?разорванный свиток полетел на пол, а гном схватился за пояс, там, где обычно висела боевая секира. —?А ты вор и обманщик! Все вы такие!Теперь уже вскипела, пошла волнами правая сторона, где стояли эльдар Ост-ин-Эдиля.Фраар и Эатирмэ шагнули друг к другу.—?Мало вас в Дориате проучили!—?Надо, надо было добивать вас тогда, на болотах Сарн Атрада, до последнего!Нахлынуло, вспенилось, бурунами пошло. Зал сорвался на крики и проклятья. Эльдар и наугрим были готовы вцепиться в глотки друг другу прямо здесь, в тронном зале государя Гвайт-и-Мирдайн.—?Хватит! —?Келебримбор ударил по подлокотникам кресла.Вроде и негромко сказал, а хватило. Шум стих, как спадает волна, разбившись о камень.—?Что же вы делаете? Во что превращаете личную ссору? Зачем тянете из прошлого тяжкую память? Вы?— мастера Гвайт-и-Мирдайн. Один из вас?— эльда, другой?— кхазад, но оба вы?— из народа златокузнецов. В этом вы клялись и обещались мне,?— Келебримбор почти шептал, но каждое его слово разносилось по мертво молчащей зале четко и ясно. —?Разве я неволил вас? Разве принуждал к этой клятве? Силой заставил? Цепями сковал? Вы клялись ставить истину превыше розни народов, мастерство?— превыше личных обид, верность знамени Гвайт-и-Мирдайн?— превыше жизни. Так что же вы творите? Ответьте мне, о мастера!Тяжелая тишина заполняла зал судилищ. Но вот Эартирмэ поднял глаза, разжал стиснутые губы и заговорил:—?Прости, государь. Ты прав, но… память сильнее меня, и отказаться от неё я не в силах…—?Ты пойми, государь,?— шагнул вперед Фраар. —?У нас же у каждого за спиной предки стоят. Как отказаться от их памяти и их горя? Это ж как от отца родного отвернуться…?Тьелпэ!?Арвалоссэ видел, как рванулся Нармокано. Келебримбор остановил друга движением ладони. И всё?— только губы у государя побелели. Прошла долгая, тягучая минута…—?Что ж… —?голос государя Эрегиона был холоден как воды озера Келед-Зарам. —?Вы сказали, я услышал. Я разрешу ваш спор, а сейчас?— идите.С этими словами Келебримбор встал и быстрым шагом вышел из залы. Толпа отхлынула с пути короля в стороны, расходясь двумя волнами?— эльдар и наугрим. Вскочивший с табурета Арвалоссэ поспешил за своим королём. Нармокано задержался?— остановился и окинул взглядом спорщиков, зло прищурившись. Будь его воля…—?Истцы,?— хотелось взять жестоких глупцов за шею и хорошенько потрясти. Так, чтоб ошмётки до Амана летели. —?Ваше дело отложено. О времени слушания вам сообщат отдельно.Главный судья Ост-ин-Эдиля резко развернулся и ушел, увлекая за собой взволнованных зрителей. Эльф и гном остались в зале в одиночестве.—?Ну что, достопочтенный мастер Фраар,?— голос иатрим звучал надтреснуто и одиноко в огромном пустом пространстве. —?Ты нашёл, что сказать государю.—?Ты сам начал! —?немедленно вскинулся гном.—?Да,?— согласился Эатирмэ. —?А ты продолжил и довёл до конца.Гном сдавленно прорычал что-то в бороду, подергал себя за косицы и, наконец, не выдержал:—?И что теперь? За такое ж не извинишься!..И столько было в его словах искреннего огорчения, что синда посмотрел ему в глаза и серьёзно ответил:—?Ты прав, не извинишься. Пойдём, мастер Фраар, сегодня мы уже сделали всё, что могли.Молча эльф и гном вышли из тронного зала, под осуждающими взглядами стражей спустились по ступенькам главной лестницы и разошлись каждый в свою сторону по залитым дождём и туманом широким улицам Ост-ин-Эдиля.***Государя Нармокано нашел в личных покоях. Келебримбор стоял у окна и смотрел на капли, катившиеся по прозрачному стеклу. Арвалоссэ тихой мышью притулился у стены на скамье. Было видно, что юному эльда сильно не по себе. На вопросительный взгляд судьи он лишь пожал плечами.—?Нармо, помоги снять,?— совершенно спокойно попросил Келебримбор, развернувшись и протягивая другу левую руку.Широкий браслет, который Тьелпэ носил всегда, сколько Нармокано знал своего друга, был покорёжен, словно его смяли в кулаке. Браслет, в котором вязь цветов и листьев переплеталась с восьмилучевыми звёздами Феанора. Браслет работы Куруфина?— единственное, что Келебримбору Куруфинвиону осталось от отца.—?Застёжку заклинило,?— Тьелпэ придержал браслет. Под ногтями правой руки у него виднелись красно-коричневые полумесяцы.—?Сорвал? —?спросил Нармо.—?Починю,?— невпопад ответил Келебримбор, поглаживая звёзды на браслете. Он внимательно осмотрел снятый браслет и повторил. —?Починю. А ведь он прав.—?Кто?Келебримбор удивленно посмотрел на друга.—?Фраар, конечно. Когда о предках говорил. Арвалоссэ,?— окликнул внезапно он секретаря. —?А ты бы смог?Нандо растерялся:—?Что смог?—?От отца отказаться,?— терпеливо повторил Келебримбор и с нескрываемым любопытством уставился на секретаря. —?Не бойся, говори как есть.Арвалоссэ вскинулся было, залился краской по самые уши, но одернул себя.—?Нет, государь, не смог бы,?— подумав, ответил он твердо.Келебримбор кивнул. Улыбнулся, поймав встревоженный взгляд Нармокано.—?Всё хорошо, Нармо. Так и должно быть, мальчик прав.—?Но это я и это мой отец,?— неожиданно продолжил Арвалоссэ. —?Я не знаю, государь, что делал бы на твоём месте. Не дай мне Валар на нём оказаться,?— совсем по-взрослому закончил он.?А мальчик-тот растёт?,?— невесело улыбнулся Нармо.?Растёт?,?— кивнул Келебримбор и наглухо закрылся от осанвэ друга.Медленно он подошёл к столу и положил покорёженный браслет на тёмно-синее сукно. Склонился над ним, внимательно вглядываясь, словно увидел в первый раз. Заговорил едва слышно:—?Что же нам делать, Нармо? Что же нам всем делать? У нас у каждого за спиной стоит память. И бьёт. В спину.Стучал дождь, всё сильнее сминалась скатерть под руками государя Гвайт-и-Мирдайн.Нармокано досчитал до ста. Потом по-хозяйски прошел к очагу, прихватил оттуда кубки и кувшин. Нарочито шумно разлил вино всем троим.—?Пей,?— велел он, ставя перед государем полный кубок.Келебримбор посмотрел на него исподлобья, заломив насмешливо брови.—?Пей, Тьелпэ,?— повторил Нармо и прикрикнул на Арвалоссэ:?— А ты чего ждёшь? И ты пей!Келебримбор хмыкнул, распрямился и пригубил вино. Кивнул секретарю:—?Лоссэ, можешь не пить, если не хочешь. Нармо, ты плохо влияешь на моих верных.Нармокано пожал плечами.—?Зато я хорошо влияю на тебя.Келебримбор молча допил вино и поставил кубок на стол. Резкими движениям потер лицо, как делают недавно проснувшиеся.—?Ладно, закончили. Надо решать, что делать с этими двоими.?Ты государь, ты и решай?,?— немедля откликнулся Нармо.?Иди ты к раугам!?,?— огрызнулся государь.—?Выгнать бы их,?— мечтательно протянул Нармокано. —?Чтоб народ не мутили.—?Не за что, сам знаешь.—?Знаю,?— согласился главный судья, лично писавший добрую половину законов королевства. —?Но очень хочется.—?А уж как мне хочется,?— Келебримбор прошёлся от одной стены до другой. Раз, другой, третий, все быстрей и быстрей. Мягкий ковер под ногами глушил звуки шагов. —?Ведь доиграются. Ты же видел, как они поделились на стороны в тронной зале? Пока они еще не хватаются за мечи. Но за кулаки уже схватились! А дальше что? Если каждый примется припоминать всё зло, которое ему причинили, во что мы превратимся? Гномов только в Ост-ин-Эдиль не меньше пятой части от всех живущих. Если добавить их родственников?— так это надо начинать считать от самого Дурина. А эльдар? Это сейчас мы делимся на синдар, нолдор, нандор, до сих пор припоминаем друг другу прошлые ошибки. Но против наугрим все выступят единым строем. И чего нам тогда ждать? Нового Дориата? Второго Сарн Атрада? А потом выжившие покидают в болото всё, чего мы добились за эти годы?Нармо молча пил вино и смотрел, как его государь мечется по покоям.—?Не допущу,?— резко остановился Келебримбор. Взгляд прищуренных глаз был жестким и злым. —?Не будет здесь ни вражды, ни резни, ни сведения старых счетов. У эдайн есть поговорка: пусть мертвые погребают своих мертвецов. А мы своих тащим с собой. Что эльдар, что наугрим.—?Наугрим живут меньше.—?Меньше,?— согласился Келебримбор,?— но помнят не хуже, а прощают реже. Да, своего врага можно простить, но врага отца, деда или прадеда простить невозможно, ибо не в праве потомки решать за предков. Ох, Нармо… мертвецы стоят на путях наших и не дают отступить.Браслет со звездами Феанора лежал на столе, приковывая взгляды.—?Дыши,?— внезапно приказал Келебримбор и повернулся к Лоссэ. Молодой эльф вздрогнул и понял, что последнюю минуту он сидел, вцепившись в кубок и затаив дыхание. Вздохнул и закашлялся. Нармо молча поставил перед ним кувшин с остатками вина.—?Не допущу. Не позволю. Если их ненависть так сильна… —?Келебримбор внезапно замолчал.Нармокано подался вперёд. Его всегда поражало, как менялся взгляд друга, когда ему в голову приходило что-то особенное. Он будто проваливался?— в самого себя, в глубину, куда другим нет хода.Вдруг Келебримбор улыбнулся, резким движением подтащил стул и сел, закинув ноги на стол:—?А скажите мне, верные мои, что вы знаете о подстрекательстве?***Через две недели, когда наступила настоящая, радостная и солнечная, весна, когда запели не только дождевые канавы, но и соловьи в садах Ост-ин-Эдиля, на ступенях дворца государя Эрегиона столкнулись двое злейших врагов.—?Мастер Фраар.—?Мастер Эатирмэ.Обошлись без поклонов. Дальше шли плечом к плечу, тщательно соразмеряя шаг, чтоб и другому не уступить, и торопливости не показать.—?Хорошо, что у нашего государя широкие двери,?— донеслось вполголоса из-за спины.Синда дернулся, гном сердито засопел, но не ругаться же с королевской стражей, на королевском крыльце, в ожидании королевского суда! Последние две недели выдались для спорщиков и так не самыми легкими. Келебримбора любили, и пусть открытого осуждения никто не высказывал…Впрочем, не высказывали эльдар?— хотя Эатирмэ так надоело ловить на себе неодобрительные взгляды, что последнюю неделю он провел дома, ломая карандаши в тщетных попытках завершить начатую работу. Гномы же в высказываниях не стеснялись, а закончилось все письмом от самого Дурина, где в недвусмысленных выражениях указывалось, что не дорос еще Фраар, сын Фрора, строить оружейную самому узбаду. Так что последние два дня Фраар тоже провел дома, ломая, правда, не карандаши, а мебель.В тронном зале было светло, торжественно и многолюдно, сквозь цветные витражи лился солнечный свет, легко скользя по белым мраморным колоннам и теряясь в мозаичном полу. По обе руки от государя полукругом сидели главы гильдий Гвайт-и-Мирдайн.Эльф и гном замерли. Полный Совет мастеров.—?Эатирме Элоторион из иатрим Дориата. Фраар, сын Фрора, из дома Огнебородых,?— холодный голос государя Гвайт-и-Мирдайн подчеркивали черный с золотом гербовых одежд. —?Сегодня мы судим ваш спор. Раздор ваш?— не о честном имени, не о сдержанных или нарушенных договорах и клятвах. Вы спорите, кого из вас следует назвать лучшим строителем, чьи творения достойны воспевать красоту твердыни Эрегиона, чьё имя должно произноситься с большим уважением и благодарностью. Что же… Вы?— мастера Гвайт-и-Мирдайн, и судить вас будут мастера.Уголком глаза Эартирмэ заметил, как вспыхнул и нахмурился гном. В Совете мастеров не было ни одного из наугрим. Если решение будут принимать сейчас…Меж тем Келебримбор продолжил:—?Пусть соперничество будет честным. Два мастера построят два дома. Один срок, одно задание. А затем мы выберем, кого следует назвать лучшим из строителей Эрегиона.Синда и гном переглянулись и разом шагнули вперед.—?Согласен! —?рявкнул Фраар.—?Да, мой государь,?— поклонился Эартирме.Келебримбор усмехнулся:—?Не торопитесь, мастера. Мы приняли решение: два дома, два соперника, но… —?владыка Эрегиона откинулся на спинку кресла и развел руками. —?Так уж вышло, что есть и третий, кто стремится доказать своё превосходство.Келебримбор кивнул и из толпы затаивших дыхание зрителей вышел высокий красивый человек с седыми прядями в заплетенных косах. Адан.—?Халлакар, сын Малантура, досточтимый мастер Нуменорэ,?— король златокузнецов приветливо улыбнулся. —?По-прежнему желаешь ли ты принять участие в нашем споре?—?Желаю, государь,?— с достоинством поклонился нуменорец. Он посмотрел на своих соперников и весело прищурился. —?От всего сердца желаю.Эатирмэ слышал, как скрипнул зубами стоящий рядом гном. Сам он лицо удержал. Или хотел на это надеяться.—?Народ Гвайт-и-Мирдайн с радостью приветствует новое знание и чужое искусство,?— голос Келебримбора был мягок и всё так же доброжелателен, но глаза смотрели жёстко. —?Поэтому одним из двух строителей станет досточтимый Халлакар. А вам, мастера, предстоит бросить жребий?— кому выпадет честь защищать имя народа златокузнецов. Арвалоссэ!К истцам бесшумными шагами приблизился юный эльда. В руках у него была деревянная чаша, накрытая белым льняным полотном. На глазах у всех юноша положил под полотно два камня?— черный и белый.Спорщики переглянулись, потянулись к чаше и столкнулись руками. Замерли. Уставились друг на друга.Зал, залитый сквозь широкие окна весенним солнцем и птичьим щебетом, молчал и ждал. Первым отвел глаза от соперника и заговорил эльда:—?Государь Келебримбор…—?Ты это, государь… —?гулкий голос гнома легко перекрыл негромкую речь эльфа. —?Дай нам пару минут. Обговорить надо.Келебримбор подчеркнуто медленно кивнул. Зал зашелестел шепотками и вздохами удивления.—?Идем-ка сюда, мастер Эатирмэ,?— гном вцепился эльфу в рукав.Потом Эатирмэ так никогда и не смог себе объяснить, почему стерпел и позволил недоростку отвести себя в сторону. Он вообще мало что мог себе объяснить в тот день.—?Ты не думай, эльф, что я проиграть испугался,?— угрожающе хмурился гном. Борода у него топорщилась, а рука упиралась в чеканный золотой пояс. —?Я за честную драку, но между своими!—?Предлагаешь начать прямо перед государем? —?синда выдернул локоть из гномьей хватки.—?Слышал про Халлакара этого?Эльда кивнул. Ему приходилось не только слышать о нуменорце, но и видеть результат его трудов. Эартирмэ не умел завидовать чужим талантам, а потому оставалось лишь восхищаться полетом мысли и умениям смертного. В любое другое время, в любом другом месте он бы с радостью приветствовал нового мастера, почёл бы за честь состязаться с ним. Но не сейчас, когда чужак влез в их спор, и не здесь?— в стенах Ост-ин-Эдиля, который Эатирме уже привык считать своим домом.—?Я тоже слышал,?— гном принялся грызть бусину на роскошных рыжих усах. —?Да и брат мой привозил наброски, чего дунадан у себя понастроил. Хорош он, ничего не скажешь… Но ведь это ж наш город!С уст Эатирмэ едва не слетели злые слова, о которых он, положа руку на сердце, не пожалел бы ни разу. Впрочем, по сравнению с пришлым нуменорцем наугрим из Хадходронда и впрямь свой. Дернув губой, эльф склонился пониже.—?Что ты предлагаешь, Фраар, сын Фрора?Гном посопел в усы, подергал косички в бороде и резанул:—?Давай вместе строить!Эльф отшатнулся.—?Ну что ты на меня глазищами лупаешь? Что, зазорно с гномом строить? А не зазорно будет мирдан проиграть захожему чужаку, если вдруг удача отвернётся?! —?гном стиснул кулаки.Эартирмэ глубоко вздохнул. Упрямый гном был в чем-то прав. К тому же… Он не готов уступить славу только лишь потому, что в руку может попасть черный камень.—?Согласен.Кивнув друг другу, они вернулись в Круг мастеров.—?Государь! —?поспешил заговорить эльф. Не хватало ещё недоростку ляпнуть какую-нибудь грубость. —?Мы с достопочтенным мастером Фрааром просим позволения работать вместе.мЗал ахнул единым существом. А Келебримбор даже бровью не повел. Улыбнулся, будто ничего иного и не ожидал.—?Ну что же, я рад, что двое лучших строителя Гвайт-и-Мирдайн выступят плечом к плечу. Мастера народа златокузнецов, вы согласны?Получив от каждого из глав Гильдий утвердительный кивок, государь Эрегиона встал.—?Слушайте же, Эартирмэ Элоторион, по прозванию Сарлинар, Фраар сын Фрора, из рода Огнебородых и Халлакар сын Малантура, из Нуменора! Срок вам?— полтора года, до Эндери, Серединных дней листопада. Пусть будет ваше состязание честным. Пусть спорится работа под вашими руками. И пусть творения ваши прославят ваши имена и красоту Ост-ин-Эдиля. Я сказал?— вы услышали.Все трое?— эльф, гном и дунадан?— поклонились, принимая сказанное государем Гвайт-и-Мирдайн. Взмахом руки король распустил собрание, и по залу степным пожаром полыхнули, разбегаясь, потрясенные голоса. Эльдар и наугрим смешались, обсуждая небывалое.—?Государь… —?Фраар почесал затылок и спросил в спину уходящему королю:?— А что строить-то будем?Келебримбор обернулся, сверкнул глазами и ответил:—?А я не сказал? Здание гильдий, Дом Гвайт-и-Мирдайн.