Часть 2 (1/1)

Фингон никогда не любил ливни, считая их дурным знамением, что являлось перед грядущей трагедией или конфликтом. В момент ссоры его отца и дяди, когда последний поднял оружие на родича, презрев заветы Валар, природа встретила это тяжкое преступление раскатами грома и молниями. Тоже случилось и в тот злополучный день, когда судьба отправила его на поиски друга, ведь именно грозовые тучи стали первыми вестниками последующих трагичных событий. Дождь был такой длительный и такой интенсивный, что размыл тропы и заставил реки выйти из берегов, в некоторых областях образуя сели, сметающие все на своем пути. Но он не только стал причиной паводков, а также и могучей стеной, отгородившей ползущего меж ковылью и коровяком Фингона от зорких вражьих глаз. По крайней мере, на время.Бурные ручьи стекали с каменных выступов и соединялись в единый поток, образуя своего рода небольшие водопады, которые подмывали почву под ногами нолдо, но ему удалось пройти как минимум половину пути незамеченным, и успех окрылил его, придав уверенности и лишив осторожности. Он полагался на свое сердце, которое вело его извилистыми путями к другу детства, который был в плену общего врага вот уже многие-многие годы, и презрев опасность, сын Фингольфина почти достиг самой высокой отвесной скалы, что возвышалась над окрестными горными массивами, но даже не подозревал о поджидающей его опасности.С самого начала, как только нолдо сделал первые шаги по нагорью, исследуя его настолько досконально, насколько это было возможным, в его разум закрались подозрения, отчего он сумел пройти незамеченным, не столкнувшись ни с одним патрулем, однако слишком велика была отвага храбреца и слишком опьяняло ощущение первого успеха. Поэтому отряд из пяти орков, что поджидали его в зарослях дерезняка, сумели застать Фингона в врасплох.—?Здорова, цыпленок. Думал, мы тебя не заметим?Патрульные образовали полукруг, достав свои ятаганы и крючья на цепях, которые они крутили в воздухе над головой, угрожающе оскалив кривые зубы. Фингон крепче сжал рукоять меча и встал в боевую позицию. Он не может умереть, только не сейчас. Он должен выжить.***—?Фингон?Маэдрос был полностью убежден, что сходит с ума. Его уже преследовали слуховые галлюцинации, теперь настала очередь зрительных. Он неверящими глазами смотрит на пытающегося взобраться на скалу друга, который до последнего казался ему не более чем видением. Фингон оступается на мокрых камнях и болезненно кривится, когда приходится задирать правую руку слишком высоко, стараясь ухватиться за небольшие выступы, скользкие от дождя. Рана на его предплечье слишком глубокая?— острый крюк вспорол мясо до кости, вырвав кусок плоти.—?Нет, не могу. О Валар, прошу! —?Фингон садится на крупный плоский камень и его глаза блестят от горьких слез. —?Я проделал такой путь, чтобы тебя спасти…—?Это бесполезно. Ты не сможешь подняться на скалу.—?Подожди, должен быть иной путь.Маэдрос какое-то время молчит. Иного пути нет, только через саму цитадель, но враг не дремлет и Фингон просто не сумеет пробраться через стражу незамеченным.Сын Феанора наконец принимает решение. Он крепко зажмуривает глаза и произносит на выдохе:—?Застрели меня.—?Что?—?Что слышал. Избавь меня от мучений и пусти стрелу мне в сердце!Опешивший Фингон не может вымолвить ни слова, в полном недоумении глядя на того, кого всегда считал своим лучшим другом. Даже когда вражда между их семьями достигла своей кульминации, в сердце сына Фингольфина не было ненависти к Маэдросу, лишь горькое разочарование от того, что их пути волею рока столь кардинально разошлись. Он не мог убить того, кто был ему дорог.—?Я не могу.—?Тогда убирайся отсюда, пока орки…Звук сигнальных труб эхом разносится по округе. Маэдрос слышит скулеж варгов и противное рявканье их седоков.—?Уходи! Быстро!Фингон упрямо качает головой и поворачивается к другу спиной, обнажив меч, что блеснул в полумраке ярким чистым свечением, подобно огню очей самих Валар.—?Я сын Фингольфина и внук самого Финвэ! Я не буду бежать, словно трусливая крыса!Маэдрос дергается в путах, рычит, точно раненый зверь, но не может ничем помочь своему другу и своему брату. Он кричит, но уже не от боли физической, а скорее душевной, когда Фингона ранят в первый раз, рубанув боевым топором по голени. Его будут брать живым, иначе стоящие на пригорке орки уже пустили бы стрелу в его незащищенную шею, но это не значит, что он не умрет позднее, в темнице Темного Властелина.Один из этих чудовищных тварей крадется сзади и, слегка согнув колени, бьет длинным крючковатым ножом, целясь по сухожилиям над пяткой, но нолдо успевает заметить его и делает прыжок назад, после чего отсекает орочью голову. Уже полностью залитый черной кровью, Фингон рубит размашисто, стараясь не позволить врагу окончательно сомкнуть вокруг себя круг, но прислужников Моргота слишком много и они теснят его к скале.Маэдрос не успевает предупредить. Его отчаянный крик теряется среди визга варгов и орочьего крика, когда они все же пускают стрелу эльфу в колено, и тот резко оседает, пропустив удар ятаганом по левому плечу. Клинок мог отрубить руку, но кольчужные наплечники берут часть удара на себя, и лезвие проходит не до конца, застревая в суставе.—?Финьо!Самый крупный из варгов валит Фингона наземь и придавливает лапой, слегка сомкнув острые зубы на капюшоне плаща нолдо.—?Не жрать! Повелитель велел брать его живым!Маэдрос кричит до боли за грудиной и почти выворачивает кисть в оковах, но Валар не слышат его. Его никто не слышит. Он проклинает Моргота, как некогда сделал его отец, глядя на то, как Фингона тащат по сырой земле и острым камням, что устилали путь до самого входа в цитадель.—?Манвэ! Манвэ, услышь меня! Помоги ему! Помоги!Но Манвэ остается глух к мольбе изгнанника. Тогда Маэдрос проклинает его и весь Валинор, поклявшись именем матери отомстить всем, кто так или иначе причастен к такому великому горю и таким страшным мучениям. Он выживет. Он спасется. Чего бы это ни стоило.