1 (1/1)

Патрисия проснулась часов в шесть утра, проспав в общей сложности полчаса, так как много ворочалась и мучилась от жары. Тридцать первое августа, на градуснике одиннадцать тепла. По здешним меркам это действительно жара, но здесь все не как у нормальных людей над экватором. Для Веллингтона это самая большая температура во время зимы, что длится здесь с июня по сентябрь и сопровождается вечными ливнями. Правда, уже третий год подряд, как Патрисия торчит в этой стране и в этом городе, сегодня не идёт дождь!Единственным желанием девушки было просто выспаться, но нельзя: с утра на работу, а после, по традиции, нужно провести крайний день лета с Ароной. Патрисия снова стала ворочаться; душно, действительно нечем дышать. Со злостью она вскочила с кровати и открыла окно, что очень помогло успокоиться, так как до мурашек прохладный воздух обдал тело, и это заставило выдохнуть с облегчением и даже улыбнуться на две секунды. Бегло оглядев кампус, Пат остановилась на градуснике со стороны улицы. И задумалась.Лето, наверное, раннее в этом году,?— заключила Патрисия.Но такой бодрящий воздух продержится недолго, и через несколько часов, когда она будет разносить тупые листовки с тупым напарником, снова начнёт обливаться потом, проклинать вонючую подработку и свою глупую мысль пойти на это дело.Каждый божий раз с какой-нибудь грустной мыслью Патрисия отходила от окна, когда понимала, что даже холодный воздух не сможет остудить горькую правду, что каждое утро разжигалась в сознании и продолжала пылать до тех пор, пока Пат не заводила с кем-нибудь беседу, а затем, стоило вновь остаться наедине с собой, снова напоминала о себе, ведь она тоже не хотела быть одинокой, как и мисс Уэйнрайт, вот только девушка в этом никогда не призналась бы.Только к своему нынешнему возрасту Патрисия заметила, как медленны становятся наши движения, когда мы грустим. Грустим настолько, что начинаем плакать, но это приносит нам только удовольствие. Мы с каждым разом давим из себя как можно больше слез, сетуем на все, на что падает взгляд в нашей комнате, припоминаем самых ненавистных нам людей, которые не имеют отношения к данной ситуации, но виним их, выставляя себя жертвами, и абсолютно не понимаем, за что нам это? Однако мы делаем это для того, чтобы вскоре с усладой подумать: ?Я страдала так много, я рыдала полчаса, поэтому подарок мне за это снизойдет действительно достойный и это, клянусь всем на свете, будет моим последним страданием.? Но не будет. И хоть Патрисия думала так уже миллиард раз, и в последние годы специально плакала по полчаса, никакого подарка ей не снизошло. О, напротив?— с возрастом она стала понимать больше, разбираться во многом глубже и страдать сильнее. Что случится, если мы будем использовать сто процентов нашего мозга? То же самое можно было применить относительно Патрисии, ее взросления и ее боли.И все же с печалью наши движения становятся медленнее. Оптимисты бы сказали, все тело и мозг атрофируются, человек умирает, это уже не человек! Если бы увидели Патрисию. Но действительно жуткое зрелище: неспеша заползает на кровать, садится, скрестив ноги, кладет локоть на колено, подпирает рукой лицо и с пустым нечитаемым взглядом смотрит в свое окно, пока ни о чем не думая. Проходят минуты, и начинает рассуждать, почему так все? Почему кто-то каждое утро просыпается в объятиях любимого человека, поворачивается и дарит ему улыбку, в ответ получая поцелуй и еще триллиард комплиментов о том, насколько она красива, хотя это не так, каким божественным был вчера ужин, хотя это не так, и каким фантастическим был секс, хотя это не так? Но это и не важно, хоть и все это не так, один человек любит другого, и для обоих каждый идеальный. А есть Патрисия и ее отряд братьев по несчастью, что посреди ночи то просыпаются с дрожью от холода, то ворочаются до четырех утра от духоты; вечно злые, недовольные, одинокие. С ненавистью они глядят на проходящие мимо пары, с гневом смотрят любовные сцены в кинофильмах, с завистью выслушивают любовные истории, с обидой думают об отношениях, с отчаянием принимают правду. Ведь Патрисия сможет привыкнуть к тому, что у нее никогда не будет мужа, детей, мопса, большого дома, миллионов, славы. Наверное. Но за столько лет она так и не привыкла к ежедневной невыносимой скорби, превращающей ее не в ту, кем она когда-то являлась, и не в ту, какой она хотела быть. Неужели нельзя перестать посылать столько испытаний на путь одного человека? Но Патрисия уже была близка к осознанию того, что от боли и печали никогда не удастся избавиться.День явно начался неудачно. Но помимо самоанализа, сетований на свою беспомощность и жалоб на то, что тебе не везет и ты мучаешься каждый день, была такая противная и мерзкая штука, как лень. Они с Патрисией были неразлучны, но девушке это даже нравилось, ведь одним из ее кумиров был Альберт Эйнштейн, и какова была радость Пат, когда она прочла, что у него в комнате всегда был беспорядок и был он отнюдь ли не самым ленивым человеком в мире, как и любой гений. Обстановку с комнатой Патрисия копировать не стала, но гением себя поистине считала. И именно в такие моменты, когда невзначай вспоминала о чем-то хорошем или приятном посреди своего океана мук, чувствовала, как силы возвращаются и что-то внутри само подталкивает подняться с кровати и взяться за дельные вещи: закрыть наконец окно нараспашку, заправить постель, привести себя в порядок, немного прибрать в комнате. А еще чувствовала, что после такого даже хотелось улыбнуться. Да, труд очень отвлекает, однако затем снова приходит лень, приводя с собой мысли о том, как же не хочется идти на работу. Снова видеть эти отвратительные физиономии, терпеть их лестные слова и наигранное поведение, поражаться черноте и низости душ. Пат просто нужны были деньги, и подобным положением она несильно отличалась от многих людей.Даже если Патрисия не была влюблена, она все равно одевалась с иголочки. Сейчас, на удивление, она была как раз не влюблена. И была одна особенность в Пат, которую она очень в себе любила: начиная еще с ранних классов школы Патрисия не могла выйти из дома в одном и том же наряде два дня подряд. Одежды всегда покупалось очень много, и девушка с удовольствием носила ее, качественно продумывая свои луки и имея чувство стиля, все время идя в одну ногу с модой. Да, на что никогда не было жаль денег, так это на одежду. Поэтому вчерашний поход в H&M, Зару, Бершку и Инсити закончился покупкой пары модных вещей. Как же хотелось надеть трендовый для тогдашнего две тысячи четырнадцатого года укороченный топ, но одиннадцать градусов не двадцать пять.Прошел час, который Патрисия провела бестолково, снова страдая. Вздремнуть еще хоть немного бы уже не удалось, так что до выхода Пат решила прочесть что-нибудь. На рабочем столе лежали недавно взятые в университетской библиотеке ?Невыносимая лёгкость бытия? Милана Кундеры, ?Сто лет одиночества? Габриэля Гарсии Маркеса и ?Пигмалион? Бернарда Шоу. И Патрисия поняла, что в столь ранний час не осилит ни одно из этих произведений. Хотя ?Пигмалиона? довелось читать ещё в четырнадцать лет, однако это была настоящая ошибка, вспоминать которую, однако, удавалось только с улыбкой и смехом. Всему своё время. Про второй роман Патрисия слышала не раз, но так же берегла для лучших дней, чувствуя, что мало что поймёт, если возьмется читать раньше. А первый просто ненавидела за название, точнее, гениальность названия, и все время хотела переплюнуть его своим собственным.Если с классиками и гениями не ладилось, Патрисия садилась за фанфики на Ваттпаде. Переливание из пустого в порожнее являлось чуть ли не самым любимым занятием девушки. Каждый раз пробегаясь взглядом по ?произведениям? недоавторов, Пат повторяла, что они бездарны, однако все равно пишут, заставляя бедные глаза читателей кровоточить.Но так больше продолжаться не могло, Пат хватило только на один фанфик, а после она, рассерженная и негодующая на жару, работу, напарника, встала со стула и начала одеваться. Сегодня выбор за нормкором, тем более Гэбриелу никогда ничего не надо: его не интересует ни прическа, ни маникюр, ни одежда, ни обувь. Его не интересует ничего, кроме его мымры, реально страшной особы, которая одевается, как пацан, и красится, как трансвестит, и постоянно гонит на Новую Зеландию. Ох, Патрисия снова начала думать о ней, тупорылой поверхностности и халатности их пары, и это заводило так, что тут же переставал быть сонным, хотелось просто взять леща, а лучше кита, и зарядить этой уродине по морде.Но мисс Уэйнрайт была очень добрым человеком, на самом деле.У Патрисии были очень выразительные, живые, говорящие карие либо зелено-карие глаза и средней толщины темно-коричневые брови, поэтому, честно сказать, ей вообще можно было выходить на улицу без макияжа, тем более с ее умным лицом. Но имелось одно ?но?, что превратило жизнь Пат в кошмар, как она сама считала, хотя все убеждали ее в обратном. Поэтому с шестнадцати лет всегда приходилось пользоваться тушью для ресниц, и сегодня, не изменяя многолетнему обычаю, Патрисия стояла перед зеркалом и с удовольствием использовала Vivienne Sabo. Предыдущей была Max Factor, а перед ней?— Maybelline и Pupa Milano. Разбавляли этот список монстров более бюджетные и менее известные фирмы, но продукты в них были ничуть не хуже, и Пат так радовалась, когда попадала на ноунейма, который ни чем не отличался от именитых брендов. За три года Патрисия стала самым настоящим дегустатором туши для ресниц. Кто-то бы засмеялся, но девушка плакала.И Пат ограничилась только тушью и кирпичной кремовой помадой. Ей очень нравилось смотреть на себя в зеркало, застегивать подвеску, надевать кольцо, но настроение падало, когда девушка понимала, что никто, кроме нее, этого не оценит, особенно тот, ради кого так стараешься. Но пришлось привыкнуть за всю жизнь.Итак, обычная белая футболка на заправку в черные, почти в обтяжку, джинсы, черные-пречерные кроссовки и сверху красный недлинный кардиган из шерсти. Прическу Пат сделала в стие Леголаса и каждый раз, как вспоминала о нем, мысленно смеялась. Сверху очки, ведь выглянуло солнце, что точно указывало на аномалии в климате, так как еще зима, должен господствовать ливень, а не солнцепек.Шла на работу Патрисия в приятном расположении духа, ловя на себе заинтересованные, завистливые и восхищенные взгляды, чуть ли не улыбаясь каждому прохожему. Рай для самолюбия Пат. Что может быть лучше, чем осознание того, что ты выглядишь безупречно, особенно если два года потел над идеальной фигурой, красивым прессом и упругой попой? Наверное, даже любой идиот оценил бы это, но только не он:—?Мы хотим вот в аквапарк пойти, пошли с нами?Двадцать минут, и ни одного комплимента. Патрисия и Гэбриел прятались от солнца в тени дерева, на лавочке, говоря обо всем, но делая это так бессмысленно, тем более разговор всегда давался тяжело.—?Не-не, спасибо,?— слабо улыбнулась Патрисия, снова понимая, как смущается, будто за два года так и не привыкла к этому симпатичному, но отвратительному парню.—?Да пошли, че ты, Патришка?Патришка… Как же все-таки это убого звучит,?— видимо, не привыкла.—?Покупаешься, с горочек съедешь, в бассейне поплаваешь.Почему я должна терпеть это??— все время задавалась этим вопросом Пат,?— почему мне попадаются только такие конченные ублюдки?—?Познакомишься с моими друзьями. Я хочу тебя познакомить.Как будто от ответа зависело решение, с неохотой низким голосом Патрисия спросила:—?Кто там будет?—?Эштон, Тим, Том, Диана.Диана. Лещ. Кит. Морда.Раздраженно Патрисия вдохнула:—?Нет, спасибо.—?Да че ты постоянно смущаешься, стесняешься? У тебя же такая четкая фигура. —?У Патрисии глаза полезли на лоб?— но этого не было видно за очками,?— особенно когда Гэбриел начать легонько бить Пат по внешней стороне бедра, а потом резко положил руку на ее колено. Нет, он совершенно не пытался изнасиловать девушку, просто это были очередные его неповторимые особенности, с помощью которых он выражал симпатию к человеку, а может, просто был такого знака Зодиака, что вечно всех касался и жить без этого не мог.Патрисия рассерженно сбросила руку с колена и поднялась, оповещая о том, что нужный маршрут подошел, а значит, нужно было как можно скорее поклеить объявление. Самая тупая подработка на свете, ежегодно соглашаться на которую приходилось из-за душевной доброты, милосердия, отзывчивости.—?Сколько мы уже тут? —?Ни с того ни с сего поинтересовался Гэбриел.—?Не знаю, посчитай, с девяти утра,?— бросила Пат, потому что действительно была занята, и отвлекли ее в самый неподходящий момент.—?А чем это ты занимаешься? —?Гэбриел подошел к сидящей и сосредоточенной на бумагах мисс Уэйнрайт, затем сел рядом, прижавшись вплотную, и положил свой колючий из-за щетины подбородок на плечо девушки.Жарко, но не из-за тебя. Мерзко. Потно. И?— серьезно? Приглашение в аквапарк, несколько лет со своей девушкой, дурацкие прикосновения, совместное жилье с девушкой, ночные разговоры по телефону, девушка, я, девушка, я… Девушка.—?М? —?Парень надавил подбородком на плечо, с улыбкой посматривая на глаза Патрисии и ожидая разъяренной реакции.За несколько лет Пат так и не смогла понять, что это за человек, но одно знала точно?— бесить он умел знатно, и, казалось, ему только это и было нужно.—?Да считаю я, сколько мы уже поклеили, ты что, не видишь? —?Практически спокойно выдала Пат, но также могла позволить себе полное раздражение, так как Гэбриел был настолько амебой, что не был в состоянии обидеться ни на что: ни на грубый тон, ни на жесткие оскорбления, ни на пинок по задницу. И манера его речи?— будто всегда обкуренный или гей,?— всегда раздражала Патрисию. Полное безразличие ко всему, параллельно с этим дотошное углубление в вещи, не требующие такого пристального внимания. И странное отношение к своей девушке. А может, если твое сердце навек принадлежит одной, то с другими и пообниматься, и поплавать в аквапарке не преступление? И все же что-то неправильное в этом имелось, Патрисия чувствовала. Различить, что немного нравится ему, она могла.Хоть временами и дул прохладный ветер, это не спасало от жары. Веллингтону надоело однообразие, и в этом году он решил стать непредсказуемым, поэтому Патрисия пожалела, что надела шерстяной кардиган, зато была довольна тем, что использовала одну лишь тушь для ресниц?— все равно этому остолопу Гэбриелу все безразлично. Он был дохляком, который постоянно мерз, однако оказался умнее и надел только легкую джинсовую куртку.—?И сколько мы уже поклеили? —?Гэбриел расплылся в улыбке, продолжая надавливать на плечо и заставляя Патрисию наклоняться вперед.Это раздражало. Все раздражало. Но она тоже уже привыкла. Он был больным человеком, а к таким людям всегда имелось снисхождение. И жалость.—?Да почти все,?— грустно ответила Патрисия, быстро перебрав в памяти все придурковатости Гэбриела, развивавшиеся с каждым годом все сильнее из-за его диагноза. Может, это болезнь сделала его таким ненормальным?И он положил голову Патрисии на плечо:—?Сколько уже можно тут торчать? —?Кто-нибудь со стороны сказал бы, мурлычет, как котенок. —?Я уже хочу домой.Патрисия грузно выдохнула и сняла очки:—?А кто же не хочет.Тяжело было находиться в его обществе. Миллионы слов и сравнений о том, что с некоторыми людьми хочется летать! И ты будто летишь, забывая счет времени, не обращая внимание на окружающий мир, проходя вместе километры и просто наслаждаясь лицом, голосом, движениями собеседника. Потому что время, машины, здания, прохожие?— это так неважно! Важно только то, что в эти самые драгоценные мгновения Бог соединил вас для разговора, прогулки, совместной работы, игры… Да чего угодно! Когда ты наедине с тем, кто тебе дорог, кто тебе нравится, в кого ты влюблен и кого ты любишь, каждый момент ценный и ты в буквальном смысле не думаешь ни о чем, кроме этого человека, и не слышишь ничего вокруг, кроме его слов.Фантастически.И у Патрисии такого ни разу в жизни не было. Будучи по натуре человеком безумно влюбчивым, каждый учебный год в школе Пат не могла обойтись без новой пассии. Главное, чтобы она просто имелась в наличии. Не по интернету, не по телефону, не по письмам с голубями, а наяву, в храме науки. И если толковых парней в какой-то год (а это крайние годы перед выпуском) не находилось, Патрисия легко заменяла их учителями. И много раз она выходила из школы с ними, подкарауливая у лестницы и вешая одноклассницам лапшу на уши, что ждет маму и едет в Макдоналдс. И они, в компании с солнечными лучами и прохладным ветерком, а если повезет?— на некоторых участках с ароматом роз,?— шли по одной из любимых дорог девушки к ее дому, очень приятно и мило беседуя, ведь те учителя были людьми правильными и образованными, с ними всегда можно было поговорить о чем угодно. И они видели в Патрисии умную девушку, но и не только: честную, порядочную, справедливую, воспитанную, и хоть не по годам взрослую и скромную, очень веселую и позитивную. Да, такой Пат была еще совсем недавно. И, собственно говоря, не видели ничего плохого в том, чтобы поделиться с таким хорошим и любознательным человеком опытом или поведать что-то интересное.Но были невыносимые дни, когда эти учителя болели или оставались в школе до позднего вечера, и тогда Патрисия заменяла их преподавателями-женщинами, хоть среди фавориток Пат была всего одна такая, но она, наверное, была для мисс Уэйнрайт дороже всех мужчин-крашей вместе взятых. Пат была влюблена в нее, как в человека. Это объясняется просто?— она была замечательным человеком, и у многих из нас имелась любимая учительница.Но с парнем, который не работал учителем, или с парнем, которого Пат не видела только пять дней во время подработки раз в год, никогда не приходилось испытывать того чувства, когда идешь по дороге, а лучше?— переходишь ее, чтобы осознать значимость происходящего,?— и вокруг не существует ничего. Только он. Его лицо, голос, движения. Потому что в случае с учителями такого бы никогда не произошло, Патрисия рано это поняла, но не печалилась.И то, с чего мы начали?— в случае с Гэбриелом этого бы тоже никогда не произошло. Но дополнительный минус?— в его компании было гораздо труднее и невыносимее, чем с учителями. Не спасал ни запах роз, ни мелкий дождик, ни палящее солнце, ни вид на океан. При прогулках с ним Патрисия думала больше о своем внешнем виде, о взглядах людей, которые косились на нее и больше на Гэбриела, о том, как раздражало ее то, что он всегда не мог идти ровно и то и дело касался своей рукой ее плеча или бедра. Конечно, это даже не влюбленность.Но зачем тогда все это было нужно? Начав изучать философию в университете, Патрисия лишь раз услышала от той мудрой и вредной женщины такие слова: ?Вот мы говорим, что любим себя, а вправду ли это, действительно ли мы себя любим? Вот вы не задумывались? М, видимо, нет. Так задумайтесь сейчас. Вот смотрите: по идее, человек всегда выбирает то, что ему больше нравится, то, где ему удобнее, то, где он чувствует себя в безопасности, то, что приносит ему удовольствие. А вот если мы не спим до трех часов ночи, сидя за домашним заданием по философии, которое, простите, нельзя было выполнить неделю?— это мы себя любим? Или на ночь набиваем наши желудки чипсами, колой, бургерами, а потом не можем уснуть и, простите, страдаем от расстройства?— это мы себя любим? Или общаемся с неприятными нам людьми, хотя можно было спокойно отгородить себя от разговоров с ними? Неужели мы так любим себя??. И запомнила их навчено.Безоговорочно. Патрисии хотелось встать и поаплодировать, но по понятным всем причинам делать этого она не стала.Однако после второго курса и слов того преподавателя в Патрисии мало что изменилось. Новый учебный год, новый год подработки, новая встреча с Гэбриелом, о которой она молилась еще с прошлого раза, старые неприятные ощущения. Мало что, но что-то да изменилось. Патрисия больше не была в него влюблена. И разлюбила задолго до того, как узнала о его болезни. И каждый раз раньше при виде него, такого красивого, неповторимого и идеального, чуть ли не доводила себя до слез, когда прекрасно осознавала, что он не бросит свою девушку, что они абсолютно разные и, элементарно, у них никогда не клеился здоровый разговор. А потом Патрисия признала это и вспомнила о своей чести. Любые отношения с ним?— тупик, так зачем терять время?Однако времени Пат вообще не потеряла, потому что не встретила никого достойного и впервые в жизни смогла обойтись без пассии и даже не почувствовала разницы. Невообразимо, но факт. И встречи с Гэбриелом отныне оставляли лишь след злости и раздражения, но только из-за флегматичности, наглости и гнилого характера парня.Гэбриел говорил так много, что было ему несвойственно, но Патрисия из-за своих глубоких мыслей совершенно его не слышала и только под конец, когда заметила тот самый автобус, с которого начинался их круг, смогла различить жалкое блеяние:—?Вот сейчас приду домой, приму душ, а может, и ванну с ароматическими свечами, сделаем с девушкой себе ужин, отдохнем за просмотром какого-нибудь сериальчика, выйдем на улицу, посмотрим на звезды. Эх, хороша жизнь, Патришка! —?Ударил ладонью по бедру сверху. Патрисия закрыла глаза, в принципе, сдерживаясь. —?А ты чем займешься по возвращении домой?Привыкнуть к его девушке у Патрисии со временем все же получилось, но от ?Патришки? до сих пор выворачивало. Раньше бы от одного упоминания о его ненаглядной Пат плакала. Но поистине рыдала она на свой день рождения, когда узнала, что Гэбриел собирается навсегда улететь в Южную Корею. Она не представляла, что будет делать без него, а сейчас от этого смешно. Со всеми можно попрощаться. Тогда еще Пат была слепо влюблена, считала его лучшим человеком в мире, или хотя бы в своем окружении, а потом стоило узнать его получше, и все встало на свои места. Он плохой человек. И Патрисии уже больше было обидно не за то, что два года из-за девушки он не отвечал взаимностью, а за то, что все эти два года она была такой жалкой: никогда не чувствовала себя рядом с ним собой, заставляла себя притворяться и меняться, только чтобы на худой конец минуту поговорить нормально, а не рассердиться и сказать какую-нибудь гадость, на которую он бы посмеялся, а потом похлопал бы по спине. Это неадекватные человеческие отношения и уж тем более не любовь.Но после очередного разочарования у Патрисии в голове медленно стали всплывать такие слова, как достоинство и гордость… Она поняла, что они никогда не станут парой, но это и к лучшему. А еще она поняла, что тогда вообще понятия не имеет, кто ей нужен, наверное, такого человека просто не существовало, и придется ей всю жизнь делить мопса, большой дом, миллионы и славу ни с кем.От такой жары практически потекла тушь, но Пат очень боялась стать похожей на неопытного Оззи Осборна или Элиса Купера?— которых очень любила,?— поэтому через каждые десять минут протирала область под глазами и была очень счастлива каждый раз, когда не видела темных отпечатков на салфетках. Но еще большее счастье ей принесло прощание с Гэбриелом — коего она не увидит больше никогда, — которое со стороны Пат прошло очень черство, в то время как радостный парень охотно подскочил и ринулся обнимать мгновенно превратившуюся в камень Патрисию, затем несколько раз назвал ее Патришкой и приказал не грустить, отбежал на пару метров и на конец послал воздушный поцелуй, а на все это шоу, которое для Гэбриела являлось абсолютной нормой, Патрисия округлила глаза и удивилась, как еще не оказалась в психбольнице.Теперь нужно было встретиться с Ароной. По дороге на автобусную остановку Патрисия игнорировала местные виды на набережную, распускающиеся цветы и синее небо с огромными белыми облаками интересной формы. Девушка думала и шла, направляя взгляд только себе под ноги. Вспоминала дни на своей подработке, людей оттуда, которых не выносила, болезнь Гэбриела, Арону. Патрисия на всю жизнь запомнила, как в первый учебный год Арона сказала: ?Тридцать первого августа в Веллингтоне всегда шел дождь. До твоего появления.? Эти слова всегда непроизвольно вызывали улыбку на лице мисс Уэйнрайт?— единственное радостное,?— но каждый божий раз спустя пару секунд Патрисия начинала думать, что она послужила несчастливым знаком, ведь если идет дождь, особенно в какие-то значимые дни, то это всегда к лучшему… Поэтому лучше ни о чем не думать.Сегодняшний день нужно было провести так, чтобы запомнить его на очередной учебный год. У Патрисии на этот год не было никаких планов или желаний, иногда лишь в душу закрадывались опасения, которые сильно тревожили и не давали спать по ночам. Но случалось это нечасто. Однако в моменты появления этих опасений становилось совсем невыносимо?— они неустанно повторяли, что начинал верить: этот учебный год будет очень тяжелым.Но с чего он должен был становиться тяжелым? Два года Патрисия как-то протянула в столице Новой Зеландии, и таких мыслей не возникало. Быть может, этот год должен был начаться со священной презентации, коей Патрисия ее считала и кою также ненавидела, поэтому такие выводы? А может, Джузеппе в этом году наконец становился выпускником, поэтому Пат было трудно смириться с данным фактом? Но что еще? Мы никогда не узнаем.Патрисия Уэйнрайт должна была начать свой третий год обучения в самом, наверное, престижном университете страны, одном из лучших учебных заведений мира?— Университете королевы Виктории в Веллингтоне. На данный момент ему исполнилось сто семнадцать лет. Это был один из старейших ВУЗов Новой Зеландии, пятнадцать процентов учащихся в котром являлись иностранцами из восьмидесяти стран. Девиз университета Патрисия сразу выучила наизусть и одинаково любила как на латыни, так и на английском:Sapientia magis auro desideranda / Мудрость более желательна, чем золотоКанцлером?— одним из лидеров, как правило, либо исполнительной, либо церемониальной главой,?— этого университета являлась довольно известная личность: сэр Невилл Джордан. Но так как канцлер не резидент, вице-канцлером?— постоянно обитающим там человеком?— была личность менее известная?— Грант Гилфорд.Студентов в Университете Виктории насчитывалось двадцать одна тысяча двести два человека. Факультеты были разнообразны: архитектура и дизайн, коммерция и администрирование, здоровье, бизнес, образование, право, инженерия, аспирантура, гуманитарные и социальные науки, юридический, естественные науки и пара других. Патрисия, как и ее лучшая подруга Арона Блэр, была студенткой факультета гуманитарных и социальных наук (школа изучения немецкого языка, кино, театра и СМИ). Честно говоря, с местом обучения Патрисия попала в яблочко. Среди специальностей Пат нашла почти весь спектр своих интересов и не могла этому нарадоваться. Жаль, что нельзя было выбрать все, ведь ей всегда всего было мало и была б ее воля?— она бы училась сразу на всём; история, международные отношения, азиатские и европейские языки, музыка, социология, театр, литература, математика… Девушка выбрала немецкий.Правда, была одна вещь, которую Патрисия терпеть не могла и старалась держаться от нее подальше ради своего же блага. Музыка. Казалось бы. Но как уже было упомянуто ранее, если бы Патрисия могла, она бы получала как можно больше образований одновременно, потому что ей нравилось абсолютно многое. И получалось у нее это абсолютно многое мастерски. Вот только петь Патрисия не умела, точно так же как и музыкальным слухом не обладала, и это был некий единственный изъян в идеальном человеке, портящий девушке жизнь. А ведь если можно было, Патрисия всё же смогла бы стать настоящей звездой.Патрисия очень часто думала о своем университете. Несмотря на скучный уклад жизни Новой Зеландии и отчасти сдержанный и чопорный ВУЗ, Патрисия любила его таким, какой он был. Потому что если она любила, то только вопреки, а не за что-то. За что-то?— это, конечно же, важный аспект. Возможно, влюбляется человек из-за чего-то, но позже любит уже за факт существования и порой боится представить себе жизнь без своей второй половинки. И пусть Пат не понимала, как ее занесло сюда почти за тринадцать тысяч километров от дома, она не могла представить себя в каком-либо другом университете Великобритании или США, но самое главное?— она уже не могла представить себя ни в одном другом месте, кроме Веллингтона, хоть и каждое утро тонула в своих болотистых мыслях о том, что это место чуждо ее менталитету, сердцу и душе.Но это всё было оправдано. Тоска по родине, близким, друзьям, знакомым, атмосфере Лондона медленно, но безжалостно омрачала внутренний розовый наполнитель Пат, если представить, что внутри человек состоит из светло-розовой массы, ведь он такой нежный, ранимый, чувствительный и добрый. По крайней мере, такой была мисс Уэйнрайт. Но с каждым днем Патрисии всё больше казалось, что из розового цвета у нее внутри уже ничего не осталось, так как всё происходящее в жизни она принимала очень близко к сердцу и любое неосторожное слово могло зарождаться на розовом фоне едким серым пятном, любой обидный поступок?— зелёным, мысли о семье и родном городе?— синим, самоанализ приходил с чёрным, задевая вся пятна, смешиваясь и тем самым превращая радостную розовую жизнь в палитру тёмных оттенков. Палитра в руках художника?— это красиво. Но такая палитра в душе?— кошмарно.Кстати, Патрисия тоже любила рисовать. Она посвятила этому всё своё детство, в раннем возрасте хотела прославиться, была самоучкой, но за короткий промежуток времени добилась огромных успехов. Нет, рисовать у нее получалось первоклассно. В школе аккуратнее всех приносила поделки, среди сверстников писала самые реалистичные картины. Потом Патрисия забросила рисование из-за экзаменов, и вот настал день, когда душа всё же вымолила вернуться к давно забытому любимому делу, но нарисовать чудесного дрозда у Патрисии получилось, мягко говоря, не очень. Он был безумно плоским, по сравнению с предыдущими работами девушки, хотя многие люди оценили бы эту картину как просто хорошую и душевную. Тем более она была такой яркой, будто этот дроздик побывал на фестивале красок. Патрисия была рада, хоть и понимала, что учиться придется заново. Она с не сходящей с лица улыбкой сняла птицу на телефон и выложила её в Инстаграм как видео с эффектом, подписав, что села рисовать спустя много лет и очень гордится хотя бы таким результатом.Нельзя было не гордиться собой, если ты была Патрисией Уэйнрайт. Но одного всё же этому человеку очень и очень не хватало.FLASHBACKДва года назад очень зеленая в плане жизни в Новой Зеландии Патрисия отправилась на пляж с утра пораньше. Хоть и надо было раскладывать вещи во временной комнате, Патрисия не могла находиться там, так близко со своими мыслями, чтобы они могли хватать её за руки, толкать, душить и убивать. На воздухе у них хотя бы был противник и защитник девушки?— ветер, а также новые пейзажи, непривычные здания, незнакомые ароматы, невиданные растения, другие люди…Вдоволь нагулявшись по городским улицам, а потом пройдясь вдоль обрывов скал, Патрисия приползла на первый попавшийся пляж, потому что к нему был пологий склон и не из жесктой желтой травы, а песка. Конечно, ведь Патрисия не могла бродить по человеческим тропам, там же могли попасться люди, а ей нужна была полная абстрагированность от всего на свете, тем более прогулка в крае от пропасти порождала бешеный адреналин, способный помочь забыть обо всём плохом и грустном. Жаль, сейчас Пат ходила там, как у себя дома, зная каждый куст и каждый склон, и ничего ей уже не помогало.Девушка с улыбкой облегчения, а потом и нервным смешком подбежала к океану, помочила ноги, предварительно отбросив от себя обувь в разные стороны, и рухнулась на, казалось, тёплый песок. Дело шло к ненастью всё утро, но в тот момент, когда Патрисия лежала на песке в сантиметрах от прохладной воды, подложив руки под голову и улыбаясь, выглянуло солнце, и девушка подумала,?— нет, почувствовала,?— что ей ничего больше для счастья не надо. Какое это блаженство, и какая это лёгкая задача?— просто прийти сюда, лечь и улыбнуться. Последнее даже придёт само собой. Всю жизнь проведя в туманном и пасмурном Лондоне, Патрисия могла списать эту идиллию только лишь на божий подарок, временное облегчение за все её страдания.И она начала приходить туда каждый раз. Просто каждый. И необязательно в тот момент ей было очень печально?— она могла наведываться туда и для того, чтобы поделиться своей радостью и весельем с океаном, мысленно рассказать ему всё, что произошло за тот или иной день, так что пролив Кука знал больше, чем кто-либо другой из жизни мисс Уэйнрайт. И ради этого Патрисии не лень было наматывать километры до её священного тайного места и обратно. Насчет проезда на автобусах душила жаба. Но ходить было полезнее для здоровья и приятнее для себя, Патрисии всегда этого было мало, тем более с музыкой.И вот Патрисия лежала и не могла перестать думать о том, что было всего лишь десять градусов тепла?— опять эта их местная зима, вчера шел безумный ливень, но сейчас?— сейчас солнце улыбалось Патрисии в ответ, оно её согревало и океан не волновался, а сам успокаивал и, открыв глаза, можно было увидеть такое красивое чистое небо с белыми-белыми облаками, до которых можно было дотянуться рукой… И так мало нужно было человеку для счастья. Всего лишь преодолеть страх жизни?— самолёты?— и через тринадцать тысяч километров оказаться под экватором.Патрисия была похожа на сходившего с ума человека, который лежал на самом деле в холод на песке и улыбался. Поэтому, наверное, она привлекла кое-чье внимание, когда солнце над девушкой резко скрылось, что заставило её открыть глаза и увидеть над собой длинные белокурые волосы, достававшие почти до лица. Поэтому она закричала, отскочив в сторону. А девушка сверху лишь невозмутимо засмеялась. Широкая и блестящая улыбка отлично гармонировала с ее слегка смуглой кожей и светло- или серо-зелеными глазами. Также ей всю жизнь было свойственно носить одежду пастельных тонов, а любимым ее цветом был розовый. Сейчас девушка себе не изменяла и была одета в светло-сиреневый свитер и персиковые брюки свободного кроя.Долбанные странные новозеландцы!?— яростно.—?Привет,?— так открыто и добро будто пропела та незнакомка.Недоверчивая и в миг ставшая серьезной и угрюмой Патрисия сначала оглядела гостя с ног до головы, затем размеренно поднялась на ноги и учтиво ответила, не пошевелив ни одной морщинкой на лице, правда, кивнув головой:—?Здравствуй.Блондинка улыбнулась, глядя собеседнице в карие глаза. Ей с самого начала показалось, что Патрисия?— широченной души человек, который больше играет для себя и пытается развеселить окружающих, и все эти ее пугливые и надменные взгляды лишь максимум защитные механизмы, которые никогда не являются таковыми. Патрисия Уэйнрайт ненавидела философию, но с помощью неё узнала и поняла, что всё, что нас окружает,?— это игра. Жизнь?— игра. И если ты не умеешь играть, это свидетельствует о печальном и страшном.Следующее, что сделала новозеландская девушка, так это тоже осмотрела Патрисию, только с головы до ног. Да, Пат от недавнего счастья была босиком, и это еще больше понравилось Ароне.—?Закалённая,?— сказала Арона, указав взглядом на ноги Патрисии; мисс Блэр была так рада своей уместной и смешной шутке, что сразу засмеялась. Сарказмы, иронии, подколы, анекдоты, рифмы давались Ароне не с самой огромной легкостью, в отличие от ?мисс Великобритании?, поэтому порадоваться здесь можно и даже нужно было.И Патрисия искренне отреагировала на эту абсолютно незлобную шутку?— она хихикнула, а потом не смогла сдержать смеха и рассмеялась, параллельно ища взглядом по пляжу свою обувь.—?Честно сказать,?— начала Арона, сровнявшись с Пат и последовав в направлении первого ботинка,?— я подошла не из-за боязни за тебя или ещё чего-то. Просто иду, смотрю, лежит девушка, да ещё и такая счастливая,?— Арона смотрела на профиль Патрисии и видела, как та смущается, то и дело постоянно поднимая брови, улыбаясь и покачивая головой,?— думаю, просто подойду и поинтересуюсь, может, познакомлюсь, ну и так далее. Завяжем знакомство, вместе пойдём в Мак, а не я одна. И всё же, почему ты лежишь здесь? —?С неподдельным интересом, будто дитя, спросила Арона, не сводя с девушки глаз.Патрисия от такого забавного вопроса усмехнулась. Интересной была Арона личностью и очень приятной. Такой простой, незамысловатой, очень открытой и весёлой, а это всегда так нравилось мисс Уэйнрайт, и этого всегда ей так не доставало. Как в людях, так и в себе.—?Да так, просто прилегла,?— пожала плечами Патрисия, — устала, наверное, пока шла долго с города. Гуляла. Шла вдоль обрывов вот там,?— показала Пат рукой, после чего подняла второй ботинок,?— а потом увидела такой удачный сход на пляж, что подумала, грех было не воспользоваться, тем более сил идти дальше уже не оставалось. —?На это Арона понимающе закивала и заулыбалась, что Патрисия мысленно оценила. —?Да и мне не холодно как-то,?— вдруг вылетел из Патрисии дурацкий забавный смешок, который рассмешил Арону ещё больше. —?У меня уже ноги, блин, устали столько идти, поэтому я как только увидела такой пляж, этот песок, такую относительно гладкую воду по сравнению со вчерашним штормом?— всё! У себя в городе я такой роскоши позволить себе не могла.—?Ты с Британских островов,?— очень даже уверенно и довольно обосновала слова Патрисии Арона.—?Именно,?— и Патрисия этому была несказанно рада.—?Слышу по акценту,?— Ар знающе закивала, не прекращая улыбаться, ведь была горда собой, но главное?— она наконец встретила достойного иностранца.—?Да-а, я из Лондона,?— весело и счастливо прозвучало от Пат.—?А я здесь родилась, в Веллингтоне. А ты почему именно сюда приехала учиться? Действительно, сейчас за одну минуту и рассказала бы. Нет?— там не хватит и часа.—?О,?— потянула Патрисия с улыбкой,?— это очень долгая история.—?Но расскажешь? Пожалуйста,?— в глазах Ароны читались всё тот же неподдельный интерес и радость, а из нового?— некое восхищение.Патрисия вновь засмущалась, опустив голову. В её взгляде впервые за долгое время наконец нельзя было отыскать грусть.—?Меня зовут Арона Блэр,?— протянула девушка руку. —?Очень приятно!Пат подняла на Арону взгляд и посмотрела в глаза проникновенно. Это были секунды, в течение которых Патрисия решалась на отважный шаг?— завязать настоящую дружбу, первая попытка которой много лет назад не обвенчалась большим успехом. Ведь мисс Уэйнрайт так же, как и мисс Блэр, чувствовала в своей новой знакомой что-то, способное связать их надолго и никогда не разлучать. Не разлучать духовно.—?Патрисия Уэйнрайт.конец FLASHBACK—?Патрисия Уэйнрайт! —?С гордостью, но и наигранностью прокричала Арона Патрисии, которая сидела рядом с мисс Блэр на том же самом месте, где они познакомились два года назад, и смотрела наполовину жалко, приподняв бровь. —?Будет доноситься из уст вонючего мистера Бостона, нет, лучше?— из уст шикарного мистера Гилфорда. Патрисия Уэйнрайт! На этом конченном мероприятии, посвящённом священной презентации, первое место занимает Патрисия Уэйнрайт, гордость нашего университета! Патрисия, попрошу.—?Может, хорош уже? —?Добро предложила Пат.—?Патрисия, со всей любовью к вам, моей любимой студентке, я вручаю вам эту грамоту, где говорится о том, что вы порвали всех в клочья и были самой лучшей, но это и так всем давно известно, поэтому?— просто знайте, что я вас обожаю! Муа!Патрисия, как и тогда, смущалась и поднимала брови, только теперь больше краснея за свою подругу.—?Сомневаюсь, Ар, что на подобных мероприятиях говорят такие речи,?— грустно усмехнулась девушка, снова уставившись взглядом вниз.—?Ой, да ладно тебе,?— махнула Арона рукой, всем своим видом говоря о том, что нельзя было уже подурачиться?—?А помнишь, как в первый год нашего знакомства ты сказала, что тридцать первого августа в Веллингтоне всегда шёл дождь,?— многозначительно проговаривала Патрисия одну из своих любимых фраз, делая акцент на каждом слове,?— до моего появления? —?Но под конец совсем раскисла, чуть не заплакав.Арона цокнула и закатила глаза, резко отвернувшись в сторону океана. Всё ясно?— драматично-эпично-ностальгично-романтичное настроение. И это тогда, когда Арона изо всех сил пыталась отогнать от Патрисии грузные мысли.—?Как же не помнить,?— устало ответила девушка,?— особенно если слышать это каждый год по нескольку раз.Патрисия вновь грустно улыбнулась. Ох уж эти грустные улыбки. Но как улыбка может быть грустной? Может ли быть так, что губы всегда растягиваются одинаково, а виной всему глаза? Эффект ?грустной улыбки? достигается за счёт по-настоящему грустных глаз, пустого взгляда… О, для Патрисии это невпервой.—?Вот и сейчас, смотри,?— Арона помахала перед своим лицом рукой, потому что лень было поднимать её выше,?— никакого дождя, никакого холода. Третий год нашего знакомства. Поздравляю, ты изменила Веллингтон.Патрисия качала головой из стороны в сторону, глупо улыбаясь, но не могла не согласиться с прекрасной лестью.—?Уже третий год,?— задумчиво, но по-прежнему грустно произнесла Патрисия, — третий учебный год. —?И вдруг резко:?—?Арона, ты можешь мне кое-что пообещать?Мисс Блэр даже вздрогнула.—?Конечно могу.—?Знаешь, мне кажется, что этот учебный год будет очень тяжёлым.—?Ты говоришь так про каждый учебный год, Пат.—?Да, но насчёт этого у меня особенное предчувствие.—?Так что я могу пообещать тебе, моя подруга?—?Пообещай, что, несмотря ни на что, мы с тобой останемся друзьями.Взгляд Патрисии не был направлен на Арону, её взгляд не был направлен даже на океан?— она смотрела куда-то в пустоту, но в слова вложила смысл и придала им большое значение. Она боялась. Арона долго и внимательно всматривалась в профиль Патрисии, с лёгкой опаской и удивлением, а потом подумала: ?С чего она вообще так говорит??. Заговорила Арона только после того, как Патрисия настороженно повернулась от длительного молчания.—?Обещаю.Может, оттого что каждой скоро должно было исполниться двадцать лет, Арона и Патрисия не проводили тридцать первое августа, как отвязные подростки. В этом году они много гуляли, разговаривали, слушали песни и обсуждали их на улице, а потом устали и отправились к Ар домой. Там они захотели фастфуда и заказали Мак и пиццу в комнату мисс Блэр. Вечер провели за фильмами ужасов.Настоящий дедовский метод. Но Патрисия и Арона были счастливы, ведь это был их самый любимый день в году, и было не столь важно, каким именно образом они проводили его, извечным оставалось одно?— какое значение они ему придавали. Можно было просидеть в доме все сутки, но по-особенному теплое отношение к этому дню бы не поменялось.Тридцать первое августа по-прежнему продолжалось, но Патрисии уже надо было выдвигаться в общежитие, ведь транспорт в Веллингтоне не был круглосуточным. Джейкобу и Руби Блэр, родителям Ароны, так не хотелось отпускать девушку. Они бы говорили с ней всю ночь напролет, потому что знали, что с Патрисией можно было затронуть любую тему, а по совместительству она была таким обаятельным, эрудированным и грамотным собеседником. А если еще находилась в хорошем расположении духа, могла поведать интересную историю или рассказать годный анекдот.И пока Патрисия, сидя на кровати Ар, облизывала пальцы от крайнего пакета чипсов, Арона, резко соскочившая с кровати десять минут назад и умчавшаяся в соседнюю ванную комнату, скорее всего, готовилась ко сну, что-то напевая себе под нос. Но ошибочно было полагать, что Арона ляжет спать, как только её подруга уйдёт к себе домой. К сожалению Патрисии.—?А, Скайп! Ответь, пожалуйста, Пат! —?Кричала Арона из коридора.Патрисия нахмурилась с улыбкой, но поднялась с кровати и пошагала к ноутбуку.—?Я-то отвечу, только не понимаю… Привет. Нет, как видишь, это не Арона.—?Вижу, Патрисия,?— ответила девушка по ту сторону белого Mac, чьё лицо сразу стало серьёзным и отчасти надменным. —?Ты не могла бы передать Ароне, что нам приехать за ней?— три минуты, так что она уже должна быть готова.Патрисия приподняла бровь и слегка улыбнулась.—?Ха! Ну хорошо, ждите через три… —?И тут как молния бьёт в дерево или как гепард нагоняет свою жертву, до Патрисии дошла суть происходящего.Девушка на том конце давно отключилась, потому что Пат где-то минуту стояла на месте и смотрела в одну точку. Затем в комнате неожиданно появилась Арона, одетая как на вечеринку и с макияжем, подбежала к прикроватной тумбочке, брызнула на себя духами и бросила их в сумочку.—?Ну что, я готова! —?Осведомила счастливая мисс Блэр. —?Давай, провожу тебя.Но Патрисия не собиралась укладываться в эти три минуты.—?Ты уходишь на какую-то вечеринку?—?Ну да, Пат, и что? Ты же не любишь их. Я же тебе предлагала, но ты как всегда отказалась. Ой, прошу, ты же не собираешься на это обижаться? Пат. Ну скажи уже что-нибудь.Но всё прошло проще обычного. Вместо развёрнутого ответа последовало скромное и обиженное ?пойдем?.—?В этот раз я пришла не потому, что мне плохо,?— стараясь держаться мужественно из последних сил, выговорила Патрисия, которая предпочла автобусу до общежития автобус до своего самого любимого места.—?Значит, потому что очень плохо.Девушка закрыла глаза и длительно выдохнула. Она устала. Но не от тридцать первого августа. А от Ароны. От себя такой, которая больше думает о людях, чем о себе, которая живёт на благо людей, всегда пытаясь угодить и помочь им. Но, как известно, людям угодить невозможно. Сам Господь не угодил многим. Но Патрисия, до глубины души и мозга костей верующий человек, всё никак не могла этого понять.—?Отец Жоффруа, мне так обидно, что наш праздник, нашу такую священную дату можно было променять на каких-то левых людей с машиной и ночным клубом.—?Но Арона не променивала ваш день, Патрисия, она провела его с тобой.—?Но вы же прекрасно знаете, понимаете, что она, будто наркоман, не смогла под конец этого дня хоть один раз в жизни сделать так, как нужно, как делаю всегда я?— отдаюсь полностью, жертвую всем, обо всём забываю, потому что этот день надо провести с моей лучшей подругой, и никаких больше дел не может быть, и никто не может стоять выше, и этого должно хватать, но Арона… Она говорила, что терпеть не может ту девушку, которая за ней приехала, совершенно недавно мне заливала, какая она отвратительная, а оказалось, что они… А оказалось,?— ожесточённо произнесла Пат металлическим голосом,?— что она снова меня обманывает,?— Патрисия от бессилия, разочарования и боли резко приняла положение лёжа, соприкоснувшись с жёсткой травой и скрестив за головой руки. —?А оказалось,?— с жалким признанием правды,?— что я по-прежнему ей не нужна. Я до сих пор не первая, я вторая. Потому что среди тех людей была та, ради которой Арона готова пожертвовать всем и бросить всё, стать овечкой, стать дурой! на побегушках, и плевать на то, что недавно они с этой девушкой поссорились, она так боится её потерять, что сделает все, чтобы та в итоге не расплакалась. Но почему-то всегда в конце каждой истории плачу одна я.