3 (1/2)
Ожидание судного дня до обидного нудно.Написать бы об этом роман, да никто не заплатит.Вспоминаю тебя, моя девочка, в лавке посудной:Флердоранж, валансьенское кружево, белое платье.Совершенная кукла в раю дорогого фарфора,Галатея из Мейсена в сливочно-розовой гамме.Как же хочется строить дворцы и сворачивать горы!Но позволено только смотреть и не трогать руками.Ширанкова Светлана ?Кукольный дом?-Я на максимуме, - пожала она плечом, будто невзначай – ты просто не знаешь, как я общаюсь с другими.Я сжала губы и сдержалась, чтобы не шарахнуть кулаком по скамейке, на которой мы сидели.-Я пишу тебе чаще, чем другим, мы часто гуляем, - тем временем продолжала она, смотря перед собой – это мой предел.-А чувства? – выдавила я из себя – нежность? Разве тебе не хочется взять меня за руку?Она перевела на меня взгляд полуприкрытых глаз:-Мне не нужно ничего этого.
Разумнее было просто молчать. У меня не было никаких доказательств, чтобы опровергать её теорию, кроме банальных, затёртых поколениями, слов ?Я люблю тебя?. Осознание истины чётко вырисовывалось у меня перед глазами – как бы я ни старалась, изменить этого человека нельзя. Это кремень, который не поддаётся огранки.-Она была… хорошим человеком.Наверно, все хотят это услышать на своих похоронах.Ярик спрятал нос в любимый полосатый шарф и поёжился.
Денёк выдался пасмурным – по серому небу, лениво перебирая отрастающими ногами, ползли слоистые облака. Осень, внезапно накрывшая город, не собиралась давать слабины, поэтому, бабьего лета можно было даже не ждать.
Где-то рядом всхлипнули. Парень поморщился и стряхнул прилипший к сапогу листок.
Как-то блекло они смотрелись, эти опадающие листья -грязно-жёлтый, выцветши –бардовый, затёртый оранжевый. Помниться, в прошлом году, ?одежонка? на деревьях была по ярче…-Может всё- таки положишь цветы? – спросила Настя, почему-то старательно рассматривая асфальтовые дорожки, траурными лентами тянувшиеся вдаль.
Ярик, ничего не ответив, пристроил букет рядом с неестественно ярким венком.
-А она любила бессмертники… - пробормотала девушка, переведя взгляд на прозрачную упаковку, в которую были завёрнуты розы.-С чего ты взяла?-Она сама сказала. Много чего говорила… Ты уже дрых без задних ног.
Люди медленно потянулись к железным воротам кладбища, тихо переговариваясь между собой. Скрип получился какой-то жалобный, даже надрывный, пробирающий душу насквозь похуже самого ледяного ветра.
Настя вздрогнула, но не обернулась. Покрутила перчатку и продолжила.- Говорила про какую-то девочку, что даже если так получится, - старательно подобрать слова не вышло, и голос сорвался на сдавленный кашель –она никогда не придёт на её похороны. Такой уж эта… Алёна, человек. Хотела бы я посмотреть на неё.Ярик кивнул. Трагедии он не любил, но с этим ничего не поделаешь.
-А утром…сказала, что надо двигаться дальше. Я ещё подумала тогда, неужели твои пьянки и вправду помогают начать всё с нуля? – Настя несколько секунд рассматривала свои туфли – Улыбалась, светло так. Наверно решила, что пора завязывать с этой бессмысленной любовью.Парень молчал. Да и что говорить? Лишние подробности больше не нужны.
Всем известно как это произошло, ничего необычного. Дороги она всегда не любила, и даже по ?зебре? шла с опаской, вертя головой то вправо, то влево.Глупо смотрелось со стороны.Он усмехнулся и закурил, пробегая взглядом по строчкам, выведенным золотистыми буквами на чёрных лентах ?Помним, Любим, Скорбим?. Очередное враньё.Хорошо хоть не пришлось слушать траурные речи того, кто не чувствует ровным счётом ничего, уже заранее зная свой текст наизусть, и поэтому, с особой трагичностью входит в роль. Умудряется заставить всхлипывать особо впечатлительных людей, которые, уже через несколько часов, будут глушить водку из стопок, оправдываясь смертью человека.
Он, скорее всего бы поверил в самоубийство, чем в такой исход. Да, эта девчонка была из тех суицидников, которые похожи на бомбу замедленного действия. Такие живут, смеются, но в своих душонках хранят часовой механизм, отсчитывающий бесконечное число минут. И в какой-то момент, вдруг ?Бах!? и всё. Нет человека.
Такие ставят себе цель, упорно идут к ней, порой проламывая лбом стены, падая, вставая… Ошибаются, готовые уже умереть, а потом находят новую точку опоры и снова, по кругу. Тикают, тикают часики без красных и синих проводков, без циферблата и электронных чисел. Крутятся стрелки, тратя драгоценные минуты, готовясь, порой годами, к великолепному взрыву.
И неизвестно, когда рванёт эта гремучая смесь из отчаяния, злости и боли. В этот раз или следующий.