На Корусанте. Часть 2: В логове заклятого врага (1/1)

А в Сенате меж тем шли дела своим чередом - как с начала своего образования ещё на самом рассвете Старой Галактической Республики, так и по сей день. Большинство работали в своих офисах под строгим надзором ?стражей порядка? - дроидов-охранников, строго отслеживающих каждый их шаг; кто-то, улизнув из-под надзора путём использования секретных ходов и вентиляционных шахт, обжимался по углам с тви’лечками или тви’леками, немало расплодившихся с недавних пор в этом важном заведении под видом секретарей и ассистентов, надеясь скоротать свой кратковременный перерыв как можно интереснее и продуктивнее; некоторые находились дома на больничном и лишь иногда оповещали о своём незримом присутствии голозвонками или присланными отчётами; остальные же находились в отпуске или были уволены. Словом, ничего не нарушало общий привычный распорядок рабочего дня, пока двери вдруг не распахнулись, явив всеобщему виду довольно худую, длинноволосую, в платье с чужого плеча и довольно усталую, но явно чувствующую себя в своей тарелке Монику Мотму, также известную в своё время в своём местном правительстве как Эммануэлла Санчесс, а среди кругов Дарта Сидиуса - Мэйдзи Палпатин; в общем, рыжую сенаторшу с Чандрилы, вернувшуюся после своего полугода отсутствия после отправления на дипломатическую миссию на Кали. На секунду все даже приостановились, глядя на новоприбывшую, затем двинулись дальше с пачками документов. Эта заминка послужила лишь временным перерывом среди очень важных дел, так что внимания Мотма практически не было уделено. Единственное, что задержалось рядом чуть дольше - дроид-охранник, попросивший её показать удостоверение. Мон привычным жестом вынула документы, но вместо привычного зелёного света мигнул красный. Раздался громкий писк. Замигала проблесковая лампочка.?Что-? Сердце неистово заколотилось в груди. Неужели они уже всё знают? Неужели она отныне преступница и теперь на глазах у всех её выволокут, как последнюю дрянь, в полицейскую машину, затем тюрьма, суд, приговор, и - самое ужасное - казнь на главной площади, публичная! Хоть бы тихонько в застенках придушили, а тут... Глаза защипало. В горле встал ком, а руки и ноги затряслись, стоило только подумать о том, что вот он, конец, совсем рядом. Никогда прежде так не психовавшая, Мотма сползла по стене и закатила глаза, надеясь, что её примут за умалишённую и отпустят. Пусть так... Психиатрическая больница для неё была бы гораздо лучшим выходом, чем смерть, тогда, когда жизнь только начиналась. Или нет. Пускай если уж заканчивается, то побыстрее. Только не так, чтоб все видели. Пока она размышляла об этом, сравнивая то одно решение, то другое и взвешивая, как истинные Весы, какое из них сейчас было бы наиболее выгодным, её уже подняли с пола и понесли куда-то. Женщина не открывала глаз, не желая видеть позора, которым, вероятно, покрывали её взгляды любопытных. Ступени лестниц, двери, переходы - и вот, она уже в каком-то кабинете. Мягкий диванчик, кипящий в углу чайник, чьи-то шаги по кабинету. А сейчас, наверное, начнутся пытки. Только бы выдержать, не закричать, и, главное - не начать просить пощады. Тогда считай уже всё, честь пропала. Но сначала хотелось бы узнать, где она и с кем. Однако то, что чандрилианка увидела, приподняв веки, совсем не соответствовало её мрачным ожиданиям. Ну совсем никак. А с другой стороны - вполне именно то, чего так опасалась ещё несколько лет назад. Она была в кабинете Палпатина.*** Это был не тот кабинет, в котором принимали обычно сенаторов с их докладами и прошениями. Даже не тот, в котором проходили собеседования о приёме на работу или увольнении - нет. Сией комнатой являлся личный кабинет Императора, в который даже секретари не имели доступа, и он использовался для допросов, личных разговоров и отдавания приказов. Последние, к слову, имели настолько радикальный политический характер, что даже не обсуждались с кем-либо и передавались только очень надёжным лицам, трижды закодированным шифром через левые источники связи и сразу же стирались после передачи. Даже самые умные имперцы (не говоря уже о бунтарях!) изо всех сил пытались вскрыть эти коды, после чего исчезали бесследно, а кто-то оставался жив, но терял либо рассудок, либо способность разговаривать. Сама Мотма однажды случайно подслушала кусок какой-то такой передачи, записанный авторайтером на расшифровщик, но была схвачена за руку и ?затёрта? в плане памяти, только лишь благодаря своему положению оставшись в живых и при полном рассудке, но молча из-за этого на протяжении почти трёх лет. Только небольшая часть из неё запомнилась ей, и именно она недавно всплыла в её сознании, но сейчас она вряд ли могла вспомнить бы её как следует. Да и про что там было? Кристаллы какие-то, жизнь, смерть... В общем, ерунда. И стоило оно того, а?— Не стоило, Моня. Но сейчас ты в полной безопасности, и можешь не беспокоиться. Открой глаза, посмотри на меня. Не узнаёшь своего родного отца? - раздалось совсем рядом. Старческий, каркающий голос. Но пока не проявляющий никакой злобы или агрессии по отношению к ней. Мотма распахнула глаза, и поразилась. Насколько же должно быть влияние Тёмной Стороны, если за каких-то пару дней даже пластика сошла! Чего уж тут говорит о парике и линзах. Снова это уродливое лицо, нет, даже не лицо, а маска, пышущая пламенными глазами, в которых плещутся гордыня и жажда власти. И это она должна признавать своим отцом? Да ни за что на свете! Пусть начальник, Император, Повелитель, Владыка Сидиус, в конце концов, но не такой любящий и заботливый родитель, каким он пытается казаться. Отцы не смотрят на своих детей с такой кровожадностью во взоре, привыкшем испепелять и карать непокорных, а не даровать надёжность, любовь и спокойствие. У отцов так не дрожат руки, рефлекторно пытаясь дотянуться до чужого тела, растерзать, задушить, раскромсать мечом на части! И, наконец, они не дышат тебе в затылок, пытаясь выведать все тёмные секреты твоей беспокойной головы, если на протяжении стольких лет доверяли и до сих пор как минимум делают видимость этого. Но необходимость притворяться ради собственного блага заставила Монику преодолеть отвращение и посмотреть на правителя Галактики, избегая, к слову, прямого контакта глаз. Раздражать его бы лишний раз не стоило - может и кинуться, если вдруг что. Здесь она целиком и полностью в его власти и лишь от решения Владыки зависит, выйдет она отсюда ногами вертикально или горизонтально. Да и к тому же, разве так уж ли ей противно? Нет. Скорее... жалко?— Хорошая девочка. Умница. - худая, покрытая редкой растительностью когтистая рука провела по волосам политички, перебирая локоны между пальцами. — Теперь, может, признаешься во всём? Скажешь правду? Не стоит спорить и оправдываться, я уже давно всё знаю. Всё. Зависит же моё дальнейшее решение только от тебя, так что взвешивай с умом. Говори же, Моня. Иначе будет очень больно.— Я боли не боюсь, вы меня сами этому учили. - не опуская головы, осторожно ответила Мотма. Она понимала, что это не блеф и он действительно может ударить её молнией, если захочет. Время Мэй-чан закончилось, и он уже это давно понял. — А если вы и так всё давно знаете, зачем мне признаваться? Да, виновна. Согрешила я, отец. Было дело, мозги набок съехали. Но под вашим чутким руководством я обязательно вернусь на путь истинный. Верно? Рука неожиданно замерла. Мотма застыла и невольно похолодела: а вдруг не прокатило? Что, если именно за эту неосторожную лесть его гнев обрушится на неё, уже практически выкрутившуюся из столь сложной ситуации? Да, на секунду это дьявольское желание промелькнуло в его огненных глазах, но самолюбие взяло верх, и сморщившаяся маска более-менее разгладилась, делая жуткое лицо снова просто уродливым. На губах заиграла горделивая улыбка. Да, девчонка не так чиста, как кажется, но она всё ещё на его крючке. Эх, Мотма, Мотма, как можно быть настолько простой, чтоб не замечать этого? Но так оно и лучше - удобнее манипулировать. Не надо делать детей умнее самого себя, если хочешь сохранить над ними власть, и уж тем более не стоит говорить им, чего именно они не замечают среди твоих манипуляций. Целее останешься.— Ты всё ещё любишь его? - вдруг спросил он, отводя руку от её головы и занося над головой последней, точно желая прочесть мысли или ударить. Мон внутренне съёжилась от такого жеста, сразу осознавая, что подобный жест она блокировать не сможет. Можно даже и не стараться. — Но зачем? Любовь ведёт к привязанности, привязанность - к слабости... Не потому ли ты стала гораздо слабее, чем была раньше? Потеряла всю родню и глазом не моргнула, вот это я понимаю - выдержка! А сейчас что? С дочкой увиделась и сразу нюни распустила? Эх, ты!— Без привязанностей тоже слабеют. Психикой, моральным состоянием, не в силах удержаться на плаву без чьей-либо поддержки и опоры. Идеально, по сути - держать всё в балансе, не так ли, отец мой? - ещё более осторожно ответила Моника, игнорируя первый вопрос с чистейшей совестью. — Не потому ли вы так тяжело переживали утрату моей матери, из-за того, что...— Хватит! Не вспоминай больше об этом! - лицо ситха болезненно исказилось, когда в его сознании промелькнула страшная картина - Танис, с разодранным в клочья лицом благодаря этим гадким, отвратительным мятежникам, окровавленным мешком с костями свисающая с его рук. Тут уже Дарт Плэгас не сумел бы ничего сделать - слишком поздно. Тело остыло, и жизнь ушла навеки. — Да, я был слаб и глуп, допустив привязанность к ней вопреки своему Кодексу, но кто ты такая, чтоб об этом со мной говорить? Ты - кто?— Никто. В сравнении с вами, мой повелитель. - Мотма опустила голову, позволяя рыжим волосам закрыть своё лицо, дабы не выдать своих истинных эмоций. На место деланной покорности так и просились презрение и отвращение, но показать их явно - значит подписать смертный приговор. На этот раз уже не только себе, но и всем им - Ильке, Софиусу, Джону. Возможно, даже Лайдии, ибо, захоти того Император - она найдётся хоть на другом конце Галактики, только ради того, чтоб расплатиться своей жизнью за чужие ошибки. Оставалось только надеяться, что она их не допустит и выйдет отсюда живой и невредимой, чтобы приходить снова и снова, терзая разум бесконечной пыткой. Но они, надеялась она, оценят эту жертву достойно. — Я недостойна любви, сострадания и привязанности, как и все почитатели Кодекса. Я достойна лишь вашей милости, если вы соизволите меня ей одарить. Молю Вас, Силой заклинаю - сделайте это!— Молодец, молодец. Совсем уже на меня похожа стала! - одобрительно крякнул старый уродец, хлопая её по плечу. Чандрилианка передёрнулась - она хоть и подозревала, что явно уже не тви’лечка Даша, но полностью ей походить на него не хотелось. Особенно в физическом и моральном планах. — И чего же ты хочешь от этой милости, девочка моя? Может, я исполню твоё желание? Каково будет твоё желание? Неужели ты станешь просить о пощаде этого негодяя, прохвоста, мятежника и террориста....— Нет, дело не в этом. Прошу вас, Владыка Император - примите меня обратно на работу. Я не смогу без этого жить. - и ложью эти слова не были. Мотма действительно была привязана к своему сенаторскому делу всей душой и готова была кому угодно в ноги упасть, лишь бы её не отлучали от этого занятия. Чего ей, собственно, сделать и пришлось, заткнув свою гордость и честь подальше, чтобы не мешала. — Вот, я перед вами на коленях умоляю. Смилуетесь, а? Палпатин невольно расхохотался. Ни разу в своей жизни не видел ничего подобного с её стороны. Да и как можно было оставаться спокойным при таком зрелище, когда гордая, самолюбивая и мятежная сенаторша валяется у него в ногах, чуть ли не со слезами на глазах умоляя не лишать её работы? Поистине, она либо очень хорошо притворяется, либо просто опустила себя настолько, чтобы склонять перед кем-то колени... Хотя нет, зачем сразу опустила. При нём - можно. Он же её повелитель и начальник, и она прямо сейчас подтвердила, что всё ещё находится в его власти, пусть и неискренне. А пожелание её... что ж, почему не исполнить, если ничего криминального в этом нет. Только есть одна условность, и её она, хе-хе, хочет не хочет, а просто обязана будет принять, если хочет вернуть всё на круги своя.— Смилуюсь, что ж. Но есть тут один маленький нюансик, дорогуша. Ты никогда больше не увидишься со своей последней дочерью. Поняла? Ни-ког-да! Пора оставить свои привязанности в прошлом, а сейчас ты опять начинаешь новую жизнь. С остальными мятежниками, ворами и убийцами можешь встречаться, если хочешь, только упаси тебя Сила рассказывать им про наши планы! Если я узнаю об этом, кара будет суровой. Поняла ты меня, Мон Мотма?— Да. Да, поняла, мой повелитель. - тихо, почти шёпотом ответила чандрилианка, сжимая ладони в кулаки. — Силой клянусь, как бы я этого не хотела: пока я с вами - не взгляну больше ей в глаза. Долгих лет Императору! Палпатин торжествующе рассмеялся и напоследок не то погладил, не то царапнул рукой по голове в знак одобрения. С его точки зрения, эта мадам говорит о совершенно противоречивых вещах и тем самым себя ещё больше закапывает, пытаясь выпендриться. Мол, я такая, сякая, захочу - себе смертный приговор подпишу и глазом не моргну. А какая она? Дрожит, бледнеет, за голову хватается. Видимо, хочет жить, и ещё как. А кто ж не хочет-то? Вот только ему все эти уловки и дерзкие хитрости, которых она понабиралась у друзей-мятежников, видны насквозь. Правда, фраза ?пока я с вами? чуть коробила его слух, ну да ладно. Надо же разумным существам в чём-то уступать, а то они не только не станут тебе служить, но ещё и вой подымут неслабый, мол, права и свободы имперских граждан нарушаются, я ему, типа - всё, а он мне ничего, а давайте его свергнем и тогда всё наше будет, и пошло-поехало...— Полно вам, сенатор Мотма. - уже более сухим, официальным тоном произнёс он. — Вставайте. Карточку вашу я восстановлю, об этом можете не беспокоиться. Идите работайте, в чём суть вашего задания будет состоять - узнаете от Хин Лопес, вашей новой секретарши. Что стоите? Идите! Да пребудет с вами Сила!— Благодарю вас. - едва сдерживая подступившие к её глазам солёные капли, политичка поцеловала его руку почти без отвращения и выбежала прочь, в коридор. Там она встала за угол и, убедившись, что никто не видел её позорного малодушия, вытерла проступившие-таки слёзы рукавом и выпила успокоительного из флакончика. Выпустить эмоции она и потом успеет. А сейчас - снова сядет за компьютер и будет работать, работать и работать, пока снова не заболят руки, глаза и спина, но лишь тогда её беспокойная энергия истощится и Мон снова провалится в тяжёлый сон, без печалей, радостей и эмоций, но и он не даст ей покоя. А кто даст? Может, и дал бы кто-то, но сейчас его надо самого успокоить - нельзя допустить, чтобы в первый день после долгого отсутствия в Сенате её звездолёт разлетелся, как пороховая бочка, прямо под окнами Палпатина. Но об этом чуть позже. Часов через пять где-то, как он говорил, а пока что - работа волк.*** Как говорится - добрая весть не к месту плоха, а если худая - так и ещё хуже. Так случилось и в этот раз. Со Геррера сидел в укрытии, изредка посматривая на вражеские позиции в бинокль, как вдруг из его кармана раздался резкий звон комлинка. Один из его ребят вопросительно взглянул на шефа, и, получив утвердительный кивок, взял трубку.— Алло. Какого сарлакка ещё нелёгкая гонит? Энфиса, это ты? - прошипел он, влезая на дерево повыше, чтоб его так просто не услышали. — Перезвони попозже, шеф сейчас занят, не до топлива ему. Или кто там?— Это Моника. Ребёнка забирай, бомбу отключай. Меня держат под присмотром. Что у тебя с голосом, Со? - послышалось из трубки. — Ты гелия, что ли, вместо кислорода надышался? — И вовсе не гелия! - обиделся парень, не желая опускать трубку. — Фисштех отборный, только пачку поджёг - а башка кружится, как с родианского гриба, клёво, в общем. Но голос у меня такой с рождения. Чего ты хотела, Моника?— Я хотела... - начала было по второму кругу Мотма, но снизу вдруг послышался рык:— Кто там, боец? Почему так долго трубку не кладёт?— Да Моника какая-то, сэр! Требует, чтоб вы забрали ребёнка и отключили бомбу. Нате, сами говорите. - и зайгеррианец бросил мобильник шефу, который тот с трудом поймал свободной рукой, погрозив кулаком напоследок наглецу-новобранцу. — А что я? Я как есть всё сказал...— Софиус! Что у тебя за клоуны в трубке? Ты про взрывчатку слышал? Через три минуты всё бабахнет! - послышалось из динамика. — Фу, убери руки, дроид-охранник, я в полном порядке... Я дома у Палпатина! Меня не выпускают, слышишь? Немедленно обезвредь бомбу! Или я расскажу ему всё сама! Послышалась возня и грохот. Чьи-то шаги. Телефон снова подняли с пола. ?Что у них там происходит?? - невольно подумалось ему. ?Чёртова Мон! Опять она себя во всякие неприятности втравливает! А ну как и вправду узнает??— Да, узнает. - послышался каркающий голос после непродолжительного молчания. — Молодец, дочь моя. Вот что такое гражданская сознательность. А ты, террорист проклятый, чтоб даже и близко к ней подходить не смел! Забирай свою бесполезную выродину и проваливай прочь из Империи! Тебя здесь не ждут! Собственную девчонку как хочешь воспитывай, а к моей не лезь! Понял?— Да пошёл ты, ранкор старый! - рявкнул Геррера в комлинк, швыряя его об дерево. — И ты туда же, предательница проклятая! Видеть тебя больше не желаю! Никого из вас! И только попробуйте сделать что-то с моей Илькой! - кричал он в уже заглохший динамик, сжимая раз за разом его в железной руке, превращая в пластиковые обломки свой аппарат связи. Потом закусил губу и швырнул устройство подальше, как раз в кучу столпившихся за укрытием любопытных штурмовиков, желающих понять, откуда доносится звук. — А вы, братва, чего уставились? - обратился он к своим. — Кеша! Бейсик! Риса! Штурмовать! Живо! А ты, наркотой накачанный, как там тебя... Ко мне!— Есть, командир! - отозвались понимающим голосом все трое и бросились в атаку. Зерриканец плавно, как кот, слез с дерева и присел перед шефом на задние... хм, лапы, хрипло что-то промурчав. Кого угодно это зрелище могло впечатлить, особенно любительниц хищников тви’лечек, вечно вьющихся вокруг него толпами, но Со тви’лечкой не был, и хищников он терпеть не мог. Для Эмити-фантомки он делал исключение, и то только потому, что это животное нравилось его дочери, да ещё, пожалуй, Бор Галлет тоже попадал в список одобренных. Томного же этого представителя полукошачьих ондеронец тихо ненавидел, но мирился с его присутствием - в темноте ксенос видел прекрасно, да и яды в команду поставлял отборные. Только вот его пристрастия к фисштеху, конечно же, хорошо бы было поменьше... А желательно - вообще полный ноль.— Чего же вы хотели, шеф? - хрипло промяукал вызванный, подёргивая хвостом. — Меня, к слову, зовут Катран. Хотите, я угощу вас валерьянкой? Очень советую от нервов. А, они ж у вас стальные - заржавеют... Последние слова были сказаны с неким оттенком лести, дабы отвлечь начальника от мрачных дум, но тот, к сожалению, его шутку не заценил и лишь с шумом втянул воздух через зубы, шаря рукой в поисках кислородной маски. Котоподобный подобострастно промурлыкал и протянул ему устройство. Софиус хрипло выдохнул уже внутрь, отмахиваясь рукой и отползая в сторону, хватаясь уже за ствол. Не до пустяков ему уже сейчас было. Братаны там втроём захватывают базу, а подкрепление им сейчас было ой как нужно... Эх, была бы здесь Стила! Но её нету, и снайперским огнём придётся воспользоваться Катрану. А он сам возьмёт ракетомёт. На том и порешили, тем более, что штурмовиков всё прибывало и прибывало, но выстрелы из снайперки почему-то пролетали мимо... Через пару минут до Герреры допёрло - этот чёртов кот просто трясся в экстазе от начавших действовать веществ, дёргаясь из стороны в сторону и болтая хвостом как помешанный, всё время стреляя мимо. Матерясь на чём свет стоит, чернокожий всё же отжал оружие у разошедшегося ?животного? и, откинув того за шкирку продолжать валяться на земле и подкатывать глаза под лоб, начал стрелять. Раз! Попал! Ещё попал! Теперь мимо! А сейчас почти, ну чуть-чуть, ну... вроде попал. Это что ж, снайперка косая, или он сам не видит? Или, может, стрелять просто не привык? Ну и шут с ним! Ребята без огневой поддержки просто не справятся, и лучше всё-таки продолжать, чем просто сложить руки и добровольно сдаться в плен. Ещё бумажечку о капитуляции, может быть, подписать и белый флаг вывесить, а заодно застрелиться, чтобы порадовать противников? Нет уж, имперские господа неблагородные! Получите маслину и распишитесь! Это вам не пацифисты герцогини Сатин! А сейчас, когда все важные противники сняты, можно и на ракетомёт перейти. Хрен с ним, с котом, авось не сдохнет как-нибудь. Поваляется да оклемается, а уж потом разговор будет серьёзным, по-военному, один на один, ну, на два, если Бор Галлета считать... О, вот уже и захват закончился, и союзники подошли! А свои ребята? Как они там? Живы?— Шеф! Кеша убит! - к нему подковыляла Идрисса. За ней тащился Бейсик, брат гениального (благодаря киборг-голове, как утверждал завистливый Лакс) родианца-компьютерщика Паскаля, служившего у них в команде главным шифровальщиком. Взломы местных имперских кодовых дверей дались ксеносу, как видимо, с трудом - парочка пальцев у него обгорели, а свисающий с плеча провод был оплавлен чуть ли не до середины. — Бейсик немного обжёгся. Я вроде в порядке. Ну... почти. - женщина критически оглядела свою слегка располосованную от бедра до колена ногу, окрасившую кровью из раны бежевые брюки. — Что теперь, сэр?— В медпункт оба, живо! И этого наркокота тоже с собой заберите! И не дай Сила, ещё нагадит где-нибудь там, так что следите! Они на это способны! - сдирая с лица маску, гаркнул Софиус. — Скажите ещё пилоту, чтоб заводил мотор. Я приду. Скоро приду. - добавил он каким-то горьким и печальным тоном, отворачиваясь в сторону и скрипя зубами, сжав ладони в кулаки. — И ещё! Лаксу скажите, чтобы Ильку забрал. Он знает, что я имею в виду! - и повстанец, махнул рукой, скрылся за деревьями, оставив недоумевающих бойцов обдумывать, что с ним в очередной раз не так. Идрисса недоумевающе округлила глаза и покрутила пальцем у виска, не понимая, чего это с ним - ведь базу-то они взяли, почти без потерь! Бейсик хмыкнул и пробормотал себе под нос что-то в духе ?Депрессия, наверное), дуя на обожжённые пальцы и смазывая их усиленным средством от ожогов - руки программистам всегда нужны целыми. И только Катран, уже очнувшийся от своего ?сладкого забвения?, что-то промурлыкал, вытягиваясь в спине, затем встал на четвереньки и с хрустом потянулся. Будь он настоящим котом, это получилось бы у него несравненно лучше, но зайгеррианцу достаточно и такого. Облизнувшись и шевельнув хвостом, молодой мужчина лёг на живот и поджал под себя лапы. Всё это в совокупности заняло у него не больше полуминуты.— Я помню, что случилось. Пока вы переговаривались о тактике и делили оружия, ему позвонила некая Моника и сообщила, чтоб тот обезвредил ребёнка и забрал бомбу... или наоборот, но сути это не меняет. Шеф был зол, как тысяча сарлакков в одной яме, и зачем-то кричал в трубку, потом назвал её предательницей и сломал мобильник. Большего я не помню, ибо тогда я закинул себе на язык фисштеха и выпал из реальности. Ммм, муррр... Как же мне было хорошо. А сейчас плохо, так плохо...— Ясное дело, зависимый ты наш! Тебя вообще в первую очередь лечить надо! Меддроид, неси! - скомандовал Лонни и пошёл следом, нянча в руке свои пока ещё не зажившие тонкие длинные пальцы с трубочками-присосками, которыми он, как известно, ох как дорожил. Все остальные пошли следом. — Я нашёл в Голонете информацию на двух тысячах трёхсот пятидесяти девяти сайтах легальных и одном заблокированном, почему наркота вредна и какие последствия вызывает. Ломка ещё не началась? А, уже... Лечить срочно надо. От такого быстро скопытиться можно, я читал.— Да ладно тебе... Он кот, у него это немного позже проявляется. - возразила Баррук, прихрамывая рядом. — Прям в течении часа не загнётся. Но промывать мозги и тело придётся основательно, желательно в клинике, а у нас её нет. В другом месте платная. Кто скидывается на лечение? Чур не я, у меня ещё глаз протезный не приспособился как следует. Глючит всё время. Автозапись без разрешения врубает, по сторонам вертится. Ночами пикает и так спать мешает, что вынимать приходится из каркаса и на тумбочку класть. Теперь я понимаю шефа, каково ему... Столько трубок и железа на себе носить, ещё и задыхаться каждые три часа - это ж ужас какой-то, а он ничего, бодрячком. А у меня один глаз, и то - мучаюсь. Ну так что? Кто поможет болезному облезлому котику накопить на лечение?— Попрошу не выражаться так, сударыня. - надулся гуманоид, недовольно дёргая ухом. — Я зайгеррианец по имени Катран, и попрошу обращаться ко мне именно таким образом! А лечиться от чего? От приступа? Так это отходняк, пустячки! Ещё и похуже бывало. Год назад, помнится, у меня пена изо рта потекла... Жутко, правда? Я думал, что умру, но не умер. Тогда же я окончательно бросил родианский гриб и перешёл на новые препараты. Да, я помешанный, кайфоман, и что? Запретите мне это?— Да, запретим! - хором гаркнули все трое, включая меддроида. Ушастый притих и больше не возникал, обдумывая молча в своей голове то, что он хотел, но не мог по определённым обстоятельствам рассказать.*** Прошло три часа. Со Геррера с трудом пытался сконцентрироваться на плане, который прислал ему Гарм Бел Иблис, старый товарищ из сенаторского круга и единственный из тех, что там остались, исключая некоторых других его знакомых. Буквы ускользали из-под взгляда, картинки казались поблекшими и выцветшими, а разум путался в однообразных столбцах и строчках, занятый другим. Зачем Мон его предала? Почему её держат под наблюдением? И, главное - с какой радости Палпатин разрешил ему забрать дочку, даже не пытаясь как-то шантажировать? Что-то здесь явно нечисто, особенно в последнем пункте. Ну не может Владыка Император вот так вот взять и упустить свою выгоду поймать великого мятежника и вздёрнуть его на главной площади. В таком случае, ухо надо держать востро и не предпринимать экстремальных действий. Уж в этой-то ситуации они точно бы оказались лишними. И Лакса предупредить, чтоб был осторожнее и не попадался лишний раз. Да, и ещё кое-что...— Шеф? - в кабину зашёл Деку, стрёмный на вид инопланетянин с респиратором и трубкой. — У нас проблемы, шеф. Имперцы...— Да какие, к сарлакку, имперцы! Не видишь - я делом занят! - неожиданно взорвался киборг, проламывая кулаком голографический стол. Стекло со звоном осыпалось. — Расстреляйте этих имперцев сами, а от меня отстаньте, выжбойцы или кто? А?— Не в этом дело, шеф. Имперцы... вышли на связь. И они срочно требуют к телефону вас. Просто жуть как срочно. Иначе они кого-то убьют.— Убьют? Ах ты ж, крифф ранкористый! Да не ты, блин! Уйди с дороги! - рявкнул окончательно выведенный из себя командир Партизан и рванулся к выходу. Железное сердце в его груди громко стучало, а дыхание прерывалось. Он даже и подумать не мог, что всё может закончиться так быстро и неожиданно, как сейчас.— Кто там ещё? - заорал Со, вбегая в комнату и застыл. Перед ним на голограмме стояло нечто шлемоголовое в плаще, из-под которого виднелась некогда пышная и опрятная одежда, взлохмаченная и запачканная. С полминуты прикинув, кто бы это мог быть, ондеронец сообразил, что это поменявшая в очередной раз образ Энфиса Нест, с которой они с командой были знакомы в продолжение недавнего времени. Вроде шлем похож, да и копьё то же... Только вот вопрос - с каких это пор она ?имперцы? и хочет кого-то убить? Непорядок.— Здравствуйте, шеф повстанцев, или как вас там! - пробасила в микрофон нейтральным голосом девушка, поправляя шлем. — Расходники на поставку топлива заполнять будем? Ваш бухгалтер на связь не выходит, а поставки то и дело срываются. Ребята в гневе, угрожают убить то меня, то вас. На этот раз партия довольно крупная и, надеюсь, оплата будет соответствующей. Ну так что? Оформляем?— Так оформляли же неделю назад! Даже через таможню без лишних вопросов протащить удалось! - вспоминая недавние события, заспорил мужчина и закатил глаза, показывая, как он именно относится ко всей этой канцелярщине. — Скажи этим своим ребятам, чтобы кони сбавили... Иначе мигом отправятся туда, откуда прибыли! Понятно, Нест?— Скажешь им... - глава Облачных наездников развела руками, оглядываясь куда-то в сторону. — Они отмечают победу после очередного набега, наклюкались - во! Даже будь я крутым и сильным мужиком типа Генерала Гривуса или Скайуокера, всё равно бы не справилась. Разве что положить бы пришлось пару-тройку, да только не люблю я так... Своих бить - репутации вредить. А всё-таки я вам квитанцию перешлю. Идёт?— Идёт. Только, ради Восстания, Нест - заканчивай уже с бумажками. Ты же знаешь, не любим мы это дело. - откатив глаза обратно после выдержанной ради эффекта паузы, согласился мятежник. — И ещё... с каких это пор ты у нас имперец и хочешь кого-то убить? — С таких, что глухой ваш чувак! Я ему говорю: ?продавать!?, а он всё спрашивает ?убивать?? И не имперец я и не мандалорец, достали уже с придирками к моему шлему! - Энфиса запрокинула голову назад, показывая, как она уже задолбалась с этого. — А бумажки... К сожалению, в наше время без оформления по Галактике лишнюю пылинку не провезёшь, так что придётся повозиться. Или крадите сами. Вы ж повстанцы, вам непринципиально. Ну стырите где-то пару тонн топлива, самим же легче станет. Геррера чуть ли не пробил себе ладонью лоб. Поистине, эта девчонка (двадцать лет всего!) настолько наивна, будто полагает, что можно что-то просто так взять и украсть. А сама, на минуточку, лидер криминальной банды. Как у них вообще что-то выходит с такими подходами? Хотя, возможно, это был один из тех самых ?вредных дружеских советов?, которые и он сам нередко любил отпускать. И вот - как аукнулось, собственно, так и откликнулось.— Ага, стырите... А куда его лить, это топливо, если это галимая разбавленная болтуха, только для СИДов и годная! Других сейчас почти официально не выпускают, а где - мы не в курсе. Так что давай "тырить", Нест, будешь у нас ты. А мы вам трофейного оружия подкинем, у самих много. А на бумажки хрен забей. Ежели оружие будет, так никакие бумажки не понадобятся - сечёшь фишку? — Секу, шеф повстанцев. Только было бы что забивать... - Энфиса криво усмехнулась и погасила голограмму. Стало снова тихо и темно. За окном проносились звёзды, из щели в двери виднелся тускловатый ламповый свет. Где-то в лазарете мяукал Катран, в очередной раз зацепившийся хвостом за открытый обогреватель и основательно подпаливший шерсть. Через стенку слышались глухие удары - ребята, уже оправившиеся от ран, занимались боксом. Вроде бы было всё привычно, только чего-то не хватало... Чего же? Дочки? Да её вроде обычно с ними не было, только на очень важных миссиях с добычей информации, когда её миловидная внешность и хорошая постановка речи служила хорошим привлечением для наивных штурмовиков, самих когда-то или сейчас бывших родителями. И с каким ужасом на неё смотрели эти недотёпы, когда их, раненых, лежащих на полу, добивала та же самая маленькая девочка, без колебаний выпуская шип за шипом из своей трубочки... Но если не её, тогда, может, Лианы? Она вроде как заболела чем-то - не то штурмовиком недожаренным отравилась, не то продуло вечером после учебного боя... Нет, снова не её. Тогда кого? Мон? Сестры? Лакса? Бледной чародейки, что уже столько лет ему не снилась, с тех пор, как он отрёкся от наследия Силы? Нет, на самом деле ответ был довольно очевиден. Ему не хватало себя. Отколовшейся половинки разума, нестабильной и изменчивой, как блики солнца на воде в ясный день, абсолютно сумасшедшей и подчас жестокой, но являвшейся важной частью его самого. Пусть их объединение рано или поздно распадалось, в его моменты Со чувствовал себя полностью целым. Как и Юма, ушедший в небытие буквально несколько дней назад. А жаль, он был довольно любящим поболтать. Приятно ведь, как говорится, поговорить с умным человеком, даже если это сам ты. Но вскоре депрессивное настроение прошло, и бунтарь направился в столовую что-нибудь перекусить. Там он застал на трубе потолка Катрана, машущего хвостом и наблюдающего за пролетающей мухой. Каждый раз, когда насекомое проносилось мимо его носа, полукот ударял его когтистой рукой и почему-то каждый раз промахивался, угождая себе то в нос, то в ухо. Очевидно, его предки ещё фиг знает в каком поколении утратили истинную ловкость, но пушистику, по всей видимости, это нравилось и он активно продолжал цапать дальше, несмотря на то, что у него вся морда уже была в крови. Азарт охотника, по всей видимости, ещё тёк по его венам.— Кошак! Слезай отсюда! Брысь! - скомандовал разумный из рода людей, махая на него рукой. — Опять все тарелки в шерсти будут! Надоел уже!— Ну шеееф... - обиженно промяукал Катран, всё же спрыгивая на все четыре конечности. Быть облитым, как в прошлый раз, водой ему не хотелось. — Ладно. Кстати, а что это у вас за Моника? Та рыжая, что ль? Она довольно милая. Дозволяете мне помутить с нею чуток, раз уж бросаете? — Я те помутю! Никого я не бросаю. Не хочу. Даже когда-то пытался - не мог. И она меня тоже. У нас судьбы связаны. - зачем-то сказал Со, снова оскаливая зубы от злости и раздражения. Он понял, что Мон вовсе не желала его предать - она просто не хотела зла себе и своему отцу. А надо было её не отпускать! Связать, запереть, увезти с собой, но не позволять возвращаться к ненасытному энерговампиру Палпатину, что на протяжении стольких лет качал из неё соки, из-за чего она и впала в кому; пусть она бы на какое-то время и возненавидела его, Герреру, зато не мучалась бы теперь под надзором своего властного папаши... Но что поделать - сейчас он ей помочь не может, и лучшее, что сумеет сделать - не вмешиваться, пока не выдастся удачное время. Вот это настоящий поступок благородного рыцаря - не подвергать даму в беде ещё большей опасности, в открытую вызывая врага на бой, дабы доказать свою мужественность, а подождать, пока она своей хитростью усыпит бдительность своего тюремщика, и тогда действовать. И пусть хоть кто-то попробует вякнуть, что это не ?по-мужски? - сразу в пасть получит. Сами-то небось обрыдались бы, если бы их девушек или женщин в плен взяли, и на любые бы условия согласились, а потом сдохли бы с ними в один день, час и даже минуту. Не таковский он. А если по-хорошему подумать, то Мотма и сама может со временем освободиться от надзора, если опровергнет подозрения насчёт себя. И в такой ситуации ему не то что вмешиваться - даже на горизонте показываться не надо. Рубить сгоряча, как говорится, надо только врагов в бою, а с союзниками поосторожнее обращаться надо.— А, ну ладно-ладно... - без особого разочарования промурлыкал зайгеррианец, сворачиваясь на столе. — Энфиска тоже ничего. Я её без шлема видел, сначала даже испугался - чёрненькая такая, рябая, лицо как у девчонки, а как пригляделся... Богиня-охотница древненегритянского мира в союзе с европеоидным! И, к слову, она меня терпеть не может, но почему-то любезно позволяет оставаться, не выпихивая за дверь силой. Ну разве это не начало каких-то высших чувств?— У тебя когти. А она и так уценённую одёжку чуть ли не у бомжей покупает, да и шлем новый, понтовый, а начнёшь тебя выталкивать - царапаться станешь... - насмешливо оборвал его командир. — Не обольщайся, она насквозь всё видит, у её шлема визор прозрачный. И тви’лечек, что вокруг тебя вьются, тоже.— Ну так-то они вокруг меня вьются, а не я вокруг них... - туманно ответил Катран и выскочил из столовой на четырёх лапах, дабы не получить снова от шефа звезды за лежание на столе. — Привет Монике! Я пошёл.— Ну и пошёл ты! - в тон ему ответил бунтовщик и уселся есть. А вскоре, минут через десять - ещё и пить... Жизнь потекла дальше своим чередом.*** Мотма лежала ничком на диване комнаты, в которую её затолкнули охранники, дабы она ?успокоилась и не бушевала? и размышляла о том, что жизнь в принципе не так уж плоха, как казалась вначале - Палпатин ей поверил, а бомба больше не представляет угрозы по причине своего отсутствия. Плюс, ещё дочку она предупредить успела раньше, чтоб ни с кем, кроме папы или дяди Лакса, уходить не смела. И на всякий случай пусть держит при себе хоть какое-нибудь оружие, даже пускай поломанную детскую игрушку, и главное - выключит телефон сразу же после звонка. Илька была девочкой умненькой, хоть и маленькой, поэтому сразу после положения трубки сделала всё по инструкции - отломала кусок от игрушки, выключила мобильник, симку от него сломала и утопила в унитазе, а сам приныкала у администраторши в комнате потеряшек. Всех этих подробностей Моника не знала, но понимала, что девчонка у неё не промах. Такая со злым дядей не пойдёт - с такой сам злой дядя иметь дел не захочет. Вот что значит настоящее отцовское воспитание и его последствия.— Ну как? Всё ещё спит? - послышалось за дверью. — Не морите её голодом, придурки! Дайте есть! Пусть жрёт досыта, пока не поправится! Ох, бедная, бедная моя Моня! Совсем тебя эти свиньи доконали! Ужас-то какой!?Палпатин?? - подумалось рыжей. Обычно Сидиусу было наплевать, ела она или нет - он призывал её заботиться о себе самой и никогда не причитал, в отличие от ?настоящего? альтер-эго набуанца - политика и важного чина. ?Он вернулся? Моё желание сбылось? Эх, хорошо бы так!? Дверь скрипнула. Вошёл охранник. Нет, не дроид - человек, ещё и с подносом, полном еды. А вот рядом с ним уже шёл дроид - тактическое дополнение одного к другому, так сказать, на случай, если она решит сбежать. Отличное решение для тех, кто правильно выбирает охранников. Человек пригласительно кивнул на поднос, заметив, что Мотма смотрит на него, на что та лишь покачала головой.— Я не голодна. Потом поем, спасибо. Можете оставить здесь. - возразила она, но дроид тут же поднял её за шиворот и схватил за руки, а другой подошёл ближе и поднёс ложку ко рту. Женщина помотала головой снова и отвернулась, но это ей не помогло. Охранник продолжил настойчиво втыкать в неё блюдо, игнорируя сопротивление.— Ваш отец сказал - вам надо питаться, и я выполняю свой приказ, госпожа. - сообщил он, устав от бесплодных попыток впихивать еду в чужой рот и зажёвывая в свой. — Если вы не станете есть добровольно, придётся сделать это наоборот. В противном случае вас положат в медпункт и будут кормить внутривенно или таблетками. Хотите я позову господина, мисс? Он вам может это устроить.— Не хочу. Дайте, я сама съем. - Моника, как бы не была унижена и оскорблена насильным кормлением, сразу поняла, что это всё совершается лишь ей ?во благо? и сопротивляться настойчивой папочкиной заботе пока не надо. Поэтому она быстро закинула в себя жареное невесть что и прожевала как следует, не оставляя сомнений в своей честности. Даже кость для особой убедительности выплюнула. — Пока что я наелась. Оставьте остальное здесь, пожалуйста. Когда мне можно будет выходить?— Не-знаем-мэм. - ответил за них обоих дроид и покинул комнату, закрывая дверь. Защёлка задвинулась. Чандрилианка снова завалилась на диван, как была, в одном ?купальнике? и шортах и обняла голые колени. Ходить не хотелось. Смотреть в пуленепробиваемое и меченепрорезаемое окно, перекрытое железными дюрастиловыми прутьями - тоже. В соседней двери комнаты была ванная, но туда её тоже не тянуло. Скомканное платье валялось на ручке кресла, рядом со сброшенными туфлями, ободок сиротливо лежал с ними рядом. В шкафу - наряды, под ними - постельное бельё. И всё. Даже компьютера не было, чтоб не написала что не надо кому не надо. И ведь в самом деле тоскливо, когда сидишь под домашним ?арестом?, хоть и со всеми удобствами - заняться-то нечем; только разве что сидеть, ходить и всё такое, но зачем оно ей? Всё равно веселее не станет. Лучше уж поспать, а потом можно что-нибудь такое придумать, такое... Дальше она додумать не успела, потому что сон прикрыл её веки прежде, чем план по побегу был основательно расписан во всех деталях и подробностях, как и полагается опытной стратегичке при составлении оного.*** Алдераанское озеро было покрыто кристально чистым льдом, припорошённым сверху снегом. Идеальная погода для катания на коньках. Вот только никто из них обоих этого делать не умел, да и не собирался - не до того было. Со Геррера, вдобавок ко своим лёгочным проблемам, простудился, много кашлял и задыхался от этого ещё сильнее, чем до этого - из-за чего становился раздражительным, срывался на всё подряд, царапал железной рукой стену, оставляя на ней следы и пытался даже ругаться с Мон, чтобы хоть как-то скрасить свою серую и тоскливую жизнь. Но от разговоров ему становилось только хуже - и он снова махал рукой, кашлял, заваливался на диван и тяжело дышал до тех пор, пока с трудом не проваливался в сон. Не имевшая врачебного опыта сенаторша просто кормила его всеми подряд лекарствами и давала выходить на свежий воздух, откуда он возвращался ещё более посиневший и осунувшийся, чем до этого, снова ложился у камина и долго не вставал, хрипло дыша и стуча себя рукой в грудь. Проходила неделя, вторая, очередной двухмесячный отпуск становился всё короче и короче, а ему лучше не становилось. Каково же было удивление Мон, когда она обнаружила, что не простуда вовсе это, а приступы, которые, по словам сестры, случались у него и раньше! К счастью, от таблеток ничего не обострилось, потому что они в большинстве своём были обычной гомеопатией, и приходилось просто смириться с происходящим и ждать, пока пройдёт.— Почему сразу не сказал? - спросила она у него, принеся кружку воды и садясь рядом. — Может, и смогла бы что сделать, когда у меня денег много было. А сейчас что? Эх, бедовая ты голова, Софиус!— Сам не знал. А просто так это дело не выживишь, оно может и на всю жизнь остаться. Даже Сила иногда бывает бессильна. - неловко пошутил он, закашлявшись и опуская кружку. Чандрилианка тревожно посмотрела на него, но Со, к счастью, не подавился и продолжил дальше: — Я с этим всю жизнь живу, при резкой смене погоды там или климата обостряется... Могла бы и сразу понять, раз не заразилась. Ну что? Противно теперь?— Зачем противно? Ты ведь без отвращения понял и принял то, что у меня шрамы и не слишком подстраивающийся под тебя характер, а почему я должна тебя за что-то презирать? Странный же ты иногда бываешь. - Моника коснулась губами его лба, проверяя: а вдруг всё-таки жар? Тогда дело плохо. К счастью, жара не было, наоборот - холод, как и всегда. — Если бы мне, скажем, вместо обычного позвоночника механический вставили, стал бы ты меня ненавидеть? Просто подумай об этом и пойми... - она уже собиралась вставать, но ондеронец лукаво ухмыльнулся и перехватил её за руку, не отпуская. — Чего случилось?— Не стал бы. - на полном серьёзе ответил он, притискивая женщину к себе за талию. Мотма слегка покраснела. — Может, наоборот, лучше бы понимали друг друга, как друзья по несчастью... Полтора инвалида, так сказать. Но это глупо, как по мне. Я сам бы хотел себе живые конечности и нормальные лёгкие, если честно, хотя что поделать. Урод он урод и есть, и нечего этого стесняться. Ты это хотела мне сказать?— Вроде того... - осторожно ответила чандрилианка, зная, насколько обидчивым ондеронец может быть, если неосмотрительно соглашаться со всеми его самокритичными высказываниями, ляпнутыми второпях и без особых размышлений, и прислонилась своими губами к его, прикрыв другой рукой болотистые, раздраженно прищуренные глаза своего лучшего друга, любовника и союзника. — Но без таких радикальных однозначных выражений, которые ты себе воображаешь воспалённым сознанием. Посему я советую тебе отдохнуть и набраться сил, тем более, что не сегодня-завтра нам уже придётся начинать собираться, чтоб потом сразу взять и уехать, если что. Не думай пока о плохом. Просто отдохни.— То, что ты перестал думать о плохом, вовсе не означает, что плохой перестал думать о тебе... - философски, как и положено ему по имени, изрёк Софиус и потрепал женщину по щеке. — Не напомнишь, когда ты пообещала закончить своё расследование? Ну, с шифровкой? Разведывательное?— Ещё и не начинала. Материалы пока не привезли, да и артефакт у Бейла барахлит, мол, не сезон. - Мон виновато развела руками, типа: а что я могу сделать? — К тому же, Палпатин начал что-то подозревать, я вижу. Как он смотрит на меня, как разговаривает, как жестикулирует... Так и ждёт словно, чтобы кинуться и вцепиться, как дикий зверь, когда я сделаю неосторожный рывок. Поверь мне, я лучше знаю, что его даже мирного не следует лишний раз дразнить.. А когда он в плохом настроении, то вообще желательно держаться подальше. Царапины от его ногтей заживают ну просто очень долго. Геррера покачал головой. Поистине, ?муштрование? с детства аукалось и много лет спустя - привыкшая терпеть наказания за промашки ?во благо?, Мотма искренне считала, что мучает - значит любит, особенно когда это относилось к её отцу или матери. Отчим же, Галлериан, наоборот, пытался как-то смягчить и без того тревожную жизнь девочки, по мере сил проявляя заботу, но она почему-то его избегала, боясь этого странного, непонятного для неё чувства доброжелательности. Парадоксален всё-таки бывает разум, когда логически судя - один вывод, а на практике-то оно совсем по-другому получается... Ну разве можно было обвинить королеву и владыку ситха в нелюбви к своей дочери? Наоборот, и даже слишком - из-за излишней ?заботы? о ней и жёсткого недопущения ошибок они, даже по мнению Со, предпринимали ну слишком уж жестокие меры. Ну кто ж царапает детей за руки и избивает их до потери сознания из желания лучшего? Больше это походит как раз на подавление чужой личности и желание перестроить её под себя, поработить, сделать удобной. Чисто практичный авторитарный подход. Ну и где здесь хвалёная ?демократия?, о которой они постоянно трещат, лицемеры проклятые?— Мон, скажи мне честно... Ты мазохистка? - после непродолжительного молчания произнёс он, понимая, что выражает свою мысль крайне нелепо, но утешил себя тем, что сенаторша не обижается вообще практически ни на что. — Тебе в самом деле нравится получать наказание за то, что неправа? Нравилось, по крайней мере? Да? Мотма не ответила. Дверь распахнулась, выбитая мощным ударом, и она едва успела толкнуть его в сторону, прыгая за диван. На потолке закачалась лампа. Послышалось жужжание лазера и тяжёлое дыхание, приближающееся с каждым шагом всё ближе и ближе. Сомнений не было - их и в самом деле раскусили. Сам Дарт Вейдер пришёл по души мятежников с красным мечом, аки жнец с косой, и намеревался забрать их сию же секунду. Медлить было нельзя.— Кидай световуху. - всучая политичке какую-то штуковину, одними губами произнёс радикалист. — Я отвлеку его. Сейчас. Только глаза закрой.— Ты всё это время ходил с гранатой? - удивилась сенаторша, но спорить не стала - понимала, что карате здесь не поможет, а навыки меча она давно не практиковала за отсутствием оного. Бежать же она считала ниже своего достоинства, и поэтому продолжала сидеть в укрытии, наблюдая, как Софиус бросается на Вейдера, пытаясь выбить у него из руки меч и обороняясь дюрастиловым щитком, нагло украденным им из музея Бейла Органы во время недавнего визита. В ответ на это лорд ситхов поднял руку, пытаясь задушить наглого мятежника, но тот ловко пнул его в механическую панель, на время выведя из равновесия, затем отскочил и достал электрический парализатор. Времени и возможностей оставалось критически мало. Заметив, что он на время притормозил и закрыл глаза, Мон выдернула чеку и швырнула опасное устройство, тоже отворачиваясь в сторону, чтоб глаза не пострадали. Полыхнула вспышка. Вейдер был частично ослеплён, но у него ещё оставалась Сила, и поэтому он, не теряя времени на мятежника, перемахнул через спинку дивана и схватил за шиворот саму Мотму. Та слегка нахмурилась столь бесцеремонным вторжением в своё личное пространство, но верещать не стала. Во-первых, потому что не умела и не считала нужным, а во-вторых, потому что понимала, что это не сработает. Только дипломатия, дипломатия и ещё раз дипломатия. На крайняк можно попытаться в слабое место лягнуть, но оно у него защищено, а значит, этот вариант отпадает. — Вот ты и попалась, Мон Мотма. - торжествующе пробасил он, угрожающе занося руку в полусжатом состоянии. — Крышка тебе. Мятежникам никакой пощады. — Я Мэй Палпатин. Вы ошиблись, кажется. Можете у моего отца спросить, если хотите. - скаля зубы, возразила женщина. — Разве вы не слышите, как он предостерегает вас через Силу? Нет? А стоило бы прислушаться! Вейдер на мгновение потерял эмоциональное равновесие, что позволило Монике вырваться из его захвата, оставив клок одежды в руке. Но затем он снова пришёл в форму и, взмахнув рукой, впечатал её в стену. Политичка упала на пол, на всякий случай дальновидно притворившись бессознательной, чтобы не начали добивать. Тем временем пришедший в себя после очередного приступа Геррера накинулся на имперца сзади, схватив его в удушающий захват и втыкая в уже поломанную панель кнопок парализатор. Татуинец хрипел, пытаясь отпилить ему руку мечом, но одновременно опасаясь за собственное тело. Наконец ему это удалось, и чернокожий бунтовщик повалился на пол, жадно вдыхая воздух. Вейдер наступил ему сапогом на грудь и занёс сейбер.— Последнее сло... - начал он, но вдруг почувствовал страшную боль в теле и отшатнулся, схватившись за грудь. Кнопки искрились, издавая электрический треск, и поражая всё его тело мощными разрядами от некогда сильного аккумулятора, так печально предавшего его. По телу стекала вода с песком. Прямо поверх шлема киборга красовалось хозяйственное ведро, нахлобученное вовремя выбывшей из боя Мотмой, успевшей за время драки слигять на кухню и приволочь оттуда этот агрегат, да ещё прихватить с полки артефакт невидимости в Силе (подаренный, в отличие от щитка!) и прокрасться через другую дверь. Меч выпал из сломавшейся руки, и тут же нашёл свои ножны в груди имперского главкома и ученика Дарта Сидиуса - Со Геррера, дальновидно опасавшийся завала этой туши на себя, на всякий случай пронзил его. Потом ещё раз. Затем перевернул и в свою очередь наступил на грудь поверженного врага, продавливая обломки внутрь тела. Вейдер захрипел, дёргаясь в агонии.— Да что ж ты такой неубиваемый, тварюка! - рыкнул повстанец и, достав бластер, несколько раз выстрелил в ещё трепыхающееся тело и в довершение всего наступил на горло. Через пару минут Вейдер перестал дышать, дёргаться и отображаться в Силе под значением ?живой?, как показывал артефакт состояния материальности (тоже подаренный, только уже женой Бейла), и только тогда повстанец тяжело выдохнул и опустился на колени, чувствуя, как у него кружится голова. Мон тоже присела рядом, но выражение лица у неё было какое-то странное. Словно сожалеющее о том, что свершилось, хотя по-другому было нельзя. ?Она тоже не менее странная? - подумалось мятежнику, и он перевёл глаза в сторону ситха, справедливо опасаясь его восстановления из мёртвых. Но тот, к счастью, в число любимчиков Дарта Плэгаса из легенд не входил и потому шансов на это не имел. Слава пресвятым политикам, или как там оно говорится, хотя бы два плюса есть в происходящем - первое, что Вейдер сдох, и второе - сенаторша не упрекает его в ?излишней жестокости? по отношению к врагу. Какая же она излишняя, если бы он с ними сделал бы то же самое в случае победы? Очевидно, она это понимала уже и сама.— Нет, не мазохистка, меня просто воспитывали покорной. - зачем-то ответила чандрилианка на заданный им последний вопрос и вытерла кровь со своей щеки - упав, поранилась об шершавый пол.— Я уже сама поняла, к чему это приводит. Если б оно было не так, вырвалась ли бы я тогда из-под твоих ?испытаний? или продолжила терпеть до конца, ставя себе же это в вину? А что касается Палпатина, вернее, Сидиуса... Тебя когда-нибудь били электрическим током?— Да, было дело. Приятного мало. - повстанец рефлекторно почесал левую лопатку, на которую пришлась большая часть разрядов в своё время. Пыточный аппарат Тандина был явно перекошенный. — Ты хочешь сказать, что он и с тобой это делает? Как с рабой, как с ученицей? И почему же ты в таком случае это терпишь? Сбежала бы давно.— Потому что. Кто бы был вашим ближайшим секретным агентом всё это время? Раз. Во-вторых, я, ну то есть Мэй как раз и была его ученицей, и третье... Ну тут я уже на самом деле была виновата. В дни Силы у него крыша едет, и на глаза лучше не попадаться, а уж говорить... В общем, я как-то раз ему что-то неосторожно сказала про чрезмерную ?жестокость антиповстанческих мер?. И тут такое началось! Сначала он схватил меня за руку и дал пощёчину. Я вырвалась и сказала, что считаю это действие крайне оскорбительным и недостойным Императора, и что если так повторится второй раз, я пожалуюсь. Ему же, но только Палпатину. А он... как-то гаденько на меня посмотрел и вдруг коснулся голубоватым огоньком моего и без того расцарапанного запястья. Я сразу отрубилась. Когда очнулась, он заявил мне, что больше такого не потерпит в свой адрес, особенно от родной дочери, и ушёл, хлопнув дверью. Я посмотрела на свою руку, и увидела, что...— Что? - с каким-то нездоровым любопытством спросил Со, поглядывая на свешивавшиеся до кистей длинные рукава, таившие, как он понимал, довольно страшные тайны. Кто бы мог подумать, в самом деле... — Увидела вместо неё протез, что ли?— Нет, всё было не так плачевно. Но кожа была основательно обуглена и даже с помощью артефактов восстанавливалась довольно долго. Даже обезболивающие надолго не помогали. И представляешь, я потом ещё всё это время потом ходила в Сенат, печатала доклады, ела вместе со всеми за столом, а иногда и спортом занималась... Тогда я поняла, что такое долгая, непрекращающаяся, ноющая боль, от которой хочется на стену влезть, но приходится стискивать зубы и терпеть, потому что долг превыше нытья. Другие-то у нас сенаторы хитрые: чуть чихнул - сразу себе больничный и справочку заламинирует, а сломал, скажем, мизинец на вспомогательной руке или глаз ушиб - так вообще труба. Крик, вой. Все вокруг ходят, суетятся, всё такое, а я сижу пишу, потом распечатываю и сдаю в канцелярию. А если иногда ещё стол надо передвинуть... Нет, не желаю вспоминать. Порой мне казалось, что протез был бы лучше. Но потом это прошло и постепенно забылось. С тех пор я с Палпатином в открытую не спорила, тем более в неофициальной обстановке и с глазу на глаз. Не то что ты, который лезет на рожон и каждый раз срывается с него в одну и ту же реку, наступая в ней на грабли! Как так вообще можно?— Ну хватит, хватит. - заворчал не желающий принимать слишком много чужой критики Софиус, отмахиваясь от её слов как от назойливых мух. — Я подрываю его нервную систему своими, как ты говоришь, неосторожными высказываниями и однажды он сорвётся в самый неудобный момент. Тогда никакого Альянса не понадобится - все, даже его слуги, отвергнут ситха сами, потому что испугаются его истинной зловещей сущности. Как ты думаешь, стоит говорить ему, чем мы с тобой занимались? Чтоб уж точно вывести из себя?— Не стоит. - женщина помотала головой. — Не говоря уже о том, что это неприлично и запятнает мою репутацию, он вообще-то в курсе и как-то ещё жив. Его надо потихоньку подтачивать, исподволь, потому что нервная система у таких крепкая, хоть и нестабильная. В любом случае, возвращаться я к нему уже не собираюсь, так что делай что хочешь, кроме этого. Поможешь вытащить Вейдера?— Кого? А, вспомнил. Ну что ж, бери его за ноги, а я потащу за всё остальное. Не урони. - предупредил экстремал, поднимая тяжелую покорёженную тушу с пола. — Рука-то хоть с того раза зажила?— Да зажила, не беспокойся. Не особо-то и тяжело, в принципе, только неудобно... - открывая ногой дверь, успокоила его Мотма. — Куда дальше?— К мангалу, там где шашлыки жарят. Клади. Теперь отойди, давай я сам. Канистру передай! Нет, спички не надо. - войдя в свой репертуар, начал командовать он. Мон пожала плечами, но канистру передала и отошла, пожав плечами. — Чего улыбаешься?— Да бесславная смерть. С ведром на голове и продырявленный собственным мечом. Ты, кстати, как одной рукой его тащил? Не сложно было? Позвоночник не перекашивался? - снова включив режим пассивного беспокойства, поинтересовалась политичка, и, получив отрицательный кивок, спокойно выдохнула. — Ну и хорошо, я тебе новую куплю. Остаётся только найти место, где согласятся прооперировать повстанца-радикала с явно отпиленным световым мечом протезом. Ты в розыске по Галактике, если что, просто поясняю. Геррера слушал её вполуха, а сам заливал горючим мешок с костями и железом, следя, чтоб ни одна капля не попала на него. Закончив поливать, он отшвырнул канистру подальше и снял перчатку с другой руки. Глаза у него как-то подозрительно засверкали. Жестом он показал сенаторше отойти подальше и принял позицию, будто собрался выпускать из руки петарды (опасно, конечно, это дело, но можно, пока обжшники не видят. Жизнь слишком коротка, чтобы не успеть всё попробовать, а он и так уже киборг-экстремал).— Смотри, рыжуха. Брешут они всё, что Сила через искусственные конечности не передаётся - энергия есть энергия, и в чистом виде она высвобождается только за пределами проводника. Это Сидиус и Вейдеру сказал, и Дуку - Гривусу, просто не хотели, чтоб ученики сильнее их стали, а я уже и сам разобрался. Вот, сейчас! Видишь? Из руки (хотя, конечно, за её пределами) полыхнуло синее пламя, дёргаясь на ветру, но не угасая. Софиус щёлкнул пальцами по направлению к тому, что когда-то было Вейдером - и огонь объял труп, затанцевав по нему всё такими же синими языками и уносясь искрами в вечернее небо. Ондеронец торжествующе захохотал, хлопая подругу по плечу. Та со смесью ужаса и восхищения смотрела на него, краями глаз косясь на пылающего Вейдера. Нет, она, конечно, слышала, что скрытые таланты могут передаваться по наследству, а могут возникать сами, но повелевание огнём... это было что-то с чем-то. В любом случае, как бы она ни любила его, но лишний повод остерегаться тоже не стоит сбрасывать со счетов. Кто знает, может он во время их очередного разногласия и дом поджечь может? Всякое возможно, особенно в их одарённой и одновременно проклятой Силой Галактике, где регулярно нарушаются все законы физики других, а энергия берётся из ниоткуда и исчезает в никуда.— Да здравствует Восстание! - крикнул он, провожая взглядом очередные уносящиеся искры и воздел руку к небу, словно желая улететь туда вместе с ними. Голос эхом разнёсся по заснеженной равнине озера, на которой не виднелось ни души. За спиной темнел лес, а из-за пригорка медленно всходила луна... *** Видение исчезло. Моника сидела на полу, упавшая с дивана и продолжала обнимать колени, чувствуя пустоту внутри. Только что она была свободной, всего мгновение назад - и теперь снова пустая комната с решётками и тишина... Хоть бы кто-то пришёл. Хоть бы одна душа, живая или пускай хоть неживая, но скрасила её мрачный досуг. Хоть... Туман над столом, явно использовавшимся некогда для спиритических сеансов (и как она его сразу не заметила!), внезапно зарябил и доска начала двигаться. Голографические буквы сложились во фразу:?Хотите поговорить? Принесите жертву!?— Ишь ты! Сразу с козырей идёт! - восхитилась Мотма, обойдя его вокруг. — Ни ?с кем? поговорить, ни ?о чём? - выбирай что угодно, только для начала расплатись! А какую жертву принести, не сказано? Или вам что угодно, хоть плюнуть - и то сгодится??Что-то отрываемое от сердца? - замявшись на мгновение, ответили туманные буквы. ?Желательно ребёночка, свеженького, молоденького. Девочку. У тебя есть такая, о вопрошающая меня женщина? Знаю, что есть. Кстати, за один ответ - капля крови. Иначе стол медленно поглотит тебя целиком. Хочешь испробовать сиё ощущение??— Ну даёт! Ладно, держи свою кровь. - чандрилианка нашарила во внутреннем кармане платья набор для шитья и, вынув оттуда иглу и основательно простерилизовав её, решительно кольнула себе палец. Выступившую сразу багровую капельку она смахнула на агрегат, с жадным шипением впитавшим его в себя. — Обойдёшься и без девочки, я глобальные вселенские вопросы решать не хочу. Просто кое-что узнать у Плэгаса. Можно??Можно. С вас ещё одна капля. Расходуйте свои вопросы осторожно.? - предупредил стол и снова окутался туманом. Ругая себя на что, что уже повелась на это, Мон выдавила из пальца ещё немного красной жидкости и снова пожертвовала непонятному столу. ?Говорите, значит, Плэгас? Это дело затратное. С вас ещё десять таких, и то по скидке.? - добавил тот, ещё больше заставляя её усомниться в своём решении. Ну кто за язык тянул? Теперь расхлёбывай. Однако отступать было уже поздно.— Да что ж ты будешь делать! Пей уж, вампирский артефакт! - милостиво разрешила сенаторша, прислоняя окровавленный палец к столу. Тотчас из него высунулись присоски, принявшие жадно глотать ценную жидкость. "И чего это они такие до крови жадные?" - подумалось ей, но терять лишние части себя не хотелось, поэтому этот вопрос она адресовала самой себе. Наконец присоска неохотно оторвалась от ранки и втянулась обратно, а перед глазами Мон замелькали чёрные точки и начала кружиться голова. И без того еле на ноги вставшая сенаторша теперь чувствовала себя так, будто её основательно выхлебали, лишь для издевательства оставив немножко на дне. Но делать было нечего, и она осталась ждать бывшего мастера её отца, и наконец через пару минут он появился. Сразу на комнату надвинулась какая-то грозовая туча. На всякий случай рыжая отошла подальше и сунула палец в рот - мало ли, ещё прицепится. "Знаем мы таких!" - подумала женщина и подняла голову, встретившись своими бирюзовыми глазами с его медово-желтоватыми. Карими были раньше, наверное. Ну да это дело десятое.— Мистер Плэгас... Вернее, Хёго Дамаск. Здравствуйте. - начала она, с неохотой вынимая часть конечности наружу и быстро пряча в карман. — Приятно видеть вас.— Мне тоже, юная леди Мэй. Давно мы не виделись, ещё с того самого дня, как ты родилась... - муун зачем-то поскрёб пальцем продолговатую голову и наконец изрёк: -...лет сорок, кажется. А где же твой папаша? Неужели он не хочет навестить своего старого друга, с которым не виделись ещё со времени освобождения Набу? Он ведь тебе рассказывал, что убил меня?— Да, было такое. И похоже, именно из-за этого он не хочет видеться с вами. Боится, что вы ему отомстите, естественно. Он у нас такой, пугливый. - приврала политичка, позволяя себе забыть, что на самом деле он неделю назад, по слухам, лично забил шокером повстанческого снайпера на крыше, вздумавшего поиграть в тир с живой мишенью с лицом Императора. Всё же когда общаешься с чьим-то врагом, недостатки его в разговоре лучше увеличивать, а достоинства - уменьшать либо вообще не упоминать. Такова тактическая стратегия подобного разговора, и она не меняется уже миллиарды лет со времён проявления мозга у самых первых разумных существа в Галактике где-то на Тайтоне.— Значит, боится... Очевидно, что сказать. В Силе этого дома я его тоже не ощущаю, так что всё сходится. — известный банкир-ситх снова почесал затылок и вдруг снова повернулся к своей собеседнице, звучно хрустнув пальцами. — Но перейдём к тебе, о вызывательница меня из мира теней и прочая-прочая-прочая... Какой же вопрос ты мне хотела задать? Задавай любой. Но есть условие - только один бесплатный. За каждый дополнительный - свежая кровь наследника или наследницы форс’юзеров, резус-фактор отрицательный, группа любая, причём за каждый - в два раза больше предыдущего... Твоей может не хватить, так что советую ограничится пределом возможного. Краткость, как говорится - сестра таланта.— Но это же нечестно! - невольно возмутилась дочь заклятого врага, типично по-?справедливоносовски?. — Наверняка при жизни у вас в банке кредиты не брали. Процент - просто грабительский, как по мне. В два раза больше, потом в четыре, потом в восемь... Ужас! Ситх рассмеялся. Здоровый юмор он ценил и поглощал в любых количествах, ибо сам не имел оного как такового вообще. Говорить банкиру о чести? Это что-то новенькое! Особенно когда звучит из уст сенаторши, всю жизнь занимавшейся только политикой. А она, как известно - дело ещё погрязнее денежного. Тут уже власть учитывается, а это тоже, так сказать, не хухры-мухры, от неё-то ещё и побольше в гроб ложатся... Не столько уже из-за бабок - какие могут быть там бабки, когда такое дело на кону - а из-за банальной, наитипичнейшей гордыни, что во все времена губила, губит и губить будет, покуда не иссякнет жизнь во Вселенной. Таков закон мироздания. Уж на что он сам грешен, и то понимает...— Честь? У меня, банкира? У меня лишь бизнес, юная леди, и ничего лишнего и личного. - дух пожал плечами, словно не понимая - отчего такая умная сенаторша могла настолько дурацкий Но вернёмся к твоему вопросу. Задавай. Плату за него ты уже внесла только что, и отказаться не можешь. Ну!"Жульё!" - промелькнуло в голове Моники, но вопрос женщина всё же решила задать. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что никого рядом не ошивается, она прокашлялась и произнесла:— Как победить Палпатина? — В честном бою - никак! - отрезал Плэгас и вмиг испарился, оставив после себя только дым неизвестного происхождения. По лестнице внезапно послышались шаги. Мотма резко вскочила с места и случайно толкнула столик, который тут же накренился и упал, разбившись. Из его ножки медленно вытекала накопившаяся за столько лет ритуалов кровь.— Оу... Как жаль. Зато теперь не узнают, кого именно я вызывала. - отталкивая обломки ногой в сторону, резюмировала мадам. — Здравствуйте, Владыка Император! Как ваши дела? Однако за закрытой дверью, к счастью, оказался вовсе не Палпатин, а вполне себе неосведомлённый о Силовых делах охранник, на всякий случай взявший с собой алебарду от незваных существ. Взглядом он окинул комнату и остановился на разбившемся столике.— Что произошло, госпожа? Я видел на камерах - вы стояли у стола с закрытыми глазами и будто с кем-то говорили. Но звука не было, а потом вы и вообще шарахнулись в сторону и уронили столик. Вот я и пришёл спросить - всё в норме? - обеспокоенным тоном произнёс он и сунул ей под нос планшет с записью. — Вам помочь?— Да, спасибо. Уберите это с пола, пожалуйста, и перестаньте тыкать в меня своей штуковиной. И так уже видите, что бежать мне некуда. - наполовину вежливо, наполовину неучтиво ответила сенаторша. Хотите, я в ванной запрусь, чтоб вы мне точно поверили?— Запритесь уж. Эй, дроид-уборщик! Сюда! - позвал охранник, на всякий случай защёлкивая ещё задвижку снаружи. — Как уберёшься, отопри эту дверь! Понял?— Понял-понял. - бывший боец сепаратистов кивнул и взялся за швабру. Вскоре наружные створки закрылись, шаги отдалились и наступила тишина, прерываемая только скрипом тряпки об покрытие. Моника залезла в ванную и включила душ, не снимая с себя одежду. Не то чтобы она стеснялась каких-нибудь гипотетических скрытых камер (неприличные изображения с которых, к слову, по задумке разработчиков автоматически стиралось, что позволяло осуществлять свободный шпионаж без нарушения личных прав в раздевалках, душевых и прочих, и заодно давали хитрым шпионам возможность обмениваться инфой в раздетом виде), но просто не было желания, как будто она была не у себя дома и беспокоилась о том, как бы не сделать лишнее движение. С другой стороны - а что тут такого, если она не постеснялась даже воспользоваться чужим спиритическим столом для личных и довольно сомнительных целей? Однако купальник и шорты Мотма так и не сняла, позволив себе вымокнуть до нитки и затем улечься в наполненную до краёв ванну, застегнув на себе крепления на случай возможного засыпания и только потом разрешив себе расслабиться и отпустить конечности. Блаженство медленно накрывало её.— Эй! Можете-выходить! - внезапно снаружи отодвинулась защёлка, по закону подлости отодвигая вместе с собой и внутреннюю. Политичка не стала визжать и накрываться, требуя немедленно уходить - просто не от чего было, да и дроид вроде как такового пола и стеснительности не имеет. — Или-ещё-посидите? Тогда-я-пойду.— Пол помыл? - остановила дроида в его благородных отдыхательных порывах Моника, грозя ему пальцем. — А то смотри у меня! Хозяину и рассказать могу, коли старался плохо. А он тебя отправит в армию или на переплавку. Не хочешь?— А-а-а! Армия! - заорал в испуге (!) робот, выбегая за дверь и роняя по пути уже пустое ведро и швабру. — Не-пойду-в-армию-вы-меня-поняли-поняли? Уж-лучше-в-плавильную-печь-чем-в-этот-ад! Вскоре его топот затих вдали, причём защёлка на двери основной комнаты явно не сработала. Мотма фыркнула от веселья (надо же, такие времена настали, что даже дроиды армии боятся) и, отстегнувшись, вылезла из ванной. Сняв одежду, она как следует отжала её и повесила на просушку, через пару минут снова надев и отправилась в комнату. Там она нацепила на себя все остальные аксессуары, напялила платье, плащ и обувь и направилась вниз по лестнице. Времени оставалось немного, а Палпатин после своей очередной миссии явно не будет в настолько хорошем расположении духа, чтобы выслушивать её просьбы о разрешении выйти наружу. Надо было спешить, и женщина по-быстрому спустилась, успешно миновав играющую в шашки охрану на входе, открыла дверь и... Там её уже ждали.***— Сенатор Мотма! Куда это вы в такой поздний час? Предлагаю вам остаться. - Палпатин был явно в хорошем расположении духа, судя по тому, как горели его глаза. Уже не жёлтым, как ранее - тем же бирюзовым, да и морщины как-то разгладились, создавая более приятное впечатление о лице. — Зачем вам мёрзнуть на улице, дочь моя? Выпейте чаю, отдохните. После стольких лет напряжения вы это заслужили.— Отец! - Мон едва не бросилась ему на шею, но вовремя одёрнула себя, вспомнив, что он вообще-то император всей Галактики, а завещание на неё пока не писал. — Я очень рада вас видеть после всего, что случилось. Куда вы ездили?— Да так... в клинику, нервы лечить. Завёлся у меня там, - старик показал на голову, на которой волос заметно прибавилось с прошлого раза, - один такой. Дарт Сидиус его зовут. Всё его убивать тянет, пытать, всех под себя прогибать... и самое ужасное, что он никто иной, как я сам. Ну как я мог столько лет с этим жить? — Не знаю, повелитель. Я пошла. У меня столько дел, что вы не поверите. - Мотма проскользнула у него под рукой и оказалась снаружи, но тот настиг её и там и схватил за шиворот. — Что? Я домой иду, мне завтра на работу. Всё как всегда. Разрешите?— Иди, конечно, дочь моя. Только сначала забудь. Забудь о своих проблемах и заботах, ложись спать и не увидишь кошмаров. Завтра точно всё будет по-новому. - набуанец занёс руку над её лбом и вцепился отчаянно вырывавшейся женщине в волосы. — Забудь, говорю! И-— НЕТ! - Моника выхватила из его кармана меч и резко махнула. Шевелюра, прежде свисавшая до пояса, тут же укоротилась наполовину. — Прощайте, повелитель! Увидимся завтра! И помните - вы сами разрешили мне идти! - поспешно выкрикнула она, кидая меч обратно и исчезая в ночных переулках. Владыка Сидиус заскрипел зубами и открыл было рот, чтобы позвать охрану, но тут же передумал и махнул рукой, поняв, что уже опоздал. Надо было либо быстрее, либо потянуть с игрой в ?хорошего папочку? настолько, чтоб она согласилась у него остаться, а затем захватить в самый ответственный момент и заставить забыть о повстанцах, о детях, обо всём на свете, что отвлекает её от служения Империи. Но поздно, безнадёжно поздно... однако шанс ещё оставался. Просто делать вид, как будто ничего не произошло и тогда, возможно, она снова начнёт доверять ему без проверки, как в прежние времена. А уж где доверие, там и до союзничества недалеко... с остальными провернуть ту же самую манипуляцию. Главное - убрать с дороги эту отвратительную помеху, носящую имя Со Геррера и явно ставящую своей целью не допустить, чтоб Император вечно правил Галактикой. А он хочет и будет, и никто не помешает ему в этом, если, конечно, всё пройдёт как по плану, а не как всегда.— Ну попадись ты мне, Софиус Юма Геррера-Куро-Мотма. - злобно фыркнул Сидиус и, закрываясь плащом от пронзительного ветра, зашёл в дом. Створки дверей с грохотом захлопнулись за ним.