Знойность. Картина восьмая. (1/1)

Нарвэндэ с Тьелкормо почти живут в лесах. Их резвые кони уносят их с каждым разом все дальше и дальше от белокаменного Тириона, подальше от сплетен других ртов и языков, и козней Мелькора, его сладких речей и зреющих придворных интриг.Там, где они, нет места тревожности, и вскоре Нарвэндэ понимает, о чем ей чирикают лесные птицы, и может найти дорожку из самой непроходимой чащи и отыскать чистый родник среди камней. Туда, куда её берет с собой Тьелко, не проникает свет Великих Древ, но в темноте им не страшно, не страшно совсем. Они есть друг у друга, и голос Тьелко, его мысли, всегда утешают её.—?Чего ты боишься? —?улыбается он.И ей больше не страшно. От слова совсем.Вскоре Аман кажется ей изъезженным вдоль и поперек. Они с Тьелко лежат под звездами у костра около северной, лесной дороги, и размышляют от том, что надо возвращаться домой, к другим эльдар. Их уже зовут по осанвэ. Давно зовут, но им не хочется возвращаться назад. Здесь они равны и свободны. В Тирионе у них есть свои обязанности. И это наводит тоску.Дома они в основном общаются с Арфингами. Тьелко и Артанис спорят друг с другом о том, кто сильнее и лучше. Нарвэндэ же сидит на другом конце поля для соревнований, и рисует, ловит движения Нэрвэн, когда та бросает диск, или кидает копье. Сильна и грациозна она, дева-муж… Ириссэ, что хоть и является нолфингом, тоже присутствует там, игриво сокрушаясь о том, что Тьелко совсем одичал и мало проводит времени с родственниками, не ездит с ней на охоту. Вильялин в голубом теперь его спутница жизни, но Тьелко лишь улыбается и молчит в ответ на эти претензии. Нарвэндэ была с ним там, куда Ириссэ бы сунуться не отважилась, а Тирниэ не страшно. Она не боится никого и ничего, и является его единственной ученицей. Когда они в лесу встречают Оромэ, то вала признает, что ему нечему её учить?— всему её уже и так научил сам Тьелкормо.Нарвэндэ и Тьелко похожи на диких рысят, которых они вдвоем однажды встречают во время своих Аманских странствий. Время идет, и Тьелко следит за их игрой, пока она не перерастает в семью, и дает уже свое потомство, как и заведено у зверей.—?Мы похожи на них,?— говорит он Тирниэ.—?Но мы не брат и сестра! —?возражает тогда она.—?Мы с тобой одной крови,?— отвечает ей он. —?У нас один дом, Первый Дом Нолдор, и одна горячая кровь,?— доверительно склоняет губы к её уху Охотник, и она соглашается с ним. —?Пламя и свет, и родство наших фэа.—?Так и должно быть,?— кивает она. —?Так будет всегда.Когда они снова оседают в белокаменном Тирионе, Курво упрекает Нарвэндэ в том, что она забросила кузницу. Тьелко всячески препятствует её возвращению в бесконечный труд, но Нарвэндэ рвется туда изо всех сил, и Тьелко предстоит сделать выбор из трех?— продолжить носиться по лесам в свите Оромэ на пару с Хуаном, вернуться в Тирион и помогать в государственных делах деду Финвэ, деля это место с кузенами Финдэ и Турукано, или же присоединиться в кузнях отца Фэанаро к Нарвэндэ. Тьелко выбирает третье.Фэнаро задумчив и выглядит отстраненно. Он почти не сердится на то, что Нарвэндэ избрала другой путь, выбрав его третьего сына заместо труда и искусства. Она привела в мастерские Тьелкормо, о чем же еще мечтать? Вместе с Тьелко они отливают прочные, гладкие и широкие лезвия, покрывая точеными узорами и резьбой.—?Что это, мастер? —?наконец интересуется дочь кузнеца, доведя до ума очередной материал.—?Не спрашивай, Тирниэ, а делай,?— усмехается Фэанор, и подает нолдиэ очередную заготовку. —?Это то искусство, что нам пригодится,?— говорит он, и уходит в соседнюю мастерскую, после захлопнув и закрыв на засов дверь изнутри. В той мастерской работает он один, изредка пуская внутрь Тирно, или других, особо приближенных.К Нарвэндэ и Тьелко присоединяется Курво. Работу он оставляет чуть ранее, чем они. Атаринкэ примерный семьянин. Но иногда у плавилен и наковален ошивается юный Тьелпэ. Курво горд, что сын так интересуется делами отца. Тьелко сопит от напряжения, и утирает пот со лба рукой в высокой, кузнечной перчатке. Нарвэндэ смотрит на него с улыбкой, полной любви. Она знает, что Охотник страдает в этой духоте и жаре ради неё. Лес и мастерские… Они разделяют интересы и жизненный выбор друг друга.Правда у Тьелко есть и другое увлечение, помимо лесов. Он любит мастерить мебель. А в мастерской табуретки, скамейки и стулья нужны. Однажды они работают в одно и то же время, но в разных местах?— Нарвэднэ в подвальных мастерских Фэанаро, а Тьелко в соседнем корпусе, уровнем выше, мастерит мебель. Нарвэндэ поднимается по лестнице, и заходит внутрь.—?Что случилось, Нарвэндэ? —?хмурится он, отложив наждак в сторону, когда нолдиэ вытирает руки об фартук поверх длинных юбок, спиной облокотившись об закрытую дверь.Нарвэндэ молчит, понимая, что сама не верит своим словам.—?Я не подхожу тебе, Тьелко,?— выдыхает она, не поднимая глаз, и смотря в пол. —?Я простая дочь кузнеца, а ты принц.—?Кто сказал? —?резко и грубо произносит Тьелко, вскакивая на ноги, и отбрасывая в сторону табуретку, которую он только что мастерил. —?Какая-нибудь эфемерно-паршивая дрянь в дворце моего деда? Кто-то из моих кузенов? —?под обстрел попадают все, когда он в считанные мгновения оказывается перед Нарвэндэ, мягко, но требовательно касаясь её подбородка, и ища её взгляд. —?Кто посеял эти зерна сомнения в твою душу? Отвечай! —?требует он.—?Никто,?— сипло шепчет она, и взгляд её чист и ясен. Лицо Тьелко выглядит расстроенным, но лишь на пару мгновений. —?Я сама,?— мужественно признается она.—?И что мы будем с этим делать, Нарвэндэ? —?усмехается он в ответ на это.—?Ты принц, а я дочь кузнеца,?— вновь мямлит она.—?Хочешь, чтобы я побыл рысенком, и женился на своей сестрице Ириссэ? —?язвит Тьелкормо.—?Ты мой рысенок! —?протестует она, негодуя от этой мысли.—?Тогда сделай из меня принца только для самой себя! —?с вызовом выдыхает он, и накидывается на неё поцелуем не терпящим никаких возражений. Нарвэндэ задыхается от этого напора, изо всех сил упирается в дверь спиной, но Тьелко держит её обеими руками, крепко, и не дает осесть на пол. Под конец он целует её уже мягче. —?Сделай из меня принца, Нарвэндэ! —?шепчет ей в губы он, и Нарвэндэ слышит отчаяние в его голосе вместе с мольбой. —?Сделай, ибо я не знаю, как я сам должен им быть.—?Сделаю! —?гордо и довольно отвечает она, польщенная такой великой честью. —?Сделаю, в лучших традициях мастерства. Ты будешь самым лучшим принцем на свете,?— заверяет его она, уже видя, сколько прекрасных венцов подарит ему, и сколько камзолов сошьет, украсив ткань настоящими, серебряными нитями, вживив их в плотную ткань.Она сделает. Не только для себя, но и для всех остальных. Тьелкормо будет сиять лучше самых ярких звезд Варды. А она будет стоять рядом с ним, как самый великий мастер средь ныне живущих. И только сам Фэанаро будет лучше неё во всем. И только пред ним она склонит свою буйную голову, полную свежих идей.А вокруг них плавится воздух от их пыла и жара, и Тьелкормо целует её губы вновь, проникая языком все глубже и глубже, и помещение заполняет полуденный зной, хотя на дворе вне подвалов уже давным давно царит вечер, не в силах погасить жар двух горячих сердец.