Chapter 12 (1/1)
Поначалу Тсуне было трудно понять, почему в его сторону так косятся. Все, поголовно. Учителя, одноклассники, старшие и младшие.
Медленное, но верное понимание ситуации пришло к нему тогда, когда он услышал обрывок одной из бесед за его спиной. Тех, что обычно ведутся в полголоса, дабы не быть услышанными. Все его банально боялись. За что? Ну это же очевидно! Ему покровительствовал Тот Кто Побил Хибари Кею. ?Сарафанное радио? воистину почти волшебная вещь. Кто-то вчера узнал о стычке Мукуро и Хибари, после чего растрезвонил об этом всем, кому только смог. Так же поступили и узнавшие – ну конечно, такая ведь новость! Сам Великий и Ужасный оказался проигравшим!Впрочем, Тсуну такое положение дел вполне устраивало. Кто-то пытался ему вымученно улыбаться, кто-то смотрел так, будто хлипкий Савада избил Главу Дисциплинарного комитета. Но Тсуна их игнорировал. Ему было достаточно Мукуро, да и никого тут он особо не любил. Из его памяти еще не выветрились события, происходившие тут три года назад, и простить творивших это он был неспособен.
Ему не нужны были друзья среди тех, кто здесь есть. Забыть это место скорее и не вспоминать. Никогда, никогда, никогда. Благо, осталось подождать совсем недолго, и он навсегда покинет эту проклятую школу, искренне не понимая девичьих слез на выпускном.Обед для всех был шумным и веселым. Но не для Тсуны. Чему он был несказанно рад.
Для того, чтобы уединиться, он нашел замечательную часть крыши школы, отделенную от того места, с которого он упал (а точнее, спрыгнул) три года назад. Об этом месте, вернее, о коридоре, ведущем к нему, ходили слухи, похлеще чем о нем самом. Мол, когда-то там повесилась девушка, страдавшая от несчастной любви, и теперь ее призрак бродит по мрачному, замкнутому помещению в поисках своего возлюбленного.Обыкновенная страшилка, коей полнится каждая японская школа, вроде несуществующей ?коровьей головы?, ?разноцветной бумаги? или ?туалетной Ханако-сан?. Но, тем не менее, лишний раз туда старались не соваться, так что Саваде, прекрасно знавшему, что есть на свете вещи пострашнее призраков, оно подходило идеально.Так что и сейчас он, пребывая в достаточно хорошем расположении духа, поднимался туда, предвкушая вкусный обед, который он, что принципиально, готовил вместе с Мукуро. От осознания того, что это делал и его возлюбленный тоже, для Тсуны всякая пища становилась гораздо вкуснее.Преодолев так пугающий младшеклассников темный коридор, Тсуна ощутил приятное дуновение ветра и солнечное тепло, за которые так любил это место. Тут можно было расслабиться в тени, которая, тем не менее, не начинала казаться минут через десять исключительно холодным местом, но самое главное, как уже было сказано, было то, что людей тут не было.Но на все находятся свои исключения.Так и сейчас тут, тихо напевая какую-то мелодию, и обняв собственные колени, сидела девушка. Незнакомая Тсуне, но в форме Старшей Школы Намимори. И это было абсолютно естественно – Саваду не волновали люди, окружавшие его здесь. Рядом с ней стояла пустая коробка от бенто. Похоже, незнакомка тоже тут обедала.Первым, что бросилось в глаза Тсуны были рыжие волосы девушки. Никакие рыжеволосые знакомцы Савады не шли в сравнение с ней. Ее шевелюра будто бы полыхала ярко-алым огнем. Вот только сама она была очень бледная, печальная, покрытая множеством синяков и пластырей. Но это Тсуна заметил уже чуть позже.Она напомнила ему одну из немногих игрушек, оставшихся у него после смерти мамы. Насколько Тсуна знал, еще его бабушка играла с ней. Это был маленький плюшевый ежик, нелепого красного цвета, чиненый-перечиненый. Когда мама была жива, он казался маленькому мальчику радостным, всегда готовым поделиться своим теплом. Когда же мама ушла, ежик стал каким-то выцветшим, печальным, играть с ним было уже как-то иначе. И забросить бы такого в темный угол, но ведь Йемитсу посчитал, что его пасынку пора становиться мужчиной, чему игрушки не способствуют. Так и остался он наедине с тем, что сумел спрятать от проклятого отчима.Девушка заметила его с некоторым опозданием. Медленно распрямившись и подняв на Саваду взгляд выцветших и безразличных глаз, она проговорила чуть охрипшим (от долгого плача?) голосом:-Прошу прощения… Если я вам помешала, то я сейча…-Нет-нет-нет, что вы. Ничуть! – замахал руками Тсуна, давая понять незнакомке, что вовсе не против ее общества. Она показалась ему отличной ото всех остальных людей в этой школе. Возможно, даже похожей на него самого. Ну и на его несчастного ежика. Он просто не мог относиться к ней с пренебрежением, настороженностью и недоверчивостью, с какой относился ко всем остальным в этом месте. Савада, расположившись на каменной поверхности улыбнулся ей, демонстрируя отсутствие дурных намерений.
Рыжеволосая девушка какое-то время задумчиво и удивленно смотрела на него. На ее симпатичном, но покрытом ссадинами и пластырями лице не читалось практически никаких эмоций. Так, их зарождения. Однако, она присела рядом с Тсуной.Как-то медленно, неуверенно, недоверчиво, но присела, вновь обняв худые колени. На которых, как несложно было догадаться, было множество пластырей, синяков, ссадин.-Хмм… — поглощая вкусный обед протянул Тсуна, которого уже стало напрягать повисшее между ними молчание. – Я Савада Тсунаеши… А тебя как зовут?Рыжая девушка как-то даже вздрогнула, будто бы от большой неожиданности. Так обычно вздрагивают люди, к которым подкрадываются сзади, а потом напрыгивают, обнимая и громко крича прямо на ухо что-нибудь вроде ?сюрприз!?. Но никак не те, кого просто просят представиться.
-Энма… Козато Энма. – как-то очень тихо и нерасторопно представилась та. – Приятно познакомиться.Коротким кивком головы она окончательно подтвердила их знакомство. Тсуна же, который в тот момент весьма неуклюже чистил яблоко, улыбнулся своей новой знакомой. В тот же миг она протянула руку за фруктом и ножом, дабы помочь неуклюжему Саваде.И порезалась.Побледнев еще более своей бледности, Энма резко отдернула руки, пробурчав что-то вроде ?извините?. Несмотря на почти что паническую реакцию, вид ее был почти обреченным, будто она привыкла к такому. Внезапно Тсуне показалось, что он понял, откуда на ней столько травм.Его предположение только подтвердилось, когда Энма с абсолютно обреченным видом вынула из кармана пластырь, коим заклеила раненый палец.— Скажите, — вернувшись на свое место и снова обняв колени, Козато смотрелась очень уж тоскливо, — А вы ведь тот самый Савада Тсунаеши, про которого столько слухов?Ну вот этого еще не хватало! Тсуна аж подавился яблоком, которое начал есть. Теперь он еще и ?тот самый?!-Ну, вобщем… — неопределенно поведя плечами, Тсуна как бы согласился с Энмой, мол, говорят обо мне, но мне-то это не нравится.-Понятно… — со вздохом кивнула девушка. – Так значит, вас раньше тоже тут… не любили?Вопрос прозвучал так наивно, так нелепо, что Тсуне оставалось только подивиться собственной глупости. Судя по всему, ей доставалось ничуть не меньше, чем ему три года назад. А может и похуже – в последнее время он иногда позволял снимать себе розовые очки, через которые глядел на реальность. Вернее, заставлял. Если концентрировать свое внимание не только на Мукуро, то оказывалось, что мир за эти три года стал гораздо озлобленнее. Тсуна уже примерно представлял, в каком русле дальше пойдет разговор. И как бы он не ненавидел говорить на эту тему, несчастную Энму было так жалко, что он сдавленно кивнул ей в ответ.-А как вы сделали, чтобы они от вас отстали? – с таким же невозмутимым видом продолжала рыжеволосая девушка, теребя прядь растрепанных волос в пальцах. – Я уже так устала… Они прячут мою обувь, пишут на парте…всякое, иногда бьют… Им не нравится мое имя. Они говорят, что раз уж у тебя оно такое грозное, так дай же нам отпор. А я не могу. Я не люблю враждовать с людьми. Я не умею злиться на них. А они…а они только это и умеют. Но я на них не злюсь. Мне их жалко. Так жалко. Бедные они…злые такие. А еще им не нравятся мои волосы. Они таскают меня за них. Это очень больно. Еще недавно одна схватила ножницы и попыталась мне их отрезать. Я убежала, но…Неровно обрезанные концы пышных волосы Энмы, достающих почти до пояса, говорили сами за себя. Тсуна же смотрел на нее почти что испуганно. Она говорила это таким ровным, будничным, только самую малость печальным голосом. Она не плакала, она не кричала, не хваталась за голову, как когда-то это было с ним.Она просто смирилась.То, что он когда-то принимал за покорность судьбе, было ничем, по сравнению с этим забитым рыжеволосым созданием, переломанным, искореженным, нелепым. И искренним.Идеальная мишень для битья.А сейчас она спрашивает у него, как же сделать так, чтобы ее тоже оставили в покое? Как сделать так, чтобы эти люди отстали от нее, чтобы больше не было унизительных поисков спрятанной обуви, надписей на парте. Чтобы больше никто не насмехался над ее именем, чтобы больше никто не мог сказать, что ?у тебя дурацкие волосы, обрежь и перекрась их!?. Разве мог он сказать ей правду о том, что сам-то он ничего не сделал, что за все надо благодарить Мукуро, который вытянул его из этого болота?Разве он мог так с ней поступить..?-Знаешь… — Тсуна подбирал слова так, как только мог. – Одной тебе будет очень трудно. Поэтому… поэтому я помогу тебе, не возражаешь?Энме в последние несколько лет никто не протягивал вот так руку. Просто, по-дружески. И тем более, не предлагал…такого. Да и она не ждала помощи уже ниоткуда.
Можно сказать, Энма была немного напугана.Но тем не менее, она робко протянула ладонь и положила ее в руку Тсуны.-Пожалуйста, помогите мне…семпай.