Безупречность. Картина девятая. (1/1)

Нарвэндэ старается. Она творит и создает в поте лица своем нечто сложное и прекрасное. Она создает образ, что лучше любой одежды подчеркнет безупречность Третьего Сына Фэанаро, Тьелкормо Прекрасного.В нежно фиалковый плотный шелк, длинные и узкие пальцы упрямой нолдиэ протягивают тонкие нити из мифрила. Нарвэндэ не умеет шить, зато умеет преображать любую ткань, украшая золотом, серебром и драгоценными камнями. Наряды на очередное эльфийское торжество ей помогают сшить тэлери. Они одной цветовой гаммы, нежно-фиолетовой, а платье Нарвэндэ еще слегка и отливает розовым и голубым, сливаясь в единое целое на свету.Их венцы тоже одинаковые, украшенные опалами и аметистом. Нарвэндэ сама передает один из них и праздный камзол одному из приближенных Финвэ, и спешит, спешит к себе, готовиться к торжеству. Это переломный момент. Финвэ, с просьбы старшего сына Фэанаро собирает весь эльфийский народ Валинора у себя во дворце. Приглашены тэлери, ваньяр и разумеется нолдор, и Вильялин сомневается, что все они поместятся во дворце.Длинные волосы все не ложатся под венец, платье путается под ногами… Нарвэндэ опаздывает, и приходит одной из последних. Близится час Смешения Древ, а через главные двери уже не протолкнуться?— эльфы встают рядами даже во дворе и на площади напротив. Но нолдиэ не унывает, воздухом просачиваясь внутрь. Внутри как и снаружи?— не протолкнуться, но в бальной зале неожиданно есть место посредине танцевального пола. Там, сбоку у колонны, Нарвэндэ находит Тьелкормо в новом камзоле, и Курво, что безжалостно стягивает сделанный ею венец с его длинных волос.—?Курво, осторожнее, ты его попортишь! —?испуганно восклицает она, и стрелой летит навстречу Искуснику. Тьелко виновато потирает покрасневший от слишком тесного венца лоб, и его литые мускулы перекатываются под натянутой, посеребренной тканью. Нарвэндэ с ужасом замечает, что камзол ему мал. Как мал и венец.—?Я только его слегка растяну,?— говорит Куруфинвэ, разгибая венец, но Нарвэндэ тут же выхватывает его у него из рук.—?Нет! —?возмущается нолдиэ, и кажется глаза всех собравшихся следят за ней, нежеланным к их перепалке вниманием.—?Тирниэль, нам пора, скоро придет Фэанаро! —?к ним спешным шагом приближается отец Нарвэндэ, Тирно. Он берет дочь за руку, и без долгих объяснений отводит на другую сторону зала. И вовремя, ибо вскоре во дворце появляются сами виновники торжества, Пламенный Дух и его жена, Нэрданэль. И весь мир замирает, трепеща.Лоб Фэанаро Куруфинвэ горит и сияет аманским огнем. В короне поверх его черных волос блещет яркий свет Древ, заточенный в три камня из прочной силимы. В белом камзоле, украшенным серебром ступает он вдоль коридора из замерших в благоговении эльдар под руку со своею женой. Волосы Махтаниэль убраны на бок в густую косу, украшенную живыми цветами, а её наряд соткан из нежнейшей ткани желтого цвета. Они ступают рука об руку, словно Аулэ и Йаванна, и тем самым бросая негласный вызов самим Валар. Они прекрасны, величественны и переполнены света, и Нарвэндэ, Тирно, да и все и собравшиеся в зале, преклоняют колени.—?Айя Фэанаро! —?громогласно звучит со всех сторон.—?Айя Фэанаро… —?шепчет Нарвэндэ, склонив голову в глубоком поклоне.Сильмариллы! О Эру, как прекрасен и дивен их свет! Владыки нолдор садятся на кресла между колонн со стороны зала, словно боясь, что суета захлестнет их с головой. Неслыханно, немыслимо! Никто из эльдар Амана не может поверить, что Пламенный Дух на такое способен.Когда ажиотаж немного сходит на нет, Нарвэндэ находит удобное место для любования своим Мастером со стороны. О нет, ничего из того, что она когда-либо сделает или же сотворит, не сможет сравниться с живым светом этих камней! Они сама безупречность. Неповторимость. Вечность…—?Что-ж, теперь я не самое лучшее творение своего отца,?— хрипло смеется по её левую руку растрепанный Тьелко, и никому в зале и за его пределами нет дела ни до него, ни до Тирниэль. Нарвэндэ с сожалением смотрит на его тесный наряд и на разметавшиеся по крепким плечам, длинные волосы.—?Но и мои творения ты не оценил,?— с сожалением качает головой она, и срывается с места. Прочь, прочь! Прочь в спасительные тени живописного дворцового сада.Нарвэндэ бежит, словно лань спасающаяся от хищника, а Тьелкормо с тихой бранью мчится следом. Она бежит, почти не касаясь ногами земли и узких дорожек, уложенных белоснежной, шуршащей галькой. По легкому мостику она перебегает ручей в сторону удаленной, зеленой лужайки, и внезапно её собственный венец слетает с волос, и летит в омут.—?Нет, нет, только не это! —?отчаянно выдыхает она, разворачиваясь на каблуках светлых туфель, но венец молнией ныряет в темную воду сбоку моста. Нарвэн свешивается в тихий ручей, упираясь коленями в белые доски. Рукава намокают до самых локтей, руки пытаются подцепить легкую драгоценность, что еще не до конца ушла под черную воду.—?Держи, я сам,?— слышит она хриплый и низкий от напряженного бега голос Тьелкормо над своим ухом. В её мокрые пальцы ложится помятый венец самого Охотника, в то время как он, не раздеваясь, взлетает на перила мостика и бесстрашно сигает в глубокий ручей. И исчезает в нем с головой.Тьелко высок, но темные воды глубже. Пару мгновений нолдиэ сидит на коленях почти неподвижно, а потом сбегает с мостика на травянистый берег, и зорким глазом напряженно пытается выловить хоть малейшее движение под мрачной водой. Нет, она не позволит этой утрате стать двойной! Губы её сомкнулись в тонкую линию, лицо белее горного снега… Где же ты, Тьелко?—?Нашел! —?громко и радостно кричит он, выныривая из воды ниже по течению.Подхватив юбки, Нарвэндэ безмолвно несется к нему.—?Твой свет вел меня к победе! —?широко улыбается Тьелко, игриво махая тонким венцом, и неуклюже выбираясь на берег, пачкаясь в глине.Нарвэндэ молча тянет к нему руки, хватает под локоть, и вытаскивает на траву. Тьелко весело, а ей страшно. Она исступленно кусает губы, а глаза все уже высказали и без слов.—?Ты испугалась? —?продолжает ерничать Тьелко, и Нарвен обвивает рукой его сильную шею, и притягивает к себе.—?Я никогда не желаю тебя больше терять,?— её голос звучит надрывно и тихо, вырываясь из легких яростным свистом.А Тьелко смеется, и поднимаясь на ноги, поднимает и её. Они близко, и одновременно так далеко, и Нарвэндэ льнет к нему телом, сливается со светом его страстной души.—?Теперь мы оба мокрые, Нарви,?— голос Охотника ласков, и веселый тон сменяется мягким. —?Идем, нам надо переодеться,?— говорит он, и Нарвэндэ переплетает свои пальцы с его.Словно нашкодившие дети они пробираются в покои замка, что Тьелко прибрал себе, в самом дальнем конце величественного дворца. Они небольшие, комната идет полукругом, купаясь в ночных тенях и серебряном свете Тельпериона. Тьелкормо заходит первым, а Нарвэндэ шлепает следом, закрывая за ними дверь.Она ранее бывала здесь, вот стол для умывания из красного дерева, в сторону дверь в купальню, за полупрозрачной портьерой скрыт чей-то образ на гобелене… Тьелко встает к ней спиной у кровати, спешно переодеваясь в запасную одежду из прикроватного сундука.Нарвэндэ оглядывается, не смотрит на Прекрасного вплоть до того случайного момента, когда он остается полностью обнаженным. Тьелкормо нерешительно замирает, чувствуя голой спиной её пристальный взгляд.—?Отвернись! —?требует он, но нолдиэ остается неподвижной и непокорной. И не закрывает глаза. Во рту её пересохло, а сердце замедляет свой бег, спускаясь куда-то в желудок. Тьелко тянется за темной туникой, разложенной на кровати чтобы прикрыться, и подхватив её, медленно разворачивается к ней всем своим телом.Они молча встречаются взглядами, и Тьелко угрожающе движется к ней, ступая босыми ногами по холодному полу. Нарвэндэ опускает взгляд на его лодыжки и красивые, ровные и длинные ступни. Тьелкормо замирает напротив неё, и краска разливается по её светлым щекам.—?Нарвэндэ,?— взывает к ней он, и нолдиэ видит, как трепещет его крепкая грудь. Медленно, медленно она поднимает взгляд, и смотрит ему прямо в глаза. Они никогда ранее не смотрели друг на друга полностью обнаженными, и темная туника плотно прижатая к сильному животу Охотника, мало спасает ход дела. —?Обратной дороги не будет,?— низким голосом озвучивает их общие мысли он.—?Обратной дороги уже для меня нет,?— тяжелым и надломленным голосом утверждает она. Трепет, страх и чистая жажда, жажда воды и огня накрывает её с головой. —?И по сути дела, никогда и не было для меня. С самого первого дня, тогда с перепелками.В собранном выражении лица Тьелкормо что-то ломается, губы беспомощно приоткрываются, обнажая трепет и страх перед чем-то им доселе неизведанным и опасным. Нарвэндэ кладет дрожащие ладони на его влажную после купания грудь, и смотрит прямо в глаза, нервно облизывая пересохшие губы, силясь и убедить и сказать.—?Я выбираю свою судьбу рядом с тобой, и в горе и радости, в вере и неверии, во мраке и в ясном дне. До скончания этого мира и всех миров после него. В тумане и ясности, в войне и покое, в прошлом и будущем. И с этого пути я не сверну. Никогда,?— громко выдыхает она, обжигая своим дыханием его подбородок.Тьелко потерян. Растроган, напуган… Это груз. Это тяжелая клятва и ответственность на все времена. Сможет ли он её пронести сквозь века? Или откажется здесь и сейчас?—?Обратной дороги не будет. Не будет и нет уже для меня,?— хриплым шепотом отзывается он, и при мысли о том, что может её потерять навсегда, здесь и сейчас с ней не согласившись, разрывает его изнутри диким огнем. Его мир без Нарвэндэ никогда не сможет быть цельным. Как и её без него.Они оба сплетаются в яростном поцелуе, обещая друг другу быть вместе здесь и сейчас. И на все времена. Между ними натягиваются сильные, алые нити, которые никто другой не в праве за них натянуть. Туника между ними с громким шорохом слетает на пол, туда же следует влажное, многослойное платье Нарвэндэ. Они вихрем взлетают и падают на кровать, жадно исследуя роар друг друга, в то время как их фэар уже танцуют в чувственном танце внутри.Тьелкормо чисто интуитивно сажает Нарвэндэ поверх своих бёдер, ведя её в этом танце, направляя своей крепкой рукой, и острая боль мешается с не менее острым наслаждением, одним на двоих. Он стонет под ней, и захлебывается этим безудержным стоном, и она вторит ему, следуя темпу его крепких, горячих ладоней на своих бедрах. Она горит в его пламени, распаляя его огонь, и отдаваясь ему до рассвета.Свет сливается со светом, и все вокруг полыхает золотистым огнем. Их союз живой, словно сияние Сильмариллей. И вдвоем они и есть безупречность.Безупречность.Одна на двоих…